coffee breath and headphone hiss

Брэдли задыхался. Бежать пришлось несколько кварталов. Шапка постоянно сползала на лоб, в середине пути с какого-то чёрта развязался шнурок. Бежать он прекратил лишь после очередного поворота, недостаточно крутого, чтобы не сбавлять обороты. Так что Брэдли смилостивился над собой и повернулся. В тот же момент возненавидел свою шапку — позади никого не оказалось. Будь уши открыты, он мог раньше услышать и понять. Шершавый бой сердца, отдающий в уши, горло, но словно затихнувший в груди, говорил об обратном. Нихрена бы Брэдли не услышал вовремя. Спортсмен из него так себе, тем более когда дело касалось нормативов вроде бега. Уж лучше подтягивания. Вечер едва начинался, на улице заметно прибавилось людей. Брэдли остановился, прижался к стене и сделал несколько судорожных вдохов. Локи был бы недоволен. Отвесил бы подзатыльник. Наверняка отпустил бы несколько ехидных фраз про то, насколько плохо Брэдли бежал последние двести метров. Решающие, если можно их так назвать. Когда дыхание стало успокаиваться, хотя всё ещё заикалось где-то за корнем языка, Брэдли позволил себе стянуть шапку и вытереть пот со лба. Сделал это как обычно рукавом толстовки. Её бы уже постирать, но не сегодня. Сегодня предстояло ещё столько дел. Нет. Дело всего одно. Или два? От сбившегося дыхания он не мог сосредоточиться и готов был поклясться, что в воздухе появилось с десяток чёрных мошек. Завязал шнурок, попутно удивился тому, что тот нигде не порвался по дороге. Зажмурившись, натянул шапку обратно, даже волосы не стал поправлять. Мама ныла, что пора было бы постричься. Брат поддакивал. Отчиму предсказуемо было пофиг. Локи не говорил ничего. Лишь упорно из раза в раз следил, как Брэдли поправлял волосы. Следил весь из себя такой незаметный. Бровь дёргало. От того удара увернуться не получилось, но Брэдли смотался как минимум от десятков, в том числе и от нескольких пинков. Как-то раз это не вышло и он ссал кровью, упорно скрывая своё болезненное состояние от всех. Кроме Локи. Локи сразу понял и отвёл к врачу. «Что, даже без страховки?», — удивлённо спросил тогда Брэдли. Локи только глаза закатил, а чуть позже попросил не трепать лишнего и по существу отвечать на вопросы врача. Нет, он редко спрашивал. Тогда, когда Брэдли это не требовалось. Стоило только показать, даже не показать, а утроить настоящую выставку своих синяков и ссадин, как Локи выключал лампочку внимания. Не спрашивал, не разглядывал, не вытаскивал (внезапно заполнившуюся в последнее время) аптечку. Брэдли подозревал, что Локи наверняка бы заметил в этот раз. Сил разговаривать не находилось даже у себя в голове, так что Брэдли трясущимися (да какого чёрта?) пальцами зачесал волосы на левый глаз, ладно ещё они кудрявились и не сильно мешали обзору. Ещё раз потянул шапку на лоб и пошёл наконец-то дальше. У Локи выходные выстраивались по неведомой схеме. И Брэдли одно время честно и скрупулёзно пытался её разгадать. Всё свелось к простому: Локи старался не появляться дома тогда, когда туда мог завалиться и Брэдли. Это правило отменилось со временем. Правило, но не подъёбы Локи. Пусть даже те периодически уходили из рамок подъёбов и перебирались в действия. Вышвырнуть Брэдли из дома считалось нормой. Послать его на хуй считалось нормой. Молча затолкать в машину? Всё ещё норма. Не дать пожрать, умыться, не пропустить за порог и закрыть на замок переднюю и заднюю двери... Норма. Брэдли добрёл до дома Локи и приложился пальцами к кухонному окну, хотя ничего не было видно из-за занавески. Её Локи ненавидел, но отказывался снимать. Входная дверь открылась, стоило только Брэдли подойти. — Нет, не говори, что... — Заходи. Локи потянул его за лямку рюкзака за собой, аккуратно закрыл дверь и вернулся на диван. Брэдли старался вспомнить, когда здесь в последний раз проходила уборка. Не удалось. Остался в обуви. В домах нескольких одноклассников строго запрещалось ходить в обуви. Брэдли пришёл к выводу, что родители точно не американцы. — Еда есть? Локи чертил пальцем по толстой и разваливающейся книге, выискивая что-то. Не ответил. Брэдли поправил волосы, не рассчитал движение, так что въехал пальцами точно в едва успокоившуюся бровь. Не сдержавшись зашипел. Этим и привлёк внимание Локи. Ага. — Вам там не дают медали? — За что? — За долбоебизм, видимо. — Если услышишь сверчка, то это из-за твоей тупой шутки, Локи. Тот встал и подошёл ближе. Взял его лицо в ладони. Забавно, кончики пальцев были чуть холодным, а ладони казались очень, очень горячими. У Брэдли непроизвольно приоткрылся рот. В голове он уже давно сравнивал себя с собакой Павлова. Звоночком был весь Локи, от и до. И Локи же был желанным... лакомством? Пришлось сжать губы, нахмурить брови и стоять как можно ровнее. — Мог бы уже упечь их за решётку. — За что? — внимательно разглядывал каждый миллиметр лица Брэдли. Резко стало неудобно за разодранный прыщ, успевший выскочить возле носа. Ещё Брэдли вспомнил, что его веснушки успели как следует выцвести, хотя мама утверждала, что ему не хватало витаминов и всё тут. — За подстрекательство к самоубийству, — он легонько, самым кончиком языка потрогал уголок губы. Зажил два дня назад. Локи сказал, что не собирается целовать его пока эта хрень не пройдёт. Она прошла. Локи держал его лицо в ладонях. У Брэдли уже затекала шея и кончалось терпение. Стоило взять ситуацию под собственный контроль ещё с порога. Снести дверь ногой, заорать: «ШТАНЫ ПРОЧЬ!». В воображении этот мир был гораздо пизже. И только Локи, что тут, что там — везде оставался одинаковым. Непонятным, не подходящим ни под один закон, что успел узнать Брэдли. Смотрел на него этими своими глазами. Так и хотелось сравнить с... Локи наклонился и даже не поцеловал его, а клюнул, неаккуратно и поспешно. Выдохнул в щёку, пальцами закрыл уши, так что Брэдли опять ничего толком не слышал. Только шорохи и едва заметное дыхание. Разбираться, кому оно принадлежало, не хотелось. Раз Локи сам начал, то Брэдли позволил себе аккуратно (а не как сгорающий от желания, стыда и ещё десятка эмоций подросток) положить ладони Локи на локти. Лучшего места не нашёл. Во второй раз Локи дождался, пока Брэдли приоткроет рот, лишь после этого наклонил его голову, сразу углубляя поцелуй и заставляя Брэдли сжимать пальцы не только на руках, но и на ногах. Во время подобных поцелуев Брэдли думал, что ему отбило память и он не помнил ни один поцелуй в своей жизни. Как и Локи. Как будто всё в первый раз. И, судя по напору, в последний. Закончился поцелуй ровно в тот момент, когда Локи коснулся его брови. Возможно, он сделал это специально. Возможно, успел увидеть, что кожа покраснела и чуть вздулась. Возможно, лишь захотел отвести в сторону волосы Брэдли. Так или иначе, но пришлось зашипеть от боли ещё раз. Непроизвольно. Локи отвел волосы нормально и посмотрел как следует. Брэдли в этот момент разглядывал его рот и представлял, как выглядел собственный. Наверняка весь разъёбаный от этой щетины. Хотелось бы от чего-то другого, но и так сойдёт. Для начала. — Вы там друг другу пытаетесь сделать пирсинг в самых неожиданных местах? Пальцы перестали касаться лица Брэдли. Его волос или шеи. Локи вообще перестал его трогать и Брэдли пришлось отпустить в ответ. Не дожидаясь ответа, Локи подошёл к холодильнику и достал оттуда кусок льда, замотал его в полотенце и передал Брэдли. Передал потому что в последний раз сам же сделал больно, пытаясь приложить лёд. Брэдли тогда даже не стал шутить про заботу и ласку. Ему почему-то захотелось сбежать домой. Тогда. Сейчас не хотелось. Сейчас хотелось вполне себе определённых вещей, но быть воткнутым лицом в кровать не представлялось возможным. Удобная сторона была левой и задели именно левую бровь. Да провались оно всё... Локи остался стоять за барной стойкой, разглядывал уже не Брэдли, а проходивших вниз по улице людей. В доме не горел свет, так что Брэдли и Локи никто не видел. — Я же сказал, подстрекательство к самоубийству. Локи вздохнул. Этот вздох говорил столько всего сразу и даже сейчас Брэдли периодически пополнял столь особенный словарь: ты заебал, я заебался, меня всё заебало, ты олень, ты несёшь чушь, ты бесишь меня, зачем я пустил тебя в дом, зачем я поцеловал тебя. В этот раз Брэдли подумал про вариант: зачем я перестал тебя целовать, так бы ты молчал дальше. — Значит, я могу пожаловаться на тебя. — Что? Лёд начал таять, но тёк почему-то не в полотенце (потому что у Локи дерьмовыми оказались все полотенца. Как будто комфорт был излишеством), а Брэдли в глаз. Он зажмурился и попытался вытереть лицо. Локи снова оказался рядом и сделал это своими пальцами. Удивительно, но воду он не размазал, а вполне удачно смахнул прочь. — Ты меня доводишь. — И чем в этот раз? Ответа не последовало. Локи сел на диван и Брэдли понял, что секса сегодня ждать не стоило. Как будто Локи не нравилось прикасаться к нему побитому. Может он, воображал, что сам стал причиной подобного? Брэдли не спрашивал. Хотя всегда с завистью к себе самому же вспоминал, как Локи расцеловывал синяки у него на спине. Не свежие, нет, а уже заживавшие, не способные отозваться тупой болью на любое прикосновение. — Ладно, — Брэдли облизал губы, раз уж вода успела докатиться до них: — А еда-то есть?