Наука не дремлет

Ишигами-младший, кажется, ввел в ступор всех своим заявлением, что собирается в отпуск на недельку. Не мудрено начальник был не из тех, кто позволял себе отдых более чем на двадцать четыре часа, а тут на тебе. Скрывался ли за этим «отпуском» намек, что в дальнейшем назревает нечто ужасное, сотрудники лаборатории не знали, но выдохнули с облегчением, раз сто шестьдесят восемь часов их не будут заставлять испытывать страшные эксперименты. Ну, для них — страшные, а для Сенку — плевое дело. Натянуто улыбаясь начальнику и махая руками на прощание, команда лаборантов едва удержалась на ногах. Коленки их дрожали то ли от перенапряжения, то ли от радости. Раз Сенку Ишигами свалил, можно и бухнуть, не боясь за свои жизни. Сам инициатор пьянки, не участвующий в ней, как можно скорее добирался до дома на такси. Цукаса, наверняка, уже собрал свой чемодан, а у Сенку никак не нашлось времени на свой. Тужиться незачем, ибо самолет только через семь часов, но, как правило, вся суматоха начинается как раз перед отъездом. То Шишио забудет свой каримат для утренней тренировки, то Сенку от неосторожности разобьет баночку с лаком для древесины… Хлопотно, но весело. А еще за три часа они пообещала наведаться к старшему Ишигами, который захотел проводить сыновей первоклассным раменом перед дорожкой. Рамен — это хорошо. Даже Сенку обожал стряпню папеньки, и тому было в радость, когда сын просил вторую порцию. Материнский инстинкт всегда игрался в сердце Бьякуи, ибо Ишигами-младший — человек не из мира сего, как сказал однажды соседушка: он мало ест, иногда вообще забывает, что такое еда, когда с головой окунается в новый опыт. А когда Сенку полностью себя отдает эксперименту, вытащить его из родной стихии довольно-таки сложно. Машина стремительно подъезжала к воротам. Расплатившись, Сенку словно окрыленный подлетел к двери родных хором. Цукаса давно открыл дверь и с легкой улыбкой поджидал его в проеме. — По времени у нас шесть часов тридцать семь минут, так что я собирать вещи, — обняв и поцеловав любимого бойца, Сенку на ходу стянул ботинки и скрылся за дверью спальни. — Да я же собрал все, — помотав головой, улыбнулся Шишио. Но, видимо, Сенку не особо понравился отбор вещей, поэтому на двухспальной кровати уже горкой лежала стопка одежды. Вглядевшись и подумав, Сенку сложил эти же вещи в чемодан. А Цукаса не так уж и плох, но он разумеется пока ему этого не скажет.

***

— Ты там помер, старый? — кричал в закрытую входную дверь Ишигами-младший, когда их с Цукасой добрые пять минут игнорировали, — Открывай, нас рамен ждет! — Может, случилось с ним что? — обеспокоенно спросил Цукаса, пытаясь разглядеть сквозь шторы обстановку в доме Бьякуи. Судя по топоту и непонятным репликам у Бьякуи действительно что-то приключилось. Над его фигурой кругами пролетали две птицы и порой клевали ему макушку. Цукасе послышалось, будто птицы что-то сказали. Наверное, свое обожаемое «Бьякуя — идиот!». Дверь, наконец, открылась и перед обомлевшими парнями возникла потрепанная фигура Бьякуи, со стекающим с волос желтком, перьями и клевавшими его попугаями, сидящих на плечах. Мужчина счастливо улыбался любимым деткам и уже было накинулся на Сенку, но тот увернулся, съязвив: — Иди умойся, выглядишь как побитая курица. — Добрый вечер, Ишигами-сама, — пожав руку отцу Сенку и обняв его, произнес Цукаса. — Доброго. Ай! — попугай клюнул его в лоб, — Ей богу, как пришел, так сразу с прохода напали. — Где мой рамен, старый? — скрестив руки на груди и картинно насупившись, спросил из кухни Сенку. Ишигами не обиделся, нет. Подумаешь, попугаи помешали папе спокойно приготовить ужин. С горем пополам Бьякуя успел приготовить мясо с овощами, а лапша пока варилась в кастрюльке. Но как он умудрился яйцо разбить? Похоже, попугаи были очень сильно злы на отца, и спикировали ему на голову яйцо. Весело хмыкнув, Сенку взял в руки палочки и начал помешивать почти сварившуюся лапшу, пока Цукаса ставил чемоданы у гардероба. Бьякуя закрылся в ванной, дабы смыть позор вечера и прочитать лекцию попугаям. Птички настроя отца ученого не разделяли и, обматерив его, вылетели из ванной, скрывшись в гостиной. Скоро должен был начаться их любимый мультик, и если Бьякуя не поторопится, то на его вымытых волосах будет уже не яйцо. Но Сенку сегодня добрый, поэтому сам телевизор включил, перед выходом сказав «Молодцы, я вами горжусь». Попугаи что-то крякнули, вроде бы кряк благодарности. — Злые птички какие-то, — разложив готовые ингредиенты по тарелкам, хихикнул Цукаса. — Я же воспитывал. — Оно видно. Бьякуя вернулся к гостям чистый и с прежней счастливой улыбкой. Немного покорил себя из-за того, что ужин чуть-чуть попортился, но по взглядам Сенку и Цукасы оное таковым не было, поэтому с легкостью на душе присоединился к трапезе. Рамен выдался восхитительным, как и всегда. Так они и провели вечер, весело беседуя и кушая лапшу до отвала. И уже через два часа Бьякуя проводил сыновей, пожелав хороших выходных и попросив почаще высылать ему фотографии. — А вы чем займетесь? — Буду разучивать попугаев материться, — запустив руку в волосы, произнес Ишигами-старший. Он много раз пробовал и все безрезультатно. Но пытается снова и снова, — Мне интересно, кто их всему этому научил? — Понятия не имею, — загадочно присвистнул Сенку и обняв отца на прощание, последовал к ожидающей их машине.