Романс на старой гитаре.

— Слушай, а давай эту? — предложила Каде, ткнув в «Питерские крыши»*. — Или можно вот эту, она проще, — она указала на «Танцуй-2»** Они всё сидели на диване. Наташа, обнимая колени длинными тонкими руками, положила голову на плечо Шакулину, и её волосы непослушно лезли ему в лицо, загораживая всё на свете, а особенно загораживая список песен. — Давай, — согласился Вася с последним решением, даже не желая спорить, ибо ни одну из этих песен он не слышал, а если и слышал, то не помнил. Наталья вскочила, резко и неожиданно, совершенно не со зла хлестнув Василия своими кудрями (тут же послышалось короткое «Извини»), и ушла в другой угол комнаты. Она вынула из чёрного чехла старую жёлтую гитару, всю в автографах и наклейках с Человеком Пауком, и дала её парню. Затем Наташа отправилась к столу, заваленному полностью к чертям, и взяла из середины крайней стопки толстую тетрадь в синей обложке. — В общем, я не приверженец теории, так что сразу к практике, и попутно что-то рассказываю. Смотри, — сев на стул, она раскрыла тетрадь на первой странице, где красовалась ладонь с раскрашенными пальцами: — Нарисованное — это культяпка (она помахала своими кистями). У тебя тоже такие есть. А раскрашенные — это пальцы называются… Так они провели следующие три с половиной часа: Наташа рассказывала всё подряд — и про лады, и про аккорды, и как их правильно зажимать, и прочее, прочее, прочее, — а Вася внимательно слушал. Конечно, они с Калинкиным снимали мастер-классы, которые длились всего в час, и получали вполне себе дельный результат, и поэтому Василий вполне себе мог выучить эту песню куда за более короткое время — раза в три быстрее точно, но не вместе с Наташей. Каде всё время отвлекалась, начинала рассказывать истории школьных лет, неотрывно связанные с Калинкиным, а целых полчаса ушло на ещё одно чаепитие с остатками торта. Шакулин вышел от неё уже ближе к двум часам пополудню. Тишина на лестничной площадке звенела в ушах после громкого смеха и постоянных разговоров, что сделалось неприятно. И чтобы отвлечься от неё, Вася начал думать. Думать о Каде. Он тяжело вздохнул. Нельзя не признать, что Наталья вновь стала для него невероятным существом, светлым, наивным и добродушным, с которым так и хотелось проводить время; с которым, казалось, вы знакомы целую вечность; с котором время идёт быстрее к сожалению, а не к счастью. Как при первой встрече. Но образ, которым она предстала в театре, тоже не выкинешь из головы. Наглая, невероятно наглая девушка! С чего это она вообще взяла, будто он хочет притворятся её парнем? Может, ддя него это возмутительно! Может, не настолько он и хотел в театр! Больше Вася аргументов «против» не придумал, но был зол, крайне зол. Но тут же он отвлёкся, когда пришло сообщение о том, что прибыло такси.

***

Женя. Ну? Вася. Что ну? Женя. Занятие как, дурень? Если бы они были рядом, то Шакулин, конечно, может и начал бы говорить в ответ всякие гадости. Но в одной комнате они не сидели, да и речь шла о Наташе — тут дело вовсе не до гадостей. Вася. Я не дурень! А вообще, мне всё понравилось Женя. Она хорошенькая? Вася. В смысле? Женя. А потом — не дурень… Вася. Ой, да пошёл ты Василий поставил чайник и надел наушники, включив Queen. I want to break free… Он, вспомнив сегодняшнее занятие, теперь находился в прекраснейшим настроении, поэтому на сообщения он не обиделся ни капли. I want to break free… Не то, чтобы Вася на него и так обиделся, но суть не в этом. I want to break free from your lies. You're so self satisfied I don't need you…. Вася. Знаешь, что о тебе узнал? Женя. Только не говори, что она рассказала про столовую… I've got to break free… God knows, God knows, I want to break free… Вася. Не поверишь

I've fallen in love…