Cadmium peak

— Она слишком живучая, — тяжёлый взгляд Локи опустил куда-то себе под ноги. Тор благоразумно промолчал. Лет пять назад он ещё пытался возражать, что мол это его мать, и Локи не должен так говорить о ней. Но труп отца так и лежал в коридоре уже несколько лет, и каждый раз проходя мимо него, Тор шумно сглатывал и зажмуривался. Эта женщина в их доме уже давно не была ему матерью. У него остался только Локи, который казалось с годами ничуть не менялся, не внешне, конечно, а внутренне. Казалось бы, живя в разрушенном доме в богом забытой глуши, с сумасшедшей женщиной под боком, которая сама неизвестно как держалась на этом свете и больше походила на покойницу, и терпя давно сгнивший и ужасно пахнущий труп внизу в коридоре, можно было бы свихнуться окончательно. Но Локи как-то не реагировал на это, и сам того не замечая, стал тем последним и единственным, что удерживало и Тора от участи родителей. Тор себя живым вообще-то не чувствовал, он на самом деле и не знал особо что такого особенного в живом человеке, что отличает его например от таких как его отец, пять лет назад начавший гнить, брошенный на полу. Тор так ни разу и не выезжал никуда из поместья, за всю свою недолгую жизнь, поэтому не особо разбирался во всяких бытовых делах, а о мире за пределами их бескрайней заснеженной глуши знал, пожалуй, только по картинкам в старых книжках, да по рассказам Локи. Но старые книжки легко забывались, а вот Локи всегда был под боком, так что Тор с охотой довольствовался его тихим голосом перед сном и тесными объятиями. Он порой думал, что Локи больше походит на старшего в их тандеме, потому что именно он по своему обыкновению заправлял из скудным хозяйством, состоящим из лежанки на чердаке, да добытыми остатками свеч, завалявшихся по всему дому, а также именно он возглавлял их вылазки за пропитанием. Когда-то. Потому что еда в доме закончилась уже несколько лет назад. — Консервов больше нет, — Тор обескураженно стоял перед распахнутой дверцей кухонного шкафа. Локи, на мгновение отвлекшись от поисков свечей под массивным столом, серьёзно взглянул на него. — Что? — Нам нечего есть, — пожал плечами Тор, удручённо сдвинув брови. Брат ему не ответил, но Тору показалось, что в его изумрудном взгляде промелькнули отблески какого-то серьезного решения. Тор ждал, но разбираться с проблемой Локи, похоже, не торопился. — Так что нам делать? — этот вопрос показался Тору самым важным в сложившейся ситуации, особенно когда Локи также непринуждённо как и всегда прокрался к выходу из кухни, явно собираясь возвращаться в укрытие без еды. Тот молча поманил его пальцем за собой, и не привыкни глаза Тора к отсутствию света за время всей их вылазки, он бы этого жеста не заметил, такая густая темнота стояла по всему дому во время январских ночей. — Возьми нож, — шёпотом приказал Локи. В коридоре стояла дикая вонь. Старший как-то предложил ходить на чердак окольным путём, чтобы каждый раз не ползти мимо трупа, но Локи сказал, что он мямля, а Тору мямлей быть не хотелось, поэтому он удручённо вздохнул и не стал противиться воле брата. — Отрежь ему руку, — кивнул в темноте Локи. Тор замер и удивлённо вскинул голову, словно пытаясь проверить, не послышалось ли ему. Но когда он взглядом встретился с ясными глазами напротив — понял, Локи, похоже, вовсе не шутит. — Чего? — тихо шепнул Тор, бросив косой взгляд на отца, лежащего прямо под их ногами. — Это мясо, — с каким-то неестественным энтузиазмом пояснил Локи, так странно, что табун мурашек непроизвольно пробежал по коже. — Ты же сказал, что консервы закончились, а труп ещё довольно свежий. Тор снова покосился на отца, а потом, слегка помедлив, рассудил, что мертвецу его руки уж точно без надобности, и принялся орудовать ножом в кромешной темноте. Локи хмуро наблюдал за братом, стоя рядом. Как сейчас Тор помнил тот день пятилетней давности, когда они ушли подальше от дома, развели на снегу костер и пожарили над огнём куски человеческого трупа. До последнего у Тора в горле стоял непонятный ком. Он так и не смог примериться к почерневшему от копоти куску, зато Локи напротив, похоже, не испытывал ни малейшего дискомфорта. Тор непроизвольно заметил как тот хорошеет на глазах, вцепляясь острыми зубами в мясо и проглатывая его, почти не жуя. Он со вздохом протянул младшему брату свой кусок, вынудив того молча оглядеть его с недоверием. — Не будешь? — Не могу, — покачал головой Тор. — Лучше ты. Локи закатил глаза, словно говоря «ну и дурак», однако, чужую порцию забрал и съел с не меньшим аппетитом. Они снова погрузились в тишину. — Все люди так делают? — они не говорили почти весь день, поэтому спросить это Тор осмелился только когда они уже улеглись спать, свернувшись клубочком в своём гнезде. — Ты о чём? — не открывая глаз, поинтересовался Локи. — Ну… Об отце. Все люди едят мёртвых? — Нет, — Тор вдруг заметил, что Локи смотрит на него. — Мёртвых хоронят в деревянных ящиках, ты же сам видел. — А почему мы тогда… Не похоронили его? — Тор. Брат аккуратно придвинулся к нему, поглаживая тонкими пальцами по краям исхудавшего лица. — Посмотри на меня. Тор испуганно заглянул ему в глаза. — Ты ещё много плохого увидишь в своей жизни. Эти люди уже давно не те, кто был твоими родителями, они были обречены ещё тогда, когда поселились здесь. Эти места прокляты и все они тоже. Чем раньше они это поймут, тем скорее выживут. Пойми и ты. Тор сглотнул, но складочка между его бровей расправилась. — Если так надо, то… — Вот и правильно, — широко улыбнулся Локи. — А теперь спи. Тор закрыл глаза. Части отца они больше не ели, Локи смилостивился над старшим братом и весной позволил ему охотиться на разных птиц в окрестностях поместья. — Почему мы не можем отсюда уйти? — поинтересовался как-то Тор, сдирая с очередного подстреленного голубя перья. — Тут на мили вокруг одна пустошь, мы никуда не придём и попросту погибнем по дороге. Твоя мать тут не последняя проклятая, так что мы можем и другим попасться. — И что они сделают? — Мало ли что! Это не люди. Они только и могут, что утолять свои желания, но толком даже на животных не похожи, — пожал плечами Локи. — Если кто-нибудь из них захочет набить тобой брюхо или повесить на твоих же волосах, то уж не сомневайся, они это сделают. Тор поёжился. — А мама умрёт? — Когда-нибудь, — кивнул Локи, отбирая у него уже ощипаную птицу. — И что тогда? — Тор скрестил руки на груди. — Не знаю. Тор закрыл глаза. — Мы с тобой тоже здесь умрём, а потом лет через двести наши тела найдут под этим домом, утоновшие в красной глине. — Лет через двести от наших тел ничего не останется, — усмехнулся Локи, снисходительно оглядываясь на него. — Брось свои мрачные мысли, мы и так живём не сладко. Если б ты не предложил сделать лук, мы бы вообще рехнулись. Ты молодец, Тор. Тор улыбнулся. Старался он, конечно, не ради похвалы брата, однако же получать её было особенно приятно. Иногда Локи, когда был в хорошем расположении духа, даже коротко целовал его в щеку, и в такие моменты, Тор готов был простить ему любые насмешки и авантюры. Он верил, что Локи никогда не причинит ему вреда. Локи приготовил им обед. Перспектива питаться голубями привлекала Тора гораздо больше, чем готовка останков отца, и поэтому  Локи, несмотря ни на что, согласился на такую замену. Очень уж ему хотелось снова видеть на лице Тора широкую улыбку. Однако, сам Локи пока не знал, что ему делать. Из потенциальных способов выжить у него осталась только сумасшедшая мать Тора, а с ней им было не справиться даже вдвоём, как минимум потому, что она была жива. Локи смирился, время ждало, им некуда было торопиться. — Пять лет, — вздохнул Тор. Ему показалось, что брат не обратил на его слова ни малейшего внимания, потому что Локи даже не дрогнул, неподвижно застыв у окна, подобно часовым, которые также застывают на своём посту. Но спустя миг, долгий и тягучий, как всякое время в этом доме, Локи обернулся к нему и одними глазами настоял на объяснениях. — Я имею ввиду, — смутился Тор, опуская взгляд. — Пять лет прошло с того момента, как… Отец… — А, ты опять об этом, — махнул рукой Локи, перебивая его на полуслове. — Мне двенадцать, Локи. Я могу за себя постоять. — Брось, тебе кажется, — скривился брат в ответ. — Ты из раза в раз заводишь разговор о том, чтобы сбежать… — Тор поднял на него глаза и удивлённо заметил, что он уже успел подойти к Тору почти вплотную. Была у Локи такая способность — двигаться совсем бесшумно, словно это не человек прошел вовсе, а так, лёгкое дуновение ветра. — Ты хоть раз подумал о последствиях?! — Не злись, — Тору пришлось сделать примирительный жест руками. — Я подумал. Мы соберём еды и пойдём прямо отсюда, на юг или на север… Да куда угодно! А если на нас нападут, я смогу отбиться, честно. — А о том, что я могу не дойти, ты подумал? — ядовито прошипели ему в ответ. Тор изумлённо покосился на брата. — С чего бы тебе?.. — Дурак. Тор вздохнул. Ну вот, опять он дурак. А как поспорить, если твой оппонент — Локи? У него есть великолепное оружие — он сам, взглянет исподлобья, а ощущение, как будто в тебя молния ударила. Тор давно научился распознавать в поведении младшего брата те жесты, которые говорили — позволяю тебе попытаться оспорить мои слова, и те, которые буквально вопили, что самое время проявить терпение и помолчать. Когда Локи злился, то едва заметно дёргал подбородком в сторону, поджимал губы и неприязненно прищуривал глаза, вот в точности как сейчас. Всё его лицо разом заострялось, даже несмотря на то, что он и так был худым как спичка, а под глазами у него залегли темные круги. Тор боялся за него, тяжело было наблюдать со стороны за младшим братом, для которого та жизнь, которой они жили сейчас, была совершенно непригодна. Он выглядел болезненным, будто еда, которой им приходилось питаться последние несколько лет, совсем не помогала ему выживать. И Тор непроизвольно иногда забывался, считая брата слишком хрупким для чего бы то ни было, но Локи всегда был и сейчас оставался намного сильнее, чем казалось на первый взгляд. Тор давно свыкся с тем, что младший доверяет ему почти все свои тайны, стирает все границы между ними, он научился понимать Локи, чувствовать его, но всё равно оставалось что-то, что было для Тора совершенно непостижимым. Вот так считаешь, что знаешь о Локи всё, а потом задумаешься, и тут же становится понятно, что знаешь ты только то, что он тебе позволил. Тор злился иногда, когда брат уж совсем расходился и начинал командовать им направо и налево, однако ж, самое драгоценное из всего, чему Тора научила жизнь в этом доме — было терпение. Поэтому он почти всегда уступал Локи, позволяя ему решать, что им делать, потому что уж в чём-чём, а в принятии разумных решений Локи не было равных. Тор и правда в последнее время всё чаще заговаривал о том, что им стоило бы попытаться уйти отсюда и добраться хоть куда-нибудь, где им смогут помочь. Время давало о себе знать, и он непроизвольно ловил себя на мысли, что двенадцать лет — это достаточно подходящий срок для того, чтобы быть в силах постоять за самого себя и его Локи. Но как ни странно, всегда решительный и готовый на любые авантюры Локи, в этом деле был совершенно с ним не согласен. Они ссорились по-крупному уже трижды, и сегодняшний раз перерос в очередную обиду. Наигранную и не очень-то правдоподобную обиду, но Локи считал, что неприкосновенность он изображает вполне сносно, усевшись в дальнем углу чердака, а Тору оставалось только поглядывать на него искоса и давить на корню свои короткие усмешки. Надеяться на то, что Локи отойдёт сам и перестанет на него злиться, не приходилось, Тор уже давно просёк, что злопамятности брату не занимать. — Эй, — Тор осторожно подсел к нему на пахнущее сыростью одеяло. Локи перевёл на него усталый взгляд, словно спрашивая, что ещё от него Тору нужно. — Извини. Тор со вздохом приобнял его за плечи, и погладил ладонью по черным волосам. — Ты не злишься? — отстранился он, доверительно заглядывая в темные глаза напротив. Локи со скептическим выражением лица отвернулся. — Да брось ты дуться, я просто хочу выбраться отсюда, чтобы ни тебе, ни мне не приходилось терпеть вонь, сырость и грязь, и на минуточку, чудище, которое может нас убить! Они так и не сошлись на каком-то одном названии для матери Тора, звать её мамой язык не поворачивался, поэтому Тор предложил — просто женщина, но Локи фыркнул тогда и заявил, что на женщину она, как и на человека, походит ещё меньше, чем на чью-то мать. В общем они звали её как получится, смысл от этого не менялся, да и не сложно было догадаться о ком идёт речь, если учитывать, что она была единственным более-менее живым существом в доме помимо них двоих. Локи снова посмотрел на него, возможно потому, что просто невозможно не замечать человека, который буквально сгрёб тебя в охапку и держит так, что вероятность отбросить коньки от удушья стремительно двигается к своей максимальной отметке, а возможно из-за того что даже он не мог отказать Тору, когда он вот так глядел на него своими ясными голубыми глазами, вымаливая прощение. Конечно, он хотел только лучшей жизни для них двоих, всего то, но Локи знал, что здесь всё не так просто, как навоображал себе Тор. Защищать он их хочет. Конечно. От одной мысли, что их может ждать в этих местах, бросало в дрожь, когда-нибудь Локи наберётся сил ему всё объяснить, но не сейчас. — Не злишься? — снова вырвал его из потока мыслей Тор. — Да не злюсь я, только отстань, — раздражённо отпихнул его Локи. Тор радостно улыбнулся. — Вот и хорошо. А то не дело это —  ругаться. Мы одни друг у друга и остались, так что, — он погладил брата по руке. — Надо держаться в месте. — Какой ты, однако, умник, — ядовито фыркнул Локи, но тут же вопреки своим словам усмехнулся и похлопал его по плечу. — Уже светлеет, можем ложиться, а ночью надо будет поискать новый нож, а то мой совсем затупился, и я тебе не могу стрел настрогать. Зимой они ловили ворон, здесь, над обрывом они кружили не переставая в любое время года, но вороны были однозначно хуже голубей, слишком умные и хитрые, чтобы так легко их подстрелить из лука, и слишком костлявые, чтобы нормально ими питаться. Во время холодов было тяжелее всего, спуск к подножию обрыва совсем обмораживало и сделать прорубь было невозможно, поэтому им приходилось пробираться в ванную и на свой страх и риск быть застигнутыми матерью, лить из грязного крана воду. С дровами дело тоже обстояло очень напряжённо, потому что то, что Тору удавалось сохранить с осени, заканчивалось очень быстро, а из насквозь заиндевевших веточек сложить костёр было невозможно. Поэтому они изо всех сил старались не дать одеялам отсыреть, однако, пол на чердаке неизменно пожирала плесень, а постоянно проветривать и убираться они не могли. Локи правда старался отскребать всю грязь от стен и пола, а потом проветривать все их тряпки, но промокшие и грязные они становились такими тяжёлыми, что Локи спустя полночи уборки просто валился с ног. Тор по природе своей был очень крепким мальчишкой, даже несмотря на вечный голод и мимолётные простуды, которые липли к ним стоило хоть раз поссориться и заночевать в разных углах комнаты, он всё равно без особого труда рубил им дрова, уходя подальше от поместья, охотился и помогал Локи как мог. А вот сам Локи изо дня в день замечал, что даже гадкие вороны, которых таскал Тор, совершенно не спасают от чувства голода, он валился с ног, всё чаще кашлял, и к своему большому сожалению видел, что даже Тор, ничего не смыслящий в болезнях, смотрит на него с опаской. Он очень переживал за Локи, настолько, что тот даже смущался порой, ловя себя на мысли, что он не достоин такой сильной любви и заботы. В такие дни он сидел с Тором в обнимку дольше обычного, даже почти не ворча, что брат пытается сделать из них сиамских близнецов. Локи прекрасно видел, что Тору недостаёт любви в той обстановке, в которой они застряли, так что само собой вышло, что любовь Локи — странная и всё время разная — была единственной любовью, которую Тор знал. И его это вполне устраивало, он заметил, что, даже когда Локи не позволяет себя обнимать и целовать, уломать его на это дело довольно просто, потому что, как оказалось, младший брат совершенно не мог устоять перед его молящим ясным взглядом. Так ещё два года. — Готов? — Локи озабоченно похлопал себя по карманам, проверяя всё ли в порядке. — Угу, — кивнул Тор, тут же привычным жестом откидывая волосы со лба. Локи окинул его взглядом. К четырнадцати годам Тор заметно вытянулся, настолько, что ему пришлось добыть себе одежду из старых отцовских запасов. Штаны, подвязанные какими-то драными веревками, и волочащиеся за Тором по полу — когда Локи указывал ему на это, Тор каждый раз клятвенно заверял его, что только с утра подворачивал штанины — смотрелись довольно комично, но вот когда-то белая, а теперь уже изрядно посеревшая рубашка пришлась Тору в пору и довольно ладно сидела на его широких плечах. Даже с ног до головы замотанный в старое тряпьё, найденное по всему дому, Тор всё равно казался Локи красавцем. Нельзя было не заметить, пусть даже сквозь небольшой слой грязи, которую просто невозможно было отмыть холодной водой, точные и весьма привлекательные черты лица его старшего братца. Локи в тайне от Тора жалел о том, что они не могут хорошенько помыть ему голову, чтобы наконец снова увидеть золото его волос, а то сейчас, плохо стриженные тупым ножом и грязные как у чертёнка, вылезшего из камина, волосы Тора растеряли весь свой блеск и шарм. Они шли за топором не больше, не меньше. Февраль подходил к концу, и даже несмотря на то, что по ночам вьюга мела просто немилосердно, деревья начали оттаивать, и теперь можно было нарубить дров. Их прошлый топор по неосторожности пал смертью храбрых, а вернее его древко треснуло от холода, когда Тор случайно оставил его на улице, Локи очень на него тогда разозлился и заставил делать новое топорище, но за неимением опыта и вообще хоть малейшего представления о том, как его сделать, Тор это задание с треском провалил. Теперь нужно было раздобыть новый топор, а время их подгоняло, потому что дрова очень некстати закончились, и альтернативой было помереть от холода. Мать они слышали утром того же дня, когда ложились спать, она орала где-то на втором этаже, так яростно и опустошенно, что Локи даже на всякий случай подпер давно затащенным сюда стулом дверь на чердак. Тор никогда не признавал этого, и уж тем более не говорил вслух, но от криков матери ему становилось ужас как не по себе. В этот раз спал Тор плохо, потому что она внизу не хотела замолкать почти до полудня, она давно уже не говорила никаких слов, а когда начинала кричать, то просто издавала душераздирающие вопли и хрипы. Как она оставалась до сих пор жива и чем питалась, для Тора по-прежнему оставалось загадкой, Локи на его вопросы отвечал только своё невразумительное — она проклята, так что Тору пришлось сделать вывод, что, видимо, проклятым нужна какая-то особая пища или не нужна вовсе, но понять так ли это было пока невозможно. Они могли бы дождаться нового затишья и тогда провернуть свою вылазку за топором, но в этот раз время не ждало и сидеть без их маленького костерка было бы просто немыслимо. — Тогда идём, — Тор отпер дверь, и они осторожно и бесшумно проскользнули в кромешную тьму коридора, ведущего к лестнице. Тор добрался до ступенек первым, пол под ним скрипнул и слегка продавился вниз. Тор двинулся вниз, казалось мать не подаёт признаков жизни, и пока что это было им только на руку. Он по своему обыкновению добрался до первого этажа, чтобы свернуть в сторону кухни. Если уж им приходилось раньше искать какие-то вещи, чаще всего те находились именно на кухне. Тор туда ходить не любил, если уж быть честным, он вообще не жаловал эти вылазки, куда удобнее было через окно выбираться на улицу и колоть дрова или стрелять в птиц, но вот бродить по дому было опасно. Пару лет назад Локи, выбравшийся как-то за тканью, из которой они делали себе бельё, сделал пренеприятное открытие — мать теперь охотилась на них. Она как-то догадалась, что можно не просто кричать и отпугивать их, а прятаться и караулить, когда можно будет наброситься. Так что теперь выходили с чердака они с особой осторожностью. Тор снова услышал как заскрипели ступеньки и замер, напрягая слух, нет, всё в порядке, от матери по-прежнему ни слуху, ни духу. Он сделал шаг с лестницы, но тут же почувствовал как его поймала тонкая рука сзади. — Нет, — послышался голос Локи у самого уха. Тор удивлённо обернулся к нему. — В чём дело? — В подвал, — кивнул головой в сторону Локи. Единственное что сейчас видел в кромешной тьме Тор — были его глаза с расширенными зрачками. — Но мы же всегда ищем на кухне, — попытался возразить Тор. Подвал он не любил ещё больше. — Мы были на этой кухне тысячу раз, Тор, ты прекрасно знаешь, что топора там нет. Пришлось молча признать его правоту. — Не нравится мне всё это, — проворчал Тор, снова продолжая движение вниз. На них отчётливо пахнуло сыростью и чем-то ещё слегка кисловатым. — И она молчит… — Тор остановился у подножия лестницы. — Может вернёмся? Локи настойчиво подтолкнул его вперёд, вынуждая наступить на грязный каменный пол. Где-то у левой стены отчётливо слышался звук капель, методично срывающимся с потолка и разбивающихся об пол. Тор невольно представил, какая там наверное натекла лужа, и поёжился. Младший брат не оставил ему особого выбора, так что пришлось двигаться дальше. Тор наощупь просочился между стеной слева и тем непонятным строением, которое всегда торчало тут через потолок. Он помнил, что это какая-то машина отца, то ли для того, чтобы что-то копать, то ли возить, его в те времена ещё не посвящали в тонкости папиной работы. Машина собой напоминала конвейер с хлипкими лопастями, а из дыры в потолке валился снег и гнилые листья, поэтому весь пол в подвале был грязнее некуда, да и к тому же заляпан красной глиной. Тор ещё в детстве заглядывал в большие каменные колодцы с глиной, которые занимали почти всё это помещение, и эта глина ему ещё тогда напоминала кровь, вязкую и с кислым, отчасти земляным запахом. — Бояться нечего, — шепнул ему на ухо Локи. — Я и не боюсь, — тихо фыркнул Тор, хотя на самом деле хотел ответить, что ему-то, брату, легко говорить, он ведь стоит у Тора за спиной и только и делает, что подбадривает, да и то не очень продуктивно. Тор снова поёжился, на этот раз от холода, с улицы немилосердно дуло. Тор мысленно выругался на Локи, где он тут собрался топор найти, в подвале отродясь не было ничего кроме этой красной гадости, размазанный по всему полу и стенам. Стоп. Тор внезапно ощутил как ветер прошёлся колючими пальцами по его открытой шее, и от этого отчётливо стало понятно, что Локи его больше не держит. Локи рядом не было. Тор замер как вкопанный, буквально чувствуя как сердце уходит в пятки и там начинает колотиться с нечеловеческой силой. — Локи, — тихо позвал он, зажмурив глаза. — Локи! — Тор судорожно сглотнул. — Тише, — послышалось откуда-то снизу. Тор тяжело выдохнул. — Я просто достаю топор. Тор снова втянул воздух с оглушающим свистом, ощущая как постепенно шум в ушах от яростно забившегося сердца сходит на нет. — Твою мать, Локи, что ж ты так пугаешь, — яростно прошипел он. Ответа не последовало. Ещё давно они условились, что если действуют в темноте и не видят друг друга, то обязательно нужно разговаривать, Локи считал, что это довольно опасно, потому что может привлечь мать, но Тор настоял, объясняя, что это для их же блага, так они хотя бы будут знать, что всё ещё живы, а мать не научилась нападать бесшумно. И вот теперь Локи не отвечал. — Локи, — снова зашипел Тор, осторожно приоткрывая глаза. Визг. Тор вздрогнул всем телом и метнулся в сторону, в паре шагов от него что-то тяжёлое грохнулось об пол и заскрежетало по камням, а потом Тор увидел мать. Всего на мгновение, потому что она захрипела обнажая полусгнившие зубы прямо перед его лицом, и тут же снова отшатнулась в темноту. Тор заорал почти как девчонка, падая на пол и больно прикладываясь о что-то каменное головой. Возможно это был колодец, потому что в ту же секунду Тор почувствовал мерзкую глину на своём затылке, а потом ногу резко прошила острая боль, мать хватила его чем-то колючим, Тор в эту секунду успел подумать только то, что пусть это будут не её зубы. В шаге от него Локи кинулся к лестнице. — Тор, беги! Тор не видел его, но хорошо различил отчаяние в его голосе, попытался подняться, но голова закружилась так, что он снова повалился на пол, в этот раз ударяясь о камень коленками. Мать с нечленораздельным криком бросилась на Локи, так быстро, что её прыткости было бы можно только подивиться. Однако, Тор не без удовольствия заметил, что Локи опередил её, взобравшись на конвейер и по нему шмыгнув на улицу, пропадая в ночи. Мать без раздумий кинулась за ним.  — Надо ему помочь, — единственная мысль сейчас набатом бившая в голове Тора. — Спасти. — Ло…ки… — Тор подавился на полуслове и тяжело захрипел. Если он сейчас не встанет, то эта сумасшедшая сожрёт его Локи, сожрёт и даже не поморщится. Он опёрся руками об пол и медленно подтянул ноги, поднимаясь, и тут же угрожающе пошатнулся, земля перед глазами заходила ходуном. Тор сделал шаг и тут же неосторожно запнулся обо что-то тяжёлое. Он с трудом наклонился, отставляя ногу в сторону, потому что её всё ещё саднило от царапин, оставленных матерью, и нащупал то, что ещё мгновение назад помешало ему идти. Ох, не может быть. Этого просто не может быть. Тор поднял с пола небольшой чугунный топорик, ощупывая его, чтоб проверить, не кажется ли ему. Тут же вспомнились слова Локи. Значит этот топорик тут не просто так оказался? Локи сам его здесь когда-то оставил, раз знал, что и где искать. Когда успел только? Тор покрепче перехватил ручку, тут же снова чуть не роняя своё оружие оттого, что ему в голову вдруг ударила новая мысль о том, как помочь Локи. О, всё было предельно просто, им не придётся больше убегать от матери, не придётся вообще больше ни от кого убегать, они заживут прекрасной человеческой жизнью, нужно только всадить этот топорик сумасшедшей в сердце. Тор уверенно шагнул вперёд. Нет. В голову. Взбираться по замёрзшим лопастям конвейера оказалось неожиданно неудобно, но спустя пару секунд и одну неудачную попытку Тор выкарабкался наружу, тут же утопая в искрящимся снегу. Он огляделся кругом, ища глазами Локи и мать, но смог заметить только то, что ночь постепенно уходит, дело близилось к рассвету, но всё ещё было темно. Тор ринулся вокруг дома, огибая в утреннем тумане заржавевшие конструкции, это была свалка неудачных экспериментов отца, эти машины тоже не заработали в своё время, да и последняя, та что сейчас уходила конвейером в подвал, тоже должна была уже давно отправиться сюда на свалку, но отец не успел с этим разобраться, так что она так и осталась стоять на своём месте. Локи нигде не было, если он и звал на помощь, то наверняка его уже давно не было слышно. Тор по колено утопая в сугробах, не спешащих таять в преддверии весны, торопился обогнуть дом, чтобы найти хотя бы следы, но и Локи, и даже мать как сквозь землю провалились. Штаны насквозь промокли и теперь очень неприятно липли к ногам, рукава были все в тягучей глине, а ботинки Тор казалось успел порвать, пока карабкался по лопастям машины, учитывая сколько лишних гвоздей там торчало, непригодность ботинок теперь совсем бы его не удивила. Однако, несмотря на всю эту мерзость, Тор продолжал свой путь, воинственно размахивая топориком. Чудовище. Чудовище. Он должен её убить, и спасти его Локи, любимого Локи. Новый крик Тор услышал, когда уже почти добрался до парадной двери в дом, неподалеку замаячили старые ворота, ведущие в поместье, и Тор в который раз поразился тому насколько же всё-таки тут было пусто, куда ни глянь сплошные сугробы и… Тор резко обернулся на звук. Вот оно, дерево над обрывом, оттуда и шёл крик, но на удивление кричал вовсе не Локи. Тор кинулся к обрыву, заметив там две фигуры. Одна склонялась над другой, лежащей на земле. Нет, нет, не может быть! Тор не мог не успеть. Локи… Тор замер в нескольких шагах, наконец разглядев в темноте, что случилось. И в первую секунду он подумал, что лучше бы не видел этого, топорик сам выпал из рук, с тихим шорохом утопая где-то в сугробе, Локи медленно оторвался от чужой окровавленной шеи и повернулся лицом к Тору. Тор вздрогнул при виде этой картины, чувствуя как ноги постепенно ослабевают. Лёгкий порыв ветра осторожно прикоснулся к бледному лицу напротив, отводя в сторону чёрные пряди и совсем обнажая перед Тором всё зрелище, только что произошедшего события. Он расфокусированным взглядом проследил за крупной багровой каплей, стекающей по острому точёному подбородку Локи, она беззвучно ударилась о снег, здесь на обрыве его почему-то было гораздо меньше, и расплылась на нём причудливым узором, напомнившим Тору  гвоздику из старых энциклопедий. Локи смотрел прямо ему в глаза, пока Тор не оставлял попыток уцепиться взглядом за белоснежные зубы, тонкие окровавленные губы, которые сейчас смотрелись особенно живыми и теплыми, или высокие, будто выточенные из мрамора, скулы. Тору пришлось в очередной раз сдаться и пасть перед всем этим великолепием, снова уступить Локи и посмотреть прямо в его глаза. Следующие слова Локи Тор не слышал, он скорей отрешённо прочитал их по губам, да и это было не сложно. Только короткое «прости» и полный боли взгляд. Тор опустился на колени в снег и сел в шаге от Локи и тела, которому он вспорол глотку. Они молчали. Может минуту, а может и больше, но Локи не выдержал первым и заговорил, всё же отведя виноватый взгляд. — Я тоже проклят, — шепнул он, хотя его шепот скорей походил на какой-то задушенный хрип. — Ты не собирался мне говорить. Локи мгновение помедлил, но потом снова вскинул голову. — Только не так, — выдохнул он. — И я не собирался её убивать, понимаешь, но я не могу с этим справляться… — Что это за проклятие? — Оно лежит на всей этой округе, и это случается со всеми, кто сюда приезжает, мой отец… — тут он поёжился. — Когда он почувствовал, что с ним что-то происходит, то изучал это. На месте этого дома раньше стоял другой, но он сгнил также, как гниёт сейчас и твой дом, моя семья жила тут до вас, и они погибли давно и… Тор прикрыл глаза, сжимая руки в кулаки. Он не понимал, злится ли он сейчас или боится, но если злится то уж точно не на Локи, да и боится тоже не его. Локи ничуть для него не изменится, даже если выяснится, что он виноват в чём-то ужасном. — Ты старше меня выходит? — Выходит, что так. Я не знаю, сколько мне лет, но, как ты мог заметить, взрослею и старею я гораздо медленнее, чем обычные люди. — Это из-за проклятия? Локи осторожно кивнул. — И что твой отец узнал? — Это всё из-за глины, она как-то влияет на людей и вещи, здесь всё умирает. А люди… Проклятые, то есть, мы должны питаться, — Локи поджал губы, не решаясь закончить. — Другими людьми? — Живыми, — смутился он. — Лучше живыми людьми, а ещё лучше просто кровь, — он улыбнулся. — Видишь, я не хотел убивать, но тогда она бы напала на меня или ещё хуже — на тебя, я не мог ей позволить… — Локи. — Ты можешь уйти, если захочешь, на тебя не распространяется это проклятие, потому что ты родился в этих местах… — Локи! Локи посмотрел на него. — Я тебя люблю, — покачал головой Тор. — И я тебя не брошу, — Тор нашел в себе силы напряжённо улыбнуться. — Будь ты хоть вампиром, для меня ты всё тот же Локи. — Я не вампир! Вампиров не существует. Тор улыбнулся ещё шире, замечая, что Локи наконец хоть немного, но расслабился, видимо, поняв, что Тор, несмотря ни на что, будет рядом с ним. — Ты должен поесть. Тор знал, что Локи не было нужно его своеобразное одобрение или уж тем более разрешение, однако, после этих слов в его глазах заплясали довольные огоньки, и он позволил себе снова перенести своё внимание на окровавленное тело. Тор видел, что Локи держится на ногах из последних сил, вернее он уже даже не стоял, а скорее полусидел, неестественно согнув спину. Одной рукой Локи упирался в землю, тонкая и костлявая она почти не помогала ему удерживаться на месте. Кожа его была настолько тонкой, что казалось будто она синеет из-за того что вены проглядывали наружу, а может Локи действительно ужасно замерз, они ведь не планировали вылезать на снег сегодня, а ветер как назло дул всё сильнее. Локи медленно дотронулся пальцами до раны трупа, осторожно обвёл по рваному краю и неожиданно погрузил их внутрь, легко отодвигая внутренности в сторону. Кровь должна была бы бить фонтаном, но тело живым уже не было, и оттого кровь алыми ручейками потекла по желтушной коже на шее, падая на снег и оставляя на нём тонкие бороздки. Локи с наслаждением припал губами к ране, бережно подхватывая языком каждую каплю, казалось даже глаза зажмурил от удовольствия. Где-то в глубине души Тор успел почувствовать, что пожалуй то, что они делают — ужасно неправильно, но на смену этим мыслям, пришло почти болезненное ожидание чего-то нового и запретного. Он как заворожённый наблюдал за яркими, блестящими от темной крови губами Локи. Над обрывом вспыхнул рассвет. И Тор ощутил сладкую дрожь, прошедшую по всему телу от того, что сейчас предстало перед его глазами. Он так давно не видел рассвета, что сейчас горящее солнце, сонно выглянувшее из-за горизонта, словно обожгло волны под обрывом, обожгло старое дерево, так что лучи разлетелись в разные стороны и попали на искрящийся белый снег. Тор не заметил, как открыл рот, наблюдая за тем, как алые лучи путаются в черных волосах Локи, как они освещают его стремительно теплеющее лицо. Он словно на глазах оживал. Если это чужая кровь дарит щекам Локи такой лёгкий нежный румянец, если это она наливает жизнью его мраморную кожу, то Тор готов был поклясться, что и свою кровь без раздумий отдаст, только чтобы снова видеть Локи таким прекрасным. Когда солнце полностью выбралось на небо, Локи наконец с каким-то довольным полустоном оторвался от обескровленного тела, опустился на снег рядом и откатился в сторону. Тор на четвереньках подполз к нему, и снова не заметил как заколотилось сердце, ему показалось, что он чувствует в животе злополучных бабочек. Локи лежал на снегу, раскинув руки в стороны и крепко закрыв глаза, на его тонких губах играла широкая и сытая улыбка, как он был прекрасен, Тор аж застыл как вкопанный. Всю картину ему портила только мать, теперь уже даже не походившая на труп. — Я скину её с обрыва в воду, — скорей утвердительно, чем вопросительно произнёс Тор. Локи только шире улыбнулся, похоже, сейчас, впервые за такое долгое время хорошенько наевшись, он был не в силах даже глаза открыть, настолько ему было хорошо. Тор и не спорил, наблюдать за ним таким похорошевшим было одно удовольствие. Он поднялся на ноги и осторожно подобрался к краю, туда где лежало тело. Тору не хотелось даже глядеть на неё, он просто был рад, что они наконец-то избавились от всего этого ада, так что он, отведя взгляд, ногой спихнул её вниз. — Прощай, — шепнул Тор, через несколько мгновений услышав тяжёлый всплеск внизу. Теперь её никто не найдёт. — Какой ты жестокий, — послышалось сбоку, и Тор быстро обернулся на голос. Локи уже успел открыть свои бездонные глаза, и Тор почувствовал, что, похоже, тонет. Они были подернуты туманной пеленой удовольствия и блестели так, как никогда прежде. Локи весь был такой счастливый, что Тор незаметно забыл и про свой голод, и про то что они оба ужасно устали, и про то что оба насквозь мокрые, про оцарапанную ногу и даже про кровь. Он тоже был счастлив. — Я люблю тебя, — он снова опустился на колени рядом с Локи и взял его руку в свои. Тот  в ответ медленно и лениво потянулся, так что Тор чуть не задохнулся от такого изящества, а потом ласково шепнул: — Я тоже. Тор крепче сжал его тонкую руку. Они сидели так довольно долго, как потом подумал Тор, но в тот момент он этого никак не смог бы заметить, потому что его мысли всецело были отданы Локи, лежащему рядом и сладко улыбающемуся, Тор чувствовал как все его внутренности буквально скручиваются в тугой клубок от одной лишь мысли, что Локи так улыбается только ему одному, только он один видит его сейчас таким разморённым, мягким и довольным. Его Локи. — Ты поможешь мне? — Локи большим пальцем погладил костяшки Тора. Тот с готовностью кивнул. — Я сейчас совсем без сил, — медленно пояснил Локи. — Не мог бы ты… — Отнести тебя? В дом? — Читаешь мысли, Тор, — он снова широко улыбнулся. — Конечно я могу. Когда Тор, не замечая своей усталости, осторожно поднял Локи на руки, тот незамедлительно обвил руками его шею и сладко зевнул, укладывая голову на плечо. Тор даже себе не смог признаться, что в этот момент сравнил его с сытым котом, таким же грациозным и переменчивым в характере. Тор, не говоря ни слова, пробрался с лёгкой ношей на руках через сугробы и ногой открыл парадную дверь в дом, никто уже давно её не запирал на ключ. Тор замер на пороге, крепче прижимая Локи к себе и оглядываясь по сторонам. Огромный зал с резным паркетом, через который настойчиво просачивалась глина, сквозь дыру в крыше метель охотно заносила крупные снежинки, картины над лестницей совсем потрескались от непогоды, так, что теперь почти невозможно было даже разглядеть что на них изображено. Тор передёрнул плечами, в тех местах, где штукатурка со стен совсем обвалилась был виден деревянный каркас дома, наверняка там поселились черные мотыльки. — Тор, — ухо обожгло горячим дыханием. Тор повернулся к Локи лицом, стараясь не думать о том, как близко тот сейчас находится. — Представь, что мы с тобой только-только купили этот дом и приехали сюда жить, и как будто он новый и красивый, как будто это новая жизнь, — он снова уткнулся носом ему в шею и закрыл глаза. — Тогда, раз мы здесь хозяева, мы можем ночевать не на чердаке, — улыбнулся Тор. В хозяйской спальне и примыкающей к ней ванной они не были уже много лет, потому что искать там было совершенно нечего, но сейчас, открыв дверь, Тор снова ошеломлённо замер. Всё здесь было совершенно как тогда, когда он последний раз заглядывал сюда. Похоже мать не забиралась сюда ни разу, так что единственной проблемой здесь была пожалуй только пыль на покрывале. Тор бережно опустил Локи на кровать, стряхнув всю пыль и услышав довольный стон, стоило Локи впервые за долгое время снова лечь на нормальную мягкую постель. Тор расположился рядом с ним, тут же действительно отметив, что матрац здесь и вправду просто невероятно мягкий по сравнению с теми лежанками, на которых им обоим приходилось ночевать все последние годы. Тор был словно в раю, однако для полного счастья им обоим пожалуй не хватало только тепла и чистой, сухой одежды. Тор улыбнулся своим мыслям, а потом повернулся к Локи. — Как насчёт того, чтобы принять ванну? — тихо поинтересовался он. — Я бы не отказался, — Локи приоткрыл глаза.