алёна швец — химический элемент
По приезде домой Адриана окутала волна нежности и хорошего настроения. Он улыбался слишком по-идиотски, несколько раз поблагодарил Гориллу за то, как много он для него делает, поздоровался с Натали так, будто они не виделись лет пять, и упорхнул в свою комнату, забыв забрать подарки из рук телохранителя. Адриан плюхнулся на диван и мечтательно вздохнул. Так вот каково это — любить. Чувствовать, как трепещет сердце только от одной мысли о нём, улыбаться, как истукан, вспоминая его добрую ухмылку и крепкие объятья, верещать в подушку, представляя у себя в голове его голос, чувствовать запах его парфюма даже на таком огромном расстоянии. Если бы Агреста сейчас увидел кто-нибудь из друзей, то этот счастливчик наверняка бы вызвал скорую помощь, приговаривая, что Адриан становится чересчур похожим на Маринетт с её визгами и вечно красными щеками. Но это было неважно. Впервые за последнюю неделю Адриан был окутан не паникой и нервозностью, а гармонией и счастьем. Ему наконец казалось, что все его чувства правильные и имеют право на существование. И уже вероятность гипотетического поцелуя отнюдь не пугала, а, наоборот, завораживала. Он уставился в потолок, однако перед глазами всё ещё стоял момент их с Лукой встречи. Боже, если бы Куффен хоть на секунду услышал бы звук биения сердца Агреста, наверняка бы побоялся с ним обниматься, потому что мог подумать, что одно его действие, и блондина хватит приступ. Адриан рассмеялся собственным мыслям, хватая подушку и обнимая её так, словно она — Лука. Ему внезапно захотелось настрочить другу сообщение о том, что, боже, он обнимается с подушкой, хотя хотелось бы, чтобы на её месте был он сам, но Адриан довольно быстро отбросил эту идею. А за ней и саму подушку, подскакивая с дивана и отрешённо зарываясь ладонями в волосы. Потому что, господи, он влюбился в Луку. И что он теперь должен делать? Тёплая ванна отнюдь не настроила Адриана на размышления. Казалось, он наоборот только сильнее запаниковал. Боже, что же теперь будет? Осознание своих настоящих чувств к Луке Агреста успокаивало, но вместе с тем он понимал, что не знает ничего о чувствах Луки. Если он не видит Адриана никем другим, кроме друга? Если он влюблён в Лору? А если он вообще аромантик? Адриана пугали эти мысли. Он не сможет принять отказ. Просто физически не сможет. И что остаётся делать? Чёрт.***
С утра Адриан не ответил на сообщение Луки с пожеланием хорошего дня. Он вообще никому не отвечал. Он очень долго спал, рассеянно шатался по дому, пытаясь собраться, но все попытки были тщетными. Он не знает, что делать. Как теперь быть, когда он уверен, что влюбился в своего лучшего друга, а этот друг может послать его куда подальше? Днём Лука написал ещё раз и спросил, всё ли хорошо. Адриан ответил короткое «да» и отбросил телефон. В горле стоял ком. Ему казалось, будто Лука итак всё знает и при первой же возможности кинет его в чёрный список. Агрест не мог успокоиться. Он переживал. Переживал из-за своих чувств, из-за гипотетического отказа, из-за того, что всё слишком трудно. Какова вероятность, что Лука ответит на его чувства взаимностью? Ему, Адриану, неуверенному и нервному пареньку с отцом-тираном, влюбившемуся, как идиот, который никогда прежде не признавался никому в чувствах. А стоило ли вообще признаваться? Может Адриану нужно было просто сделать вид, что всё как всегда, и продолжать общение на чисто дружеском уровне? Боже, нет! Он не сможет так! В кои-то веке Агрест понимал, как ощущает себя Маринетт, когда говорит с ним. В такой ситуации невозможно собраться с духом и выдать либо признание, либо факт того, что Лука для него просто друг и ничего больше. «а ты прослушал песню?» Адриан получил это сообщение через минуту после своего краткого «да». И тут же подскочил, хлопая глазами. Он совсем забыл про диск! Достав его из-под подушки (детали того, как он оказался там, стоит опустить), Адриан ещё раз окинул упаковку оценивающим взглядом. На этот диск записана песня, посвящённая ему. Лука посвятил ему песню! Лука, его самый лучший друг, в которого Агрест бесповоротно влюбился, записал для него, для единственного его, песню! И Адриан боялся её слушать. Боялся просто потому, что был уверен в том, что в тексте будет констатация факта их дружбы. А Адриан не хотел мириться с их дружбой. Он хотел прямо сейчас сорваться с места, прибежать на корабль, залететь в комнату Луки и расцеловать его горячо, со всеми своими чувствами. Но он не мог. Луке Адриан написал, что ещё не прослушал песню, потому что его магнитола сломалась, а в ноутбуке нет дисковода. Идиотская отмазка, но лучше он придумать не смог. На первое время пойдёт. Адриан решил просто-напросто не слушать песню, чтобы не разочаровываться. Ему итак было слишком больно. В голове всё чаще стало всплывать лицо Луки после того, как они чуть не поцеловались, и все его действия, последовавшие позже. Адриан не хотел, чтобы Лука опять отдалялся от него.***
Всю следующую неделю Адриан провёл будто в тумане. Друзья спрашивали, в чём дело, но почти сразу перестали это делать, так как поняли, что Адриан всё равно будет отмахиваться и врать, что всё нормально. Сам он стал больше спать, меньше есть, быстрее поглощать пищу и медленнее соображать. Лука писал ему каждый день, иногда спрашивал про песню, но Агрест так и не решался её прослушать, поэтому старался придерживаться своей отмазки про магнитолу. Куффен и не догадывался, что ощущает Адриан, даже несмотря на то, что блондин стал отказываться от предложений погулять, ссылаясь на подозрительные взгляды от отца и огромное количество работы. В целом, если не считать состояние Адриана, их жизнь вернулась в самое начало их общения — переписки, смех, лайки в тик токе и инстаграме. Пару раз Адриан хотел наплевать на всё и написать Луке огромный текст, в котором он расписал бы все причины его симпатии, однако идея эта так и не была реализована. Им слишком быстро овладевали паника и страх неизведанного, и даже та ментальная боль, испытываемая им из-за сокрытия своего «секрета», которую он пытался заглушить сном, не могла заставить его открыть диалог. Адриан убеждал себя в том, что с этим можно смириться, а значит, можно жить как прежде, просто с симпатией к лучшему другу и целым вагоном загонов и комплексов, которые будут волочиться за тобой всё время. В мире всё хотело помешать планам Адриана. В тик токе ему, как назло, постоянно попадались на глаза влюблённые парочки, в жизни он вечно натыкался за сцеплённые руки, и даже Нино с Альей стали раздражать своими влюблёнными лицами. У всех всё было просто замечательно, один Адриан, как идиот, втюрился в парня, отношения с которым ему казались невозможными. Ах да, стоит упомянуть, что спустя два дня после дня рождения Адриана Лука выложил тик ток с Лорой, где они танцевали трендовый танец. И не просто, а тот самый, который Лука пытался станцевать вместе с Адрианом. Тот, после которого они чуть не поцеловались… Увидев видео, Адриан истерически посмеялся. Хах, Лука такой забавный, блять. Решив добить себя окончательно, Агрест зашёл в комментарии, ожидая увидеть привычный поток «они так хорошо смотрятся вместе», однако ничего подобного он там не нашёл. Пара фан-аккаунтов, конечно, пытались написать что-то такое, но Адриан с удивлением отметил, что большинство комментаторов говорили про него самого. «боже я надеюсь ты поздравил адриана агреста с днём рождения потому что если нет я тебя убью!» «Ставлю десятку, что они встретились в реальной жизни» «подтверждаю. лора в инстаграме выложила фото с адрианом в его др, они сто проц увиделись» Адриан даже не помнил, когда успел сфоткаться с Лорой, но это отошло на второй план. Подписчики Луки, его миллионная аудитория, интересовались их взаимоотношениями с Адрианом! Они писали что-то о том, что они слишком часто лайкают друг друга и смеются со своих локальных шуток друг у друга в комментариях. Некоторые даже утверждали, что видели их гуляющими вместе (скорее всего, в один из дней, когда Агрест сбежал с фехтования), но им никто не верил. А некоторые индивидуумы придумали названия для их пейринга и спамили комментариями пёстрыми: «ЛУКАДРИАН В МАССЫ!!!» И Адриан не понимал, нравится ему такая отдача от аудитории, или нет. Он вообще ничего не понимал. Целыми днями он думал только о том, какие мягкие волосы у Луки и как он соскучился. Остальное было неважно — фотосессия, отставание в прогрессе по китайскому на пару уроков, провал на тесте по физике, запачканная в школьном кафетерии футболка — какой вообще смысл от этого всего, если Адриан всё равно не может поцеловать Луку, когда ему вздумается? Назревает логичный вопрос — где же причинно-следственная связь между его бытовыми проблемами и желанием поцеловать Луку? А её нет. Как и отношений с Лукой. Как и счастья. Как и желания жить. Есть только десятичасовой сон, спешный перекус и отчёт о том, что за новую неделю процент времяпрепровождения в тик токе повысился с прошлой на 15 процентов, а память телефона скоро слетит от такого количества сохранённых видео с его лицом.***
В один солнечный четверг Адриан не успел спокойно выйти из школы. На выходе его за руку кто-то схватил и потащил обратно в здание. Кто-то, от кого привычно пахло дешёвой туалетной водой, мятным шампунем и счастьем. Агрест ни на шутку испугался. — Лука, ты идиот? — успел пискнуть Адриан, когда поднял взгляд на своего похитителя. Ладно, если их увидел кто-то из учеников, им-то всем наплевать. А вот Горилла? Если телохранитель заметил, как Агрест, только ступив в дверной проём, тут же затерялся в толпе выходящих, но так и не вышел, то он незамедлительно побежит его искать. И что тогда делать? Как оправдывать их сцеплённые с Лукой руки? — Если кто-то спросит, я типа зашёл за Джулекой. Но, думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что это не так, — резко остановился он, оставшись в каком-то углу, где учеников было не так много, и глянул Адриану в глаза. Они не виделись больше недели, и за это время Адриан уже успел соскучиться по этому пронзительному взгляду голубых глаз. Он почувствовал, как сердце начинает биться чаще. А Лука всегда был таким красивым, или Адриан только после осознания своих чувств это заметил? — Значит, я сейчас иду в мужской туалет, заходи туда через минуты две. Если что, скажешь своей обезьянке, что тебя задержал преподаватель. Адриан хотел что-то сказать, но рот не открывался. Он хихикнул и еле кивнул. Боже, влюблённый идиот. Лука развернулся и стремительно зашагал куда-то влево. И, наверное, если бы Адриан не сказал, что мужской туалет располагается справа, он бы потерялся. Выждав две минуты, Адриан побрел в сторону уборной, в голове обдумывая все варианты происходящего. Зачем Лука пришёл в школу? Кто его впустил? Какова цель его визита, необговорённого с Агрестом? Что он будет делать сейчас, когда в помещение войдёт Адриан, радостный, невыспавшийся, исхудавший и все так же влюблённый в своего друга? Адриан приоткрыл дверь и медленно зашёл, шумно выдыхая. Лука стоял у дальней раковины, глядя в зеркало и поправляя волосы. Он даже никак не отреагировал на то, что в помещение кто-то зашёл — оно и понятно, ведь кроме Адриана сюда некому было больше заходить. — Долго ты будешь от меня бегать? — в лоб спросил Лука, отрываясь от разглядывания своего прекрасного лица. Адриан недоумённо изогнул бровь, не понимая суть сего предъявления. — В каком смысле? — В прямом, Адриан! Что-то поменялось в нашем общении, и инициатива этих изменений исходит с твоей стороны, это даже самому глупому человеку на земле будет понятно! Это из-за диска? — вдруг неожиданно разочарованно спросил Лука, и Агрест тут же спохватился, пытаясь его успокоить, дабы избежать преждевременных выводов: — Нет, я ещё не слушал его. — А что мешает? — Ну я же уже говорил, что у меня сл… — Адриан, ради бога, оставь свои отмазки для кого-нибудь другого. Скажи честно, что происходит? Ты чего-то боишься? Да, Лука. Боюсь, что прямо сейчас не сдержусь и неумело поцелую тебя, а потом буду жалеть об этом остаток своей жизни. — Нет, просто отец нагружает работой и занятиями… — Ага, именно поэтому за последний месяц с тобой не выходило ни одной новой фотосессии, а твой учитель китайского сейчас преспокойно развлекается в Берлине? Представляешь, у него оказывается есть инстаграм! Адриан широко распахнул глаза и нервно сглотнул. Лука всё продумал, всё выяснил. Теперь он ждал только правды. Но какую правду он хотел услышать? — Я просто… я не могу сказать. Куффен фыркнул, но тут же одернулся. — Хорошо, тогда попробуй сказать, с чем это связано. — Не знаю. Лука шумно выдохнул и покачал головой, пряча своё лицо в отросшей чёлке. Он выглядел уставшим и обеспокоенным, и Адриана тяготила мысль о том, что друг может находиться в таком состоянии из-за него. — Я не буду требовать с тебя объяснений, так как понимаю, что это тяжело. Но, Адриан, знай, что я тут. Я больше не пропаду. То время, когда я днями нигде не появлялся, было связано с моими личными тараканами, этой песней и твоим днём рождения. Прости меня ещё раз и просто знай, что я тебя всегда выслушаю. Внезапно Лука резко приблизился к Адриану и порывисто обнял его, прижимая к себе, как брошенного котёнка. Впервые за долгое время Агрест почувствовал тепло и уют. Вот оно — то, что было ему необходимо, как кислород. Вот тот, кто заставляет его сердце биться чаще. Вот причина его сбитых мыслей и убитых нервов — стоит и обнимает его, совсем как тогда, в безлюдном переулке, спасая от проблем, прохожих и потока слёз. — Пожалуйста, прослушай песню. Я не могу больше сидеть и нервничать, мне важно знать твоё мнение, — наклонившись, прошептал Лука Адриану прямо в самое ухо. И, на удивление, Агрест даже не смутился. Он будто был готов к такому. — Почувствуй себя на моём месте, — хихикнул он в ответ, заглядывая Луке в глаза. Они так близко. Смотрят прямо на него, излучают такое тепло и умиротворение, что Адриан с трудом отводит взгляд первый, потому что видит Вселенная, ещё чуть-чуть, и он наплевал бы на все нормы приличия. — Дурак, — буркнул Лука, однако объятий не разорвал. Лишь крепче стянул друга в свои тиски, кладя подбородок на его макушку. — Ты не лучше. — Вдвойне дурак. Они оба улыбнулись. И неважны были ни проблемы, ни ссоры, ни крики и недопонимая. Ничего не было важно, лишь объятия не прекращались.***
Адриан вышел из школы первым и тут же полетел к машине, стремясь скорее оказаться дома. Он жутко хотел есть, а потом лечь спать, и перспектива оставаться в школе, даже если и в туалете с Лукой, его не впечатляла. Горилле он сказал, что мадам Бюстье задержала его, чтобы обсудить его сочинение по «Трём мушкетерам», и телохранитель, на удивление, поверил, кивнул головой и доставил Адриана до дома достаточно быстро. Уже в своей комнате Агрест облегченно плюхнулся на кровать, которая казалась ему мягче обычного, блаженно потянулся и впервые за долгое время ощутил себя спокойно в своей собственной комнате. Ему хотелось спать, но желание это было вызвано усталостью, а не стремлением скорее сбежать из этой реальности. Внезапная встреча с Лукой не облегчила его страданий, однако на некоторое время подарила ощущение расслабленности. После обеда планам Адриана на тихий час не суждено было сбыться. Отец заставил его тренировать игру на пианино, потому что через неделю к ним в дом должен был заявиться какой-то «очень известный пианист», чтобы оценить его, Агреста младшего, навыки игры на инструменте. А так как Габриэль очень деловой мужчина, которому как никогда важно, чтобы его сын был безупречен во всем, он со всей строгостью приказал Натали проследить, чтобы его отпрыск целый час перебирал клавиши. И она не смела его ослушаться. Игра на пианино, что очевидно, не была самым любимым занятием Адриана. Натали все время глядела на него в упор, то и дело черкая что-то своей чёрной ручкой в любимый блокнот, и он никак не мог сосредоточиться. В частности это было связано с тем, что в голове то и дело мелькал мутный образ Луки. Улыбающегося, злого, грустного, смущённого. Да любого. Такого многогранного и удивительного Луки, которого Адриану очень хотелось поскорее увидеть. — Неплохо, Адриан, но не идеально. Тебе нужно больше тренироваться, — сказала Натали около часа спустя, когда поняла, что Агрест выдохся и лучше играть точно не станет. Деликатно кашлянув, она поднялась со стула, на котором прежде сидела, и потянулась к магнитоле, в которой был диск с классической музыкой, дабы блондину было легче играть. Однако Адриан внезапно перехватил ее руку. — Я хочу ещё потренироваться, — улыбнулся он, — Можешь идти, я сам справлюсь, только оставь магнитолу мне. Натали прищурилась, поджав губы. Обычно она так делала, когда о чём-то серьезно раздумывала. Этот раз не был исключением. — Хорошо, у твоего отца все равно сейчас намечена встреча, мне нужно идти. Только не усердствуй слишком, — она выдала некое подобие улыбки, но Адриан оценил ее старания. Естественно, он не собирался тренироваться усерднее. Убедившись, что Натали уехала (как кстати его окно выходит на главные ворота дома, откуда видно машину Гориллы и всех, кто в неё садится), Адриан плюхнулся на кровать, однако не для того, чтобы уснуть крепким сном. Он положил руку под подушку, нащупывая то, что лежало там уже слишком долго. Коробка от диска была все той же. И пахла так же. Потрясающе. Лука просил его послушать песню. Даже нет, не так. Лука умолял его послушать песню. И Адриан понял, что бессмысленно бегать от просьб друга. Даже если в песне будет речь о том, как сильно Куффен дорожит дружбой с Адрианом, то какая разница? Лука записал для него песню! Для него, одного единственного его! Со стороны Агреста это высшая форма эгоизма — оправдываться глупыми отмазками, лишь бы не оценивать творчество своего друга. В любом случае, если песня окажется слишком смущающей, то Адриан может продолжить врать и делать вид, что не слушал ее. Он ведь привык постоянно притворяться. Аккуратно достав диск из коробки, Адриан засунул его в магнитолу, предварительно вытащив оттуда собрание сонат Скарлатти. Он не разбирался во всех этих старых способах прослушивания музыки, а потому просто делал все то же, что и с дисками с классикой. Потыкав пару кнопок, он вздрогнул, когда услышал первые гитарные мотивы. Вот и все. Точка невозврата. Адриан шумно выдохнул и прикрыл глаза. Мелодия завораживала с первых секунд. Невольно Агрест представил, что Лука играет эту песню прямо перед ним, сидя на том же стуле, где недавно сидела Натали. Когда Адриан услышал голос Луки, сердце его, казалось, замерло. Он не раз слышал, как Куффен поёт, но это пение было не таким, как обычно. Более интригующим и интимным. Адриану с трудом удалось сосредоточиться, чтобы попытаться вникнуть в текст. С первых строк Лука нахваливал его улыбку. Адриан почувствовал, как начинают гореть щеки. Да и не только щеки. Он весь начал сгорать — от стыда, от страха и от чего-то ещё, но пока непонятного. Вслед за улыбкой Лука пел про глаза. Адриан почувствовал, что пульс участился. Причём так сильно, что, будь у него фитнес-трекер, измеряющий пульс, он бы сломался от такого феерического количества ударов в минуту. Следом были строчки, значение которых Агрест не очень понял. А может быть и понял, просто не захотел себе в этом признаваться. У него дернулся закрытый глаз, а с губ сорвалось тихое: «черт». Потом снова было что-то про улыбку и космос, но Адриан до того пребывал в прострации, что не мог нормально ничего воспринимать. О чем же Лука поёт в этой песне своим потрясающим голосом? Следующие строки про веснушки. Чертовы веснушки! Веснушки, которых у Агреста практически нет, и чтобы разглядеть их, нужно быть очень внимательным. Таким, наверное, как Лука, который, вероятнее всего, заметил их всех ещё тогда, в день, когда они чуть не поцеловались. И вот, чувствуя, как пылают ярким пламенем щеки, дрожат расслабленные коленки и стучит беспокойно сердце, Адриан слышит последние строчки. И в них Лука, боже правый, невозможно, поёт о, нет, Адриану наверняка показалось, любви. Чертовой любви. Песня заканчивается спокойно, красиво и правильно. Вот только Агрест сидит и не понимает, что происходит. В ушах все ещё стоит звук гитары и завораживающий голос Луки, а организм не успокаивается. Невозможно. Это просто, блять, невозможно. Адриану требуется пять минут, чтобы встать со стула, умыть лицо холодной водой, привести себя в порядок и снова сесть за тот же стул, заново включая песню. Пять минут, в течение которых у него в голове звучат последние строки. Адриан слушает песню ещё четыре раза, и с каждым новым прослушиванием положение дел только усугубляется. Он улавливает новые интонации, слышит новые звуки и гитарные мотивы, вот только текст остаётся неизменным. На шестой раз, Адриан, наконец, шепчет себе под нос тихое «блять» и зарывается руками в волосы. Потому что ёбаная песня прекрасного Луки — это ёбаное признание в любви. И даже тупой Адриан со своей туго соображающей головой это понимает. Не ведая, что творит, Агрест хватает с прикроватной тумбочки телефон и пишет Луке короткое и предельно ясное: «Нам нужно встретиться. Как можно скорей» Потому что, видит Вселенная, его сейчас разорвёт от счастья.