Лес

      Родика мельком осматривает комнату, которую им выдали жители деревни на то время, пока отец занимается строительством дома, а после выходит по зову Крины. — Ещё раз… Спасибо сэр… Э… — Мирча запинается, забыв имя хозяина дома, а блондин только улыбается. — Никлос Кауц. Можно просто Никлос. — Я… Я Мирча Блана. А это Матей, скажи «привет» нашему другу, сынок.       Младенец смеётся и тянет к блондину руки, заставляя его тихо посмеяться в ответ. — Вы живёте один? — Да. Брат переехал в Мангейм… А вот сестра живёт на другой улице. Швея, может, вы проходили мимо их магазина. А у вас, смотрю, большая семья. — Да… Со мной пришло два брата и у них по своей семье. Мы потом построим общий дом. — Понадобится много места… Придётся строиться за стеной. — Разве это плохо? — Нет, но нужно будет пару обрядов. — Вы… Суеверный? Тогда нам лучше сменить дом и… — С чего вы взяли? — Мужчина удивляется и наматывает бородку на палец, внимательно осматривая румына перед ним своими почти чёрными глазами.       Мирча не отвечает какое-то время, а потом вздыхает, смотря через окно на то, как распаковывают вещи его родственники. — Вы же сами понимаете… Такому человеку как мне для продолжения семейного дела… Можно и не менять страну.       Блондин согласно кивнул и правда не понимая, с чего бы явно знатному звероводу покидать пусть и чуть обедневшие, но изученные земли, особенно учитывая, что его жене нездоровится. — Дело в моей младшей дочери… Родика… Её внешность. На родине с этим строго и я… Я пытаюсь спрятать её от глупой людской жестокости. — Тогда вам не о чем беспокоиться. Я привык к вещам и похуже нестандартной внешности. Что не так-то?       Девушка заглядывает в дом и держит дверь открытой для поднявшейся с носилок матери, медленно и чуть хромая идущей по неровной дороге. Карие глаза и… Рыжие волосы от этого красноватая кожа и веснушки. Выразительные скулы, прямой нос и тонкие брови. — Сюда, вот моя рука, мам… — Ясно. — Кауц вздыхает и отводит взгляд к амулетам, висящим у печи и качающихся на ветру. — И часто тебя называют ведьмой, дитя?       Она только хмурится, доводит мать до лавки и выбегает на улицу под предлогом помощи дядям. Отец грустно вздыхает, покачивая сына, взглядом ища старших дочерей в толпе. — Надо же… Так часто? — Она своё имя реже слышит. Пожалуйста, будьте с этим аккуратнее… Я понимаю, это лишь шутка, но она… Ей больно. — Я осознаю это, Мирча. Передайте дочери мои извинения. Я правда как-то не подумал… — А чем… Чем вы занимаетесь, Никлос? — Делом ещё моего прадеда. — Я… С местными не знаком. — Может, оно и хорошо. Ладно, вы, наверное, ужасно голодны, я приготовлю что-нибудь. — О, нет-нет. Мы сами, всё сами.       Мужчина уходит на улицу, попутно зовя старших дочерей, чтобы те посидели с братом, пока он работает. — Интересно получается… — Уайт с улыбкой жестикулирует над шаром, внимательно рассматривая каждое из новых лиц и особенно чщательно всматриваясь в Родику. — Что думаешь?       Грэй не отвлекается от стеклянных баночек, достает из одной ярко-красную сферку и бросает её в другой сосуд с зеленоватым содержимым. — Что? — Девчонка… Интересная, да?       Колдунья отмеряет из мешочка синий парошок и бросает его всё туда же, заставляя «зелье» потемнеть. — Проверить ещё надо… Интересная ли… Может, её интересуют только парни. — Это ещё с чего? — Родика… Это означает «плодородная». Родители вообще не хотели связывать её с наукой. Они хотели внуков. — Разве имя влияет на характер? — Нет… Но оно влияет на отношение окружающих. Общий эмоциональный фон… А когда на тебя незаметно давят, незаметно прививаются и определенные наклонности. — И… Поэтому…? — Да. Поэтому наши имена такие. Максимально без «давления».       Беловолосая хмыкает и возвращается к своему артефакту, всматриваясь в оборотней, так и не ступивших за помеченные рунами ворота и разбивших лагерь ближе к реке. — Шавки… Зная, Еллоу... Спать мы нормально не сможем — развоются тут. — Словно ты действительно спишь, когда она дома.       Младшая колдунья краснеет и прекращает сеанс наблюдения, откашливаясь. — Грэй… — Что? Ты скулишь громче неё. — А ты не можешь сменить тему, ради всего святого? — Надо же. Когда тебе стыдно, ты даже начинаешь верить в что-то святое. — Грэй! — Ладно-ладно… Я оставлю тебя, просто последи за настоем, хорошо. Рецепт ты знаешь, так?       Уайт вздыхает и подходит ближе, поднявшись, после отталкивая учителя в сторону. — Усики мандрагоры… Кошачья шерсть… Три оборота в пять секунд на малом огне… Да-да. Только провались.       Грэй смеётся и закатывает глаза, собирая в сумку пару книг и трав, а после выходит из комнаты, радуясь тому, что она смогла найти способ как привлечь Адепта к работе.       Родика подходит к клеткам и поочередно поит бедных лис, задыхающийся в жаре и пыли и уже рычащих друг на друга за очерёдность питья. Девушка тцыкает на них, заставляя успокоиться и терпеливо утоляет жажду каждой пыхтящей морды, иногда дотрагиваясь до их мягких ушей пальцами. — С такой шерстью… Не мудрено… Спокойнее… Вам всем хватит… — Что, собратьев жалко? — Джаелл хитро улыбается, замечая, как у сестры дрожит рука. — Рыжик…       Карие глаза косо смотрят на неё с уже горящим в них гневом: — Не твоя ли работа за ними следить, почему в итоге всё равно я этим занимаюсь? — Не моё это дело. Ещё пропахну их слюной — ни один парень на меня не посмотрит. — Они же так умрут… — Какая разница? Сейчас или потом… И умирают люди, а животные дохнут, ведьмочка.       Родика молчит недолго, а потом открывает клетку и бросает в сторону сестры особенно крупную лису, что в панике царапает старшей руки и цепляется зубами за палец. — Твою мать! — У нас она одна, дубина!       Сестра рычит и толкает младшую в опустевшую клетку, после захлопывая дверцу и побуждая Родику начать трясти прутья. — Животное! Тут тебе и место! — Клянусь, я придушу тебя, Джалл! — Что? Я не понимаю лисий и… Ой…       Девушка замирает, когда к ним подходит бледная женщина с сероватой кожей и внимательно рассматривает происходящее, наверное, застав представление с самого начала. — З… Здрасьте?       Седая женщина медленно улыбается, ударяет по захлопнутой клетке тростью и дверь, крепко закрывшаяся раньше, спокойно открывается, выпуская рыжего подростка и заставляя старшую девушку густо покраснеть, пока младшая скорчила ей гримасу, оттянув одно веко и показав язык. — И так себя ведут сётры? — Незнакомка фыркает над этим и аккуратно касается волос ребёнка, выбравшегося из клетки и стоящего к ней спиной. — Да, именно так. Вы ожидали обнимашки, понимание и заботу? — Ну, разве семья не держится как раз на таком? — Вы явно были единственным ребёнком, мисс! И вам повезло, могу я сказать.       Родика смеётся и спешит догнать лису, которая не сдвинулась с места, замерев и не понимая, что вообще делать, когда тебя не сдерживают железные прутья.       Джаелл пятится, не в силах отвести взгляд от серых глаз, неморгающих уже несколько минут и этим пугающих молодую девушку до дрожи. — Отец… — В полтона вырывается у неё изо рта и тут же повторяется с нотками истерики. — Отец! Тут какая-то странная женщина, отец!       Младшая сестра только смеётся в след испугавшейся днвушке, обнимая пушистого зверя у себя на руках и оборачиваясь на гостью с искренней улыбкой, впервые чувствуя себя так безопасно: — Джаелл всегда была трусихой, не обращайте внимание… Меня зовут Родика! — Подросток берёт лису одной рукой, покрепче прижимая к себе, а второй оттягивает в сторону подол юбки и делая достаточно элегантный поклон. — К вашим услугам… Мисс…? — Грэй. — Колдунья делает поклон уже на мужской манер и шаркает ногой, поднимая пыль в воздух. — Приятно слышать твою открытость, Родика… Любишь животных? — А кто-то не любит? — Справедливо.       Блана наивно улыбается и протягивает зверька, боязливо опустившего уши при встрече взглядом с словно бы мёртвой женщиной, неотрывно смотрящей на его хозяйку. — Хотите погладить? Это очень мягкая порода. — Хах… Может, в другой раз. Сейчас у меня есть дела. Мне сообщили, что в деревню пришли новые люди и моя работа это осмотреть их. Как доктора.       Карие глаза медленно моргают, пока молодая голова обрабатывает новую информацию, а из-за угла выглядывает чуть разозлённый Мирча. — Женщина… Врач? Хах… Я думала, так не бывает… — Почему вы пристаёте к моим дочерям? — Отец появился так резко, что его дочь было не роняет бедную лисичку и осторожно направляется вернуть её в клетку. — Родика, что я говорил о незнакомцах?       Рыжая улыбается, притворяясь невинной и слишком маленькой, чтобы, возможно, избежать наказания, специально коснувшись собственной щеки пальцем: — Что все они потенциально могут стать клиентами, папа? — Нет, не это. — Ох… Не говорить с ними без твоего разрешения. — Именно!       Грэй улыбается, с неким интересом наблюдая за тем, как обладательница «проклятой» внешности пользуется слабостями отца, чтобы выглядеть милым крольчонком, которого нельзя отправлять в угол ни при каких условиях, а после спокойно переводит взгляд на Мирчу: — Я лишь ищу больную гостью… Моя работа помогать людям в таких ситуациях.