Лес

      Удивительно, но до середины сентября не произошло никаких помех строительству и три семьи, объеденив усилия, смогли возвести некую часть из своих планов. Сначала взялись за постройку конюшен и двора для лис, а уж потом за жилое пространство, склады и сторожевые постройки. Так же положили начало перестройке защитной стены, заменяя достаточно дряхлый частокол на три ряда глиняных кирпичей. Конечно, это совсем смешно по сравнению со стенами городов, но по сравнению с защитой соседних селений, Бенсхайм превратится в неприступную крепость. Построек же планировалось так много, что сама деревня будет увеличена раза в два, а значит, что кирпичная стена не полностью заменит дерево и частокол будет делить деревню на две части, что тоже делает защиту крепче хотя бы с одной стороны.       Совместная работа сделала жизнь всех трёх родов заметно легче, ведь у Робберов был транспорт, у Блана товар, а Вольфганги предоставили рабочие руки и защиту. Неимоверная экономия на те года, а доход большой и общий, что делало всех партнёров довольными.       Тоже самое можно сказать и о деревенских — общий достаток повысился, когда между людьми стали ходить лишние деньги, сюда с соседних деревень начали стекаться ремесленники, торговцы да и просто обычные роботяги, разглядевшие в жизни здесь выгоду. Поля расширились, а совет старейшин даже смог собрать отряд дозорных для ночных обходов территории, что опять повысило защищённость, а у теперь уже целого села появились специально обученные защитники, что являли собой крохотный зачаток армии.       И так, что же мы имеем? Конюшни и двор для лис возведены, намечены фундаменты жилой и сторожевой зоны, началась замена стены, а общие поля расширены и перенесены чуть дальше от берега, пока население и достаток Бенсхайма плавно растёт до отметки села. Неплохой рывок для месяца работ.       Что насчёт Родики, то она решила поверить ведьмам и воспользоваться их помощью, а именно подаренным лекарством. Матери и правда быстро полегчало, что только уверило девушку в благих намерениях странных соседей.       Самой же ей стала интересна та наука, что позволяет вот так спасать людей от, казалось бы, неизбежной смерти, где способны помочь лишь божественные силы.       Видно сразу, что помощницы пользовались траволечением и именно на ботанику стоит обратить внимание, но кто может научить её этой науке? Мистер Кауц! Никлос и правда оказался владельцем некоторых знаний, пусть и минимальных, но всё же. Рыжая упросила его давать уроки хотя бы раз в неделю и мужчина согласился, надеясь, что это поможет окружающим хоть как-то.       Занятия проходили незамысловато: блондин показывал растения из своей коллекции, объяснял, где такие растут и какими свойствами обладают, как их правильно хранить и сколько они будут годны для приема в том или ином случае. Родика старательно всё записывала на листах пергамента, выделенных отцом и делала иллюстрации, составляя свою собственную небольшую книжечку-травник.       Вдвоём они ходили собирать и заготавливать запасы на зиму, много часов Блана наблюдала за тем, как Кауц готовит снадобья и очень скоро сама перешла к практике, ни на день, однако, не забывая о матери.       Так же скоро и люди пошли к ней, надеясь получить хоть каплю помощи, что и немного разгрузило будни и Никлоса, что раньше был единственным «знахарем» на всю округу.       В это время чувства Филиппа прошли проверку, а Симза в свою очередь успела проникнуться к нему симпатией, не далеко было и до долгих совместных прогулок, смещенных бесед, обмена подарками.       Отца, что был бы счастливее Мирчи было не найти. Старшая дочь мало того наконец нашла себе жениха, так это ещё и толковый парень, союз с которым только упрочнит торговые отношения и объединит ремесленников на многие поколения. Жена поправляется от того, что грозило ей верной смертью, сын растёт и крепнет, а младшая дочь нашла себе занятие не только приносящее дополнительный доход, но и обеспечивающий интерес к ней от местных парней, как к потенциальной невесте.       Родике это всё конечно же не интересно и она всё больше и больше погружается в новое дело, пока не случается следующее… — Ну… На этом урок окончен и… Обучение тоже. — Никлос гордо улыбнулся и убрал последние листочки в ларчик. — Ч… Что? — Девушка оторвалась от собственной иллюстрации, робко убирая перо в сторону. — В каком смысле? — В самом прямом. Я больше ничего не знаю.       Рыжая несколько раз медленно моргнула, совсем не веря в слова мужчины, а потом резко поднялась из-за стола: — А как же мне тогда учиться дальше? — А зачем? Мне моих знаний достаточно. — Но как же? Это же… Это же самые крохи, они лечат такие пустяки… Болезней тридцать от силы, но их же сотни… И… И с-сотни сотен. Неужели ты просто остановился на таком? Знаешь, это всё равно, что ничего не знать! — Эй-эй… Спокойнее, Родика, я понимаю… Ты хочешь помогать людям, лечить их, но пойми… Очень мало хворей лечится и то травы призваны только помочь телу самому всё одолеть. Выздоравление всегда дело случая, удачи… — Удача?.. С-случай… Да что ты несёшь?! — Блана ударила по столу кулаком так, что даже чернильница на нём чуть подпрыгнула. — Я-то думала, что от кого-кого, а от тебя такую бредятину не услышу! — Я понимаю… Самому противно, но это так. Это такая вещь, с которой мы почти ничего не можем сделать, как бы не старались. — Не верю. — Родика… — Не верю!       С этими словами младшая схватила свежие страницы и убежала в комнату их семьи, раздражённо хлопнув за собой дверью и заставляя старшего только покачать головой.       В комнате же, девушка нашла прошлые записи, сделала в новых листах отверстия шилом и скрепила все страницы вместе верёвочкой. Книжонка оказалась куда тоньше, чем рассчитывала рыжая, так что концы шнурочка свисали далеко вниз.       Девушка упала на циновку и начала перелистывать свою работу, иногда перечитывая записи, а после отложила в сторону и закрыла глаза рукой. — Так не может быть… Не верю…       Сам Никлос говорил, что человек сам на многое влияет, что судьба это ничто большее чем сложенные вместе последствия разных действий разных людей и ничего таинственного в ней нет, а уповать на удачу равносильно желанию самоубиться и что теперь? Болезни в большинстве своем есть рок судьбы и поможет только удача. Тфу ты!       Вскоре Кауц ушёл по делам и Блана осталась в тишине дома совсем одна. Ну, как в тишине. За окном всё ещё было слышно животных и говор людей, а вот в самом доме только разве что мыши шуршали.       Родика лежала вот так очень долго и думала над тем, как всё же решить свою проблему. Попросить отца поискать книгу по ботанике? Ему не до того, к тому же такие книги только у самих знахарей и есть, а они со своим сокровищем не расстанутся, только за целое состояние. У местных поспрашивать? Они вряд ли знают больше, чем Никлос, иначе не ходили бы к нему за помощью. Тренироваться на крысах или лисах? Они же не люди, к тому же надо будет сначала их заразить болезнью… Как-то. Да и кто сказал, что вообще получится, может, у них неуязвимость к людским болезням. — Что же делать? — Родика убрала руку от лица и выдохнула, а потом вдруг резко открывает глаза. — Точно!       Женщины из леса! Раз уж они создали лекарство для болезни матери, значит точно что-то да смыслят в ботанике, причём очень существенное «что-то».       Она быстро поднялась и, не сомневаясь больше ни секунды, вышла на улицу, а уже по ней бегом направилась за ворота, проскользнула мимо стройплощадок и почти перепрыгнула через мост, тормозя только у кустов.       Лес стоял перед ней молчаливой стеной, словно бы холодно и безразлично смотрел на человека сверху, раздумывая над тем, пустить ли его в свои лабиринты.       Родика глубоко вздохнула, чувствуя, что холод проходит по земле, дотрагивается до пальцев ног и вместе с мурашками добирается до самого тела, а потом шагает всё ближе и ближе, осторожно отодвигает кусты и наконец входит в ряды деревьев. — Как… Как они вообще тут живут? Дальше трёх метров не видно ничего.       Никто не ответил на этот вопрос и Блана пошла дальше в робком молчании, стараясь даже листьями шуршать не так громко.       Внутри лес живой, в кронах щебечут птицы, под ногами бегают насекомые, мыши и ползают змеи, а по кустам юркают зайцы и один раз между стволов гордой походкой проплыл олень. Он остановился, навострив уши и насторожились, хотя человек испугался его не меньше.       Родика застыла и рассмотрела его бурую шерсть в золотых дневных лучах, рассеено проникавших на их «сцену» сквозь сосновые ветви, а потом осторожно кивнула царю леса: — Здравствуйте…       Олень внезапно кивнул в ответ, медленно, прикрыв тёмные большие глаза и качнув ветвистыми крепкими рогами, а потом выпрямился и так же гордо пошёл дальше, высоко поднимая колени, на прощание махнув гостье хвостом.       Рыжая дождалась, пока красавец исчезнет из виду, а потом уже пошла глубже в его царство, иногда оглядываясь и прислушиваясь к каждому шороху. Долго Блана петляла между деревьями, всматривалась настолько, насколько сам лес позволял, пошла по наклону вверх и наконец вышла на небольшую поляну.       Дом высился над деревьями и смотрел на них тёмными пустыми окнами, большими, как глаза у глубоководных рыб и такие же холодные. Девушке даже, почему-то, показалось, что само здание внутри совершенно пусто, холодно и темно, словно несколько веков там никто и не был даже.       Несколько лёгких шагов и вот уже скрепит под ногами старое крыльцо, а перед глазами блестит дверь, чуть одобренная, кажется, когтями местных животных. Наконец пальцы собираются в кулак и ударяют пару раз по древесине: — Кто-нибудь дома есть?       Дверь открылась словно бы сама и со скрипом освободила путь в тёмную неизвестность, почти окончательно убивая в человеке желание идти дальше, но вот желание знаний гораздо сильнее чувства страха и буквально гонит Блана в помещение.       Стоит переступить через порог и отойти достаточно глубоко, как дверь громко захлопнулась, оставляя в почти полной темноте и заставляя гостью даже шикнуть: — Блять…       Девушка вздрагивает, но всё равно продолжает идти, выставив руки вперёд, так, словно она полностью ослепла, что можно было бы даже утверждать в этом бескрайнем мраке.       Она было нащупывает что-то тканевое, как то сразу же вырывается и словно бы кусает в ответ, заставляя отпрыгнуть назад, снова непроизвольно издавая шум. — Кто здесь?! — Родика быстро выпрямилась и завертела головой.       В этот раз ответ был, но не слишком приятный, ведь на страх отреагировали только смешком.       Чужая рука зажигает подсвечник и подносит к бледному лицу, позволяя серебряным глазам блеснуть в тёплом свете. — Добро пожаловать… Родика.