carino

      Снова взорвался. Снова все испортил. Снова мешает… всем.       Омега со злостью ударяет ладонями по двери, от чего та резко открывается, а холодный ночной ветер ударяет в разгоряченное от алкоголя тело. Мин твердым шагом выходит из помещения, раздражено засовывая руки в карманы светлых джинс. Чувствует, как внутри все бурлит, а дышится на улице ничуть не лучше, чем в клубе. Желание покурить красной лампочкой мигает в голове и он знает, что ему прилетит, но сейчас так похуй.       Он отходит на приличное расстояние от ночного заведения, ведь там много пьяных людей, которые решили подышать свежим воздухом и потравить свои легкие никотином. Хочется тишины и покоя, а не слушать глупый, громкий треп и истерический хохот. За углом жилого здания вполне уютно, тихо и достаточно темно. Юнги нервно достает пачку из кармана и бегло осматривает её. Воспоминания о прошлом невольно всплывают в голове и голос, где-то глубоко внутри, громко смеётся: «Возвращаемся к тому, с чего начинали, а?». Омега с досадой поджимает губы, чувствуя, как нос начинает щипать, а глаза наполняются влагой.       Годы, проведенные в детском доме, волнами, постепенно, накатывают на него, заставляя засунутые в коробку воспоминания высунуться наружу вновь. В целом, там было неплохо: воспитатели всегда были добры к маленькому омеге, давали знания, старались окутать любовью и заботой, да и друзья у Юнги были, причем очень хорошие и добрые. Вот только всегда присутствует «но». Изнасилование не было чем-то сверхъестественным в таких местах, ведь все дети живут в одном здании, ходят в одну большую столовую, пользуются общими душевыми и часто контактируют друг с другом. Подростки следят за младшими, тем самым помогая воспитателям, ведь они одна большая семья.       Юнги был маленьким и худеньким в свои четырнадцать, с бледной кожей и милым личиком. С виду казался тихим, но когда находился в компании друзей — смеялся громче всех, обнажая свои маленькие зубки. Любил поиграть в баскетбол вечером, да и в принципе был частым гостем баскетбольной площадки, так что взрослые и другие ребята не переживали, когда не находили Мина в комнате и знали, что в одиннадцать он точно будет уже в своей кровати. Вот только все пошло не так. Удары мяча об покрытие не было слышно в тот летний вечер, и не было видно омегу, который всегда носился, как угорелый. Он не появился на пороге своего дома, не лег в одиннадцать часов в свою постель, лишь плакал навзрыд, пока чужая ладонь зажимала ему рот.       Первая слеза сорвалась вниз, когда омега моргнул. Руки мелко подрагивали, сжимая пачку сигарет, а легкие, словно в тиски поместили, с каждой секундой сдавливая все сильнее. Юнги опёрся спиной на бетонную стену, запрокинув голову назад и уставившись в темное небо, что небольшим куском нависло над ним. Пальца на автомате вытаскивают сигарету, засовывая её меж розовых губ, а маленький огонёк тускло освещает его лицо, пока он прикуривает. Знакомая горечь распространяется в ротовой полости, а горло режет от медленного вдоха. Он старается не закашлять, ведь не курил уже очень давно — Хосок запрещал.       Иногда бывает так, когда взрослеющий альфа, с развитием своего волка, не всегда может сдержать его внутри. Чаще такое происходит во время первого гона. Тому альфе, что уничтожил Юнги, было семнадцать. Он говорил, что помнит все лишь обрывками, что был не властен над своей второй сущностью и с сожалением смотрел на Юнги, который пустым взглядом уставился в потолок. Говорил, что ему очень жаль, просил прощение, вот только сделанного не воротишь, и его слова так и остались для омеги пустым звуком в больничной палате.       Все знали о том, что случилось. Слухи разлетелись по детскому дому со скоростью ветра и, когда омега вернулся обратно, его встретила куча сочувствующих взглядов. Каждый считал своей обязанностью подойти к нему, пробормотать слова поддержки, погладить по голове и сказать: «Все будет хорошо». Единственное, что в тот момент хотел сделать Юнги — плюнуть всем в лицо, потому что пошли нахер со своим сочувствием. Только больнее делают, каждый раз напоминая об этом. Кажется, именно тогда он пристрастился к сигаретам: слышал, что легче становится. Херня все это, конечно, но курить он не бросил.       Много поменялось с того случая, как и сам Мин: стал более тихим, закрытым, грубым и резким с альфами, научился драться, чтобы в случае чего дать отпор, и плевать, что он «хрупкая омежка», за такое, между прочим, и в нос получить можно. Детские мечты об уютном доме, в котором он будет жить с любимым мужем и очаровательными детками, рухнули, как карточный домик. Юнги был осторожен с каждым альфой, старался не привлекать к себе внимание, завешивая свое тело оверсайз шмотками, а если кто-то отваживался к нему подкатить, то тут же получал от ворот поворот, ну, или в нос. Вот как-то так и жил: в страхе, комплексах и переживаниях, без любви, заботы и ласки.       А потом случился Хосок.        — Ну ты и заноза, Мин Юнги, — уголки губ невольно дрогнули, когда до ушей донесся родной, любимый голос. Взгляд натыкается на тяжело дышащего альфу, брови которого моментально хмурятся, когда замечают тлеющую сигарету, зажатую меж тонких пальцев.       — Накажешь? — омега с вызовом смотрит на любимого, поднося фильтр к губам и делая затяжку. Чон недовольно ведет челюстью и с грозным прищуром смотрит в хитрые глаза.       — Кажется, я и правда уделял тебе мало внимания в последнее время, раз уж ты забыл, где твое место, — губы расплываются в ленивой улыбке, а маленькие зубки закусывают нижнюю губу, когда альфа быстро преодолевает расстояние между ними. Родной и такой любимый запах сочного апельсина окутывает с головы до ног, как только Чон подходит в плотную и упирается ладонью в стену возле головы омеги. Жилистые пальцы выхватывают «вредную гадость», отбрасывая её куда по дальше, на что Мин грустно вздыхает, прослеживая полет яркого огонька. — Стал таким вредным и непослушным. Гормоны разыгрались?       — С тобой они никогда и не успокаивались, — хмыкает омега, заглядывая в темные глаза своего альфы. Руки оплетают крепкую шею, а охладевшее тело ближе жмется к источнику тепла, от чего Мину приходится привстать на носочки. — Хочу домой, в кровать, с тобой, — тихо, будто по секрету, шепчет в ухо. В такие моменты Чону кажется, что он готов сделать все для своего омеги, когда он вот так податливо жмется к нему, ища ласки.

🎂🎂🎂

спасибо за чудесную ночь и приют. ты мило бормочешь во сне. Чонгук.

      Одинокая записка на кофейном столике и стойкий коньячный запах с древесными нотками — единственное, что осталось от альфы в квартире. Тэхен разочарованно вздыхает, приземляясь на диван, на котором Чонгук провел ночь. Плед и подушка, которые омега дал вчера своему новому знакомому, аккуратной стопочкой лежали на краю дивана. Особо не думая, Тэхен с размаху уткнулся в подушку лицом, глубоко вдыхая природный запах альфы с примесью пота и сигарет. Не так он планировал провести это утро.       Поняв, что Юнги с Хосоком не вернуться к ним, они продолжили хорошо проводить время друг с другом. Тэхен немного переживал за Мина, но успокаивал себя мыслью о Хосоке, который очень хорошо знает своего омегу и сможет успокоить его и позаботиться как следует. Да и Чонгук особо скучать не давал.       Ночь и правда была чудесной: они ещё немного проговорили и потанцевали в клубе, а когда уже стало невыносимо там находиться из-за духоты и боли в ушах от громкой музыки, Чонгук, недолго думая, забрал алкоголь и потащил Кима на выход. Улица встретила их прохладным ночным воздухом, от чего оба облегченно вздохнули. И рассмеялись, потому что сделали это одновременно. Тэхен предложил заказать такси, чтобы благополучно добраться до дома, вот только альфа эту идею не поддержал и поволок Кима на ночную прогулку.       Ночь и правда была чудесной, наполненная громким смехом, интересными разговорами, легким флиртом и вкусом текилы на губах. Голова шла кругом от алкоголя, а тело стало легким, как перышко. Желание попеть старые песни появилось внезапно, но от того и было таким правильным, поэтому, извинившись про себя перед людьми, которые уже мирно спали в своих квартирах, парочка пела, идя по безлюдной улице. Холодным ветер не беспокоил омегу, потому что на его плечи заботливо была накинута куртка, что согревала, казалось бы, не только тело, но и сердце. Звезд не было видно на темном небе, однако Тэхен умудрился увидеть целую галактику в глазах, что смотрели только на него; в глазах, которые вобрали в себя не только весь свет вокруг, но и вытащили наружу чувства, затаённые где-то глубоко внутри. Танцуя медленный танец под фонарем, Тэхен чувствовал себя героем романтического фильма и мечтал, чтобы эта ночь длилась вечно. И чтобы Чонгук всегда так тихо, так нежно, пел ему на ушко, аккуратно придерживая за талию.

— Почему я так быстро доверился ему? Сам не знаю. Просто с ним было хорошо и я не чувствовал какого-то подвоха. Хотелось просто наслаждаться моментом, той сказкой, которую он мне дарил; хотелось ощущать тепло его тела, касание рук и бесконечно слушать его голос. Это все, о чем я мог думать в ту ночь.

      Чем ближе они подходили к дому, тем чаще голову посещали мысли о скором расставании, от чего сердце начинало неприятно ныть. На пороге своей квартиры, когда Чонгук уже прощался с ним и желал доброй ночи, Тэхен попросил его остаться. Было вполне логично, что альфа откажется, ведь они и правда мало знакомы, чтобы ночевать под одной крышей, но молящий взгляд омеги и куча аргументов, которые быстро вырывались из пухлых губ, сделали свое дело. Тогда в мыслях Чонгука промелькнуло, что если они с Кимом придут к чему-то более серьезному, чем просто друзья, омега сможет легко вертеть им. Хотя, если честно, он вряд ли будет против.       Ночные посиделки на кухне с кружкой горячего чая и шоколадным тортом под звук телевизора определенно останутся в памяти надолго, а разговор по душам и теплый взгляд — в сердце. Ближе к пяти утра глаза начали сами собой закрываться, а фильм, который они смотрели в гостиной, стал скучным и утомляющим. Чонгук тихо рассмеялся, когда потяжелевшая голова омеги упала на его плечо, поэтому, немного растормошив Кима, он отправил его в кровать.       Когда голова коснулась любимой подушки, а тяжелые веки закрылись, Тэхен представлял себе утро с альфой: как он проснется, умоется, приведет себя в порядок и приготовит что-нибудь вкусненькое и легкое на завтрак. Даст проснувшемуся Гуку таблетку с водой, чтобы голова перестала болеть, накормит его и, возможно, он бы остался с ним ещё на какое-то время. Вот только вместо всего этого его ждала тишина квартиры и небольшой клочок бумаги на столе. Номер телефона альфа не оставил, и что сейчас делать со своими мыслями и разочарованием — омега не знал.       Привычная мелодия звонка разрушила давящую на Кима тишину, отвлекая его от тревожных мыслей. Тэхен со стоном оторвал себя от подушки и взял смартфон, что лежал на столе. Любимая фотография Юнги на определителе с миленькой улыбкой заставила омегу нежно улыбнуться.       — Доброе утро, спящая красавица. Точнее, уже день, но да опустим эти точности, — задорно начал Мин.       — Я так понимаю, разговор прошел удачно и у вас все хорошо? — Тэхен вновь падает головой на подушку, удобнее устаиваясь на диване и вытягивая ноги.       — О, милый мой, настолько удачно, что у меня аж поясница болит, — хохотнул в трубку друг, на что Ким только глаза закатил.       — Можно было и без подробностей.       — Без них скучно. Не переживай, мне поставили мозг на место путем психологических махинаций и вторжением большого агрегата в мой задний проход.       — Фу, Юнги, я же просил, — беспомощно стонет омега, отгоняя невольные представления секса его двух друзей в своей голове.       — Что естественно, то небезобразно, так что не скули. А как прошла твоя веселая ночка? Затащил альфа-самца к себе в койку?       — Почти, — хмыкает Ким, загадочно улыбаясь, а Юнги заинтересованно присвистывает. — Только не в кровать, а на диван. И мы ничего такого не делали, грязный ты извращенец! Он просто остался у меня на ночь, — остановил омегу Тэхен, предвещая пошлые комментарии.       — Не, ну так не интересно, — разочарованно потянул Мин. — Он уже ушёл?       — Угу, — Ким грустно вздохнул, взглядом пробегаясь по комнате. — Оставил записку с благодарностью и все.       — Кажется, кто-то очень расстроен таким исходом событий. Ох, погоди, — в динамике послышалось копошение и тихое кряхтение. Тэхен слышал, как Хосок что-то спрашивает у Мина, на что тот активно бормочет: «Конечно давай!». Ким хмурит брови, пытаясь сконцентрироваться и расслышать весь разговор, но из-за того, что, скорее всего, Юнги опять валяется на кровати и невольно трет телефон о покрывало, мало что можно было разобрать. — Тэхен, прости, конечно, но твой альфа тупой до невозможности, — через несколько секунд отчетливо слышит омега.       — Ну, во-первых, он не мой, а во-вторых, что случилось?       — Он сейчас позвонил Хосоку и сказал, что забыл оставить тебе свой номер, поэтому хотел спросить у тебя через Хо, не против ли ты дать ему свой. Ох, твою мать, мой мозг не выдерживает таких логических цепочек, друг мой, так что постарайтесь разбираться между собой сразу.       В груди от услышанного тепло появилось, расползаясь по телу тягучей лавой. Бабочки в животе будто с ума посходили, безостановочно щекоча своими крылышками от одной мысли, что Чонгук не забил на него, что он просто забыл написать свой номер и что Тэхен ему, кажется, чуточку интересен, раз уж он спрашивает его номер.       — Только не разревись там от счастья, принцесска. Ладно, жди звоночка или смсочку от своего качка, а я пошёл дальше ничего не делать. Скучно будет — звони, — на прощание Ким уловил звонкий чмок в динамике, от чего губы расплылись в улыбке сильнее.       Около минуты Тэхен просто пялился в экран, в надежде, что ему позвонят или напишут прямо сейчас, но потом он понял, что это плохая идея, ведь альфа может сделать это и попозже. Но нетерпеливость всегда была отрицательной чертой омеги, поэтому сейчас он крутился и вертелся на диване, лазил по соцсетям, чтобы скоротать время. Когда уже все ленты были пролистаны и в телефоне не осталось ничего интересного, пришлось встать с дивана, напоследок вдохнув полюбившийся аромат, что исходил от подушки. Теплый душ был необходим после вчерашних развлечений, да и желудок давно подавал признаки жизни и просил что-нибудь закинуть съестного в себя.       Стоя под теплыми струями и с наслаждением проводя мочалкой по коже, Тэхен услышал звук оповещения. Неизвестный номер прости, что я такой затупок, но я постараюсь исправиться, сладость❤ Окей, к такому прозвищу и сердечку в конце он явно не был готов.