Пролог
Она — сломанная пополам фарфоровая кукла, что сидела на полу, сосредоточив неподвижный взгляд стеклянных глаз на полотне панорамного окна. Её неестественно блеклое лицо целовали багряные лучи закатного солнца, будто бы пытаясь оставить на восковых щеках здоровый пунцовый оттенок. Сколько ещё ей пребывать в этом состоянии перманентной прострации? Сколько ещё Мия может потратить времени на переосмысление своей жизни? Скорее всего, каждому человеку рано или поздно приходится сталкиваться с чем-то вроде кризиса личности. В один переломный, критический момент лавина безотчётной тревоги и безысходности накрывает тебя своим грузным телом, не позволяя вздохнуть воздух полной грудью. Да. Но вот только у Мии Джоанны Питерс этот дрянной кризис давно перерос в серьёзную затяжную депрессию. Все, абсолютно все её положительные эмоции были если не поддельны, так добыты непосильным трудом. Трудом её близких. Что в жизни этой девушки пошло не так? Когда она свернула не на тот поворот и кубарем покатилась по наклонной плоскости? Сейчас у неё есть всё, о чем мечтает большинство амбициозных молодых людей: отличная работа, приносящая немалый доход; честно заработанные машина и квартира в центре Филадельфии. Но, как бы того не хотелось, мысль о своей материальной состоятельности оказалась не в силах согреть изломанную душу Мии тёмными беспокойными ночами. Единственными, кто хотя бы на краткое время мог вдохнуть жизнь в угрюмую тушу мисс Питерс были её лучшие подруги. Триша и Эмили силой вытаскивают девушку из мрачной меланхолии каждые выходные. Где бы они не были вместе — в ресторане, пробуя очередные гастрономические изыски, или в холостяцкой берлоге Триш, смотря фильм и уплетая тонны сладостей, Мия чувствовала себя живой. По-настоящему живой. В такие моменты привычный образ ледяной статуи давал невидимые, но широкие внутренние трещины. Вот только они всегда спаивались, как спаивались осколки в крошево разбитой цветочной вазы — безобразно, неаккуратно. Оставляя видимые швы, шрамы и склейки, что всегда напоминали Мии о том, насколько она разбита. Насколько уничтожена. Но несмотря весь душевный погром, подруги всегда являлись для Мии единственным смыслом для того, чтобы открывать тяжёлые, опухшие от слёз веки после испытания бессонной ночью; заваривать себе с утра двойную порцию натурального молотого кофе, а потом через силу плестись на работу. И так снова, снова и снова, в ожидании выходных. Зачастую, ввиду полного отсутствия сил и энергии после трудового дня, для Мии было непосильной задачей даже снять с себя рабочую одежду. По этой причине первоочередным в вечернем списке дел стал будничный ритуал — многочасовая «медитация», глядя на прекрасный вид из окна. Да, точно так же, как и сейчас. И, плевать на всё вокруг, даже если в мире случится ядерная катастрофа из-за какого-то совершенно неуместного вторжения инопланетных захватчиков, — ничто не сможет отвлечь Мию от саморазрушения с щепоткой садомазохизма. Внутренний будильник методом судорожной боли в ногах любезно оповестил девушку, что в позе увядающего лотоса ей удалось провести порядка двух часов. Кажется, это новый рекорд. С большим трудом Питерс взяла себя в руки и приняла важное, но совершенно не обдуманное решение: пришла пора включаться в эту будничную рутину, которую большинство людей зовут нормальной жизнью. Мия устало потянулась, разминая изрядно затёкшие мышцы, и поплелась в ванную комнату. Нужно же ей хотя бы попытаться привести себя в человеческий вид. В ванной вальяжно расположилось внушительных размеров зеркало, что позволяло пристально осмотреть себя со всех сторон критическим взглядом скептика. Ничего нового — здравствуй, живой мертвец. Большие глаза и синие, как неизведанные никем морские глубины, были испещрены тонкой карминовой паутинкой капилляров, выдававшей дикое физическое изнеможение. Под ними органично оседали серо-синие тени усталости, больше похожие на замаскированные консилером последствия уличной драки. И всей этой плачевной картине придавал завершенности один маленький, классический штрих: влажные дорожки потёков туши, тёмными бороздами тянущиеся по бесцветному лицу. Но несмотря на столь неприглядный вид, вызванный нескончаемым стрессовым состоянием, Мия была невероятно красивой молодой девушкой. Всегда, при любых обстоятельствах. Только сама уже позабыла об этом. Она отошла от душераздирающего эскиза человека в амальгаме зеркала, и взяв гребень в ладонь, принялась медленно расчесывать спутанную светлую копну волос. А ещё нужно было попытаться собрать воедино оставшиеся крупицы сил и снять рабочую одежду... Минута — и её черное элегантное платье сползало вниз по чуть худощавой фигуре, обнажая грудь и бёдра, ещё закованные в комплект нижнего белья. Когда Мия избавилась от ненужных деталей и забралась под душ, включая горячую, больше походящую на кипяток, воду, ей наконец стало… Сносно. Да, не больше, не меньше — сносно. Огненные струи сейчас казались проявлением сказочного волшебства: они, как застарелую, липкую грязь, смывали хроническую усталость её тела. Хотя бы на время. После водных процедур обернувшись полотенцем Мия направилась на кухню с целью сварганить себе успокаивающий чай. Разумеется, успокаивающими свойствами он обладал отнюдь не из-за противных настоев из трав. Ну давай, слабачка, тебе же для полного счастья не хватало спиться. Но навряд ли она когда-нибудь позволит связать себя по рукам и ногам алкогольной зависимостью. Не ради опьянения, а предаваясь ностальгии — девушка лишь иногда выпивала чуточку бренди, разбавляя горький концентрат каким-то премерзким ромашковым чаем. И пусть Мия на дух не переносила это крепкое пойло. Зато бренди любил он. Выпив до дна мутную жидкость с резким едким запахом спирта, она устремила своё тело в спальню, навстречу любимой мягкой кровати и вороху тёплых пуховых одеял. Единственное желание Мии сейчас: как можно скорее провалиться в сон. И если сон — это лучшее лекарство, то ей катастрофически необходима его смертельная доза. Возможно, случайный человек, наблюдающий за этим жалким зрелищем, озадачился бы: «Что стало с этой молодой девушкой? Должна же быть какая-то причина её безжизненности?» А ответ на эти вопросы один, и он до одури прост.Всему виной любовь. Верная, неизжитая и самоотречённая. Подлинная любовь.
⋮
— Разлюбила тебя, весной ещё. — Да? Иди ты! — Новостные сайты читай. — С твоими я не знаком. И смеется. А все слова с тех пор — паразиты: Мертворожденными в горле встают комком. — Разлюбила тебя, афишами посрывала! — Да я понял, чего ты, хватит. Прости, что снюсь. И молчит, выдыхая шелковый дым устало, И уходит, как из запястья уходит пульс.