***
Гермиону приволокли в огромный, тёмный зал, освещенный парой свечей и лунным светом, пробивающемся сквозь большие, арочные окна. Её развязали и бросили, как мешок с песком прямо на холодный пол из гранита. — Как вы и просили, хозяин, — сказал Антонин, опустившись на корточки рядом с девушкой и поднимая её за подбородок шершавыми пальцами так, словно демонстрировал добычу. — Это точно она. Высокий силуэт в мантии, больше похожей на балахон, вышел из тени. И тут Гермиона увидела, к кому обращался Пожиратель и кого назвал своим хозяином. Его обезображенное, серое лицо с отсутствующим носом приводило в ужас, а змеиные глаза заставляли кожу покрыться мурашками. Он выглядел не живым изваянием из камня. От него веяло погибелью. Смердело страхом. Он и был самой смертью. — Наконец-то! — восторжествовал Волдеморт, изобразив на лице подобие улыбки. — Ты здесь. Тебя так долго прятали от меня. Его шипящий голос буквально поверг её в ужас. — Виновник понесёт за это наказание, — безропотно сказал Антонин, обращаясь к своему хозяину. — Я зря поручил это задание отпрыску Люциуса, он оказался слишком… мягким, слабовольным, бесхарактерным, — с отвращением сказал маг. — Он предал мое доверие. Гермиона понимала, что они говорят о Драко. Она сжала свои руки в кулаки, вдавливая ногти в нежную кожу и зажмурилась, стараясь изо всех сил оглохнуть, чтобы не слышать, что именно они заготовили для Малфоя за его так называемое предательство. — Мы отправили его в темницу, мой Лорд, — продолжал Антонин. — Что прикажете дальше? Привести его к вам? — Разберусь с ним потом, — махнул когтистой рукой Волдеморт и снова устремил своё внимание на девушку. — Сейчас у меня более интересный экспонат на повестке дня. Долохов отошёл от Гермионы на приличное расстояние, когда Тёмный Лорд подлетел к девушке, как летучая мышь. Изучая её изможденный вид, он хмуро посмотрел на своего слугу. — Я просил тебя, Антонин, быть с ней более деликатным. Почему её лицо и руки в синяках? — Я говорил не трогать пташку, — без грамма лжи отчитался Долохов, — но мальчики не удержались. Я предупреждал, что Трэверс — кретин. — Пташка, — смакуя каждую букву, произнёс Волдеморт. — Весьма поэтично. Гермиона вновь опустила голову, она даже не смела встать с пола. И это не было связано с трепетом или ужасом, просто не было сил делать что-либо. Хотелось свернуться калачиком прямо на этом самом месте и тихо выпустить всю свою боль со слезами. Гермиона зажмурила глаза, головная боль снова начала атаковать её. С недавних пор это превратилось в бесконечные мигрени. Хотелось спать, горячей ванны и жизненных сил, последних желательно побольше. Но Грейнджер понимала, что никакой отдых ей не светит, пока она не одна. Она действительно на грани, ходит по тонкой верёвке над пропастью, думая куда ей лучше упасть: влево или вправо. Для себя она всё давно решила, только не решалась произнести эти слова вслух, питая себя надеждой, что всё ещё наладится. Именно Драко поселил в ней эту самую надежду на лучшее. Он верил, что спасение близко, но сейчас только близок провал. Малфоя отвели в темницу и теперь неизвестно, что будет с ним дальше. Из-за неё. Гермиона не хотела знать и в принципе думать о том, что сделают с ним. Теперь уже не бессилие управляло ей, а страх за жизнь любимого человека. Тяжёлая рука опустилась на её голову. — Ты всё ещё не дала согласия? — спросил Лорд, неестественно погладив ее по волосам. Словно проявлял заботу, но выходило скудно. — Подними голову, дитя. Гермиона послушно выполнила просьбу. — Это убивает тебя, не так ли? — вопрос был риторическим, не иначе. От Гермионы не требовалось ответа, она просто была покорным слушателем. — Лучше бы тебе скорее согласиться, иначе твой разум сам сведёт тебя сума. Я не получу желаемого, но и ты не останешься в выигрыше. Больше он ничего не сказал, лишь долго всматривался в её лицо, не понимая, как она до сих пор остаётся подобием «себя». Гермиона и сама не понимала, как. По приказу тёмного мага её всё-таки отвели в личные покои. Она плохо помнила, как взбиралась по ступенькам вверх по мраморной лестнице, по длинному и пустому коридору, наполненному только сквозняком и какими-то портретами, на которые она не смотрела в силу своего разбитого состояния. Долохов не оставлял Гермиону в одиночестве до самой ванны, опять же по приказу Лорда. Он шёл позади, иногда останавливаясь в моменте, когда Грейнджер опиралась на стенку, чтобы перевести дух и немного отдохнуть. Всю дорогу Антонин молчал, лишь изредка тихо напевал неизвестную ей песню про ведьму-блудницу, которая опаивала любовным зельем странников. Горячая ванная еще никогда не казалась такой плохой идеей. Пар стоял до потолка, обрисовывая смутные очертания кафельной комнаты. Она лежала буквально в кипятке, её кожа покрылась красными пятнами от слишком высокой температуры и, казалось, что скоро и вовсе слезет с нее. Унять одну боль другой — идея не из лучших, но она хотя бы отвлекла от бесконечной вереницы спутанных мыслей. Гермиона откинула голову на бортик ванной и прикрыла глаза. Слова Лорда отпечатались в её больной голове, словно черное клеймо. Они всё ещё играли заезженной мелодией где-то на периферии слуха. Кажется, она действительно поверила в правдивость его слов. Всё близилось к тому, что она окончательно потеряет связь с внешним миром. А до умалишенной ей и так близко, но стать овощем — не предел её мечтаний. Уж лучше умереть. Это отвратительно терять контроль над собой. Гермиона ощутила это сполна, когда ещё жила с Драко. Периодически дух вырывался на волю, но ему было этого не достаточно. Все-таки личное и полное согласие имело большую силу подчинения человека. Мутный разум ещё позволял хоть как-то мыслить и ощущать себя живой, не до конца конечно, но очень близко к этому. Также было и одно «но», мешающее ей до конца отдать все права Веритасу. Драко. Пар немного развеялся, и витиеватые узоры на потолке завладели её полным вниманием. Тонкие линии цеплялись друг за друга, как Гермиона за своё сознание. — Пожалуйста, не дай ему умереть, — шепотом произнесла она, будто испускала последний дух. — Только на этом условии я говорю тебе своё «да». Не торгуйся с нами, дорогуша. Если нам прикажут убить его, мы сделаем это. — Это не торг. Мы сами этого хотим. Это наша воля… наша и больше ничья. Мы сами себе хозяева. Мы? — Я тоже часть нас, не так ли? Мы одно целое. Верно. Последний глубокий вдох в лёгкие и медленный выдох в неизвестность. Снова вдох и полное погружение с головой в горячую воду. Клочки оборванных воспоминаний стали единым целым. А после… отключение сознания и полная депривация. Лишь куски каких-то действий и ощущения совсем не из приятных. Мужские руки, грубо вытаскивающие её тело из остывшей воды. Её рука, внезапно схватившая горло Долохова, который навис над ней, хлопая по щекам и пытаясь привести в чувства. Сонная артерия под пальцами приятно пульсировала, а темно-карие глаза мужчины мгновенно заплывали паникой. Палочка, направленная на неё. Треск, искры, ничего. Снова глаза Долохова — не понимающие, тревожные. — Отпусти… меня, — хрипло выдавил он из себя. — Мы только начали. Силой, подобной зверю, её рука топит голову Антонина в воде, заставляя захлебываться мыльной водой. Нечеловеческий смех, рвущийся из её горла, как трубящая из горна песнь о победе. Гимн свободы. Приказ. Красное свечение перед глазами обожгло роговицу. Девушка сгорбилась и забилась в угол, как нерадивое дитя или испуганный зверёк. Торжество изобразилось на обезображенном лице перед ней. — Я твой Хозяин! — сказал Лорд, надевая медальон с рубином на свою шею. — Я подчиняю тебя, Веритас. Сопротивление. Снова болезненное красное свечение режет, притягивая к себе, призывая встать на путь послушания…***
В и з е н г а м о т, М а р т 1 9 9 9 — Мисс Грейнджер, — Министр насупился. — То есть вы утверждаете, что были под властью тёмного духа, когда совершали все злодеяния? — Именно так я и сказала. Гермиона немного поерзала на стуле, отлепила свою спину от неудобной спинки и размяла мышцы, поводив плечами. — И что, вы совсем не помните, что делали под властью этого самого… духа? — последнее слово прозвучало как насмешка из уст Скримджера. Обвиняемая сжала руки в кулаки, насколько это было возможно сделать со связанными запястьями. Помнила ли она… Веки сильно зажмуриваются, пытаясь остановить поток мыслей. Она помнила не совсем много, но вспышки ярких моментов до сих пор преследовали её. Убийства одно за другим. Невинные женщины, мужчины в деревнях и городах. Маленькие дети, бегущие от неё и звавшие своих матерей, когда она все-таки настигала их и лишала жизни. Маленькие, круглые глаза, наполненные страхом перед ней, навсегда отпечатались в сознании. Все кругом придавалось огню, стоило духу применить свои силы. Боль. Много боли. Бездействие. Беспомощность. Болезненные и мучительные голоса, застрявшие в голове и не дающие спокойно спать. Бесконечная тьма, пожирающая сердце и тело. Масляный, чёрный отпечаток, засевший в её душе до сих пор напоминает о бесконтрольном состоянии. Каждый день, каждую ночь, каждую минуту. Зияющая чёрная дыра, пробитая в груди наживую, без анестезии. Она больше никогда не сможет стать прежней. Никогда. Если бы Гермионе предложили в качестве наказания заклинание забвения, она была бы только рада. — Нет, ваша честь, — соврала Гермиона, лишь бы они перестали вскрывать ее раны. — От других Пожирателей, таких, как вы, — Скримджер сделал чёткий акцент на обращении к Гермионе, — нет смысла ждать подтверждения ваших слов, мисс. Они все преступники. Я сделал исключение только ради вас, потому что ваше прошлое откликается мне. Но сейчас, послушав вас, я делаю вывод, что вы просто дурачите нас. Ваше положение весьма незавидное. Гермиона скрипнула зубами. Какой смысл был в её истории, если суд считает, что она пудрит им мозги? Она и так знала, что будет гнить в Азкабане. Не стоило внушать себе надежд. — Что касательно Драко Люциуса Малфоя, неоднократно фигурирующего в вашей истории, он и вовсе пропал без вести, поэтому подтверждений от него мы тоже не получим. Я впервые не знаю, что делать, — судья задумался, а после громко стукнул молотком. — Суд удаляется в совещательную комнату для принятия приговора. Пятнадцать минут тянулись целую вечность. Ожидание сводило Гермиону с ума. Она то и дело гипнотизировала взглядом заколдованные песочные часы в деревянном корпусе, мысленно отсчитывала, сколько ещё оставалось ждать. Она просто хотела, чтобы этот позор быстрее закончился. Наконец-то последняя песчинка упала на дно сосуда, и члены Визенгамота вернулись на свои места. Министр выглядел весьма озадаченным, но полностью уверенным в решении, которое он озвучит уже очень скоро. Он громко стукнул пачкой документов по подиуму, поправил свои очки на переносице и начал зачитывать: — Именем магической Британии, Верховным Советом магов. Визенгамот, при участии всех членов-старейшин, на основании всех исследованных в судебном заседании доказательств и материалов дела, приговорил: признать подсудимую Гермиону Джин Грейнджер виновной в совершении преступления со смягчающими обстоятельствами. А также признать состояние подсудимой психически нестабильным по заключению психоневрологического анамнеза колдомедицинской ассоциации целителей и назначить ей наказание в виде лишения свободы сроком пятнадцать лет с отбыванием наказания и постоянным лечением под контролем психиатрического отделения для заключённых в больнице Святого Мунго. Приговор не подлежит обжалованию. Судебное заседание можно считать закрытым.