Лес

      Та же картина, всё что должно двигаться замерло или, по крайней мере, кажется замершим, двигаясь уж очень медленно. Время тянется, как смола, стекающая по разогретому солнцем стволу дерева или как вязкая болотная тина, когда вытаскивааешь из неё ногу и эта пакость медленно сползает с тебя, возвращаясь туда, откуда ты её поднял.       Родика выходит за ворота и робко осматривает пыльную дорогу, траву близ неё и берег, идущий по левую руку от неё чуть ниже по склону. Самое противное, что звуков больше нет, растения под ногами просто бесшумно раскалываются, словно сделанные из стекла и медленно падают на землю, да так нерасторопно, что кажется, будто они так и остаются в воздухе. Карие глаза наблюдают за таким эффектом всё с наростающей тревогой, а после поднимают взгляд на реку и неумелых рыбаков, снова решивших попытать счастья уже в тьме ночи. Произведён замах, но больше ничего. Сам лагерь тоже застыл, как залитый стеклом с неподвижно горящими костерками у палаток.       Внезапно со стороны моста раздаётся свист и такой… Раздраженный что ли? Словно свистящий утомлён ожиданием и слишком долгим, нерешительным путём Родики. Та в свою очередь вскидывает голову и замирает, замечая на хлипком мосту знакомую фигуру Волка. Блондинка стоит не одна и рядом с ней, почти держа за руку находится очередная незнакомка с белыми волосами, очень уж похожая на Грэй.       Недавняя гостья приглачительно машет рукой, словно бы советуя приблизиться к ним и, желательно, как можно быстрее. Белая… Да, Блана решила, раз свои настоящие имена они вряд ли скажут, она сама из для себя назовёт. Так вот… Белая… Смотрит на ребёнка совершенно спокойно, словно даже сквозь, на деревню, на улицу, с которой высунулся этот подросток.       Рыжая снова мнётся, не решаясь подойти и… Наконец решает, что выбора-то у неё особенно и нет. Проделки со временем явно дело рук беловолосой и пока Блана не подойдёт к ним, ничего не изменится, а то и станет хуже. Шаг за шагом, неприятное ощущение от слома травы под ногами, кажется, она даже почувствовала несколько жучков, мерзость!       Мимо лагеря Вольфгангов она вообще пробежала, чувствуя ещё больший страх, только от взгляда на их лица, замершие в свете костров.       Наконец она оказывается у моста, по пути подобрав достаточно большую палку: — Что вам двоим тут нужно?       Волк ухмыляется, откачивается назад и шепчет своей спутнице на ухо: — Смотри-ка… Она думает об оружии… Так забавно… — Это навевает мне некоторые воспоминания… — Серые глаза подмигивают блондинке и женщина наконец смотрит прямо на Родику. — Здравствуй… Это для начала. Разве тебя не учили манерам… Родика?       Младшая чувствует, что бледнеет и отходит назад, пристально наблюдая за обеими, что в свою очередь только переглянулись и снова начали шутить, переговариваясь шёпотом. — Что тебе успели наговорить про нас, что ты так пугаешься?.. — Откуда… Откуда вы это… — Грэй сказала, неужели мы по-твоему не общаемся между собой?       Точно… Как же она могла забыть, что без лишней мысли только утром открыто и с улыбкой говорила с… С одной из них? Из… Из Шабаша. Хах, Грэй совсем не похожа на этих двоих. Да, она странная, но совершенно не такая пугающая, а даже наоборот… Эти же… Словно убить хотят. — Извините… — Конечно же мы не в обиде, не бойся… Вот. Знаешь… — Бледная снова краем глаза смотрит на Волка и улыбается. — Кажется… Она тебя в чём-то всё же привосходит, грубая шавка. — Пф… Какие мы воспитанные. — Блондинка только парадирует манеру беловолосой говорить и самодовольно улыбается. — Так… Что же вам нужно? — Родика прерывается их цапанье, пытаясь всё это время понять, как такой с виду хрупкой женщине удалось остановить весь мир. — Нам? О, нет, это нужно не нам, но тебе. Тебе нужно.       Рыжая даже теряется и осматривается по сторонам, проверяя, а не ошиблась ли очередная колдунья, даже с вопросом указывая на саму себя пальцем: — Мне? — Ну, не напрямую тебе… Кое-кому из твоей семьи. Кажется… Та женщина… С кашлем… Твоя мать, верно? — Да… — Девушка кивает как-то неуверенно и снова оглядывается на деревню. — У мамы… Лихорадка… Третий месяц… Мы никак не можем поставить её на ноги. — О-о-ох… Какая бедняжка… И тебе очень страшно за неё, не так ли, маленькая ведьмочка?       Женщина улыбается, а Блана чувствует, что её трясёт да с такой силой, что, кажется, даже укачивает и тянет до рвотных позывов в горле. Сахар, а не речь, даже шею изнутри дерёт так это всё противно ей оказалось. Ещё и ведьмой назвала! Вот кто бы говорил, мисс заторможу-всё-вокруг. — Я не… Не маленькая… И не ведьма… — Ты только учишься? — Я… Я не люблю это слово. — Девушка непонятно даже для себя по какой причине, но отвлекается от первичных мыслей и начинает правда вести себя как ребёнок, обижаюсь и говоря о каких-то глупостях. — Оно звучит грубо… — Меня зовут Уайт… Я… Эм… Помогаю Грэй, что-то вроде ассистента, понимаешь? — Помогаешь? Грэй…? — Да, мы все. У каждой из нас свои обязанности, но об этом… Как-нибудь в другой раз. Сейчас я должна передать тебе от неё подарок и сделать это незаметно, чтобы твои соседи не пришли стрелять по нам.       Подросток хмыкает, улавливая какой-то своеобразный юмор в этих словах, но снова оглядывается: — Получается… Они нас не видят? — Да. Мы двигаемся слишком быстро, но, пожалуйста, любознательный друг мой, все вопросы в другой раз. — Вы торопитесь? — Держать в задержке такую область для меня тяжело, ещё и для вас двоих поддерживать нужную скорость… Я скоро выдохнусь, а мне ещё нужно дотерпеть до твоего возвращения домой. — Так… Так что же вы такое принесли? — Лекарство, микстуру если точнее… — Уайт щёлкает пальцами и Волк открывает небольшой ларец, который она до этого держала за спиной. Внутри него оказывается большой бутыль из тёмного стекла, пропахший травами, чебрецом в основном. — Это поможет твоей матери побороть болезнь. Три раза в день… Каждый раз по столовой ложке… А, ты не поймёшь… Кхм… Обычная сгодится. — А это… Не яд ли? — Мы не настолько жестоки, дорогая… Отдай ей, сама она, кажется, не подойдёт.       Волк кивает, ловко закрывая ларчик, и проходит по мосту, ступает на берег, а потом протягивает ношу вперёд, держа руки совершенно прямо. — Не тяни время. Бери сейчас или вообще не отдам. — Язвит блондинка после очередного робкого замешательства со стороны человека.       Родика решается и забирает груз, тут же прижимая его к груди из-за страха уронить и, возможно, потерять заблестевший на горизонте шанс. Хищник в человеческом теле же снова ухмыляется и пытается подколоть, стимулируя Блана действовать увереннее: — А волшебное слово? — Я… — Рыжая видит в этом очередной намёк на свою схожесть с ведьмами и только быстро благодарно кивает Уайт, после чего добавляет громко для Волка. — Абра-кадабра, чары-мары, фокус-покус!       После этого подросток делает пинок по коленям старшей и быстро направляется к деревне, пока блондинка тихо и коротко скулит у неё за спиной. От моста до лагеря, мимо лагеря бегом, вверх по склону и наконец от деревянных ворот скорее домой. Пока что прятать лекарство и думать, как подать его незаметно. — Чертовка! — Еллоу сплёвывает и некоторое время переминается с ноги на ногу, пытаясь успокоить боль. — А мне нравится… Милый бесёнок. — Уайт посмеивается и предоставляет руку помощи, чтобы Волк могла опереться о неё и вдоволь нарастраиваться своим маленьким унижением. — Она хотя бы понимает, что грубить мне не стоит… Не то что некоторые.       Блондинка смеётся в ответ и берёт спутницу под руку, как это обычно делают молодые люди, приглашая на танец, а после ведёт с собой обратно в лес, с хитроватым прищуром наклоняя голову немного на бок: — Мне уже начинать ревновать? — Что ты — что ты! Мне кажется… Это будет не мой типаж. Всё же… Она не кусается. — О, так у меня преимущество? — Волк подмигивает и шире улыбается, притягивая Уайт ближе к себе, буквально стискивая двумя руками в объятиях, чтобы показать насколько сильно она готова жадничать в отношении неё.       Та отворачивает лицо очень вовремя и черезчур активная спутница целует её только в скулу, а не в губы, как планировала: — Успокойся или я тебе хвост купирую. — Ладно-ладно… — Угроза действует на оборотня положительно и та наконец отступает. — Ты не меняешься, хах! — Лучше напомни мне… — Старшая протёрла скулу рукой и насмешливо улыбнулась. — Как долго Блэк будет отсутствовать? — А? — Блондинка успела отвлечься на желание почесать себе за ухом и потому только с вопросом наклонила голову на бок. — Не слушала, прости.       Уайт молчит и поднимает голову к небу, рассматривая звёзды сквозь ветви деревьев, уже достаточно плотно прилегающие друг к другу. Лес крепчает с каждым днём и по идее её это должно радовать, ведь чем крепче лес, тем увереннее они будут себя в нём чувствовать, но… Что не говори, а звезды красивы и их хотелось бы наблюдать каждую ночь… Такими же темпами, ветви скоро переплетутся в единую крышу и красивую россыпь блёсток в липких чернилах будет уже не увидеть. — Уайт? — Еллоу волнуется из-за такого затишья и осторожно опережает наставницу, заглядывая ей в глаза так, словно она помолодела и снова стала маленьким беспокойным комочком меха. — Ты в порядке? — А? О, извини, я не слушала… — Серые глаза прикрываются и старшая идёт дальше, остраняясь от живой скулящей опоры. — Уайт! Не смешно! — Ну-ну, не тявкай, щеночек, всё же хорошо…       Блондинка слегка поджимает губы и буквально заставляет Адепта идти с ней под руку, опустив глаза и несколько минут просто не издавая ни звука, вслушиваясь в шелест травы и листвы под ногами.       Вместе они доходят до дома и младшая придерживает входную дверь, пока подол серого платья не исчезает во внутреннем полумраке.        Парочка проходит мимо гостиной, в которой Грэй внимательно наблюдает за изображением в хрустальном шаре, иногда жестикулируя над его поверхностью, чтобы сменить ракурс, приблизить вид или отдалить.       Наблюдает она за Дитя Смерти и тем, как то продвигается к дальней границе страны, чтобы выполнить её поручение. Грэй безусловно и сама могла бы это выполнить да и куда быстрее, но сейчас… Сейчас выгодно послать в такую даль именно Блэк.       Отстранить её от леса. Чтобы не мешала.