Сладкий сироп ненависти

С момента смерти Элизабет, прошло около двух недель. Как показало следствие, у девушки не было родителей. Только пьяный отец и младшая сестрёнка, которой было в момент самоубийства, всего пять лет. Никто не понимал, как, такая простая девушка, не из богатой семьи, попала в такую престижную школу? Этот вопрос так и остался витать в воздухе и никто не может ответить на него должным образом. Сестрёнка Элизабет, теперь живёт в детском доме. Что с отцом девочек, мне так и неизвестно. Возможно спился и умер в скором времени. Но, если честно, меня это мало волнует. Некоторые предполагали, что причиной смерти девушки стало то, что отец ежедневно избивал их, хотя следствие показало, что этого не было. Якобы побоев на теле девочек не нашли. Кто-то решил, что это дело просто замяли. Хотя как, если у мужчины нет и гроша за спиной? Некоторые, как и первый случай, решили, что Элизабет не нравилась своя жизнь, и она решила покончить с собой, чтобы не мучиться. Все говорили разное, говорили, что на ум взбредёт. Но никто, не единая душа не зареклась о том, что Элизабет могла умереть из-за каждодневных издевательствах со стороны одноклассников. Хоть я этого и не видела, Молли не стала бы врать. Да и зачем ей это? Она так была разгневана и одновременно расстроена тем, что произошло. Не думаю, что она на такое способна. Школу закрыли на якобы «карантин» на некоторое время, пока полиция со всем не разберётся. Шла уже третья неделя, а нас так и продолжают держать в неведении. Не знаю, будут ли в этом году вступительные экзамены, из-за этой суматохи вряд-ли они что-то будут предпринимать. Хотя, защищён, значит вооружен, как говорится. У школы сейчас своих забот хватает. Ведь это большое клеймо на их репутации. Тем лучше, будут теперь смотреть за учениками, и что творится в их дорогой школе. Элизабет ведь была совсем одна. Страшно представить, какого это, совершенно не иметь друзей и постоянно вытерпивать издевательства. Ведь я когда-то была на ее месте, и кто знает, чтобы со мной произошло если бы не мои друзья в предыдущей школе. Как бы не так, но Элизабет поступила необдуманно. Ей было тяжело, верно. Но самоубийством ничего не докажешь и не решишь. Это только вопрос времени. Все бы разрешилось, я уверена, она бы стала успешным человеком. Но увы, она выбрала для себя другой путь, что было огромной ошибкой для нее самой. Все эти две недели меня мучили несколько вопросов: Что такое BF#116? Почему мне приснился такой странный сон, связанный с Элизабет? Почему именно в тот день, когда я узнала об убийстве? Что все это значит? Я никак не могла понять. И это осталось для меня загадкой. Неделю назад, я была в полицейском участке. Они расспрашивали меня об Элизабет, дружила ли я с ней, общалась. Знала ли тех, с кем она не ладит. Я ответила все как есть и вскоре меня отпустили. В тот день когда мне позвонила Молли, я должна была приехать ко второму уроку, ибо так поставили расписание. Молли позвонила мне поздно, поэтому я не увидела ни место происшествия, ни саму мертвую Элизабет. Молли училась в первую смену, она пришла к первому уроку. Страшно представить, что она видела в тот день. *** От мыслей меня отвлёк звонок мобильника. Я взглянула на экран, неизвестный номер. Ненавижу неизвестные номера. Сейчас снимут деньги и все. На свой страх и риск я решила поднять трубку, предварительно наорав на того, кто звонит. — Ты на всех людей орёшь, которые тебе звонят? — На удивление, в трубке я услышала спокойный человеческий мужской голос. — Не волнуйся, я не из компании «купи меня в два раза дешевле и ты станешь бессмертным.» Я звоню по другому поводу. Нам нужно встретится, и как можно скорее. — Откуда у тебя мой номер? — Мне совершенно не хотелось разговаривать с этой особой, смахивающей на человеческую персону, но, то как он разговаривал со мной, заставило меня задуматься. Может, он не такой уж и плохой? И с ним можно найти общий язык. — Я староста. К тому же, сын директора школы. Я могу узнать информацию о всех и каждого. — Он усмехнулся. — Ох, так ты ещё и мистер «я люблю шариться в запретных личных информациях учеников данной школы?» — Можно и так сказать. Через полчаса, около школы. *** Мы встретились с мистером инфузорией. Зашли в кабинет директора, и продолжили нашу беседу. Мурмиер налил мне горячий латте, а сам, предпочел двойное экспрессо. Он поставил кофе рядом со мной, а сам продолжил делать кофе и себе тоже, стоя около электронной кофемашинки. Она издавала небольшой шум, но он ничуть не мешал нашему разговору. Взгляд Мурмиера был направлен на меня, кажется, будто он ожидал моей реакции от всего происходящего. На улице было пасмурно, свет доносился сквозь белые жалюзи. Свет мы не включали, освещение, которое доносилось с окна, было вполне достаточным. Не было светло, но и кромешной темнотой это было назвать нельзя. Мы видели мебель, которая располагалась в кабинете, друг-друга. Этого нам хватало. Наконец, Мурмиер закончил готовить кофе, и, взяв бумажный стаканчик с салфеткой, начал подходить ближе ко мне. Он поставил стакан на стол, а сам сел напротив меня, на рядом стоявший кожаный стул на колесиках. Я сидела на черном кожаном диване, руки у меня были расположены на коленях, пальцы нервно слиплись друг с другом в едином замке. — Тебе наверное интересно, почему я привел тебя сюда? — Спрашивает он, отпивая горькое эспрессо. — Хотелось бы знать. — Сухо ответила я. — В прошлый раз мы закончили на не очень приятной, для нас обоих, ноте. Я решил это исправить. — Я недоверчиво приподняла бровь. — Подумал, может мы подружимся? — С чего бы? — Я перебила его приторную речь. — На что он просто усмехнулся. — Сама подумай, Аддерли. Я сын директора, как ты уже наверное наслышана от учеников школы. Я известная личность. Не только в школе, но и во всем Лос — Анджелесе. Скажи, зачем мне враги? — Он улыбнулся. — Знаешь, Мурмиер. — Я сделала паузу, смотря куда-то в сторону. — Ты можешь вешать лапшу кому угодно, — Я приблизилась — но меня ты не одурачишь. — Его челюсть опустилась до пола, и он продолжал сверлить меня взглядом. — Говори чего хотел, у меня нет времени с тобой в игры играть. — А ты умнее, чем я думал, Аддерли. — Я закатываю глаза. — Ну хорошо. — Он садится более удобно, и снова продолжает свою речь. — Как ты уже наверно знаешь, недавно в нашей школе произошел неприятный для всех инцидент. Самоубийство одной девушки. Как я узнал, она училась в твоём классе. — Верно. Только я не понимаю, к чему это вспоминать? Всех кого нужно, допросила отдельно полиция. Да и меня уже успели. Так что я была на следствии, не старайся. — Пейтон недовольно закатил глаза. — Я все это знаю. — Тогда я не понима… — На нашей школе стоит клеймо. Этот случай, очень сильно повлиял на нашу репутацию, как ты понимаешь. Мой долг-предотвратить это любыми способами. — Мое лицо мгновенно покраснело, я начала злиться не на шутку. — Что ты этим хочешь сказать? — Только то, что говорю. — Он встал со стула и подошёл к окну, раздвигая по одной, жалюзи. — Мой отец потеряет много денег из-за этого инцидента. А мне этого не надо, понимаешь? — Он поворачивает голову в мою сторону. — Охренеть. — Я начинаю пылать невыносимым огнем. Я резко встаю со свое места, показывая все свое недовольство. — То есть, в вашей школе погибла семнадцатилетняя девушка, лишила себя жизни, а вы, вместо того, узнать причину и наказать виновников, только боитесь за свою ЧЕРТОВУ шкуру?! — Мурмиер резко реагирует и подходит ко мне вплотную. — Я не виноват, что она сдохла. Это была ее жизнь. И никто не просил ее накладывать на себя руки. Это был ее выбор. — Мои глаза тут же расширились. — Я никогда не видела таких черствых людей как ты, Пейтон Мурмиер. Никогда. Вы издевались над ней. Это ваша вина, из-за вас, умер человек. Если бы вы ее поддержали, если бы не пинали лицом в грязь, она была бы жива. Вы отняли у нее возможность быть счастливой, а все почему? Потому что вы бездушные твари, которые самоутверждаются и поднимают свою самооценку за счёт других людей. Вам совершенно плевать на чьи-то чувства. В этой школе все против всех и каждый за себя, так? Отвратительно. — Пейтон на минуту задумался, но после продолжил. — Жизнь даёт нам испытания, Аддерли. И мы должны справляться с этими трудностями, которые приготовила для нас судьба. Она умерла. Значит не смогла пережить данное ей испытание. Это значит только одно — она слабый человек, который решил, что все проблемы можно решить лишь одним только действием — убив себя. То есть, лишить себя жизни. Ты думаешь, у тех кто ее задирал лёгкая жизнь? Мы на протяжении трёх лет, после того как к нам перевели Элизабет, считали что она из богатой семьи. Но, как оказалось, отец пьяница. Матери нет. Только младшая сестрёнка. Ни отопления, ни еды, ни теплой одежды. Ничего у нее не было. Также и с остальными. Они убили в себе то чувство, которое ты называешь добротой, Аддерли. В тебе есть это чувство, потому что ты не пережила ничего из того, что пережил практически каждый из нас здесь. — Мурмиер резко замолчал после данной фразы. Кажется, он сказанул лишнего, и теперь, жалеет об этом. Он закрыл лицо рукой, отвернулся, произнес что-то на подобии. «черт». — Говоришь, во мне есть это чувство доброты, потому что я не пережила всего того, что могло убить данное чувство во мне? — Ты что, плачешь? — Он тут же развернулся в мою сторону, слыша как я шмыгаю носом и видя, как вытираю капающие с глаз слезы. — Может быть ты и популярный смазливый мальчишка, который нравится всем девочкам… Но ты совершенно не разбираешься в людях, Мурмиер. Тебя любят все девушки. Но ты никогда не задавал себе вопрос, почему именно? А точнее, за что? За твою душу и то, какой ты человек, или, может, за твою модельную внешность и твой значимый статус? — Лицо парня мгновенно побледнело. — Да, во мне осталось это чувство. Но не только оно. А знаешь ещё какие? Взаимопонимание, поддержка, сопереживание, сочувствие, справедливость и многое другое. Но не потому что я не познала чувство боли, Мурмиер. Нет. А потому что я не опустилась до такого уровня, не стала той, кто все эти годы причинял мне боль с каждым новым днем! Потому что я знала, какого это ощущать боль и какого быть таким черствым человеком, ведь я изо дня в день, видела их со стороны. — Я опустила голову, пытаясь остановить слезы, но после вновь подняла, чтобы встретиться с его взглядом. Мне очень жаль, что такие как ты, никогда не смогут понять этого чувства… — Сказав последнюю фразу, я покинула кабинет.