Кровь взывает к преисподней

      Хоуп, Фрея и Лиззи влетели в школу, перепугав нескольких играющих в коридоре детей, которые бросились перед ними врассыпную. Никто из троицы не обратил на это внимания, как и на недоумённые взгляды других учеников, что смотрели им в спины до тех пор, пока они не скрылись за дверью одного из учебных классов.       Карина, услышав, что в кабинет кто-то вошёл, испуганно вздрогнула и резко обернулась. Она была немного бледной, по покрасневшим глазам несложно догадаться, что девочка плакала. Но живая, да и невредимая, кажется, что заставило младшую Майклсон выдохнуть. Тогда что такого важного…       — Что, чёрт возьми, происходит?! — воскликнула Элизабет. — Я думала, на школу напали или что-то в этом роде!       — Я ничего подобного не говорила, — откликнулась растерянная Элла.       — Извините, это я, — тихонько произнесла Герра. — Я попросила срочно связаться, — она поглядела на Хоуп, — с Доктором Зальцманом или с тобой.       Хоуп не требовалось гадать, зачем. Для этого находилась всего одна причина — культ.       Трибрид села рядом с девочкой, поинтересовавшись, что случилось. Карина, вздохнув, молча вытянула руку, демонстрируя клеймо. Метка выглядела всё так же, как и сорок минут назад, — будто её только-только выжгли на оливковой коже, а ещё жутко болела.       Как бы странно и удивительно это ни звучало, но стоило Хоуп осторожно коснуться предплечья девочки, как боль мгновенно исчезла, однако и Хоуп почти тут же отдёрнула руку.       — Как ты это сделала? — несказанно изумилась Карина.       Боль, стоило физическому контакту оборваться, вернулась.       — Что сделала? — недоумённо спросила Элла.       Никто ей не ответил.       Руку так сильно жгло, что, когда тёплые пальцы трибрида снова с осторожностью коснулись её, Карине сначала показалось, будто к коже приложили что-то прохладное, и только после того, как боль вновь пропала, девочка ощутила тепло.       — Я не понимаю… — поражённо прошептала Карина, глядя на Хоуп. — Как?       Хоуп моргнула.       — Хоуп? — Фрея нерешительно тронула племянницу за плечо, но та никак не среагировала. — Что происходит?       Взгляд Карины метался от Хоуп к Фрее, а потом обратно, в ожидании, что Хоуп ответит, но, кажется, зря — та так и молчала.       — Она… — Герра на мгновение заколебалась. — Не знаю, забирает мою боль? То есть, такое возможно? Без применения заклинаний?       Фрея повернулась к Элизабет и Элле, попросив учительницу начальных классов оставить их одних. Элла не стала возражать, да и не было бы толку — развернулась и выскользнула из кабинета.       Лиззи, как только дверь закрылась, наложила заглушающие чары и уставилась на Хоуп.       — Как давно метка начала болеть? — поинтересовалась Хоуп, всё ещё не отпуская девочку и не обращая внимания ни на тётю, ни на Лиззи.       — Сегодня, — тихо откликнулась Карина. — Около часа назад. Я сидела в библиотеке, а тут внезапно руку словно огнём охватило.       — Раньше такого не происходило? — спросила Фрея, нервно постукивая ногой по полу.       Герра покачала головой.       — Нет. И такого не должно быть, потому что это знак того, что клеймо пробудили.       — Пробудили? — переспросила Лиззи, начав расхаживать по классу. — В смысле, активировали?       — Да, — кивнула Карина. — Это очень-очень плохо, — добавила она дрожащим шёпотом. — Теперь я одна из них. Точнее, стану в скором времени.       — После того, как клеймо активируется, оно всё время так болит? — спросила Хоуп.       — Нет. Боль должна сразу уйти, как только… — Девочка отвела взгляд. — Как только я перестану сопротивляться.       — Ты можешь этому сопротивляться? — удивилась Фрея.       — Да, это из-за того, что я от рождения принадлежу культу. — Карина повела плечом. — Правда, вряд ли меня хватит надолго.       — Тогда просто перестань сопротивляться, — не понимая, в чём проблема, сказала Зальцман.       Глаза Карины стали круглыми.       — Нельзя! Если я приму метку, то они смогут проникать ко мне в голову, я стану их глазами и ушами в школе и даже могу не узнать об этом. Они и так сегодня попытались это сделать…       — Так, стоп! — Фрея подняла ладонь, заставив девочку замолчать. — Кто-то сегодня проник в твоё сознание?       — Я поэтому и попросила позвать кого-нибудь из вас, — сказала Карина, обращаясь больше к Хоуп, нежели к Фрее. — Я на некоторое время отключилась — сразу, как только почувствовала боль от метки.       Вдруг Элизабет застыла на одном месте и, скрестив руки на груди, наклонила голову, словно прислушиваясь.       — Папа здесь.       Почти тут же в кабинете показался Аларик. Герра снова умолкла — она никогда ещё не видела у директора школы такого сурового выражения лица. Зальцман точно был в не самом хорошем расположении духа, но на вопрос дочери, что же произошло, махнул рукой, попросив лучше объяснить, что происходит сейчас здесь. Пока Карина вкратце рассказывала о происшествии в библиотеке, Хоуп догадалась, что разговор с шерифом, скорее всего, не задался, раз уж Рик вернулся в таком настроении.       — Метку могут пробудить только верховные жрицы. — Карина посмотрела на руку младшей Майклсон, что всё ещё удерживала её собственную. — Хотя я не могу точно сказать, что кто-то проник в мою голову. — Задумавшись над чем-то, она добавила: — Скорее, всё было наоборот.       — Ты оказалась в чьей-то? — потрясённо спросила Фрея, сомневаясь, что девочка на такое способна.       Закусив губу, Герра тяжело вздохнула.       — Меня как будто перенесли в чужое сознание. И я не думаю, что произошло случайно. Понимаете, дело в том, что я кое-что слышала. — Тут её карие глаза обратились на Зальцмана. — Они придут сюда, в школу.       Лицо Аларика, стоило ему понять, о ком именно говорила Герра, помрачнело.       — Культ? — уточнила Лиззи, на что Карина кивнула. — Зачем им школа?       — Им нужна не школа, — уверенно произнесла Фрея, глядя на девочку. — Им нужна ты, да?       — Не совсем, не только я. Речь шла о кулоне. — Карина подняла левую руку, демонстрируя браслет: на запястье мерно покачивалась подвеска в виде восьмилучевой розы ветров. — Виттория сказала, что он ей нужен, но она не сможет воспользоваться им, пока я жива. Не знаю, что она имела в виду. Кулон — реликвия нашей семьи, он передавался из поколения в поколение, достался мне от мамы. Я и подумать не могла, что он как-то связан с магией.       — Ты вроде бы говорила, что Виттория не может причинить тебе вред до семнадцати лет, — припомнил Аларик.       — По правилам — нет, — кивнула Карина. — Но всегда есть исключения…       — Послушайте, это ведь бред чистой воды, — заявила Элизабет, оглядывая всех. — Зачем кому-то из жриц активировать метку и «показывать» всё это? Здесь что-то не так.       Первой согласилась Фрея:       — Лиззи права. Больше похоже на очередную ловушку, потому что мне трудно поверить, что Элайза, Белла или Пандора вдруг решили занять нашу сторону и предупредить о том, что они скоро придут сюда.       — Они предупредили не нас, а Карину, — заметил Аларик. — Это не то же самое.       — Она одна из них, и, может быть, кто-то из культа против того, чтобы Виттория, — Хоуп искоса поглядела на девочку, — добралась до неё, поэтому и предупредили.       Проблема в том, что просто «кто-то» не подходил. За этим «кем-то» пряталась одна из жриц. Лиззи и Фрея были отчасти правы: что-то тут не сходилось.       — Извините, а кто такая Элайза? — поинтересовалась Карина. — Я раньше о ней не слышала.       — О, ну, она… — Элизабет неловко взглянула на Хоуп. — Скажем так, она заменила Карлотту.       Это, кажется, поставило Герру в тупик, но она не стала ничего выспрашивать.       — Хорошо, предупредили. Зачем? По сути, культ не должен знать, что она в школе, — вспомнив, каким образом и благодаря кому Карина вновь оказалась здесь, сказала Фрея.       — Одно дело, что он не должен знать, а другое — совершенно точно не знает, — отозвалась Хоуп. — Они в курсе и, сдаётся мне, уже давно.       — В разговоре, случайно, не упоминалось, когда именно они собираются прийти? — спросила старшая Майклсон.       Девочка покачала головой.       — Никаких намёков? — продолжала допытываться Фрея. — Может, они не назвали точную дату, но как-то описали день?       — Например? — озадачилась Карина.       — О дне, когда солнце засветит по-весеннему тепло, они не говорили? — решив больше не ходить вокруг да около, спросила ведьма.       Хоуп почувствовала, как девочка напряглась, хотя внешне её напряжённость никак не отразилась.       — Ничего такого я сегодня не слышала, но если они окажутся здесь в Вальпургиеву ночь, то это будет вполне предсказуемо. Хотя означает, что всё куда хуже, чем можно подумать.       Услышав это, Хоуп удивлённо подняла брови. Аларик обошёл вокруг учительского стола и, присев на край, посмотрел на Карину.       — В Вальпургиеву ночь?       — Почему хуже? — поинтересовалась Лиззи.       — День, когда солнце засветит по-весеннему тепло, — это день после Вальпургиевой ночи, праздника весны, — ответила Карина.       Фрея начала догадываться, почему же всё ещё хуже, чем они могут себе представить.       — Этот праздник — магический день, а значит, культу позволено… — Взгляд ведьмы метнулся к девочке.       — Совершить убийство, — закончила вместо неё Карина. Она усмехнулась. — Слушайте, вы можете произносить при мне эти слова. Я не такая уж и маленькая, а кошмары меня и без того не прекращают преследовать.       Что ж, с правдой не поспоришь.       — Ты уверена насчёт этого дня? — уточнила Фрея у Карины. — Лично я не слышала ничего подобного.       — Уверена. Я хорошо знаю, что это за день, а для культа он и вовсе имеет особое значение. — Карина уставилась в пространство невидящим взглядом. — Именно в этот день почти четыре года назад Виттория лишила меня родителей.       Повисло тяжёлое молчание, которое стало затягиваться, пока Зальцман в конце концов не нарушил его:       — Если фокус с меткой — ловушка, то не для нас. Это культ собирается сюда прийти, а не мы к ним…       — Вывод напрашивается сам собой — вряд ли это ловушка, — кивнула Хоуп. — Мы будем готовы, а это плохо для них, не для нас.       — Всё равно что-то тут нечисто, — не переставали терзать сомнения Лиззи. — Не верю я в то, что одна из жриц вдруг решила помочь нам… ладно, не нам, Карине.       — Ни одна из них не похожа на ту, что стала бы выкидывать подобное только из-за жалости к ребёнку, — снова поддержала еретика Фрея. — Впрочем, вы тоже правы, — добавила она, посмотрев сначала на Аларика, а потом на племянницу. — Западня, но не для нас. Тогда для кого?       На самом деле Фрея, знавшая гораздо больше остальных, догадывалась, для кого. Догадывалась, зачем…       — А если на секунду поверить в то, что одна из жриц всё же заняла вашу сторону? — неуверенно предложила Карина.       Это было сложно сделать. Элайза? Она ненавидела Майклсонов за смерть дочери и всеми фибрами своей жалкой душонки желала отомстить. Белла? Ситуация почти идентична. Хоуп убила её мать, так что вряд ли бы она решила неожиданно им помочь. Оставалась Пандора, но из всех трёх она пыталась убить трибрида чаще остальных, а это наводило на мысль, что увидеть её в роли союзницы практически невозможно.       — И всё-таки кто-то из них предупредил меня, — рассеянно пожала плечами Герра.       — Может, они действительно не знают, что Карина здесь? — предположила Элизабет. — И кто-то из них действительно помогает именно ей, не зная, что помогает и нам.       — Нет, — покачала головой девочка. — Речь шла о школе Сальваторе, так что они знают о моём местонахождении.       Это всё только усложняло.       — Они придут сюда за мной, — сдавленно прошептала Карина, виновато посмотрев на Аларика. — Я подвергаю всех опасности…       «Не ты первая и не ты последняя», — подумала Лиззи, косясь на младшую Майклсон, но промолчала.       — Не переживай, — успокоил девочку Зальцман. — С тобой и остальными всё будет в порядке.       — Тут вы действительно в безопасности, — заверила Фрея, улыбнувшись. — В школу никто не сможет проникнуть, уж мы-то об этом позаботимся.       — Перестань сопротивляться — вечно терпеть эту боль нельзя, да и бессмысленно, — сказала Хоуп. — Метка, может, и означает, что ты стала полноценным членом культа, но вовсе не означает, что приняла его позицию.       — А если они решат следить за школой через меня? — Казалось, именно это пугало Карину больше всего: она боялась оказаться предателем, даже несмотря на то, что сделала бы это не по собственной воле и никто не стал бы её винить.       — Пусть следят, — равнодушно заявила Лиззи, махнув рукой. — Можно подумать, мы тебя в тайные планы посвящать собираемся.       Взгляды всех присутствующих застыли на ней.       — Что? Мы же не будем звать её на наши «военные советы», верно?       — Военные советы? — растерянно переспросила Карина. — У вас тут и такое проводится?       — Конечно! — едва скрывая ухмылку, сказала Элизабет. — А ты что думала?       В обращённом на дочь взгляде Аларика отразилось негодование. Карина и без того чувствовала себя не в своей тарелке, к тому же была уверена, что подвергает остальных опасности своим присутствием, а тут ещё и разговоры о каких-то военных советах.       — Я пошутила, — в конце концов, не выдержав отцовского взгляда, пробубнила Лиззи.       Впрочем, шутка ведь недалека от истины, разве нет?       Хоуп посмотрела Карине в глаза долгим пристальным взглядом.       — Готова?       Герра немного поразмыслила, потом вздохнула и наконец решилась. Младшая Майклсон улыбнулась уголками губ и медленно начала отпускать руку девочки, тем самым освобождаясь от чужой боли, возвращая её той, кому она принадлежала. Карина слегка поморщилась, но, как ей и было сказано, перестала противиться проявлению клейма. Вскоре жжение стало менее болезненным, потом и вовсе исчезло, а покраснение вокруг метки пропало.       Девочка коснулась пальцами теперь ставшего гораздо более заметным рисунка. Однажды её мама назвала клеймо отвратительным. Карине тогда было около девяти. Она услышала это случайно, но искренне не понимала, почему мама не может просто убрать его, воспользовавшись магией, если оно ей так не нравится. То, почему ей не нравился этот знак, тоже было для Карины загадкой, ведь её тётка не уставала твердить, что он делает их особенными.       «Магию магией не скрыть», — сказала тогда мама с толикой сожаления. Но тут вмешался отец и сказал, что можно думать о метке как о шраме, просто принимать его как неотъемлемую часть себя. Карине не понравилась эта идея: ей казалось, что шрамы должны быть только у воинов, да и девочкам они и вовсе не идут. Отец считал свою жену, мать своей чудесной дочери, настоящим воином и не раз говорил об этом. Карина не понимала…       Самая младшая представительница семьи Герра пообещала отцу, что у неё точно никогда-никогда не будет шрамов! Но шрамы есть у всех, от них никуда не деться — показатель жизненного опыта, так сказать. И совсем не важно, идут они девочкам или же нет.       Карина печально улыбнулась. Вот и первое обещание, которое она не сдержала: её клеймо превратилось в шрам. Правда, вряд ли ей удастся принять его как неотъемлемую часть себя.       — Можно взять на время твой браслет? — спросила Фрея, обращаясь к Карине. — Хочу проверить кулон на сокрытие магии, — поспешила пояснить она, заметив в глазах девочки вопрос.       Герра кивнула, расстегнула застёжку чуть подрагивающими пальцами и протянула браслет ведьме. Вид у неё был такой, словно она отрывала его от сердца, что вполне объяснимо: вещь являлась для неё настоящей ценностью, а не обычной безделушкой.       — Я верну его в целости и сохранности, — пообещала старшая Майклсон.       Карина снова кивнула, ничуть не сомневаясь в её обещании, и почувствовала, что жутко устала. Заметив, что состояние девочки оставляет желать лучшего, Аларик отпустил её отдыхать.       — Попроси Эллу дать тебе обезболивающее, — сказала Хоуп вслед Карине.       Это заставило её на секунду остановиться и с нескрываемым удивлением обернуться. Карина только сейчас поняла, что головная боль — которая, как она думала, отступила — вернулась, хотя стала заметно слабее. Значит, у Хоуп получилось перенять и её.       — Хорошо. И спасибо.       Карина выскользнула за дверь, прикрыв её за собой.       — Защитные границы нужно усилить, — стоило девочке покинуть кабинет, сразу же сказала Хоуп. — Те, что защищают школу, для культа не слишком серьёзная помеха — они справятся с ними.       — Нет, нет, нет, Хоуп Майклсон! — Лиззи упёрла руки в бока. — Сначала ты объяснишь, что сейчас произошло!       — А что произошло? — пожала плечами Хоуп, будто ничего странного не случилось.       Фрея откинулась на спинку стула и, сцепив руки на колене, выжидающе уставилась на племянницу. Хоуп глубоко вздохнула. Что она могла сказать? Она и сама не знала, как так вышло.       — То есть ты забрала чужую боль, но понятия не имеешь, как тебе это удалось? — На лице Элизабет появилось недоверчивое выражение. — Вот так сюрприз!       — Я всего лишь коснулась её, ты же сама видела, — проворчала младшая Майклсон.       — Проявление сил чудо-ребёнка? — предположила еретик, глядя на Фрею.       Ведьма отрицательно качнула головой, выказывая своё несогласие.       — Необязательно. Беременность могла послужить провоцирующим фактором для пробуждения этой способности, — пояснила она. — Поэтому не факт, что это — проделки малышки. Но этого я тоже не исключаю.       — На столь весёлой ноте закончим обсуждение этого вопроса, — заявила трибрид. — Вернёмся к защитным границам школы.       — Трудно представить, какие именно границы остановят культ, — высказала свои мысли Лиззи.       — Мы с Фреей используем самые мощные защитные чары, но нам понадобится помощь. — Хоуп посмотрела на Аларика.       — Я предупрежу всех преподавателей, владеющих магией, что им нужно будет помочь вам, — сказал Зальцман.       — Можно ещё привлечь старшеклассников, — подала идею Лиззи. — Хотя бы старост.       Рик немного подумал, прежде чем кивнуть. Ему не особо хотелось втягивать учеников, потому что некоторые не способны правильно трактовать просьбы о помощи. Как-то раз им с Кэролайн пришлось успокаивать родителей одного из старшеклассников и убеждать, что школа способна обеспечить безопасность детям, а о помощи с созданием защитного барьера они попросили, чтобы научить ребят правильно использовать защитные заклинания. В общем, история была та ещё, и её повторения абсолютно точно не хотелось. Но в этот раз ситуация была слишком серьёзной, и если потом ему придётся успокоить лишнюю парочку родителей, то так тому и быть.       — Вальпургиева ночь у нас с тридцатого апреля на первое мая, да? — задумчиво спросила Элизабет.       Фрея кивнула. Как они раньше обо всём не догадались? Не просто не догадались, а даже не предположили! Они же ведь знали, что культ действует только в магические дни, и она не сомневалась уверена, что стоило бы им разузнать больше о Ночи ведьм, то удалось бы найти и упоминание о «дне, когда солнце засветит по-весеннему тепло».       — Я нигде не видела, чтобы Белтейн называли как-то так, — заметила Хоуп. — Но ведь в день после Вальпургиевой ночи как раз он наступает.       — Белтейн и Вальпургиева ночь — два совершенно разных праздника, — нахмурилась еретик. — Начиная от истории происхождения и заканчивая странами, где они отмечаются.       — Карина сказала, что этот день имеет особое значение для культа, — припомнила Фрея. — Я думаю, что дело как раз в этом — пересечение двух магических праздников. Магическая ночь, наложенная на магический день.       — Рассвет! — щёлкнув пальцами, воскликнула Лиззи. — Ночь сменяется днём, а значит, как ты и сказала, они накладываются друг на друга. — Она нахмурилась. — Они придут на рассвете первого мая?       — Они придут на рассвете первого мая, — повторила Фрея скорее машинально, нежели осознанно, потому что её мысли были далеко. Плечи ведьмы поникли. Теперь она знала, когда культ будет здесь, но легче от этого не становилось.       — Итак, как прошла беседа с шерифом? — поинтересовалась тем временем у отца Элизабет. — Мы плохиши в этой истории? Как и всегда?       — В глазах шерифа — да, — неохотно отозвался Аларик. — Сказал, что будет следить за школой, так что с Эмили завтра надо быть осторожнее. Сомневаюсь, что девушка, расследованием смерти которой он занимался, не вызовет у него некоторые вопросы.       — Наложим скрывающие чары, он её не увидит, — махнула рукой Лиззи: мол, не стоит волноваться. — Кто-то правда стал опустошать банк крови?       Рик кивнул.       — И не простой крови.       — Вампир-гурман? — хмыкнула его дочь. — Что-то новенькое.       Зальцман, задумавшись, потёр подбородок.       — Уверен, что вампиры тут ни при чём. Пропадающая из больницы кровь — пуповинная.       Брови Фреи изумлённо поползли вверх, Лиззи скривилась от отвращения, а Хоуп, задумавшись, пыталась понять, правильно ли она расслышала.       — Шериф не знал, что украденная кровь пуповинная, — или не знал, что вампирам такая кровь не нужна? — спросила Фрея с неподдельным интересом.       — Скорее второе, — ответил Аларик.       — Да он тот ещё чудик, этот шериф! — слегка возмутилась Лиззи. — Вечно какие-то теории заговора строит. А кто оказывается в центре событий? Конечно же школа! Идиот, — уже тише добавила она.       Рик, обладающий сверхъестественным слухом, бросил на дочь выразительный взгляд, но Лиззи лишь пожала плечами, как бы говоря: «А что? Я не права?» Впрочем, она действительно права.       — Да плевать на шерифа, — сказала Хоуп. — Кому может понадобиться эта кровь?       — Учитывая её специфику, возможно, тут нет ничего сверхъестественного? — предположила Фрея. — Кто-то из сотрудников не может быть причастен к краже?       — Я и сам решил, что это сотрудники или пациенты, — произнёс Аларик тоном, в котором слышалось предстоящее «но». — Есть некоторые странности — закономерность: кровь пропадает каждый четверг на протяжении месяца. В этот раз пропажу обнаружили на следующий день — в пятницу. Пересмотрели все камеры, ничего не удалось найти…       Скрипнула дверь, и в проёме показалась голова Эллы — ей нужно было поговорить с Зальцманом. Аларик попросил подождать в его кабинете, и Элла, кивнув, ретировалась. Во время этого короткого разговора на телефон Фреи пришла смс-ка, и ведьма, прочитав её, насмешливо посмотрела на Хоуп с Алариком.       — Ваша собака только что чуть не сожрала один из букетов.       Элизабет возмущённо уставилась на отца.       — Сначала все цветы засыхают из-за твоей девушки, теперь ваша собака пытается их съесть. Если конкурс сорвётся, то не вздумай винить в этом меня, — категорично заявила она.       — Утрируешь, — спокойно отозвался Рик, только в его глазах плясали смешинки. — Цветы не так уж и важны, к тому же я прекрасно знаю, что ты сделаешь всё возможное, чтобы конкурс состоялся.       — Мы купим тебе хоть два букета вместо съеденного, Лиззи, — с усмешкой добавила младшая Майклсон.       Лиззи, гордо вздёрнув подбородок, ничего не ответила; но скрыть своё самодовольство ей удавалось с трудом.       Впрочем, им, наверное, действительно пора возвращаться в особняк. Приготовлений ещё предостаточно, однако до полуночи этим никто не собирался заниматься, а завтрашнего утра могло не хватить.       Теперь на телефон Фреи поступил звонок, заставивший всех — и Хоуп, и Аларика, и Элизабет — напрячься. Что ещё Скай натворила? Но старшая Майклсон, не скрывая улыбки, успокоила их — звонила Килин. Ведьма покинула класс, чтобы ответить. Лиззи ушла следом, бросив Хоуп напоследок, что они ждут её в машине (и лучше бы ей поторопиться, пока Скай не добралась ещё до чего-нибудь!).       Проводив дочь взглядом, Зальцман повернулся к Хоуп:       — Ты засушила цветы? — недоверчиво поинтересовался он, но глаза всё ещё искрились смехом. — Серьёзно?       — Это была не моя прихоть, а её, — Хоуп указала на свой живот, — честное слово. Я и сама была в шоке! — призналась она, и было видно, что она не просто была в шоке. Она испугалась.       Все плохие мысли исчезли, как только руки Аларика обняли её и тёплые губы прижались к её губам.       — Это всего лишь цветы, Хоуп.       Майклсон грустно покачала головой.       — Проблема не в этом. Проблема в том, что я не смогла это контролировать.       Рик усмехнулся.       — А может, проблема в том, что ты слишком сосредоточена на контроле?       Хоуп недоверчиво нахмурила брови.       — Хочешь сказать, что я должна пустить всё на самотёк?       Вот он, наглядный пример неправильной интерпретации фразы. Незначительной, кстати говоря, фразы. То, что Хоуп неправильно его поняла, могло вылиться в настоящую проблему. Со всеми этими переживаниями она стала гораздо вспыльчивее, и Зальцман готов был признать, что в последние дни чуть ли не любой разговор с ней превращался в подобие ходьбы по минному полю.       — Нет, я не имел в виду ничего такого, — заверил он. — Хоуп, ничего страшного не произошло, ведь так? Ты беременна, и всплески магии — это вполне нормально.       Хоуп нахмурилась ещё сильнее.       — Будет не нормально, если на месте цветов окажутся мои студенты, например, — с тяжёлым вздохом проговорила она и опустила голову.       Аларик приподнял лицо Хоуп за подбородок, чтобы заглянуть ей в глаза.       — Такого не будет. Ни ты, ни наша дочь не способны причинить вред живым людям.       Майклсон робко улыбнулась, но эта улыбка быстро потухла.       — Я становлюсь пессимисткой, да?       Зальцман тихонько рассмеялся.       — Нет. Ты просто беспокоишься. Возможно, чуть сильнее, чем обычно.       А ещё в ней говорили гормоны, которые совершенно не уживались с её комплексом героя. Хоуп слишком привыкла всех спасать, но теперь она считала потенциальной угрозой себя. Как спасти тех, кто её окружает, от себя самой?       Рик вновь нежно коснулся губами её губ. Хоуп сделала попытку превратить поцелуй в более чувственный, но вспомнила, что её ждут.       — Нужно идти, — неохотно пробормотала Майклсон. — Иначе сейчас вернутся Фрея или Лиззи, — она закатила глаза, вновь позволив себе улыбнуться, — и начнутся возмущения, почему так долго. Ты задержишься?       — Надеюсь, что нет, — ответил Аларик. — Или ненадолго, — добавил он, заметив мелькнувшее во взгляде Хоуп сомнение.       Это больше походило на правду.       — Ладно, — Хоуп чуть отстранилась, — тогда увидимся дома.       Зальцман кивнул, поцеловал её, после чего наклонился к животу, обратившись к их девочке с весьма забавной просьбой:       — Будь умницей и не выводи старшую сестру из себя.       Хоуп тихо рассмеялась мелодичным смехом.

***

      В голове Фреи звучало предостережение Сильвии: «Ты можешь заставить свою сестру уехать — и это, возможно, спасёт её. Но подумай о том, кто умрёт вместо неё». Ещё в голове непрестанно крутились слова о недопустимости смерти Хоуп и её особенном предназначении. Они все с самого начала понимали, насколько их племянница необычна. А ещё все они, безусловно, хотели спасти её. Любой ценой. Теперь же старшая Майклсон знала, когда культ будет здесь, знала точный день и почти точное время. Её желание отправить младшую сестру в Австралию к первому мая стало настолько сильным, что бороться с ним становилось всё труднее. Приходилось постоянно напоминать себе: это не её выбор. Этот выбор сделала сама Ребекка, у Фреи нет никаких шансов её переубедить. Она пыталась, пыталась не единожды, но ничего не вышло.       Ведьма вздохнула и осторожно перевернула страницу. Если честно, изучение Гримории выматывало её. Некоторые записи были сделаны вовсе не на латыни, а на древнескандинавском языке, и, к несчастью, Фрея уже начинала его подзабывать. На перевод уходило немало времени, которого у них и так оставалось совсем немного.       — Ты должна как-то отговорить Хоуп. Ей нельзя использовать такую мощную магию.       Старшая Майклсон оторвала взгляд от книги и посмотрела на застывшую в дверях Давину.       — Есть предложения? — деловито осведомилась ведьма. — Как я её отговорю, не называя причин?       — Так может, как раз настал тот момент, когда их стоит назвать? — неуверенно предложила Давина.       Она вошла в комнату, закрыв за собой дверь, как будто от этого был толк: Эмили бы не услышала их, даже останься дверь открытой, потому что совсем вымоталась и сразу, как только Хоуп и Лиззи покинули особняк, ушла спать, а слуху Ребекки закрытая дверь не помеха.       — Давина, мы уже это обсуждали, — довольно суровым тоном сказала Фрея. — Я не вижу смысла попусту беспокоить её. Будь я уверена, что она не зациклится на этом, то ещё можно было бы рискнуть, но проблем и без того хватает.       — Ты подвергнешь её и ребёнка опасности, — заявила бывшая Клэр, встав у стола, за которым Фрея уже который день (а бывало, она проводила тут и ночи) изучала Гриморию.       Давина чувствовала себя маленькой, в чём-то провинившейся девочкой, пытающейся объяснить свой проступок. Хотя она не успела сделать ничего, за что стоило бы объясняться перед Фреей, это чувство всё равно никуда не исчезало.       — Хоуп должна знать обо всём, что касается её дочери, Фрея.       Давина смотрела на ведьму, как бы взвешивая, говорить ли ещё что-то сверх того, что уже сказала.       — Если мы скажем ей, то придётся сказать о приходе Сильвии, — произнесла старшая Майклсон. — Хоуп ни за что не поверит, что она приходила только ради того, чтобы сообщить нам об этом.       — Необязательно рассказывать. Скажем, что сами узнали, — пожала плечами Давина. — Послушай, Фрея, мы всё время говорим ей перестать скрывать всё от нас и не забывать просить о помощи. Мы требуем от неё доверия — и сами же её обманываем! Хоуп догадается. Рано или поздно. Думаешь, после этого она сможет нам доверять?       Фрея поджала губы и глубоко вздохнула.       — Мы скрываем всё, чтобы защитить Хоуп.       Давина впилась в старшую Майклсон взглядом — и в её глазах была видна лишь твёрдая решимость.       — Она делает то же самое, но мы всё время против, — не оставляла она попыток переубедить Фрею. — Оставаться в неведении неприятно, не так ли? Если Сильвия права и кто-то из нас не выживет, представь, каково Хоуп будет, когда она всё поймёт. Поймёт, что мы знали и не сказали ей. Нельзя всё объяснять желанием защитить её, не в этот раз. Она не маленькая девочка…       — Не думаю, что рассказывать Хоуп обо всём — хорошая идея.       Давина резко обернулась на голос, раздавшийся за спиной, а Фрея чуть отклонилась вбок, выглядывая из-за вампирши. Ребекка стояла на том же самом месте, что и бывшая Клэр пять минут назад.       — Но вот о ребёнке сказать стоит, — добавила Первородная, остановившись рядом с невесткой. Она посмотрела на сестру. — Давина права, Фрея. Это касается её дочери, мы не можем скрывать от неё такое.       Ведьма, опустив глаза, побарабанила пальцами по столу. Взгляд как-то сам по себе стал блуждать по исписанной странице книги, зацепившись за одно-единственное слово.       — Что касается культа, то мысль о ловушке кажется мне наиболее вероятной, — продолжила тем временем Ребекка. — Они могут отвлекать наше внимание школой, но целью будет служить вовсе не она.       — Целью будем мы все, — почти что не сомневаясь, заявила Давина и обратила всё своё внимание на Ребекку. — Они наверняка уверены в том, что мы будем там, чтобы защищать её.       — Точнее, они уверены, что там будет Хоуп — она-то уж точно не сможет остаться в стороне, — пробормотала Первородная. — А мы будем рядом с ней.       — Преисподняя, — пробубнила Фрея. Она начала листать книгу. — Преисподняя…       Ребекка и Давина озадаченно посмотрели на неё, поинтересовавшись, о чём она и что пытается найти, но ведьма проигнорировала их, продолжая листать страницы, — от былой осторожности при прикосновении к Гримории ни осталось и следа. Наконец старшая Майклсон вроде бы отыскала то, что было нужно. По крайней мере, она остановилась на какой-то странице и медленно провела пальцем по одному из нарисованных знаков, который видела только она.       Фрея запустила пальцы в свои светлые волосы и почесала затылок.       — Чёрт, опять древнескандинавский, — недовольно проворчала она, на секунду прикрыв глаза.       Давина, забыв, что у неё нет возможности понять написанное в Гримории, заглянула в книгу и недовольно насупилась, когда вместо слов увидела непонятные символы.       — «Воззвавши кровью к Преисподней, восстав из пепелища бед, последнее дитя дарует всему, что было тёмным, свет», — зачитала Фрея. — Тут «Преисподняя» с большой буквы. Особое предназначение Хоуп, помните?       Ребекка и Давина кивнули: естественно, они помнили. Как о таком забыть?       — Мы догадывались, что особое предназначение — не война с культом, а нечто другое. — Взгляд Фреи метался по странице, вычитывая отдельные фразы. — Вот! — Она нахмурилась, пытаясь перевести нужные строки. — В общем… проклятье! Половину слов не видно. — Ведьма недолго помолчала, разбирая написанное. — Если кратко, то древняя сила, сокрытая в последнем потомке, способна противостоять Преисподней. Но в случае, если этот потомок проиграет, мир погрузится во тьму.       Фрея задумалась, вглядываясь в слова. Она никак не могла правильно сформулировать то, что вычитала.       — Преисподняя? — обеспокоенно переспросила Давина. — Фрея, если «Преисподняя» тут используется как имя, а не обозначение, и при этом упоминается о тьме, то речь может идти только об одном…       Фрея пальцем обвела другой знак: лабиринт, заключённый в круг с шестиконечной звездой в центре. Колесо Гекаты.       — «Шлёт и богатство богиня ему: велика её сила. Долю имеет Геката во всяком почетном уделе», — тихонько процитировала Фрея поэтическое сочинение Гесиода, а потом мельком глянула на Давину. — Преисподняя, тьма и магия… речь о Гекате. Здесь есть что-то вроде предсказания о попытке возвращения «самой почитаемой бессмертными богами» на землю, но всё не так просто. Сказано, что вынести Её мощь земнородным ведьмам будет не под силу… — Она запнулась, а потом зачитала: — «Выгорят они огнём могущества Её».       — Звучит крайне плохо, — высказалась Давина. — Ещё что-нибудь?       — «Но придёт Трёхликая, последнее дитя…» — Фрея замолкла: дальше написанное не разобрать.       — Трёхликая? — переспросила Ребекка. Голос её дрогнул.       — Речь, очевидно, о Хоуп, — сделала вывод Давина.       Фрея снова побарабанила пальцами по столу. Ребекка и Давина ждали, что она скажет.       — Это имеет смысл. Если Геката на самом деле представляет собой что-то типа самой магии, её воплощения, то ни одно человеческое тело ей не подойдёт.       — Да, ты только что это прочитала: «Выгорят они огнём могущества Её», — взволнованно вставила Ребекка.       — Но не Хоуп, — покачала головой её сестра. — Вампир, ведьма и оборотень в одном теле, притом обладающая особой магической силой, как наследница первых ведьмы.       — Наследница первых ведьм. Фрея, она же наследница первых ведьм! — вдруг воскликнула Давина. — Как и ты!       Ведьма никак не могла сообразить, к чему она ведёт. Ну да, их семья — потомки первых ведьм. Они знают об этом уже довольно давно. Что с этого?       — Вспомни, зачем культ изначально нацелился на Хоуп, — заметив, что её не понимают, попросила вампирша.       Фрея мысленно перенеслась на несколько месяцев назад.       — Из-за особых магических сил, — ответила Ребекка вместо неё.       — Именно! — кивнула Давина. — Но что они собирались сделать с этими силами?       — М-м, забрать? — неуверенно предположила Ребекка. — Давина, ближе к делу.       — Конечно же, забрать, — слегка раздосадованная тем, что её не понимают, сказала бывшая Клэр. — Им не нужна смерть Хоуп…       — Они с самого начала не собирались её убивать, не в прямом смысле, — прервала её Фрея. Теперь до неё стало доходить, о чём пыталась сказать Давина. — Шкатулка Пандоры! Они собирались заключить её силы в неё. Культ считал Хоуп особенной, потому что знал, что она — Майклсон, а значит, принадлежит к роду первых ведьм.       — Но они и понятия не имели, что она — трибрид! — Давина кивнула на книгу. — Трёхликая. Шанс на возвращение их главной предводительницы, Гекаты, в мир живых.       — Пандора сказала Хоуп, что в шкатулку собирают магические силы всех потомков, — вспомнила Фрея. — Но мы и подумать не могли, что это делалось с определённой целью — вернуть их владелице, то есть Гекате.       — Когда они смогут «оживить» её, — добавила Давина. — А это пророчество о гибели культа связано вовсе не с Карлоттой. Оно связано с Гекатой!       Ребекка, потерявшая нить столь увлекательного, но чересчур стремительного разговора, свистнула. Давина и Фрея, поморщившись от громкого звука, уставились на неё.       — Так, ведьмы… — Первородная запнулась, глянула на Давину. — Ведьма и бывшая ведьма, можно выражаться яснее? А то я оставила свой магический справочник в Австралии.       — Вот в чём заключается предназначение Хоуп, — уже менее оживлённо сказала Фрея. — Ей нужно будет справиться с Гекатой. — Она хмыкнула. — С той, в чьём существовании мы до сегодняшнего дня не были уверены.       — Но силы собраны не все, — нахмурилась Ребекка. — Та ведьма с Аляски и ты — это кроме самой Хоуп — живы и при магии.       — Аляска, — задумчиво пробормотала Фрея. — Хоуп упоминала, как кто-то сказал ей, что круг не замкнётся без меня.       — Кажется, сестра этой Меган, — вспомнила Ребекка.       — Они не собирались убивать Хоуп и там, — сказала Давина. — Им нужна была вовсе не она, а вы с Меган. Карлотта влезла в сознание Хоуп и всё перепутала, скорее всего, чтобы она не разгадала их настоящий план. Будь ты, Фрея, там, они бы закончили со «сбором» магии — ты и Меган были последними. И они бы переместили её в Хоуп…       — Всё это объяснимо, да, — кивнула Фрея, однако кое-что её напрягло. — Что насчёт ребёнка Хоуп?       Но у Давины была теория:       — Вспомните слова Сильвии о том, что малышка владеет очень сильной магией. А теперь вспомните, по какой причине. Магический феномен — Красная луна.       — Не понимаю, о чём ты, — честно призналась Ребекка. — Снова.       — Магия подвластна Гекате. Думаешь, что-то наподобие испытания? — предположила Фрея. — Часть плана по её возвращению?       Давина кивнула.       — Не сходится, — покачала головой Ребекка. — Они боятся ребёнка и во всё горло орут, что он — зло. Вряд ли бы так было, знай они, что это — часть плана.       — И если следовать этой теории, то Хоуп должна пережить беременность, чтобы они поняли, есть у них возможность вернуть Гекату, поместив её в тело Хоуп, или нет, — добавила Фрея. — Зачем тогда им приходить за Хоуп в этот раз? Рано.       — Ладно, убедили. — Давина в неловком жесте почесала нос. — Плохая теория.       — Может, Сильвия ошибается? — решив, что настало время странных догадок, спросила Ребекка. — Вдруг им действительно нужна только та девочка, и они придут сюда за ней, а не за нами и Хоуп.       — Карина? — в голосе Фреи послышалось сомнение. — Весь культ придёт за одной девочкой? Она, вероятно, сильна, но не настолько, чтобы привлечь всех. Браслет? Мы с Хоуп проверили — в нём и толики магии нет. Виттории он, может, и нужен, но тащить весь культ за ним? Они над шкатулкой так не тряслись.       Ребекка глянула на Давину — та о чём-то думала.       — У тебя есть ещё одна теория?       Давина вздохнула.       — Есть, но она вам не понравится. Она и мне-то не нравится.       — Говори уже, — поторопила её Фрея.       Давине действительно было не по себе от этой мысли, но…       — Что, если ребёнок — не часть плана и он им просто не нужен?       Фрея уставилась в пустоту, думая об этом и о том, что вычитала в Гримории, а ещё о выводах, которые они сделали ранее.       — Опять не сходится. — Ребекка нахмурилась. — Жрицы же зачем-то создали связь между Хоуп и её дочерью.       — Они были уверены, что малышка убьёт Хоуп, как и других ведьм, — задумчиво проговорила Фрея. — Но потом стало ясно, что этого не произойдёт.       — А ещё культ действительно по сей день считает этого ребёнка злом, — напомнила Давина. — И ясное дело, почему они хотят избавиться от него.       — Что, если они на самом деле так не считают? — начала размышлять вслух ведьма. — Что, если им нужно, чтобы мы думали, будто они так считают? Точнее, чтобы так думала Хоуп.       Давина недоверчиво посмотрела на неё.       — Страх культа перед этим ребёнком был вполне искренним.       — Связь создала Карлотта, правильно? Может быть, эта сучка играла по своим собственным правилам? — Ребекка начинала раздражаться. — Она дёргала за ниточки, почти все в культе, даже остальные две жрицы, действовали по её указаниям.       — Но зачем ей заставлять Хоуп верить в то, что ребёнок — зло? — спросила Давина.       — С ребёнком вообще что-то не сходится. — Фрея задумчиво прикусила губу. — Мне кажется, мы что-то упускаем.       — Или где-то ошиблись. — Ребекка устало провела рукой по лицу. — Всё это — наши догадки, ничем не доказанные.       — Маловероятно, что мы ошиблись, — вставила Давина. — Хотя по поводу ребёнка соглашусь — всё слишком туманно.       — Странно, что ребёнка нет в древе потомков, — посмотрев на книгу, пробормотала Ребекка.       — Может, всё это должно случиться до её рождения? — предположила Фрея — она всё ещё не переставала надеяться на лучшее. — Эта борьба с Гекатой…       Давина переступила с ноги на ногу.       — Это объяснит, почему Хоуп — «последнее дитя» в их предсказаниях, — тихо сказала она. — Но не объяснит отсутствие её дочери в древе.

***

      Аларик потёр лоб и уставился на стопку книг, которые оказались совершенно бесполезны, а потом перевёл взгляд на ту, что была раза в два больше, — эти книги ему ещё только предстояло просмотреть, но явно не сегодня. Он искал иголку в стоге сена, по-другому тут и не скажешь. Зальцман никак не мог сообразить, с чего стоило начать, и как итог — потратил кучу времени просто так.       — Хорошо, что ты ещё здесь.       Рик поднял глаза и удивлённо моргнул, увидев дочь. Хоуп ему буквально двадцать минут назад написала, что Элизабет поехала домой.       — Что-то случилось? — обеспокоился он.       Лиззи качнула головой. Но если ничего не случилось, тогда что она тут делает, да ещё в такое время? Впрочем, выглядела Элизабет глубоко задумчивой, отрешённой от внешнего мира. Может быть, ничего и не случилось, но что-то её тревожило.       — Меня немного волнует семья Хоуп, — пробормотала Элизабет и глянула на отца. — Понимаю, мои слова могут прозвучать глупо, а ещё безосновательно, но сегодня их поведение показалось мне слегка странным. По-моему, они что-то скрывают.       Аларик усмехнулся:       — Лиззи, они всегда что-то скрывают. Это у них семейная особенность.       Еретик выжала из себя улыбку.       — Ну да. Но в этот раз дело, скорее всего, касается Хоуп. То есть они переживают за неё, что тут говорить, мы все переживаем… но они что-то знают. Беря во внимание, что они пытаются скрыть это от неё, — наверное, что-то не слишком хорошее. А самое интересное во всём этом — участие Эмили.       Зальцман вздохнул. Он начинал догадываться, о чём говорит дочь.       — Несколько дней назад Эмили предвидела смерть Ребекки, но та, невзирая на это, решила остаться в Мистик Фоллс. Хоуп, конечно, против…       — Дело не в этом, — возразила Лиззи. — Да, они спорили сегодня по этому поводу — и не впервые, я так понимаю. Началось всё с того, что Фрея спросила у Хоуп, в порядке ли она и не беспокоит ли её что-нибудь.       Элизабет пересказала содержание разговора Хоуп и Ребекки. То, как сначала Хоуп возмущалась, мол, чего ей беспокоиться, ничего такого в том, что кому-то опасно находиться в Мистик Фоллс, но он отказывается уезжать, нет; и как Ребекка в ответ сказала (это дало Лиззи понять, что слова Хоуп относились к ней): «Я никуда не уеду, не в этот раз».       — Тогда Хоуп спросила, чем же этот раз отличается от остальных, но Ребекка не ответила, — добавила еретик. — А ещё Фрея и Давина постоянно переглядывались, как будто ждали, что Хоуп в любой момент выкинет что-нибудь из ряда вон выходящее. Хотя она постоянно это делает, — хмыкнула Лиззи. — Особенно в последнее время.       Она хотела спросить, знал ли отец, что Хоуп чуть не разгромила магазин для беременных, но решила, что это к делу не относится.       — Фрея и Давина, — пробормотал себе под нос Зальцман.       Элизабет также добавила, что Фрея попыталась объяснить нежелание Ребекки уезжать тем, что Майклсоны не убегают от проблем, а встречаются с ними лицом к лицу. И считают, что культ — тот случай, когда они должны быть вместе.       — Хоуп решила, будто они пытаются защитить её, но Давина сказала, что дело уже не только в этом. «Каждый из нас так или иначе оказался связан с культом. Нам стоит держаться вместе», — процитировала вампиршу Зальцман. — Я с ней согласна, кстати. Тут Хоуп опять начала спорить, что вот, видения Эмили говорят об обратном.       — Так оно и есть, — пожал плечами Рик. — В видении Эмили Ребекка умирает, а в этот же момент она слышит Фрею…       — Вот только Фрея думает, что Эмили неправильно понимает свои видения, — сообщила Элизабет. — Когда Хоуп посмотрела на Эми, чтобы она подтвердила слова Фреи, та так и сделала. Проблема в том, что Эмили — ужасная лгунья. И Хоуп заметила, что она сказала неправду, хотя не подала виду.       Аларик с сомнением покачал головой:       — Фрея, Ребекка и Давина могут что-то скрывать от Хоуп, да, но не Эмили. Даже когда увидела смерть Ребекки, она пришла сначала к Хоуп.       Лиззи нахмурилась.       — Тут и возникает вопрос, — сказала она. — Что же они такое узнали, раз Эмили приходится это скрывать? Фрея должна была поехать в Новый Орлеан, чтобы отвезти эту, как её там, Мрачную Сферу…       — Сферу Тьмы, — поправил её Рик, усмехнувшись.       — А, ну да, — кивнула Лиззи и замолчала. Потом тряхнула головой, словно отгоняя назойливые мысли, и продолжила: — Так вот, Фрея должна была отдать эту штуку кому-то, но вместо неё в Новый Орлеан поехали Кол и Марсель, а она осталась, чтобы, как она сама мне сказала, присмотреть тут за всем. Тебе это странным не кажется?       Аларик молчал. Он понимал, что пыталась сказать его дочь: Фрея не поехала в Новый Орлеан, чтобы не оставлять Хоуп. Да, на простое беспокойство это уже не походило.       — Может, я ошибаюсь, — тихо проговорила Лиззи. — Присмотрись к ним завтра.       Рик, подумав, кивнул. Однако он не собирался присматриваться. Он спросит напрямую, что происходит. Остальные Майклсоны могут всеми силами оберегать свою племянницу от плохих новостей, но, вероятно, от него ничего скрывать не станут. Утверждать он не мог…       — Что ты ищешь? — поинтересовалась Элизабет, глядя на стопки книг.       — Хороший вопрос, — ответил Аларик.       Лиззи непонимающе поглядела на него, потом её взгляд вновь вернулся к книгам. Прочитав пару-тройку названий на корешках, она догадалась: он пытается понять, кто может таскать кровь из больницы.       — Пап, может, ничего магического в этом и нет? — Лиззи, правда, и сама не могла заставить себя в это поверить. — А если есть, то ты можешь заняться этим завтра. Нет, послезавтра, — поправила она себя, — потому что завтра конкурс, и ты обязан на нём присутствовать. Если какое-то существо действительно в этом замешано, то оно всё равно рано или поздно попадёт к нам.       Лиззи была права. Если честно, порой казалось, что школа Сальваторе — центр магической вселенной и магнит для всего сверхъестественного, как хорошего, так и плохого (плохого почему-то чаще).       — Что ж, я поехала домой, — оповестила Элизабет. — А ты пока не собираешься? Поздно уже. — Она хитро прищурилась. — Уверена, кое-кто успел заждаться.

***

      — «Минуту или две она стояла, глядя на дом и недоумевая, что делать дальше. Вдруг неожиданно из леса показался бегущий лакей в ливрее (она решила, что это лакей, потому что он был в ливрее; иначе, судя только по его лицу, она назвала бы его рыбой) и громко постучал в дверь дома костяшками пальцев. Её открыл другой лакей, в ливрее, с круглым лицом и большими глазами, словно у лягушки. У обоих лакеев, как заметила Алиса, напудренные волосы были в сплошных завитках. Ей очень хотелось узнать, что всё это значит, и она, выйдя из лесу, подкралась немного ближе, чтобы лучше слышать. Лакей-Рыба принялся вытаскивать из подмышки огромное письмо почти такой же величины, как он сам, и потом вручил его другому, сказав торжественно: "Герцогине! Приглашение от Королевы на партию в крокет…"»       Хоуп прервал рык Скай. Майклсон, прикрыв книгу, отыскала взглядом щенка — тот сидел у окна и продолжал рычать.       — Эй, ты чего? Иди ко мне. — Хоуп похлопала по пустому месту рядом с собой. — Давай же, ко мне!       Скай, издав ещё один рык, запрыгнула на диван и улеглась рядом с хозяйкой, но это всё равно её не утихомирило — она продолжала смотреть на окно, утробно рыча. Хоуп отложила «Алису в Стране чудес», решив проверить, что же не так. Как только Майклсон стала приближаться к окну, собака подскочила и громко разлаялась, словно пытаясь остановить её.       На улице, освещаемой фонарями, было тихо — ни одной живой души.       — Да что с тобой? — Хоуп погладила беспокойно мечущуюся у её ног Скай. — Хочешь гулять?       Овчарка не сдвинулась с места, хотя обычно, услышав «гулять», неслась к входной двери, сшибая любую возникшую на своём пути преграду. Хоуп ещё раз выглянула в окно — ничего не изменилось — и вернулась в исходное положение, забравшись с ногами на диван. В этот раз приглашения не потребовалось — собака сама запрыгнула к ней, покрутилась и улеглась, положив свою милую мордочку на живот Майклсон (она в последнее время часто так делала). Пронзительные голубые глаза Скай беспокойно метались, оглядывая гостиную, однако вела она себя теперь совершенно тихо. Хоуп улыбнулась, потрепала щенка за ухом и вновь взяла книгу, открывая на нужной странице. Она продолжила читать вслух.       — «Лакей-Лягушка, только немного изменив порядок слов, повторил тем же торжественным тоном: "От Королевы! Приглашение Герцогине на партию в крокет". Затем они оба поклонились друг другу, и завитки их перепутались. Алиса так сильно смеялась над всем этим, что должна была убежать назад в лес из страха, что они её услышат. Когда она снова выглянула, Лакей-Рыба ушёл, а другой сидел на земле у дверей, глупо уставясь в небо».       Хлоя сказала, что можно начать петь колыбельные, но Майклсон поняла, что не может заставить себя это сделать. То ли смущение, то ли что-то ещё мешало ей. Она прекрасно осознавала, что маленькой девочке, которую она вынашивала под сердцем, совершенно всё равно на то, есть у её мамы голос или нет, но эта мысль ничуть не утешала. И даже слова Аларика о том, что Хоуп чудесно поёт, не помогли. Читать ей оказалось проще, поэтому колыбельные были заменены сказками.       — «Алиса робко подошла к двери и постучала. "Бесполезно стучать, — сказал Лакей, — и по двум причинам: во-первых, потому, что я нахожусь по эту сторону двери, там же, где и ты, и, во-вторых, потому, что они внутри дома так шумят, что никто не может тебя услышать". И действительно, из дома доносился невероятный шум — непрерывное завывание, чихание и время от времени страшный грохот, как будто блюдо или горшок разлетались вдребезги».       Майклсон снова замолкла, но в этот раз Скай была ни при чём, впрочем, только что произошедшее заставило собаку резко сесть.       — Боже мой, — поражённо прошептала Хоуп. — Толкнулась. — Её взгляд опустился на живот. — Толкнулась!       Движение повторилось. Это не походило на толчок или что-то такое, вовсе нет, скорее на порхание бабочек — нежное, едва ощутимое и мимолётное. И всё же Хоуп его почувствовала, совершенно уверенная в том, что не ошиблась в своих ощущениях.       Майклсон, всё ещё неспособная поверить в реальность происходящего, улыбнулась и положила ладонь на живот — туда, где только что почувствовала шевеления малышки. Она уже начинала переживать. Никому не говорила об этом, даже Рику, но так оно и было. По словам доктора Картер, первые движения ребёнка будущая мама должна ощутить с шестнадцатой по двадцатую неделю. Дни шли, перетекая в недели, а никаких движений Хоуп не чувствовала. Да, каждая беременность — особенная, и до наступления двадцатой недели ещё было время, но Майклсон всё же становилось тревожно. И сейчас, когда она наконец дождалась этого мгновения, у неё будто камень свалился с души.       — Эй, привет, — с нежностью произнесла Хоуп, продолжая улыбаться. — Знала бы ты, как я счастлива в эту самую минуту… — Она вдруг вспомнила о том, что они с малышкой связаны, и в данный момент связь впервые не казалась ей чем-то плохим. — И ты знаешь. Конечно, знаешь, по-другому и быть не может.       Хоуп также осознала, что вместе с этим счастьем разделяет с дочерью и все остальные эмоции. До сегодняшнего дня, до этого момента, она не задумывалась об этом настолько серьёзно. Магическая связь объединила их в единое целое: эта крошечная девочка чувствовала всё, что чувствовала её мама, а Хоуп — то, что чувствовала её дочь. Чёртов замкнутый круг. Майклсон была рада делиться своей радостью, но никак не страхом и сомнениями, одолевающими её в последнее время.       — Было бы неплохо, если бы всё сложилось немного иначе — и нам не пришлось бы так сильно волноваться о том, что же тебя ждёт, но это неважно. Я обещаю тебе, что мы постараемся сделать всё, чтобы ты была в безопасности. И хочу, чтобы ты знала: ты желанна, ты любима, и мы очень ждём того дня, когда сможем с тобой встретиться. Мне, признаться, немного страшно. Я понятия не имею, что значит быть родителем, однако теперь мне больше всего на свете хочется именно этого.       То время, когда Хоуп и не думала о детях, казалось каким-то далёким, нереалистичным, словно то была и не Хоуп вовсе, а какой-то другой человек. Сейчас жизнь без трепетного ожидания рождения дочери и даже без этих лишних волнений и проблем, связанных с беременностью, не представлялась возможной.       Скай, навострив уши, наблюдала за Майклсон. Сидевшая около неё собака почти не шевелилась с тех пор, как подскочила, тоже ощутив странное шевеление. Стоило Хоуп убрать с живота руку, в него тут же ткнулся мокрый собачий нос. Скай как будто пыталась понять, что же произошло и стоило ли этого опасаться.       — Интересно будет понаблюдать за тобой, когда она родится, — рассмеялась Майклсон.       Овчарка прошествовала туда-сюда по дивану, всё обнюхивая, потом вернулась к Хоуп, снова ткнулась носом ей в живот и наконец улеглась. А Хоуп никак не могла перестать улыбаться и мысленно возвращаться к тому моменту, когда ощутила движения ребёнка. Ей было немного жаль, что в этот миг рядом не было Аларика, но кто-то первым услышал, как бьётся крошечное сердце, а кто-то — ощутил шевеления.       «Справедливо», — решила Хоуп.       В конце концов, это же не последний раз: совсем скоро малышка начнёт пинаться гораздо чаще, а главное — ощутимее.       Хоуп вернулась к прерванному занятию — чтению «Алисы в Стране чудес». Она добралась до конца восьмой главы, — той, в которой играют в крокет у Королевы, — прежде чем ей вновь пришлось остановиться. Скай, услышав, как звякнули ключи, в сию же секунду сиганула на пол, рванув навстречу Аларику.       — «И палач понёсся, как стрела. Лишь только он умчался, Кот начал постепенно исчезать, и к тому времени, когда палач вернулся вместе с Герцогиней, он исчез совершенно. Король и палач дико метались по крокетной площадке, разыскивая его, а остальное общество вновь занялось игрой», — дочитала главу Хоуп.       Зальцман, застыв на пороге комнаты, дождался, пока она закончит, и с усмешкой поинтересовался:       — Сегодня «Алиса в Стране чудес»?       Хоуп кивнула, стараясь скрыть улыбку: ей не терпелось поделиться радостью. Вложив закладку, она закрыла книгу, отложив на журнальный столик, рядом с гримуаром, в котором ещё до того, как начала читать сказку, искала сильнейшие защитные чары, чтобы усилить магические границы вокруг школы Сальваторе. Тут же лежал и браслет Карины.       Аларик сел рядом с Хоуп и нежно притянул её к себе, обнимая.       — Знаешь, я думаю, «Алиса» пришлась по душе нашей дочери, — загадочным тоном произнесла Майклсон. — Больше, чем «Золушка» и «Снежная Королева».       Она чуть отстранилась от Зальцмана и заглянула в его глаза.       — Я почувствовала её, Рик, — счастливым голосом выдохнула Хоуп. — Её шевеления.       Ладонь Зальцмана мягко легла на живот Хоуп, а его улыбка в этот момент могла бы затмить солнце. Он не надеялся, что их девочка сейчас как по волшебству вновь даст о себе знать, но это было и необязательно — он понимал, что придёт и его время.       — Скай испугалась, представляешь? — со смехом сказала Хоуп, вновь прижавшись к Рику.       Аларик, представив эту картину, тоже рассмеялся. Щенок, услышав свою кличку, оторвался от игрушки и уставился на хозяев, но довольно быстро потерял интерес к ним.       — Как твои поиски? — поинтересовалась Хоуп, вспомнив, по какой причине Аларик задержался в школе. — Нашёл что-нибудь?       — Нет. Но поиски только на начальной стадии, так что шанс есть.       Наверное, есть — он до сих пор не знал, что надо искать.       — А как обстоят дела с кулоном? — наткнувшись взглядом на браслет, спросил Рик.       — Никак. Мы не смогли обнаружить магических следов. Я наложила чары, так что его следует завтра вернуть Карине.       — Чары? Какие чары?       — Карине придётся пройти ускоренный курс ментальной защиты, чтобы не пускать культ в своё сознание, но неизвестно, сколько на это уйдёт времени, и пока что это будет делать кулон. Я заколдовала его на защиту разума, вот только… — Хоуп помолчала, пребывая в задумчивости. — Не знаю, поможет ли, учитывая, с кем мы имеем дело. Заклинание не особо сильное и, к сожалению, недолговечное, но я понятия не имею, как ещё можно ей помочь.       Правда заключалась в том, что она больше никак и не могла помочь. Единственное, что можно было сделать — покончить с культом. Карина теперь была связана с ними меткой, считай, стала их узницей — и других вариантов не существовало.       — Хоуп, ты делаешь всё, что можешь, и даже больше. — Зальцман поцеловал её в макушку. — Спасибо.       Майклсон пожала плечами в знак того, что ему не нужно благодарить её.       — Что думаешь о сегодняшнем открытии? Способность забирать чужую боль. — Аларик качнул головой — лично он чувствовал беспокойство в связи с этим, хотя всеми силами старался этого не показывать.       Хоуп напряглась.       — Если честно, — неуверенно заговорила она и снова чуть отстранилась, чтобы взглянуть на Аларика, — меня это пугает. Фрея предположила, что дело может быть во мне, но мы ведь прекрасно осознаём, что это, скорее всего, не так. И мне действительно становится не по себе. — Тут её голос сорвался. — Рик, я верю, что все опасения насчёт нашей дочери — полная чушь, но это не отменяет того, что её силы… другие.       Фрея и Ребекка утверждали сегодня, что страхи племянницы перед лицом будущего материнства — вполне нормальны, но ни одной из них было не понять в полной мере того, что происходит. Ни одной из них не приходилось думать о том, что любая ошибка может привести к катастрофичным последствиям. Эти способности — как с ними справляться? Как, чёрт возьми, их контролировать? Если Хоуп, которую считали и считают до сих пор едва ли не погибелью всех ведьм, трибрид, одно из самых сильных существ во всех смыслах, не может справиться — как будет справляться крошечное создание, младенец? Их с Алариком главная задача — защитить своего ребёнка, но как они смогут это сделать, если магические силы не поддаются никакому контролю?       — Сильвия говорила, что на малышку влияют мои эмоции, страхи, она всё чувствует. Как я могу не бояться и не переживать, когда происходит такое? — Хоуп сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Её магия неподконтрольна сейчас. Ты можешь себе представить, что будет дальше?       Рик мог представить, но не желал этого делать — почему-то в подобных ситуациях воображение, как назло, вырисовывало худшие картины предстоящего. Он, как и Хоуп, очень переживал, но ради неё держал свои переживания при себе, не смея их показывать, хоть это и было весьма сложно — слишком хорошо знал, что иногда, независимо от того, как много усилий ты прикладываешь для преодоления трудностей, всё равно ничего не получается. Они с Кэролайн потратили много лет, чтобы спасти дочерей от Слияния, однако их старания не принесли никакого результата. Несмотря на то, что все эти года и поиски оказались тратой времени, жалкой попыткой сбежать от неизбежного, всё обошлось. Решение неидеальное, но оно нашлось. Решение, которое было принято сёстрами самостоятельно, принято со всеми его недостатками: каждая из них восприняла Слияние как очередное испытание, а после — начало нового этапа жизни. Самое главное, что Джози и Лиззи остались живы и были в порядке.       Аларик обнял Майклсон и нежно коснулся губами её лба.       — Мы справимся, Хоуп.       Они вместе, и они справятся, что бы ни случилось. Именно в это он сам старался верить; верить в то, что всё обойдётся.       Слегка улыбнувшись, Хоуп кивнула. Её взгляд замер на книге: с обложки смотрел ухмыляющийся Чеширский Кот, зависнув в воздух над столом, за которым пили чай Мартовский заяц, Шляпник, Соня-мышь и Алиса.       — Наверное, вот зачем нам нужны сказки — перед лицом жестокой действительности они напоминают о том, что счастливые финалы всё-таки возможны, — тихо, почти шёпотом, сказала Хоуп.       Зальцман с улыбкой дотянулся до книги и раскрыл в том месте, где была вложена закладка. Его ладонь вернулась на живот Хоуп, и он продолжил читать с того места, где ранее остановилась Майклсон: «Глава IX. История Мок-Тартля — Фальшивой Черепахи»:       — «"Ты не представляешь себе, до чего я рада опять увидеть тебя, моя дорогая старушка!" — воскликнула Герцогиня, нежно взяв Алису под руку, и они пошли вместе...»