***
Хоуп, бросив попытки дозвониться до Рэйба, всё-таки оставила ему голосовое сообщение и на всякий случай отправила письмо на электронную почту, уведомив о своём больничном. Уже далеко не впервые ей нужно было срочно связаться с ним, но сделать этого сразу не удавалось. Хорош же декан! — Идиот, — недовольно-раздражённо пробурчала Майклсон, всматриваясь в окно: утреннее солнце снова упряталось за низко плывущими пушистыми облаками. Дверь тихонько открылась, из коридора в палату ворвался чей-то громкий возглас, заставив девушку вздрогнуть. Было непривычно, ужасно неуютно находиться в полной тишине, и всё-таки Хоуп успела к ней привыкнуть, а потому столь резкое её нарушение стало неожиданностью — и не сказать что приятной, потому что там, за дверьми палаты, кажется, случилось что-то нехорошее. Майклсон спешно обернулась, надеясь увидеть Елену. Раны на ладонях наверняка успели исцелиться, и, честно говоря, бинты жутко мешали, поэтому Хоуп никак не могла дождаться момента, когда Сальваторе избавит её от них; плевать ей, если столь быстрое заживление вызовет у кого-то вопросы. Однако навестила Хоуп вовсе не Елена, а Бетани — та самая медсестра, работавшая с доктором Картер и заодно посещавшая вместе с Хоуп занятия для беременных. Правда, Хоуп в последнее время уменьшила количество занятий с трёх до одного в неделю и теперь занималась с Мэгги индивидуально, так что с Бетани они виделись довольно давно. — Привет! — Бетани лучезарно улыбнулась. Видимо, она была безгранично жизнерадостным человеком, потому что улыбалась всегда. Ещё Хоуп вдруг заметила её схожесть с Эллой; вероятно, как раз из-за улыбчивости. — Ты, видимо, ждала кого-то другого, да? — Я… — Майклсон выглядела чуть растерянно. — Нет, — она махнула рукой, постаравшись вернуть улыбку, но вышло не особо удачно; к тому же она заметила, что медсестра пришла с очередной капельницей. — О боже, опять? Теперь в улыбке Бетани читалось извинение. — Ты серьёзно влипла, мисс Майклсон. У тебя, не считая этой, ещё две сегодня. — Она неожиданно стала удивительно серьёзной. — И, эй! У тебя постельный режим, немедленно вернись в кровать! Хоуп насупилась, но без всяких споров вернулась в постель. — Как твоё самочувствие? — поинтересовалась Бетани, ставя капельницу. — Выглядишь немного бледной. — Ага, — хмыкнула Майклсон. — Обычное дело, когда я без косметики. Бетани улыбнулась, но во взгляде отразилось беспокойство. — Доктор Фостер заходила к тебе сегодня? Хоуп покачала головой. Заходила лишь Венди: брала кровь и ставила, как оказалось, первую на сегодня капельницу. Медсестра заглянула в электронную карту, проверив результаты утренних анализов Майклсон. — Гемоглобин понижен. — Да? — встревожилась Хоуп. — Доктор Картер говорила, что анализы в полном порядке. — Они и были в порядке. Уровень гемоглобина упал к утру. — Бетани недолго пребывала в серьёзной задумчивости — странная реакция на лечение вызывала у неё вопросы, — но постаралась не заострять на этом внимание, и улыбка вновь вернулась к ней. — Не страшно, понижение не критичное. Хоуп едва сдержалась, чтобы не закатить глаза: «отслойка не критична», но доктор Картер оставила её в больнице; «понижение гемоглобина не критичное», но при этом Бетани выглядела довольно-таки обеспокоенно. — Сделаю тебе УЗИ — проверим ребёнка, — а потом загляну к доктору Фостер, попрошу взглянуть на результаты анализов, но, уверяю тебя, ничего опасного ни для тебя, ни для твоей малышки нет. Майклсон кивнула, но потом поглядела на медсестру с лёгкой настороженностью. УЗИ? С каких это пор медсёстры самостоятельно проводят ультразвуковое исследование? — Я пятнадцать лет работаю в этом отделении, десять из них — практикующей медсестрой, — настороженность Хоуп не укрылась от Бетани, и она с усмешкой продемонстрировала свой бейдж-пропуск, прицепленный к кармашку медицинского костюма, где крупными буквами значилось: «Бетани Тэлбот, практикующая медсестра». — Я видела снимки УЗИ при поступлении. Если отслойка плаценты прогрессирует — уверена, что всё хорошо, но всё же, — то я замечу это. Бетани говорила уверенно — как профессионал, знающий своё дело, и всё же Хоуп сначала терзали сомнения. Но зря. На какое-то мгновение Майклсон даже подумала, что призвание мисс Тэлбот — быть именно доктором, а вовсе не медсестрой, пусть и практикующей. — Я со вчерашнего дня не чувствовала её шевелений. — Хоуп разглядывала на мониторе изображение крохотного человечка, которого уже безмерно любила. — Срок маленький, — совершенно спокойно констатировала Бетани; её сосредоточенность в очередной раз сменилась улыбкой. — Потому что, смотри-ка, она явно пытается показать тебе, что с ней всё хорошо. Медсестра пальцем указала на мониторе, куда Хоуп нужно смотреть — на правую ручку: малышка медленно двигала ей, отчего казалось, будто она машет. — Всё отлично: ребёнок в порядке, в меру активен. Движения лёгкие, поэтому, скорее всего, ты их не чувствуешь, — заключила Бетани. — Сердечные тоны чёткие и звонкие, хочешь послушать? Майклсон, не отрывая взгляда от монитора — малышка вновь притихла, — кивнула. Сердце их с Алариком дочери билось так же быстро, как и тогда, когда Хоуп впервые его услышала: да, чётко, звонко; и вряд ли она когда-нибудь сможет позабыть этот звук. Хоуп всё ещё восторженно разглядывала свою кроху, вслушивалась в её сердцебиение, когда в палату заглянул Аларик, — и сделал это так тихо, что его никто не заметил. Он задержался у двери, стараясь даже не шевелиться, чтобы нечаянно не выдать своего присутствия, и был не в силах отвести взгляд от Хоуп, выглядевшей по-особенному прекрасно в этот самый миг. Рик позволил себя обнаружить лишь тогда, когда Бетани, аккуратно вытирая бумажной салфеткой гель с датчика, решила поделиться своими впечатлениями о попытке спеть колыбельную сыну. Хлоя всем будущим матерям советовала побольше общаться с ребёнком — Хоуп помнила, как доктор и ей говорила об этом. Но почему-то Хлоя полагала, что колыбельные — один из лучших способов. — Так вот, стоило мне запеть — он как пнул меня в правое подреберье! — хохотнула Бетани. — Я не пою, — чуть смущённо призналась Хоуп. — И не пробовала. — Ну, стоит отметить, нашей дочери сказки очень даже по душе, — раздался голос Аларика. Майклсон, услышав его, счастливо улыбнулась, но, чтобы увидеть самого Аларика, а не довольствоваться одним только голосом, ей пришлось чуть отклониться в сторону: он стоял далеко, и из-за Бетани его не было видно. Видимо, решил не вмешиваться, чтобы не прерывать работу медсестры. — «Алиса в Стране чудес», — продолжая улыбаться, согласно кивнула Майклсон. — Бетани, — обратилась она к медсестре, — это Аларик. Рик, это Бетани, я говорила тебе о ней: мы вместе ходили на занятия для беременных. Она, как оказалось, практикующая медсестра, но я бы не отказалась от неё как от моего доктора. Только не говорите этого доктору Картер, — спешно добавила Хоуп. Зальцман, усмехнувшись, подошёл к девушке, коснулся её губ лёгким поцелуем и сел в кресло рядом с кроватью. — Молчу, — пообещала Тэлбот, выглядевшая, впрочем, растроганной. — По правде говоря, с Хлоей вам очень повезло. Она словно рождена для своей работы. Я пока вас оставлю, — она бросила взгляд на Хоуп с Алариком, проверила капельницу. — Вернусь минут через двадцать. Пока зайду к доктору Фостер и покажу анализы. Проследи, чтобы Хоуп соблюдала постельный режим, — обратилась Бетани к Зальцману. Аларик серьёзно кивнул. — Я не могу проводить в лежачем положении двадцать четыре часа в сутки, — пожаловалась Хоуп. — Почему в лежачем? Сидеть тебе никто не запрещал, — невозмутимо пожала плечами медсестра и, захватив планшет, покинула палату. Телефон Майклсон на тумбочке коротким сигналом оповестил о новом сообщении, и она так ринулась к нему, будто от смс-ки зависела вся её жизнь. — Наконец-то! — выдохнула Хоуп удовлетворённо, встретила недоумённый взгляд Аларика. — От Рэйба. Не могла дозвониться до этого идиота всё утро, чтобы сообщить о больничном, — пояснила она. — Но ты только взгляни на это: вместе с пожеланиями скорейшего выздоровления он направил мне напоминание о необходимости исправления замечаний по учебному пособию! Зальцман хотел возмутиться, но тут его сверхъестественный слух уловил несколько знакомых голосов. Ох… — Что такое? — поинтересовалась Хоуп, заметив, что Рик к чему-то прислушивается. Аларик забавно ухмыльнулся и просто кивнул на дверь, не произнеся ни слова. Майклсон непонимающе хмурилась, ожидая и раздумывая, что же именно означали странный кивок Рика и его забавная ухмылка, и довольно стремительно теряла терпение…***
В палату, можно сказать, ворвалось всё семейство Майклсонов. Впрочем, нет, почти всё: не хватало Давины, которая, кажется, до сих пор не вернулась из поездки, Ника, потому что он находился в школе, и Марселя с Логаном. Даже Килин приехала! — О господи, — только и успела прошептать ошалевшая Хоуп, прежде чем оказалась заключена в объятия любимых родственников. Когда полчаса назад Фрея позвонила племяннице, та сообщила, что находится в больнице, но тысячу раз заверила, что ничего страшного не произошло и волноваться не стоит… — Солнышко, что случилось? — не выпуская Хоуп из крепкий объятий, взволнованно спросила Ребекка. — Я… Ты меня задушишь, — сквозь смех проговорила младшая Майклсон. — Я же сказала, что всё в порядке, — она бросила на Фрею упрекающий взгляд. — Не стоит наводить панику. — Ты в больнице! — возмутился Кол. — Не наводить панику?! И Давина передавала привет, кстати… — И Эмили! — добавила Ребекка. — А с тобой я позже отдельно поговорю, — нарочито грозно предупредила Фрея Аларика, как бы намекая на своё негодование по поводу утреннего звонка ему: вместо того, чтобы рассказать всё, Зальцман лаконично попросил Фрею лично позвонить Хоуп, но не удивляться, если та вдруг не ответит, а перезвонить ей чуть позже. Рик, хмыкнув, кивнул; он вполне готов ответить за своё молчание, если придётся. Но между Хоуп и её семьёй опять происходило нечто странное, и всё, что пытался сделать Аларик, — вновь сблизить их. В конце концов, ему совершенно не нравилось находиться меж двух огней и быть связующим звеном. Рик даже немного скучал по временам, когда для остальных Майклсонов он был чем-то вроде тени их племянницы — звучит, возможно, грубо, но ведь поначалу именно так и было. — Серьёзно, Фрея? — покачала головой Хоуп, всё с тем же упрёком глядя на тётю. — Вы своими лишними угрозами спугнёте Аларика. Благодаря вам и вашей чрезмерной «заботе» Хоуп останется матерью-одиночкой, — пошутила Килин, терпеливо дождавшись своей очереди, чтобы обнять девушку. Младшую Майклсон зацепила шутка, не показавшаяся ей смешной, однако мало кто это принял во внимание: Ребекка с Фреей тут же начали наперебой объяснять Килин, что никаких лишних угроз от них не поступает и их забота вовсе не чрезмерная, а Кола просто явно забавляла эта картина. И только Аларик заметил, как Хоуп сразу переменилась в лице после слов Килин. — Не переживай, никто и ничто в этом мире не сможет заставить меня оставить тебя, — чуть наклонившись поближе к Хоуп, с улыбкой тихонько произнёс Аларик. — Кроме тебя самой, естественно. — Точно? — усмехнулась Хоуп, искоса наблюдая за родственниками. — Не недооценивай мою семью — они любого с ума свести способны. Рик не успел ответить, потому что Килин начала забрасывать Хоуп вопросами о её самочувствии, результатах анализов и УЗИ, назначенных ей лекарствах и не только. В общем, из режима «тётя Килин» она перешла в режим «доктор Мальро». — Что сейчас тебе капают? — Килин указала на капельницу, но дожидаться ответа не собиралась — сама прочитала название лекарства на пакете с раствором. Да и Хоуп всё равно не смогла бы ответить на её вопрос: она понятия не имела, какие лекарства ей назначили, потому что совершенно в этом не соображала и полностью доверяла доктору Картер. — Врач уже осматривала тебя сегодня? — продолжала задавать вопросы Мальро. — Анализы брали? — Взяли кровь, сделали ультразвук — с малышкой всё хорошо. — Хоуп выглядела сбитой с толку от такого количества вопросов. — Врач ещё не заходила… — А ультразвук кто делал? — удивилась Килин. — Медсестра… — Они доверили пациентку с отслойкой плаценты медсестре?! — ужаснулась Фрея. Где-то позади Килин и Ребекки раздалось тактичное покашливание, и они расступились в стороны. — Практикующей медсестре, — поправила Хлоя Картер. — За её плечами огромный опыт работы с подобными пациентками, не волнуйтесь. — Её удивлённый взгляд перебегал от одного члена семьи Майклсон к другому. — Вас тут больше… чем я ожидала увидеть. — А вот и доктор! — неожиданно радостно объявила Хоуп. — Доктор Картер, это моя семья, они очень переживают, у них огромный список вопросов, поэтому просто скажите, что всё хорошо, чтобы они со спокойной душой могли отправиться домой. Одна из них тоже доктор, — она кивнула на Килин, — так что можете говорить прямо на своём профессиональном языке. Хлоя рассмеялась, заглянув в планшет, и с невозмутимым видом принялась отвечать на вопросы Килин, которыми та её закидывала, словно экзаменатор. Хоуп сначала пыталась вникать в суть ответов, но как только дело дошло до странных слов, вроде «дезагреганты», а следом и до перечня самих лекарств, её внимание переключилось на самих родственников: те так внимательно слушали доктора, будто и вправду понимали каждое её слово; и, вероятно, понять, о чём говорила Хлоя, кроме Килин, могла ещё Фрея, но уж точно не Кол. Младшая Майклсон, не в силах сдержать насмешливую улыбку, посмотрела на Аларика. Да только вот Зальцман и сам слушал Хлою, стараясь не пропустить ни слова. — Ты поразишь меня, если скажешь, что понимаешь всё, что она говорит, — тихо пробормотала Хоуп, посмеиваясь. Несмотря на то, где она находилась, у неё было прекрасное настроение, и Хоуп совершенно не хотелось этого скрывать. Интересно, как долго удастся сохранить такой настрой?.. Аларик задумчиво хмыкнул: — Я знаю, что такое спазмолитики, — на полном серьёзе ответил он. Хоуп насмешливо фыркнула. «Спазмолитики» являлось последним словом, значение которого она знала, а потом начались сплошные медицинские термины, не отличающиеся для неё от банального «бла-бла-бла». — А гемостатики и дезагреганты? Зальцман, поразмыслив, покачал головой. — Хорошо, что существует такая вещь, как интернет… — Нет! Старайтесь не пользоваться интернетом, когда дело касается медицины! — строго предупредила доктор Картер, каким-то чудом услышав Аларика, — словно и сама владела вампирским слухом. — Ладно, — пожала плечами Хоуп. — Научная литература есть на крайний случай… — Есть я и другие врачи, которые ответят на любые ваши вопросы, — безапелляционным тоном заявила Хлоя. — В интернете, да и в той же научной литературе, слишком много всего, собранного в одну кучу, которую я могу сравнить с кучей хлама в гараже моего отца: без него в ней ни черта не разберёшься. Так и обычные люди не смогут разобраться во всём, что написано в интернете и умных книжках, без человека, который во всём этом понимает. Килин поддержала её уверенным кивком. Взгляд Фреи метнулся к Ребекке, Хоуп и Аларик переглянулись; смешно, но все четверо выглядели обескураженно. А вот Кол смотрел на них так, будто Хлоя озвучила его собственные мысли, — с некой напыщенностью. — Так я могу не утруждать себя чтением умных книжек о беременности? — весело ухмыльнулась младшая Майклсон. Доктор Картер, склонив голову набок, снисходительно улыбнулась. — Для общей информации — можно и почитать. Без всяких самодиагнозов. Не усложняй мне работу, пожалуйста. Килин задала Хлое вопрос, касающийся одного из назначенных лекарств, — кажется, из группы кровоостанавливающих средств (тех самых, что скрывались под странным словом «гемостатики», как оказалось), а заодно поинтересовалась, что они собираются делать с резко понизившимся гемоглобином Хоуп — оставят пока без внимания или всё же сразу начнут реагировать. — Тотальный контроль, — хмыкнула Ребекка, но её и саму заботили ответы доктора. Правда, всё, что она оказалась способна понять, — что без внимания ничего оставлять не будут, а дальше снова начались сплошные медицинские термины. Хоуп всё ещё оставалась в приподнятом настроении, но её постепенно стали утомлять заумные словечки: седативные препараты, антианемические вещества… И зачем она позволила Хлое изъясняться на своём профессиональном языке? Солнце выглянуло из-за облаков, его лучи проникли в палату, залив помещение тёплым светом. Что-то ярко сверкнуло, и младшая Майклсон, уловив блеск боковым зрением, заинтересованно огляделась; она словно сидела на занудной лекции и от скуки цеплялась за мельчайшие детали, позволявшие отвлечься хоть на миг. Странно, но на глаза Хоуп не попадалось ничего, что могло так интенсивно отразить солнечные лучи. Доктор Картер, не прерывая разговора с Килин и случайно втянувшейся в их беседу Ребеккой, достала свой пропуск из кармана медицинского халата, прицепила его к воротнику, после чего с трепетной осторожностью поправила длинную серебряную цепочку на шее. Теперь Хоуп точно знала, что за блеск привлёк её внимание, — подвеска Хлои, висевшая на цепочке. Трибрид присмотрелась повнимательнее: подобное переплетение ровных ломаных линий и углов ей было хорошо знакомо. Подвеска Хлои — не просто какое-то украшение, а оберег: Символ Рожаницы. Причём тот стиль, в котором выполнен оберег, Хоуп тоже узнала: однажды она видела нечто похожее. Хлоя Картер. Картер. Тот оберег тоже связан с семьёй, носящей фамилию Картер… — Хоуп?.. Хоуп вынырнула из своих размышлений, уставилась на окликнувшую её Фрею. Хлоя насторожилась: — Ты в порядке? — Да, — беззаботно махнула рукой младшая Майклсон, — задумалась. — Елена была у тебя? — Картер кивком указала на руки девушки. — Что с ранами? — Она ещё не заходила, — отозвалась Хоуп. Хлоя хмуро глянула на наручные часы. — А у тебя же, кажется, сегодня выходной? — с сомнением уточнила Хоуп. — Что ты тут тогда делаешь? На миг она даже перепугалась: Хлоя появилась вскоре после того, как Бетани пообещала зайти к доктору Фостер, чтобы обсудить результаты анализов. А вдруг что-то серьёзное, но врачи скрывают это, чтобы не наводить панику? Но Хлоя выглядела слишком расслабленной — врач она, безусловно, хороший, но вряд ли умеет так хорошо скрывать свои эмоции. — Как я и сказала: большинство моих пациентов не делятся планами и сами решают, когда им следует появиться на свет, а мне приходится подстраиваться, — ответила Хлоя. — Мои четверняшки решили, что им пора открыть для себя этот мир, — и они запланировали это на сегодня. — Она пожала плечами. — Я подстраиваюсь. — Четверняшки, — изумлённо повторила Хоуп. — Сразу четверо? Сразу четверо! — Она поглядела на Аларика. — Их сразу четверо, Рик! — Возрадуемся, что у тебя всего одна, — хмыкнул Кол. — Тем более если она унаследует характер своей мамочки, — пробубнил он себе под нос, но Ребекка с Алариком услышали и усмехнулись. Рик получил сообщение от Дориана: «Мы кое-что нашли». Значит, есть какие-то сдвиги в поисках странного существа, напавшего на Хоуп. — Всё в порядке? Зальцман отправил ответ Дориану и перевёл взгляд на Хоуп — в голубых глазах читалась тревога. И как ей удавалось всё подмечать? Ведь ещё секунду назад была увлечена разговором с доктором и семьёй… — Да, всё в полном порядке, — заверил девушку Аларик. — Просто необходимо вернуться в школу. Пустяки, — спешно добавил он, — обычные рабочие дела. Вечером я приеду. Что-нибудь привезти? Хоуп с особым энтузиазмом кивнула: — Ага, персики! И ноутбук — хочу поработать над замечаниями… — Ты на больничном, а не в отпуске, — учтиво напомнила Хлоя, вновь каким-то чудом услышав тихий разговор Хоуп и Аларика. — В больнице никакой работы. Строгий постельный режим и отдых! — Я буду лежать, — заискивающе улыбнулась младшая Майклсон. — Конечно будешь, — согласилась доктор. — Без всяких ноутбуков. Иначе до родов я тебя не выпущу из больницы, — на полном серьёзе добавила она. Хоуп закатила глаза и мгновенно стала угрюмой. — Привезу побольше персиков. — Аларик старательно сдерживал смех. — До вечера. — А вот это правильно! — одобрила Хлоя. Хоуп провожала Зальцмана чуть обиженным взглядом, но понимала, что уж кто-кто, а он на этот раз будет непреклонен. Оставались любимые родственники… — Нет, Хоуп, — поймав на себе умоляющий взгляд племянницы, менторским тоном заявила Фрея. — Постельный режим, отдых, никакой работы. — Вы хотите, чтобы у меня крыша поехала? Я и без того уже на грани!.. — недовольно фыркнула младшая Майклсон. Ребекка и Фрея спешно переглянулись. Хлоя приподняла бровь, но промолчала; однако выглядела она теперь крайне заинтригованной: то, что сказала Хоуп, не было похоже на обычную фразу, брошенную, как говорится, случайно, потому что к слову пришлось. — Кто тут на грани сумасшествия, — вмешался в разговор Кол, который всё это время довольно-таки подозрительно молчал, — так это мы. — Он указал сначала на Фрею, потом на Ребекку, наигранно улыбнулся притихшей Картер. — Любимая племяшка, как-никак. Волнуемся. Килин прищурилась, изучающе поглядывая на Кола. Она знала его достаточно хорошо, чтобы понять: он что-то скрывает. Дело вовсе не в переживаниях о Хоуп; или же в переживаниях, но не из-за того, что Хоуп в больнице. Определённо было что-то ещё… В палате повисла напряжённая тишина. — Так, что ж, думаю, нам пора, — сказала Ребекка. — Мы завтра обязательно навестим тебя. — Фрея обняла племянницу на прощание. — Да, и обязательно все! — съязвила недовольная Хоуп. — Что вы Давину-то с Марселем не захватили с собой? Приходите всей семьёй, я же тут при смерти лежу!.. И куда подевалось хорошее настроение? — Следуй рекомендациям врача, пожалуйста, — убедительно попросила напоследок Килин. — Именно это и делаю, — буркнула Хоуп. — Иного выбора нет. Эти перепады настроения… Боже, их всех впереди ожидали ещё несколько чертовски тяжёлых месяцев! Майклсоны торопливо попрощались с племянницей и разошлись. За исключением Кола — он задержался. Но вместе с ним у Хоуп задержалась и Хлоя — капельница вот-вот должна закончиться, так что доктор решила подождать, лишний раз не напрягая медсестёр, которых в их отделении, как и врачей, не хватало. — Хочешь что-то обсудить? — поинтересовалась нарочито деловитым тоном Хоуп, заметив, что Кол не последовал за своими сёстрами и топчется на пороге палаты. — Подождёт до завтра, — бросил Первородный. Присутствие Хлои его заметно напрягало. — Давина вернулась из поездки? — спросила младшая Майклсон — и на этот раз тон её прозвучал мягче и чуть участливее. — Приедет к вечеру, — с непонятным удивлением ответил Кол. — Тогда разговор действительно подождёт до завтра. — Тон Хоуп вновь стал серьёзным. — Думаю, лучше, если Давина тоже будет. Кол подумал, кивнул и, больше ничего не сказав, ушёл. — У тебя отличная поддержка, — улыбнулась доктор, продолжая следить за капельницей и попутно работая с медкартой одной из своих пациенток. Хоуп в ответ тихо угукнула; и вновь взгляд зацепился за серебряную подвеску-оберег мисс Картер. — Хлоя, можно я кое-что спрошу? — полюбопытствовала трибрид. Врач изумлённо взглянула на неё и кивнула. — Твоя подвеска — откуда она? — О, — только и выдала Хлоя, опустила глаза, чтобы взглянуть на своё украшение. — Подарок от матери жены моего брата. Это не просто подвеска, а… — Оберег, — договорила за неё Хоуп. — Славянский символ Рожаницы. На первый взгляд похож на случайное скопление геометрических фигур, но на самом деле в нём скрыт образ женщины: голова в виде ромба, загнутые линии, опущенные вниз, — это руки, и платье в виде треугольника. — Точно! — восторженно произнесла Хлоя. — Семья Грейс верит во все эти знаки, обереги. Этот подарок, — она трепетно коснулась подвески, — очень важен и ценен для меня. Я, правда, не особо разбираюсь в славянской мифологии, но всё же. А ты, кажется, очень даже разбираешься… — Моя работа тесно связана со всевозможными знаками, — отстранённо отозвалась Хоуп. Её мысли крутились вокруг имени «Грейс» — именно так звали мать маленького Оливера, всплеск магии которого отразился на глобусе. Тот кулон — знак бога Велеса, — на который Хоуп наложила заклинание, способное маскировать подобные всплески и немного облегчить их контроль, был выполнен в совершенно таком же стиле, как и оберег Хлои. И Велес относился к славянской мифологии. Доктор, слишком медленно и чересчур аккуратно отключая капельницу, размышляла над ответом. — С работой, — задумчиво повторила она. — Ты вроде преподаёшь в университете, да? — Ага, основы эзотерики, — подтвердила Хоуп. — На кафедре философских исследований — слышала о такой? Картер неопределённо качнула головой, как бы говоря: «Может, слышала, а может и нет». Но что-то её озадачило или же смутило. — Эзотерика — это разве не что-то такое… ну, магическое? Не думала, что она связана с философией. По губам Майклсон пробежала тень усмешки. Закончив манипуляции с капельницей и отметив всё в карте, доктор, уходя, вдруг нерешительно остановилась в дверях. — Ты веришь в магию? Хоуп успела снова погрузиться в себя, однако вопрос Хлои вернул её в реальность. — Как никто другой.***
«Выбрав дом будущей жертвы (обычно это больной человек, беременная женщина или ребенок), асванга своим чудесным языком — длинным, сильным, острым и полым внутри — прокалывает яремную вену несчастному и выпивает всю его кровь. Впрочем, некоторые утверждают, что сугубо кровопийством асванги не ограничиваются. Также им приписывают похищение маленьких и даже ещё не родившихся младенцев (ради их печени и сердца), трупоедство и зловредное превращение людей в животных. Все эти злые дела асванга творит в тёмное время суток». Элизабет пробежалась взглядом по остальному тексту: какой-то бред, страшилка для малышей. — У меня тут нечто другое нашлось, — раздался из телефона Лиззи голос Джози. — «Печально известный Асванг, монстр из филиппинского фольклора, наводил ужас на Филиппины, начиная с конца шестнадцатого века. Асванг обладает обычными очертаниями вампира или упыря, имеет внешние черты, изменяющиеся от человеческих до ужасающих. Они известны по всей стране как Тик-Тик или Клинг (Цепун), скрываются под видом обычных скромных горожан. В один миг способны превратиться в летучую мышь, ворону, дикого кабана или большую чёрную собаку…» — Потрясающе, — вставила Элизабет, бездумно пролистывая страницы книги. Дориан внимательно слушал Джози, но и сам продолжал штудировать полки с литературой по этнографии и мифологии Филиппин. — «Для асвангов нерождённые плоды маленьких детей являются деликатесом, — продолжила читать Джози, — как сердце и печень. Как и все вампиры, они пьют кровь, но прокалывают вену своим длинным языком». — Она сделала короткую паузу. — «Особой характерной чертой асванга является проникновение языком через пуповину беременной женщины и поедание сердец младенцев во чреве матери». — Фу, мерзость! — презрительно высказалась Лиззи. — Не только же меня затошнило? — Она поглядела на экран телефона: Джози, кивнув, брезгливо скривилась. — Отвратительно. — Но это не всё, — добавила Джо. — Божечки, есть ещё что-то более мерзкое? — Элизабет невольно передёрнулась. — «Дети асвангов должны приносить таким образом в жертву своих первенцев для своих родителей», — дочитала Джози и решила на этом остановиться. — Не асванг, — ворвался в библиотеку Аларик, — мананангал. — Манга… манагал… манагнал… — Лиззи бросила попытки правильно выговорить слово и раздражённо вздохнула. — Что?! — Тут есть упоминание о мананангале, — вновь уткнувшись в свою книгу, пробормотала Джози. — «Ходят слухи, что причина демонической активности асванга заключается в животе, где живёт "чёрная курица, питающаяся тем, что верхняя половина соберёт на охоте. Если асванга поймать и заставить его вытошнить курицу в костёр, то он станет обычным человеком". Однако это не совсем верно. Приведённые слова справедливы для монстра по имени Мананангал. Впрочем, эти смешения понятий не удивительны. Слово "асванг" часто используется как обобщающий термин для всевозможной нечисти юго-восточной Азии (Филиппины, Индонезия, Малайзия), куда, помимо упомянутого мананангала, входит ещё пенанггалан и ряд других существ». — «Мананангал» на тагальском означает нечто вроде «разделяющийся». — Аларик быстро отыскал несколько нужных книг: пару из них вручил Дориану, ещё одну — Лиззи, а сам принялся за изучение остальных трёх. — А Хоуп ведь упоминала, что на неё напала именно верхняя часть… тела, — всё ещё не смирившись с этой жуткой мыслью, пробубнила Элизабет. — Да, — кивнул Рик, — но если бы вы не нашли асванга, то о мананангале я бы и не вспомнил. — Ох уж эта филиппинская мифология, — хмыкнул Дориан, изучая содержание одной из книг. — У меня толком ничего не написано о мананангалах, — с заметным разочарованием проговорила Джози. — Могу только в интернете… Чёрт, у меня же собеседование с преподавателем из афинского! Мне пора, позже созвонимся. Удачи с поисками! Аларик тоже пожелал дочери удачи, а Лиззи попросила сестру не улетать в случае чего в Мексику и вообще стараться пока игнорировать своё шестое чувство (и сны, по-хорошему, тоже). — Очень смешно, Лиззи, — саркастично бросила Джози и завершила видеозвонок. Дориан усмехнулся, заметив, как Элизабет состроила насмешливую гримаску, только что язык не высунула. — «…чаще всего это женщина. По ночам мананангалы разделяются пополам, выпускают из плеч перепончатые крылья и улетают на поиски жертв, оставляя нижнюю половину стоять на земле», — зачитал вслух Уильямс часть небольшой главы о существе. — Фу, ну точно стошнит! — возмутилась Лиззи. — Гадость! — «Мананангал пьёт кровь с помощью длинного языка, это происходит по большей части со спящими людьми. Излюбленной добычей являются беременные женщины», — добавил Аларик. На страницах книги, что он читал, было написано почти всё то же самое, что успел зачитать Дориан. — Так, Джози предположила, что мы имеем дело с асвангом, потому что они питаются кровью младенцев, находящихся ещё в утробе, и добывают её через пуповину. — Что вроде бы объясняло похищение пуповинной крови, — кивнул Дориан. Элизабет тот ещё крепкий орешек, но сейчас казалось, что она вот-вот рухнет в обморок: настолько жутким и одновременно противным для неё был разговор. — Похищение крови из хранилищ привлекло много внимания, — раздумывал Зальцман, искоса поглядывая на дочь. — Лиззи, всё в порядке? — Нет, — честно призналась Лиззи. — Вы обсуждаете по-настоящему отвратительные вещи. — Она вздохнула и постаралась взять себя в руки. — Но мы уже выяснили, что это не асванг, а манг… магна… я не могу правильно выговорить название этой мерзости. Но что не так-то? Эта хрень тоже с длинным языком и охотится за беременными. Убить его можно? — Солью и пеплом сожжённого петуха, — ответил Дориан, уже успевший прочитать это в книге. — Нужно насыпать смесь на отделённую нижнюю половину тела. — Ух ты, как всё просто! Всего-то нужно отсыпать соли, найти петуха, сжечь его и, ах да, отыскать чёртову нижнюю часть чьего-то тела, — издевательски проговорила еретик. — Впрочем, — посерьёзнела она, — пепел петуха хранится в кабинете с зельями. — Точно петуха? — уточнил Дориан. — Важно, чтобы был именно петух. — Я петухов лично не жгла, но в зельях каждый ингредиент важен, так что, полагаю, если на баночке написано «пепел петуха», то там реально пепел петуха, а не курицы, — со знанием дела заявила Лиззи. — Надеюсь, в книге не написано, какой именно расцветки, веса, возраста и породы должен быть петух? Взгляд Аларика метался от дочери к Дориану: их серьёзность забавляла, но готовность немедленно начать действовать — радовала и… удивляла его. — К счастью, нет, — ответил Уильямс, сверившись с записями в книге. Телефон Рика издал короткий звуковой сигнал, но не помешал разговору Лиззи и Дориана: те лишь бросили на директора школа вопросительные взгляды и продолжили дальше обсуждать странные ингредиенты для уничтожения существа, название которого Элизабет так и не удавалось выговорить правильно. — Скай же, боже, — пробормотал в задумчивости Аларик, прочитав напоминание. — Нужно отъехать, выгулять собаку, — пояснил он умолкнувшим Лиззи и Дориану. — Ты ставишь себе напоминание о выгуле собаки? — с насмешкой в голосе осведомился Дориан. — Это ещё не вошло в привычку? На этот раз напомнил о себе телефон Лиззи, чему она несказанно удивилась: совсем не ждала сегодня ни звонков, ни сообщений от кого-либо. «Спасай меня! Привези, пожалуйста, ноутбук. Это важно. И СРОЧНО!» В этот же момент Дориан поинтересовался, как дела у Хоуп. Лиззи, заинтересованная в ответе отца, оторвалась от смайлика со сложенными в умоляющем жесте руками в конце сообщения. Ведь с чего бы Хоуп просить её привезти ноутбук, когда в распоряжении подруги далеко не один человек, который мог это сделать? Причём один человек из списка, нет, пожалуй, возглавляющий список готовых на всё ради Хоуп Майклсон (и Лиззи готова поспорить на что угодно: той для этого ничего толком не нужно делать, лишь с мольбой взглянуть — и всё), буквально около получаса назад покинул больницу… — Удумала работать? — хмыкнул Уильямс. — В больнице? — Ага, — с явным недовольством кивнул Аларик. — Хорошо, что врач запретила — её она хотя бы слушает. — Подумав, с сомнением добавил: — Вроде бы. Элизабет, едва удержавшись от скептичного смешка, опустила глаза и заметила новое сообщение от Хоуп: «Только постарайся сделать так, чтобы об этом не узнал Аларик. Спасибо!» Надо же, Майклсон сегодня щедра на смайлики — теперь поставила в конце сердечко. «А она умеет быть милой, когда ей что-то нужно», — удивлённо подумала Лиззи. Но чему удивляться? Она ведь сама не единожды становилась свидетелем того, насколько любезной и очаровательной могла быть Хоуп при необходимости. Просто подобной способностью Майклсон овладела не так уж давно (подростком она, кажется, не знала, что значит быть любезной и уж тем более очаровательной, насколько помнила Элизабет). Да в общем Лиззи почти не сомневалась, что за чудесные перемены нужно благодарить обучение в Принстоне: тогда под боком не было вампиров, владеющих внушением, так что Хоуп приходилось самой выкручиваться, несмотря на целое семейство Первородных (отношения у них тогда только-только начинали налаживаться). И да, Хоуп всегда была одиночкой, но в школе все знали её историю, её сущность, её саму и то, почему она такая, какая есть; в университете же определённо пришлось научиться не скалиться на всех подряд и не отсылать куда подальше, стоило им сделать шаг в её сторону. Лиззи, не ответив ни на одно сообщение, отложила телефон. По всей видимости, Хоуп уже с ума сходила в больнице. Что ж, ненадолго её терпения хватило. — Я могу погулять со Скай, — вызвалась Элизабет, стараясь держаться как можно более непринуждённо. — А вы тут продолжайте разбираться со всякой мерзкой, — Лиззи окинула неприязненным взглядом книги, — нечистью. Кстати, ты ведь не всю кровь отдал Елене? Рик, не заметив в неожиданном порыве дочери ничего подозрительного, слегка качнул головой: — Нет, ещё одна пробирка у нас дома. А что? — Заклинание поиска, пап, — пояснила Элизабет таким тоном, будто это было самой очевидной вещью в мире. — Мы узнали способ уничтожить эту гадость, теперь можно искать и саму гадость. — Она захватила телефон, огляделась, не забыла ли чего из своих вещей, и помчалась к выходу из библиотеки. — А, ой! — Лиззи остановилась, обернулась: — Где пробирка-то? — В холодильнике, — бросил в ответ Аларик. Элизабет смешно поморщилась. — Прелестно. Надеюсь, вы не позволяете гостям заглядывать в ваш холодильник — у них может возникнуть масса вопросов! Как будто пробирка с кровью в холодильнике являлась единственной странной вещью, которая могла отыскаться в их квартире…***
Стоило на миг закрыть глаза, как в памяти Хоуп всплывали окровавленные ладони, сотни мелких осколков, вонзившихся в кожу, и саднящая боль, которая почему-то ощущалась, как реальная… Майклсон открыла глаза, вновь уставилась на свои руки, которые Елена высвободила из бинтов пару часов назад: никакой крови, никаких осколков, все раны уже успели зажить, поэтому и боли быть не могло. Единственное, что до сих пор напоминало о вчерашней неприятности, — ощущение пустоты, никак не желавшее покидать Хоуп; ни УЗИ, ни слова поддержки, ни вампирский слух, улавливающий сердцебиение ребёнка, не могли убедить её в том, что ничего не изменилось, всё осталось по-прежнему. Трибрид чувствовала, что это не так, — то, что случилось вчера, изменило многое, но заметить эти изменения могла только она сама. И что-то подсказывало ей, что чувство пустоты — лишь первый признак… — Ух ты, решила открыть цветочный магазин? — в палату крадучись проникла Лиззи. Хоуп окинула равнодушным взглядом три букета: один — от коллег, второй — лично от Рэйба, третий — удивительно! — от семьи мэра; кроме раздражения из-за сладкого запаха, цветы не вызывали у неё никаких чувств. — Вот этот красивый, мне нравится. — Лиззи по-хозяйски оглядела один из букетов, где единственным знакомым цветком для Хоуп являлась азалия, и прочитала прикреплённую к золотистой обёртке маленькую записку с аккуратным красивым почерком, явно принадлежавшим Эйприл: — «С наилучшими пожеланиям»… Семья Донован? — На лице отразилось искреннее изумление. — Ого! Сам мэр пожелал тебе скорейшего выздоровления? Неожиданно. — Удивлена не меньше тебя, — кивнула Майклсон. — Небывалое великодушие с его стороны. Ты привезла, что я просила? Элизабет отдала подруге ноутбук с едва заметной хитринкой в глазах, которую Хоуп приметила, но значения не придала. — Чуть не наткнулась на твоего доктора в коридоре — пришлось идти обходным путём, — поделилась Лиззи, продолжая хитро поглядывать на подругу. — Иначе бы не видать тебе ноутбука, трудоголик ты наш… — Зарядка, Лиззи! — ожидаемо возмутилась Хоуп. — Где зарядка? Элизабет с невинным видом пожала плечами. — Там сто процентов, хватит часов на восемь-десять, а это — полноценный рабочий день. Растягивай так, чтобы хватило до выписки из больницы, — сказала она с добродушным лукавством. — Или ты думала, что я не в курсе о врачебном запрете на работу? Хоуп сердито вздохнула. — Ага, значит, так и думала! — Лиззи в недовольном жесте сложила руки на груди. — Получив твоё сообщение, я сразу заподозрила что-то неладное, между прочим. — Какая смышлёная! — фыркнула Майклсон. — Садись, отлично! — Эй, а где «спасибо»? Больше не стану тебе помогать, — на полном серьёзе заявила Элизабет. — Ты что, только вчера из детского сада выпустилась? — с некоторой суровостью осведомилась Хоуп, намекая подруге на детскость её поведения. Лиззи оскорблённо подняла бровь, но смолчала. Правда, в её голове всё вертелся вопрос: как Майклсон окружающие выносят? Раньше-то была несносной занозой, а сейчас, когда над ней царствовали гормоны, — и вовсе! — Ладно, извини, — неожиданно смягчилась Хоуп. Видимо, хорошенько подумала и пришла к выводу, что как раз таки именно её собственное поведение походило на ребячество. — Спасибо. — То-то же! — довольно улыбнулась Зальцман. — Но не стоит благодарности, — театрально любезно махнула она рукой, — я же всё-таки не чужой человек. Кстати, папе я про ноутбук сообщила… — Господи, Лиззи, — страдальчески вздохнула Хоуп. — Сказала, что ты та ещё манипуляторша, — невозмутимо продолжала Элизабет, хотя округлившиеся от шока глаза Хоуп так и пробивали на хохот, — и у меня не было другого выхода, кроме как выполнить твою просьбу. В случае, если заработаешься и переутомишься, то я в этом не буду виновата. Возмущённая Майклсон никак не могла ответить — подходящие слова не находились. Нет, слов не находилось совсем! — Лиззи! — невольно воскликнула она и… снова умолкла, продолжая ошарашенно взирать на подругу. Элизабет смутила столь странная и бурная реакция. — Да я пошутила, не волнуйся ты так. Нет, в том, что повезла тебе ноутбук, я и вправду папе призналась, но на этом всё. Он посмеялся, но оценил мой хитроумный план — думаю, только благодаря ему он, в принципе-то, спокойно всё и воспринял. — Манипуляторша, — ворчала постепенно приходящая в себя Хоуп, пропустив слова о хитроумном плане мимо ушей. — Кто из нас двоих тут ещё манипуляторша! Лиззи ухмыльнулась: — Да, правду не всегда приятно слушать. Майклсон взглянула на неё своим фирменным я-тебя-сейчас-придушу взглядом. — Да брось, Хоуп! — хохотнула Элизабет и бесцеремонно плюхнулась в кресло, в котором ещё утром сидел её отец. — Куда делось твоё чувство юмора? — А твоё? — буркнула Хоуп. — Ведь не смешно. Ты шутишь не смешно! Однако, смотря на посмеивающуюся подругу, она и сама не удержалась от короткого смешка. Лиззи всегда оставалась… Лиззи. И была неисправима! Тихий стук прервал веселье. Майклсон лишь успела подумать, что это кто-то из врачей или, быть может, медсестёр, в очередной раз решили проверить её состояние, как в дверном проёме показалась светловолосая с проседью голова. — Сильвия, — на выдохе едва слышно произнесла Хоуп — не то со страхом, не то с удивлением, сразу и не разберёшь.