Лес

— Волк… — Да? — Блондинка отвлекается от могилы, к которой она принесла последний букет и поворачивает голову к рыжей девушке.       Родика запинается, снова пугаясь золотых глаз и переводит свои на старое надгробие, которые было примерно ровесником предыдущим трём, а после набирается сил и всё же решается на вопросы: — Кто… Кто все эти люди? Почему ты… Здесь? — Я виновата перед ними… Я извиняюсь. — Извиняешься? Перед мёртвыми?       Женщина чуть мрачнеет и сжимает собственное запястье пальцами другой руки, с сожалением посматривая на полустёртую надпись. — Это же… Начало прошлого столетия… Как ты можешь быть перед ними виновата? Даже самому надгробию уже лет пятьдесят… А ты… Сколько тебе лет? — Сколько живу, столько и есть. — Волк фыркает и снова приподнимает уголки рта, предчувствуя новый раунд игры в «угадай», только теперь она будет вести её и этому ребёнку не уступит. — И сколько ты живёшь? — С моего рождения.       Блана вопросительно искривляет брови и косо смотрит на довольную собой старшую, а после оглядывается на дома внизу, пока ветер резко не меняет направление и не бросает почти красные волосы ей в лицо. Девушка останавливает явно обречённый опрос и снова возвращается к высокой женщине, что успела чуть приблизиться и спуститься на корточки. — Волк… А… — Родика думает над новой темой вопросов, слегка покачиваясь на месте и поднимая взгляд к старому деревянному кресту, венчающему часовню. — А как думаешь… Магия существует? — Смотря, что ты имеешь в виду под понятием «магия». — Волк отвечает так легко, уверенно и просто, словно её спросили о самой повседневной вещи, чем и смущает младшую, слегка сбивая с мысли.       На крыше церкви собираются вороны и тихо бормочут между собой, важно разминая крылья, вышагивая вальс по карнизу и прочищая смоляные блестящие перья широким суховатым клювом. — Ну… Я имею в виду… Магию? Самую обыкновенную. — Нет-нет-нет. Это понятие расплывчатое. Люди часто называют им всё, что не понимают. От науки до фокусов. — Ну… Я… Э… Полагаю, что магия это что-то, что даёт новые возможности, которые обычным людям с рождения не даются… — Например? — Ну… Поднимать мертвецов. Превращать камень в золото, создавать химер или… Вырастить уникальное существо, вроде домашнего беса. — Некромантия, техническая алхимия, биологическая алхимия и крипто-зоология. Это науки, позволяющие заниматься таким… — И… Что? Обычные люди тоже это всё могут? — С должным обучением и задатками. Но ты права, магия делает это всё куда легче.       Родика удивляется и осторожно опускается на гладкую землю, с интересом всматриваясь в бледноватое лицо и пытаясь найти там хотя бы намёк на шутку. — Что смотришь так, словно я несу ахинею? — Ну вообще-то… — Обижаешь! — Волк чуть рычит и случайно заставляет дочь зверовода вздрогнуть. — Извини, просто это действительно бред какой-то… Никто никогда в такое по-настоящему не верил, хоть и рассказывал… — Люди всегда были странными, такие они есть и такими останутся, наверное, на тысячи лет. — Что же такое эта… Магия? — Что такое? Ну… — Она подняла лицо к небу, словно ища наиболее простое объяснение. — Это всё и ничего. — Это как? — Ты во всём и всё в тебе. Принцип похожий. Магией мы называем энергию, что питает всё нас окружающее и нас в том числе. В чём-то её больше, в чём-то меньше, где-то поразительно ма-а-ало, а где-то настоящий фонтан. Когда же что-то есть везде, можно считать что его и нет. Как время. Почва напитывается от вселенной, растения от почвы, травоядные, жуки и грызуны от растений, а от них те, кто их ест. — Обязательно убивать, чтобы набраться магии? — Нет, совсем нет, но этот способ самый древний и эффективный. Однако есть и другие, например, можно найти то, что её накопило. Как… Эм… Хм… Открытая бочка, стоящая под склоном крыши. Вода во время дождя стекает вниз и часть попадает в бочку. Рано или поздно, если её не осушать, то воды будет до краёв, поняла?       Рыжая молча кивнула, на самом деле потерявшись в других слоях мироздания ещё со слов о бытие везде и нигде. Ещё её голову занимала другая мысль. Как она может быть во всём? И как всё может быть в ней?       Допустим, она умрёт и в земле разложиться на прах, тогда да, тогда она будет во всём. Пылью, землёй, жуками, растениями… Но как же наоборот? Как весь огромный мир может быть в ней и… Если он в ней, то почему же она его видит вокруг?       Девушка зажмурилась и попыталась стряхнуть с головы вес таких размышлений, потому что под их давлением череп начинал болеть. — … И вот что такое для нас магия. — Блондинка выдохнула, явно сама еле осилив столь запутанную лекцию, а потом уже заметила пустой взгляд слушателя. — Ой, только не говори, что ты не слушала! Ещё раз я так не смогу. — А? — Карие глаза снова начинают различать реальность, а младшая приходить в себя. — Слушала… Бочка, вода, лисы… Да-да, понятно. — Лисы? А впрочем… Не моё дело. Ты не стесняйся, если непонятно. Я сама до конца эту муть усвоить не могу, но мир так работает и надо просто привыкать. — И ты… Всё равно можешь колдовать? Даже не понимая до конца? — Да. Плохо, правда, ну, если сравнивать со старшими, то я не умею вовсе. — Старшими?       Ветер снова поднялся и золотые глаза прищурились, но по-другому. Без хитрости и лукавства, а просто, по-щенячьи и с неким удовольствием. Женщина наклонила голову влево, моргнула медленно, а потом наклонила вправо, пока младшая с неподдельным интересом ждала пояснения. — Сколько вопросов! — Неожиданная громкость пугает слушателя и чуть не заставляет свалиться с небольшого возвышения, после покатившись бы куборем прямо к домам. — Я уже устала. Что за вопрошайка, тоже мне. Давай-ка твоё любопытство подавай частями, иначе ты меня с ума сведешь, Человек. — Но… Но мне правда интересно. Клянусь, я сегодня больше ничего не спрошу. — Мне какое дело? Я и так потратила на тебя слишком много времени. — Волк поднимается и, усмехаясь, ставит руки в бока. — Мне нужно идти.       Блана поднимается следом и идёт за странной персоной по изогнутой тропе, с надеждой заглядывая на путь старшей. — П-пожалуйста? — Не-а. Прости, лекция окончена, приходи через сто лет. — Сто? Я столько не проживу! — Это твои проблемы, а не мои! — Ветер треплет её волосы и женщина всё же останавливается, позволяя любознательному подростку догнать её у самого подножия холма, встать рядом и встретиться взглядом. — Хотя… Ты можешь пойти со мной. А что? Идея, правда? — С тобой? Это куда же? — Недалеко, клянусь, ты даже деревню не потеряешь из виду!       Родика было набирает в лёгкие воздуха для ответа, но замирает, замечая что Волк смотрит на неё только одним горящим глазом, кажется, сузив зрачок до схожести с кошачьим. — Ну? — Женщина снова улыбается, осторожно кладёт руку на юное плечо и едва заметно толкает, ведя с собой. — Что такое? — А… А это ваше колдовство… Оно может исцелять болезни? — Да, вполне. — Блондинка идёт медленно, иногда приподнимая голову, чтобы осмотреть чуть притихшую толпу на улице, что замерла, подобно испуганному стаду. — Да, а что такое?       Младшая пытается тормозить, но незаметно всё равно шагает вперёд, как бы сама не старалась остановиться. Подсознательный страх неприятно ворочается у позвоночника под этим непрерывным горящим взглядом. Нет, настоящую причину точно нельзя говорить, придумает ещё что-нибудь, играя на этом, а подростку потом выкручиваться. — Ну… А… А ты можешь меня научить этому? — Чему? — Так колдовать, чтобы лечить. Хочу людям помогать. — Ну, я не могу. Говорю же, я в этом очень плоха, но… Но! Не беспокойся, дитя, есть те, кто может. — Старшие? — Да… Да-а-а. Именно! Видишь, ты очень смышлёная девочка, у тебя всё легко получится, уже через пару уроков ты не то что лечить… Воскрешать спокойно сможешь! Вот увидишь. — Это лишнее… М-мне бы только лечить… От лихорадки, например. И всё, и больше не надо. — Какая прелесть… Так это вообще в лёгкую, солнце.       Рыжая улыбается и идёт чуть увереннее, только слегка оглядываясь на частокол, сходящийся к главным воротам, что медленно становятся всё ближе и ближе. Волк говорит тише, изящнее, притягивает к себе и смотрит не просто на подростка, а прямо в ожидающие карие глаза, читая в них все надежды юной души и всё более ловко используя их в своих обещаниях: — Ты всё быстро выучишь, я уверена… И недели не пройдёт, как твой близкий человек будет здоров… Нет… Он будет лучше здорового — все ещё завидовать будут… Вот увидишь.       Перекладина ворот уже бросает на дуэт тень, а младшая почти берётся за протянутую к ней правую руку, как вдруг раздаётся выстрел. Блестящая серая пуля проскакивает между ними, разрывая белый рукав старшей и оставляя на руке кровавую полосу. Кровь кажется неестественно-рыжеватой и это выводит Родику из транса.       Блондинка морщится и, кажется скуля, резко оборачивается в сторону стрелка, скаля ему клыки: — Какого чёрта ты творишь?! — Это я у тебя должен спросить, Еллоу! — Никлос спешно перезарежается, опуская в ствол серебряный потрон. — Отойди от неё на пять метров! Сейчас же!       Блондинка рычит, поднимая руки и отходит влево, всё так же демонстрируя дальнему родственничку белоснежные зубы. — Вот так… Дрянь… Что ты вообще здесь делаешь? — Ну-ну… Племяшка… Спокойнее. Разве так встречают члена семьи? — Заткнись! Ты не имеешь с моими предками ничерта общего, сволочь! — Он краем глаза смотрит на ошарашенную девушку, что боится даже дёрнуться. — Эй! Не бойся, иди сюда. Только спокойно. Давай, медленно.       Родика кивает, так же поднимая руки и приставным шагом пытается идти к мужчине, судорожно переводя взгляд то на него, а то на… Как он её назвал? Еллоу? Должно быть, из одной шайки с Грэй, но тогда… Она не должна пугать, верно? Она и не пугала, пока не появился сэр Кауц. Теперь вот скалится, как настоящий волк, жуть. — Молодец, смотри на меня. Так. — Никлос пошёл на встречу, продолжая наводить на Волка ружьё, пока не поравнялся с подростком и не прижал последнюю к себе. — Вот… Дыши…       Еллоу фыркает, опуская руки: — А в детстве ты меня больше уважал, малец… Чёрт с тобой! Не принимай на личный счёт, племяшка! Ты делаешь свою работу, а я… Просто делаю свою!       Женщина пожимает плечами, склоняется в сторону ворот и резко срывается с места, оставляя людей в покое и давая перевести дух.