Немного о судьбе, новых знакомых и пользе алкоголя.

Феликс весь вечер не знает куда себя деть от волнения. Квартира насквозь пропахла хвоей. Конечно, немного перешибают и другие запахи, но Ли почему-то слышит только аромат Уджина – магия какая-то, не иначе. Сынмин жмется под боком, раздраженно прокручивая в пальцах бокал с вином, при этом не отрывая глаз от разговаривающего с Минхо Хёнджина. Взгляд, как приклеенный следует за альфой, действие алкоголя, наверное. Феликсу не до проблем Сынмина немного, хотя он его не оставляет ни на секунду – голова забита мыслями. Уджин на него – ноль внимания, будто и не знакомы вовсе. Улыбается для всех мягко и ласково, а для австралийца улыбок жалеет. Ли бесконечно хочется, чтобы Уджин на него с такой же нежностью смотрел, как на всех остальных сейчас. В мыслях – последний разговор с альфой, после того, как Феликс обнаруживает себя в комнате Чана, с дико ноющей головой. На тумбочке – стакан с водой и таблетка, и омега не сомневается чья именно это забота. За дверью слышны голоса, и Феликс с удивлением понимает, что это разговаривают Сынмин с Уджином – жаль только, что слов не разобрать. Отвратительное состояние подталкивает к отрицательным мыслям. Феликс… ревнует? Уджин с ним ведь не общался ни разу с того расставания у подъезда, и на сообщения не отвечал, так что омега отчаялся и писать перестал со временем. Но ведь старший сорвался по первому звонку – Ли уже успел понадеяться, что это не просто так. Но в жизни видимо стабильности не предвидится. Выпив таблетку, он засыпает снова от усталости, просыпаясь уже ближе к вечеру, когда Сынмин давно уехал. Судя по напряженному виду Уджина – он бы тоже сбежал, только вот нужно гостей сначала всех выпроводить. Феликс жмется плечом в косяк двери, ведущей на кухню и треплет пальцами стоящие дыбом волосы. За столом Уджин пытается не смотреть на омегу – выискивает что-то в поверхности стола, будто клад ищет. Феликс со сна пахнет одуряюще и весь такой мягкий и домашний, так что альфу ведет с этого всего, но сдерживаться уже становится необходимостью. -Так и будешь молчать? – наконец не выдерживает омега, одергивая смущенно футболку. И почему ему все время приходится проявлять инициативу? Он вообще-то слабый пол, и все такое. Уджин не отвечает, продолжая буравить взглядом столешницу. Феликс немного взрывается. -А вот с Сынмином ты с удовольствием разговаривал, - альфа вздрагивает от резкости тона и наконец поднимает глаза. Вылетает в астрал тут же от россыпи веснушек на покрасневших от возмущения щеках и гневного взгляда. Не может только обвинения понять. -Ты о чем, Феликс? – как можно спокойнее. -Ну, вы так мило сегодня с утра общались, - Ли отрывается от двери, приближаясь к столу, - Я даже собственным ушам не поверил – думал, ты вообще отвечать разучился. Нависает немного над старшим, который в ответ смотрит все еще недоуменно. Феликс так злится, что кажется взлетит скоро – Уджин своим поведением провоцирует только больше. -Ты… ревнуешь? – наконец осознает происходящее альфа, вздрагивая от хлопка ладоней по столу. -Конечно, я блять ревную! - взрывается все-таки младший. Накопившиеся чувства выплескиваются как-то разом, не давая возможности отступиться под напором слов. -Как я могу не ревновать?! Ты не отвечаешь на сообщения, не смотришь даже в мою сторону, а потом я слышу, как ты мило общаешься с Сынмином. И какую реакцию ты от меня ожидаешь? Уджин вдруг упрямо качает головой в ответ на слова омеги и тоже срывается: -Я не твоя собственность, не твой истинный, и ты не можешь заявлять на меня права! - жалеет тут же о сказанном, потому что Феликс отшатывается резко, - Ликс, я… Первый судорожный всхлип в тишине кухни звучит слишком пронзительно, заглушая хлопок входной двери. Феликс даже внимания не обращает, в мыслях осознание – Уджин не примет его никогда, с его то упрямством и желанием сделать все правильно. Парень, по ощущениям умирает внутри, осыпается на пол осколками под сожалеющим взглядом альфы. В реальности – жмурится на секунду, и решает, что отступать уже некуда. Дальше – пустота. -Знаешь, почему я тебя ревную, Ким Уджин? Чан заглянувший на кухню тут же пятится обратно в коридор, решая не вмешиваться, но прислушивается невольно. -Потому что я влюблен в тебя как последний идиот, - не замечая ничего вокруг, продолжает Феликс, - И я прекрасно осведомлен, что ты не мой истинный – ты ведь напоминаешь мне об этом при любом удобном случае. И я не пытался «заявлять на тебя права». Просто ты меня выбиваешь своим поведением, и я срываюсь, понятно? Дыхание как-то резко перехватывает, и хочется прервать поток слов, но Уджин видит – омега еще не закончил. -Ты такой добрый всегда, мягкий, нежный, - всхлипывает парень, запрокидывая голову, - Как в тебя можно не влюбиться? А вот мой истинный жесткий – ему плевать на меня. Все прикалывается, подшучивает, я для него как собака – которую можно поманить к себе, а потом пнуть, когда надоест. И ты со своим бесконечным упрямством отталкиваешь меня в его сторону. Феликс опускает голову, чувствуя, как и сердце отпускает наконец-то, освобождается. -Но если он мой истинный – значит я этого и достоин, ведь так? – усмехается тихо, - Надеюсь, ты найдешь своего предназначенного и будешь с ним счастлив, каким бы он не был. Желаю от души. Как-будто точку не только в разговоре, но и в мыслях ставит. Последний раз мажет по каменному лицу старшего взглядом, и спешит вон из душной квартиры, едва успевая выхватить из рук Чана куртку и ботинки. А сейчас сидит в обнимку с Сынмином и понимает – все зря. Мысли все равно только вокруг старшего крутятся, взгляд невольно чужую фигуру выискивает судорожно. Чтобы он не говорил, чтобы не делал – его как притягивает и запах, и сам человек, который на него внимания по-прежнему не обращает. Феликс ведь даже решает попробовать отвлечься все-таки – сам подходит к Чанбину на следующий день в институте и смотрит пристально, пока Со не начинает паниковать немного. -Что такое, а? Омега в ответ вздыхает устало, понимая – сейчас совершит главную ошибку в своей жизни. Но выбора нет по сути. -Давай встречаться? Чанбин в смех испуганный, но кивает – скорее от удивления. Для Феликса не меняется ничего – Со Чанбин все еще раздражающий фактор, от которого пахнет шоколадным ликером – слишком резко, но немного приторно и сигаретами еще иногда. Альфа настойчивый – целуется немного грубо, с привкусом все тех же сигарет и талию сжимает больно. Феликс терпит, думает – «Нужно привыкнуть», и просит только о том, чтобы никто об их отношениях не узнал. Друзей пока не хочется шокировать, да и стыдно немного. Спрей, заглушающий запах, становится постоянным жителем рюкзака австралийца. Чанбин фыркает – ему кажутся забавными игры в прятки, и они продолжают для всех свои препирательства. В перерывах только альфа утаскивает младшего на лестницу, где обычно курят старшекурсники и выцелолывает губы до дрожащих коленей. Для Чанбина – это отношения. А Феликс просто запутался, кажется. Из мыслей выдергивают резко – в голове застревает взбешенный голос того, от кого меньше всего можно ожидать. Ли удивленно смотрит на альфу, а потом и на схватившего в охапку маленького омегу Чана, поспешно спасающегося бегством. Ситуация непонятна абсолютно, потому что Феликс заблудился в собственной голове по ощущениям, но раздраженное лицо Уджина заставляет сосредоточиться. Феликс ни разу его таким не видел, хотя это его состояние и не задерживается надолго – через минуту он уже снова смеется над словами Джисона и мягко хлопает по коленке Минхо. Сынмин вздыхает тяжело под боком - Хёнджин так и не смотрит в его сторону. Джисон с Минхо сияющие, активные – больше всего шума создают. Поют даже что-то. Чан с Чонином пропали – не нужно гадать – куда. Феликс срывается. Чмокает поспешно Кима во встрепанную макушку и поднимается с дивана. На нем тут же сосредотачиваются все взгляды. Даже Уджина – на долю секунды. Но Ли просто всем машет и выбирается быстро в коридор. От запаха хвои, забивающегося в ноздри хочется плакать, а от чужого упрямства – лезть на стену. Но омега не делает ни того, ни другого – только одевается поспешно и за дверь. Свежий воздух не помогает ни капли. Истерика внутри нарастает только, теперь еще и от осознания того, что он повел себя как ребенок – сбежал, друзья наверняка волноваться будут. Но вернуться сил нет. Лучше бы и не встречал Ким Уджина никогда – тогда, возможно, в один день пригляделся к Чанбину пристальнее, прислушался к его тупым подкатам и цепануло что-нибудь. Сомнительно, конечно, но почему бы и нет? Феликс кутается в куртку, вставляя наушники в уши и включая громче музыку. Не раздумывает над направлением собственного движения. Правда успевает только шаг сделать, когда на плечи вдруг резко падают чужие ладони. Даже испугаться не успевает – потому что разворачивают резко и вжимают в напряженное тело. Хвоя охватывает со всех сторон – тянет на дно. Музыка в ушах гремит так, что думать больно. Феликс срывается наконец – плачет в чужую, еще хранящую тепло квартиры, шею, но рук из карманов не вытаскивает – довериться в очередной раз страшно. Уджин с обрыва – в пропасть, когда слышит хлопок двери и срывается с места. В груди тянет нестерпимо, так, что дышать тяжело. Он едва руками в рукава куртки попадает – опоздать боится. Феликс столько раз уходил – не сосчитать и не припомнить уже, но в этот раз Уджин чувствует – не вернется больше. Не будет этих его широко распахнутых глаз и россыпи веснушек. И запаха земляники не будет больше. И хрупкой фигуры в его, Уджиновой толстовке – тоже больше никогда не будет. Такое даже представлять страшно. Несется по лестнице как мальчишка, из подъезда почти вываливается, утыкаясь взглядом в узкую сгорбленную спину – Феликс как раз шаг первый делает, когда Уджин его в объятия сгребает. Сердце бьется бешено, слух выцепляет шум музыки в чужих наушниках, а омега даже не обнимает в ответ, хотя Уджин чувствует влагу на собственной шее. Хочется на колени перед омегой свалиться от чувства вины. Маленький, хрупкий, нежный Феликс всегда перед ним плачет. Из-за него – получается. Искренне свою душу нараспашку – заходи, забирай, а об него ноги вытирают. Уджину стыдно, и тревожно немного – не может понять почему, пока в волосы парня не зарывается носом. Точно – к запаху земляники примешивается еще один, смутно знакомый. От смешения ароматов рычать хочется – альфа сам себя не понимает. Но трезвеет от злости разом, когда в грудь упираются маленькие ладошки. Выпускать Феликса совсем не хочется, Уджин и не собирается. Наоборот, обхватывает крепче, одной рукой вытаскивая наушник из чужого уха и тут же прижимается губами. -Не отпущу, - шепотом, и чувствует, как вздрагивает омега. -Тебе не надоело еще? – так же тихо в ответ. Уджин в чужую щеку, переполняясь искрящейся нежностью и обожанием. Как обычно в присутствии младшего в принципе. Только вот теперь сдерживать себя не нужно. -Думаю, что я… - замолкает на секунду, собираясь с мыслями, - Идиот. Феликс удивленно поднимает все-таки голову, выцепляет виноватый взгляд альфы, но глаз не отводит – ждет продолжения. -Я в тебя влюбился еще тогда в клубе – знаешь? – улыбается невольно, вспоминая, - Ты был таким искренним, забавным. И потом – когда мы в такси ехали, ты вырубился у меня под боком, а через минуту обвил меня всеми конечностями и бормотал что-то по-английски про коал и кенгуру. Меня всегда восхищала твоя честность. То, как сильно ты любишь и оберегаешь друзей. Улыбка твоя, веснушки эти чертовы, акцент смешной, волосы пушистые… Феликс вспыхивает, не выдерживая, но отвернуться ему не дают, обхватывая пальцами подбородок. -Ты весь – как маленький комочек счастья для меня. Я просто хотел поступить правильно, чтобы не навредить тебе и себе. Привык так – не чувствами, а разумом. Старый, наверное, уже. Омега смеется невольно и вдруг прижимает ледяные пальцы к чужим щекам, так, что Уджин охает удивленно. -Что все это значит? – спрашивает младший серьезно. Альфа не сомневается ни секунды. -Я тебя люблю, Ли Феликс, и прошу дать мне еще один шанс. Феликс и в этот раз оказывается смелее – в ответ на долгожданное признание прижимается холодными губами к чужим и вжимается всем телом, крадя последние крохи тепла. Уджин готов поделиться чем угодно, лишь бы Феликс больше не уходил никуда.