Лес

      Солнце так и не появилось. На наручных часах Иво уже было девять утра, но ни единого лучика в черном небе с серебрянными звёздачками и просто огромной белой луной, нависающей над их растерянным отрядом. — Может, они спешат? — Вим находит большую ветку и втыкает в землю. Лунные часы показывают час ночи. — Смотри.       Старший кивнул и предложил подождать утра уже по этим часам, с чем большинство было согласно.       Глаза Саши уже немного привыкли к темноте и страх слегка ослаб, придавленный пониманием того, что она видит уже чуть дальше своих рук. Правда, ужасно холодно и от этого она инициирует сбитие группы в кучу для тепла. Том проверил механизм часов. Тик-так. Тик-так. Тик-так. — Нет, они не ускорены. Вполне обычно идут. — Одиннадцать утра. — Иво вздыхает и выдергивает палку из земли. — А тень не двигается.       Кирса несколько раз сильно ударяет себя по щекам и щиплет за руки и мало того, что боль она чувствует явно и ярко, так ещё и пробуждения от этих действий не настаёт. — Ребята, давайте… — Наконец говорит она более истеричным тоном, чем раньше. — Д-давайте, больше никаких походов в лес… Никогда…       Команда переглядывается, вытягивает правые руки для общего рукопожатия и хором повторяет последнее слово три раза. Снова сели. Вим незаметно вытряхнул весь мусор, но для «обеда» разделили припасы уже Тома, как самые скоропортящиеся. — И сколько нам ещё сидеть? — Пайпер пирочинным ножичком обрезала маленькие прутики у их природной стрелки и теперь точила её конец, чтобы тот лучше впивался в землю. — П… Папа уже, должно быть, спохватился… — Кирса всхлипнула и обняла себя за плечи, чуть улыбаясь от того, что Кауц обняла её в знак поддержки. — И… И скоро поедет меня искать… И… И… — Конечно, вот увидишь… — Младшая старательно гладит черные волосы и прислушивается, но ничего кроме голосов друзей не слышит. — Он обязательно приедет и мы поедем домой с комфортом… Да? — Да.- Брюнетка улыбнулась и посмеялась. Конечно, отцовская машина должна волновать их сейчас меньше всего, но о ней было легко думать и она выметала из головы тяжёлые мысли о том, что они буквально застряли в тёмном холодном лесу, а теперь ещё и со временем какие-то проблемы. — Он недавно купил новую модель Эрэндби… ЛаСэйн. — Ого, я слышала, она очень красивая. — Да… Думаю, папа будет не против покатать нас по городу немного и… — Она снова прервалась и сама прислушалась, чуть поворачивая голову. — Вы… Вы слышите?       Все вдруг замолчали и в темноте эхом раздался голос. Грубоватый немного, но, кажется, женский. Не совсем ясно, что конкретно она говорит, но страха в её тоне совершенно нет, скорее даже приподнятость духа и некое веселье. За секунду это рождает на напуганных лицах блеск надежды и каждый пытается понять, откуда идёт звук. — С севера, там. — Нет, что ты, с востока. — Может, разделимся? — Ты фильмов ужасов не смотрел? — Блана нахмурился и убедил всех взяться за руки. — Никакого «разделимся». Эй! Ау! Ми-и-исс! Ау-у-у!       Наступившая тишина немного даже напугала. Неужели, ушла? Испугалась и убежала? Или… Или показалось? Вдруг, спокойно и звучно раздалось ответное «ау-у!», но теперь уже точно было можно понять, откуда этот крик. Команда снова смотрит друг на друга с немыми вопросами о самом разном. А кто это? А не маньяк ли какой? А вдруг, просто птица-повторюшка, вроде вороны какой? — Ау! — Кауц выкрикивает снова и замирает, вслушиваясь. — Ау, Сашенька!       Пайпер удивлённо моргает несколько раз, что повторяют и остальные, да и сама Саша, но теперь хотя бы ясно, что это человек. — Ты… Её знаешь? — Н-нет… — Блондинка пожимает плечами и для удобства направляет свет в сторону звука. — Но она знает меня… Может, полицейская какая? — У нас в полиции только мужчины… — Может, вызвали из соседнего городка на подмогу… Идём, не надо время терять… Ау!       Вим одобрительно кивает и первым идёт в направлении луча, увлекая за собой брата, а тот своим движением даёт уверенность Кирсе и Тому, что в конце концов побуждает и Нойманн сдвинуться с места, держа подругу за руку. Подмога из другого города… Ну, да, их доблестная полиция, которой не плевать разве что на усы чёрной краской дорисованные предвыборному плакату, вызвала подмогу. — А я слышал, тут медведь живёт… — Заткнись, Иво. — Младший Фукс удивляет приятелей тем, что затыкает своего главного подельника, но дело лишь в том, что ему и самому слишком страшно, чтобы ещё и представить, что его может разорвать медведь. — Ау!       И в ответ снова женским голосом «Ау». Точно такой же, значит не мерещится и при этом становится всё ближе с каждыми новыми пройденными кустами. Интонация отдаёт какой-то нежностью, ожиданием, словно зовущий и правда рад слышать их голоса, в нетерпении перед встречей. Вот-вот они наткнутся на взрослого человека, который хочет помочь им, однако от чего-то Пайпер так не казалось. Что-то едва уловимое, но при этом неправильное. Не должно быть такого в взволнованном голосе. Снова зовёт. — Она там! — Старший близнец с энтузиазмом тыкает в следующие кусты и его радостная улыбка даже кажется заразной. — Ау-у-у… — Тянется совсем заботливо впереди. Тихо и мягко, как если бы она знала, что мелочь совсем близко и больше кричать ненужно. Осторожно, как «кис-кис» пугливым котятам. Наконец, Нойманн поняла, что ей так не понравилось в интонации голоса. Она спутала подзывающий мотив с лаской и стоило только это понять, как образ невидимой незнакомки покрылся жутью. Это не забота и не желание помочь, а чистой воды игра, выманивание утят из коробки, да что угодно, но не сочувствие и сопереживание потерявшимся детям. Какое-то едва заметное, но такое довольное… Рычание.       Вокруг стало ещё холоднее, когда мозг обработал этот звук и шотенка словно бы выбросила свою руку вперёд: — Стой! — А? — Фукс раздвинул ветки и повернул голову в сторону друзей, когда в свете фонарика буквально на секунду блеснули две золотые точки и шея мальчишки шумно хрустнула, с неистовой силой сдавленная огромными челюстями, повергая всех в вопящий ужас. Белые крюкообразные клыки сошлись, сминая ещё хрипящую глотку дёргающегося тела и голова безвольно завалилась назад, переворачивая испуганное, в миг побледневшее и, как бы, постаревшее лицо вниз красноватыми, круглыми от боли и удивления, глазами. Тёплая и пока ещё живая кровь залила эту гримассу вместе с довольно пыхтящей волчьей мордой, золотистая шерсть которой начала отдавать ржавой рыжцой от такой «грязи».       Нойманн поморщилась, когда монстр начал звучно жевать кусок добычи в своей пасти, с горделивым прищуром устремив янтарный взгляд прямо в её глаза, а после, словно хвастаясь, обхватил холоднеющее плечо трупа лапой с пятью длинными пальцами, увенчанными всё такими же острыми крючками чёрных когтей. «Впечатляет, да, малыш?»       Столь короткое мгновение тогда показалось удивительно мерзкой и медлительной вечностью.       Она точно запомнила, что их маленькая группка рассыпалась в стороны с таким рвением остаться в одиночестве, что услышать кого-то другого рядом было даже страшнее, чем топот лап и хруст веток. Ведь, если все побегут в одном единственном направлении, то цель для чудовища будет более чем яркой и точной.       Не понятно, сколько она бежала, сколько раз спотыкалась и падала, сколько препятствий удалось обойти, а сколько заставили её помедлить, с каждой лишней секундой скручивая сумасшедшее сердце в спираль. Не останавливайся, не оборачивайся, только беги и слушай-слушай-слушай, а не бежит ли оно за тобой? Такое огромное. Могло бы и взрослому человеку запросто четверть тела откусить, что ему ребёнок? Разве это не глупо? Да олень больше пользы принесёт, чем детёныш человеческого рода! Разве так честно? Слёзы как-то сами заполнили глаза и она не заметила, как поляна окончилась оврагом, от края которого, наверное, стоило бы оттолкнуться сильнее. Свист ветра в ушах и горькие капельки с ресниц улетают куда-то вверх, по пути смачивая брови и, может быть, даже волосы. Какое затяжное падение, а что там внизу? Нойманн всхлипывает и сжимается клубком, в следующую же пару секунд врезаясь спиной в залежалую листву, подррвгнувшим камешком разбудив капкан. Ржавые зубы щёлкнули, отрезая часть челки. Ещё бы чуть-чуть и с головой можно было бы попрощаться. Капкан… В лесу, в который почти никто и не ходит. И всё это достанется ей, конечно! И аномалия с солнцем, и огромный монстр, и овраг в темноте, и капкан! Разумеется! Пайпер протягивает ноги и пытается унять всхлипы, чтобы, не дай Бог, это нечто не вышло на неё по звукам. Ну, разве это всё честно? Честно… Какое интересное слово сейчас выбрал мозг. Что для того монстра честно? Наверное, наконец спокойно поесть, не гоняясь за крохотным зайцем или лёгким на прыжки оленем. Человек в этом плане гораздо проще: он медленный, слабый, беззащитный и хрупкий. Его тело изнежено домашним комфортом и малым физическим трудом. Он много и спокойно спит, регулярно и обильно ест. А уж детёныши… Те без взрослых хуже слепых котят. Конечно, таких убить — сплошное удовольствие. Почему-то эти мрачные мысли успокоили её, даже рассмешили и, будь она дома, расхохоталась бы во всё горло. Так странно смотреть на себя со стороны хищного животного. Даже общая костлявость кажется не таким большим минусом. Только, кто вот их звал тогда? Голос человеческий, разве что урчал немного и всё, уж не хочет ли вселенная сказать, что волки начали говорить людскими голосами и отрастили себе рукоподобные пятипалые лапы? Даже если так, животные вроде волков (именно на их морды это было больше всего похоже) не сидят в засадах, как кошки, а немного подкрадываются и целятся перед рывком в бег, как собаки. К тому же, не будет зверь так смотреть, не будет смеяться, издеваться, позировать и хвастаться. Оно именно, что хвасталось со своеобразной улыбкой. «Полюбуйся на меня, пока можешь, человек». Неужели, оборотень какой-то?       Сердце немного успокоилось и Пайпер робко прислушалась. Абсолютная тишина, в которой даже дышать не хочется, а то выходит очень уж громко. Приподнялась, осторожно осмотрелась, вновь привыкая к темноте. Овраг оказался обрывом, что, если подумать, очень даже хорошо, мало ли, она бы не смогла выбраться, будь яма слишком глубокой? Сиди и жди, когда госпожа оборотень решит твои косточки погрызть, бр-р-р-р!       «Ау, Сашенька!» — вдруг вспомнился в голове её оклик, вся фальшивая мягкость которого теперь казалась до смешного очевидной и злость приливала к голове вместе с жиланием жать из себя хохот от отчаяния. Ну, как можно было не заменить, что приторный голосок на зубах сахором хрустел! Ещё бы милой Кауц назвала… Точно! Саша!       Страх за свою жизнь как-то легко и резко уступил страху за жизнь и здоровье младшей подруги, пусть, старше Нойманн только на год, но худенькая и низкорослая от недоедания Саша всегда казалась ей младшей наивной сестрёнкой. Может, сказывалось и то, что знаний у неё было на уровне шестилетки из-за полного отсутствия хоть какой-то учёбы. «Как она там? Маленькая, совсем одна в темноте? Она же ужасно боится темноты! Бедняга, а если она ещё и не одна? Если с ней эта тварь? Планы у неё на Кауц не ясны, но очевидны! Бессовестный монстр! Нет, это так оставить просто нельзя!»       Пайпер хмыкнула, вытащила из рюкзака свой горячо любимый ножик и покрепче сжала его рукоять, перед этим чуть обмотав рукавом, чтобы его было труднее выбить или выхватить. — Вот ещё удумала, маленьких обижать… Скотина.       Когда снаряжение было признано достойным возможной битвы, она без колебаний направилась чуть правее от своего изначального маршрута. Уж если искать путь домой, то со всеми вместе. Главное, чтобы эти оставшиеся «все» ещё дожили до встречи.