Самая длинная ночь в году

      Плотников Максим Борисович сегодня был чертовски зол. По правде сказать, зол он был всегда, но сегодня особенно. Он испачкал пиджак, подчиненные просто все выполняли ужасно, в совете сидели одни тупицы, которые не поддерживали его гениальнейшие идеи. Нет, он и раньше это знал, но сегодня они перешли все границы. Видите ли, он разорит компанию. Ха-ха. Очень смешно. Будто бы он не знает, что хорошо для его же компании, а что плохо.       – Одни неучи сидят! – воскликнул он. – Зачем они вообще нужны? Уволить бы всех к чертям!       Но уволить ему никто не даст. Это очень плохо скажется на имидже, и без того небольшие доходы от добычи платины станут еще ниже. Когда-то «Платиновая корона» была преуспевающей компанией, с огромнейшим доходом и безупречной репутацией. Это когда-то было не так давно: лет пять назад, до смерти бывшего главы «Платиновой короны» отца Максима Борисовича. А сейчас, за этот небольшой промежуток времени, компания полностью разорилась благодаря стараниям его нынешнего управленца. Неизвестно как, но согласно завещанию именно Максим Борисович должен был возглавить компанию, обходя своего старшего брата Дмитрия. Все было бы вполне понятно и объяснимо, если бы при жизни Борис Алексеевич не говорил о том, что его младший сын абсолютно бездарный руководитель, и в завещании он укажет старшего как наследника бизнеса. Да и умер он уж очень странно, кто-то даже поговаривал об убийстве, но никаких доказательств не нашли, а может и не искали.       А бездарным Максим Борисович был, тут не поспоришь. Жадный до денег, алчный, жестокий и злой. Его не интересовало ничего, кроме бумажек, причем нужны они ему были здесь и сейчас. Он быстро разорил «Платиновую корону» и сейчас протягивал руки к «Платиновому кольцу» – ювелирному магазину, доставшемуся его брату.       «Дмитрия будет сложно убрать, это факт. Придется обращаться к Прохитрову, в прошлый раз он мне отлично помог», – подумал Максим Борисович, подходя к своему столу. На нем были разбросаны различные бумаги, заметки, папки, ручки. Одним словом, бардак. Хотя в основном комната выглядела довольно опрятно и светло.       Вдруг оглушительно раздалась мелодия вызова. Максим Борисович достал из кармана пиджака свой телефон, на экране высветилось «Елена». Звонила дочь. Дочь, с которой он не разговаривал три года, а не видел и все десять лет. После того, как умерла его жена, детей забрал к себе его отец, их дед.       «И чего ей от меня понадобилось? – с раздражением подумал Плотников, смотря на экран. – Денег ни она, ни ее такой же поганый братец просить не будут, да и я не дам. Так зачем им еще звонить?»       Но он все же ответил на звонок.       – Алло! – от такого крика за дверью вздрогнул проходивший человек.       – Здравствуй, отец. А ты не изменился: на любое действие кричишь так, что оглохнуть можно, – раздался спокойный женский голос. Его было бы вполне можно назвать красивым, если бы не тот холод, с которым девушка говорила. – Еще ничего не сломал? Ну что ты, не стесняйся, ты же у себя в кабинете. А это почти как дома, не так ли? Можешь даже побить кого-нибудь для полноты картины, – на том конце трубки раздался звук упавшего стула, и девушка усмехнулась.       Ее отец действительно не изменился, и как же хорошо, что тогда их забрал дедушка. А то сейчас бы лежали в земле как мама.       – Да как ты смеешь так говорить со мной…       – Я не твоя подчиненная, чтобы робеть перед тобой. И уважения с моей стороны ты не заслуживаешь ни капли, – продолжила девушка. – Но я звоню не для того, чтобы спорить с тобой. Недавно я разгребала чердак и нашла довольно занятный документ. Согласно ему, ты должен мне деньги. Круглую сумму, должна сказать. По телефону озвучивать не буду.       – Чтоо?.. Какой еще документ?       «Все-таки деньги», – мелькнуло в голове Максима Борисовича.       – Я не собираюсь брать у тебя ни копейки, можешь успокоиться. Я предлагаю тебе другое решение, но опять-таки, по телефону говорить о нем не собираюсь. Как о роде этого документа. Сегодня в 21.00 буду ждать тебя в ресторане на *** улице. Карту и маршрут пришлю тебе на почту.       – А что, у вас денег на нормальный ресторан не хватает, дядя совсем уже обеспечивать не может, да? – засмеялся Плотников, прикинув месторасположение ресторана.       Он находился на окраине города, где проживали в основном бедняки.       – Не смей трогать дядю, – делая паузы после каждого слова, яростно проговорила девушка, но тут же продолжила привычным холодным голосом. – Я в состоянии обеспечивать себя сама, и дяде нет необходимости давать мне деньги. Тот ресторан я выбрала потому, что не хочу встретить кого-либо из знакомых. Ах да, подбери неприметную одежду. И имей в виду, если ты приведешь с собой хоть кого-нибудь, то наш договор тут же расторгается, и я уже пойду в суд.       – О как грозно мы заговорили, – Максим Борисович откровенно потешался над дочерью. – То есть, мне прийти вообще без телохранителей? Не в моем статусе так передвигаться, знаешь ли.       – Можешь оставить машину за километр и пройтись пешком. Решать тебе, но если я узнаю, а я непременно узнаю, что кто-то находится поблизости, то разговор будет недолгим. А сейчас я заканчиваю, я пришлю тебе карту на твою личную почту, свое решение отправь ответом на письмо до пяти часов вечера.       И Елена сбросила трубку. Максим Борисович вздохнул, понимая, что от встречи с дочерью ему не отвертеться. ***       – И как же я умудрился сюда зайти? – пробормотал Плотников, осматривая проход между двумя заброшенными зданиями.       Он подчинился требованиям дочери и оставил машину в трехстах метрах отсюда, и из-за того, что уже задерживался, выбрал короткий путь. Как оказалось, зря. Но делать уже нечего: он слишком далеко зашел.       Проход был недлинным, так что, если ускориться, через пару минут он должен был выйти на нужную улицу. Однако, как только он прибавил шаг, почувствовал пожирающий его взгляд. Пришлось остановиться и обернуться. Рядом с забором, в паре метров от него стоял бомж и что-то бормотал.       – Чего тебе? – надменно сказал Максим Борисович. – Я милостыню не даю, можешь проваливать.       Он уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг бомж закричал:       – Ты! Это ты убил Чарли! – и сорвался с места, схватив валявшуюся рядом арматуру.       – Что? – к счастью, Плотников успел подставить свой портфель, так что удар пришелся на него. – Я и знать не знаю никакого Чарли! Ты сумасшедший, что ли?       – Чарли. Мой пес. Мой добрый пес. Это ты его застрелил, – в глазах плескалась ярость, а лицо бомжа перекосила гримаса ненависти. – И за это я убью тебя!       Второй удар получился более точным, и портфель вылетел из рук Максима Борисовича. В тот момент он явно запаниковал, но старался не подавать виду.       – Да ты хоть знаешь, кто я? Мои люди тебя найдут, и ты пожалеешь об этом. Сто раз пожалеешь, – но бомж все надвигался, а отступать было уже некуда.       – Стой! Что ты хочешь? Я дам тебе денег! – трясущимися руками он достал из нагрудного кармана стопку купюр. – Вот! Держи! Если надо, я дам еще! Ты сможешь начать новую жизнь!       – Мне не нужны твои деньги. Они не вернут Чарли, – и, замахнувшись, бомж обрушил арматуру на голову Максима Борисовича, заслонившего лицо руками для защиты.       Абсолютно бесполезное действие.       Перед тем, как арматура прошибла его череп, в голове Плотникова пронеслась вся его жизнь. Его беззаботное детство, игры с братом, смех родителей, встреча с Анной, их свадьба, рождение близнецов, смерть матери, завещание отца, разрушение его планов на управление «Платиновой короной», алкоголизм, забитая жена, запуганные дети, смерть Анны, полное одиночество, убийство отца, управление компанией. Он поступал просто ужасно.       Всё, всё он потерял. Он ни разу не видел мужа Елены и своего внука, не знал даже, какое дело ведет она. Ни разу не узнавал, чем занимается его сын Андрей. Он все потерял в погоне за деньгами. Абсолютно все.       «Как же я жалок… – подумал он, прежде чем закрыть глаза навсегда. – Я сожалею…»       Но было уже поздно. ***       Елена снова посмотрела на часы. Стрелки приближались к половине десятого. Ждать уже больше не было смысла.       – Официант! Можно счет, пожалуйста?       Она успела здесь поужинать и выпить чашку кофе. Несмотря на расположение, здесь достаточно вкусно кормили. Грех было не воспользоваться случаем.       И о чем она только думала, когда предлагала эту встречу? Не нужно быть гением, чтобы понять, что ничего из этого не вышло. Даже деньги не смогли его приманить. Жаль, она-то надеялась, что хоть сейчас сможет поговорить с отцом.       Елена устало прикрыла глаза.       – Ваш счет.       – Благодарю.       Официант отошел, а Елена открыла сумку, чтобы взять кошелек. Взгляд тут же зацепился за синюю папку. Там были поддельные бумаги, чтобы на время отвлечь отца и выиграть время. Она не хотела, чтобы он сразу понял истинную цель этой встречи.       С трудом подавив судорожный вздох, Елена достала карточку и приложила ее к терминалу. Тут же раздался звук оплаты, а на экране высветилось «Успешно!». Оставив пару чаевых купюр, Елена вышла из ресторана и уже достала ключи, чтобы открыть машину, как вдруг зазвонил телефон.       Она тут же принялась перерывать сумку в поисках. Вдруг, вдруг это позвонил отец? Может быть он все же придет, может просто задержался?       Но нет.       На экране высветилось «Андрей».       Елена глубоко вздохнула и улыбнулась. Нужно, чтобы голос звучал спокойней. Она обещала брату, что не будет сильно расстраиваться, если не получится. Надежда на то, что их отец хоть немного, но изменился, была мала. Но Елене так хотелось его увидеть! Так хотелось разглядеть в нем хоть что-то хорошее! Ей было нужно немногое, чтобы перекрыть горькие воспоминания. Немногое, чтобы заполнить дырку в душе.       Вся эта идея с поддельными документами и встречей принадлежала ей. Она вынашивала ее полгода, прежде чем рассказать дяде и брату. Что удивительно, дядя одобрил ее тут же. «Он же раньше совсем другим был, может и сейчас изменился. Попробовать точно стоит». А вот Андрея удалось уговорить далеко не сразу. В отличии от нее, он уже давно принял жизнь без отца и не искал общения с ним. Но в конце концов, по большей части ради сестры, он согласился на эту авантюру. Правда, Елене пришлось дать ему обещание не расстраиваться в случае неудачи. Он никогда не мог спокойно относиться к ее слезам. Поэтому не стоит подавать и виду, что ее что-то задело.       – Да, я слушаю.       – Лена, отец не придет.       Девушка глубоко вздохнула. Если уже даже брат звонит, чтобы сказать об этом, то и надеяться не на что.       – Да, я поняла уже. Полчаса уже прош…       – Не в этом дело, – перебил ее Андрей. И замолчал.       Внутри Елены все похолодело. Перебивать, а уж тем более потом молчать было необычно для ее брата.       – Андрей, что случилось?       – Он… он уже не сможет прийти.       – Я поняла. Что случилось?       – Пока неизвестно точно, может быть еще все обойдется…       – Прекрати увиливать и скажи все прямо! – взорвалась Елена.       На том конце Андрей глубоко вздохнул.       – Прости, но я не в силах сейчас сказать тебе почему. Приезжай в пятидесятую городскую больницу. Я тебя тут встречу, сама все увидишь. Но поторопись, ему…       После слова «больницу» внутри Елены что-то оборвалось. Дальше она уже ничего не слышала. ***       – Валя! – протяжно раздалось на всю округу. Ворох одеял зашебуршился, но тут же перестал. Словно кто-то перевернулся на другой бок в попытке скрыться от зовущего человека. Но это не спасло: зов повторился снова. – Ваааляяя! Я знаю, ты здесь!       Вале все-таки пришлось вставать. Судя по голосу, это орал сосед Михаил, а от него так просто не отвертеться. Наверняка пришел опять про свою собаку рассказывать. Уже мертвую, правда, собаку, но его это не останавливало. Даже наоборот. После того, как ее пристрелил какой-то дядька богатенький, он стал говорить о ней постоянно. Нет, Валя понимала, что псину свою Михаил любил, но она-то к ней какое отношение имела? Почему все это приходилось выслушивать именно ей? Хотя с другой стороны, в качестве оплаты за водку, которую Михаил приносит в таких случаях, это вполне себе неплохо.       Валя подняла с пола оранжевую куртку, которую использовала еще и как одно из одеял, надела, не отряхивая, и с трудом подошла к окну. Внизу стоял Михаил и размахивал пакетом, в котором что-то так приятно позвякивало.       – Чего тебе?       Вале пришлось опереться на косяк, чтобы не упасть. Ноги, после такой недолгой прогулки, уже совсем не держали. Михаил поднял пакет повыше и закричал:       – Три бутылки! И даже закуску нашел! – он порылся в пакете и достал двухлитровую банку соленьев, еще даже не вскрытую.       Валя язык проглотила от осознания, какую пищу богов принес Михаил. Она не могла понять, как кто-то может выкидывать такую прелесть. Соленые огурцы… да еще и с помидорами! На крышке правда написано «2016», но это не страшно, она-то знает.       – Ладно, давай, заходи уже, – сказала она и чуть тише добавила. – Сейчас опять про Чарли начнет.       Хорошо, что у Михаила слух плохой – пропил он его весь, – а то обиделся бы, и не видать Вале ни водочки, ни огурчиков. Сама она пока не может никуда выходить: ноги практически отказали. У нее бывало такое, пару дней они вообще не двигались, а потом помаленьку начинали оживать. Приходилось в это время туго, но Валя привыкла. По ощущениям, уже завтра она сможет ходить нормально, но пока не откажется и от выпивки.       Первая рюмка и снова история о Чарли. Михаил был очень предан своей собаке. Хотя нет, он до сих пор оставался преданным ей. Вале иногда казалось, что даже пес не был так предан ему.       – Чарли был лучшим другом, а он… он… – эта история звучала в этой комнате уже множество раз. И не только в этой. Михаил мог рассказывать о жизни Чарли часами, повторяясь, путаясь, запинаясь, но продолжая вспоминать. А после смерти собаки его уже никто не мог остановить или хотя бы заставить сделать паузу.       Спустя еще пару рюмок Валя снова задумалась о том, как она докатилась до такой жизни. Обычное дело. Ведь действительно, было что вспомнить.       Раньше она жила как все нормальные люди: стабильная работа на заводе, небольшая семья, размеренная счастливая жизнь. Все начало идти наперекосяк, когда ей исполнилось тридцать пять. Сначала ушел муж, забрав половину имущества, но оставив долги. Хорошо, что хотя бы квартира у них осталась. Тогда Валя еще держалась. У нее был сын, о котором нужно заботиться, да и гордость все же оставалась. Так прошло пару лет. Она уже практически выровняла свое положение, выплатила большинство долгов, как свалилось следующее несчастье.       Ее завод закрыли.       Валя осталась без работы, без поддержки, без связей. Она принялась искать новую работу. Но ее либо не брали, либо на долго она не задерживалась. В это время она и начала выпивать. Заниматься было нечем, сын постоянно где-то пропадал, ей было скучно, грустно и одиноко.       В конце концов все пришло к тому, что она лишилась всего, что было. Из квартиры ее выгнали за долги, к счастью, сын уже тогда поступил в университет и жил в общежитии. Но она не стала звонить ему или как-либо еще давать знать о своей беде. Она не хотела садиться ему на шею. А это точно будет так до тех пор, пока она не бросит пить. А тогда она к этому была не готова. Теперь же…       – Но, знаешь, Валя, я его все-таки убил, – перебил воспоминания Вали Михаил. – Арматурой по голове ..ик.. и убил.       До нее не сразу дошло, смысл сказанного. Поэтому ответила она ему практически по инерции:       – А… а… а кого ты убил?       – Ты што, меня не слушаешь? Я ш говорю, не пррросто убил, а отомстил! Ик! – по лицу Михаила расползлась улыбка. – Бизнесменчика того, который Чарли на тот.. свет.. – и Михаил зарыдал.       Как только до Вали дошло что сейчас сказал Михаил, она тут же протрезвела. Убил?.. От этой новости она потеряла дар речи.       – Он мне еще деньги предла..гал, представляешь? Буто они Чарли мне вернут!..       – Ты.. ты.. убил? – все, что смогла выдавить женщина.       – Ну да, убил! – вскрикнул Михаил. – Он заслужил этого! Заслужил!       Валя взяла со стола полупустую бутылку и залпом опустошила ее. В голове никак не укладывалось это признание. Но когда немаленькая доза алкоголь ударила в мозг, все стало как-то легче. Вале стало все равно на Михаила, на бизнесмена, на себя. Ей захотелось только спать. Что это было: усталость, шок или опьянение? Женщине было плевать.       Валя потихоньку сползла на стол и, убаюканная размеренным голосом успокоившегося Михаила, провалилась в бредовый сон. ***       Женщина проснулась от раздражающего чирикания за окном. На удивление, чувствовала она себя ясно. Голова не раскалывалась, да и привычная боль в ногах куда-то ушла.       Воспоминания вчерашней попойки накрыли ее спустя пару мгновений. Было трудно осознать все то, что она вчера услышала. Еще труднее было принять, что это возможное ее будущее. История Михаила конечно неординарна, да и не каждый скатывается в такое состояние. Но именно она помогла понять Вале, что такую жизнь пора прекращать. Да, это тяжело. Может быть даже невозможно. Но хотя бы попытаться она должна.       Но с чего начать? Что сделать? Не получится же у нее просто пойти работать. Никто не возьмет, как минимум.       И тут Валю осенило: у нее же есть сын! Если кто и поможет ей, то только он. А если он не станет, то можно даже не надеяться на нормальную человеческую жизнь.       Осталось только его найти. В последнюю их встречу, еще до того, как она ушла на улицу, он рассказывал, где хочет работать, и Валя четко помнит даже адрес. И телефон! Удивительно, она все это помнит, не забыла! От этого даже на душе стало легче.       Валя встала и взяла свою куртку. Это была ее единственная вещь. Бросив быстрый взгляд на стол, она заметила Михаила, спящего в обнимку с бутылкой. Рядом валялось еще две. В одной даже что-то оставалось. Но Вале даже смотреть на водку было противно. Она скривилась и тихо вышла на улицу. Прохладный ветер помог взбодриться. Валя отправилась на поиски телефона. Ее ждала новая жизнь.