Любовью шутит Сатана
«Трёх дочерей имел всесильный Сатана,
И дочку младшую, с горячей, пылкой кровью,
Что ближе всех всегда была ему,
Рогатый Сатана в сердцах назвал «Любовью»
И отдал человечеству всему!»
Любовь? Это увечье. Это что-то очень болезненное. Огнестрельное. Пулевое или осколочное. Да, что-то очень близкое к осколочному ранению. Потому что по ощущениям именно чёртовы снарядные осколки зашивают в твоё тело ржавыми хирургическими иглами. Неровными стежками, наспех, совершенно не стараясь. И ты никогда не сможешь их вытащить. И ты никогда не сможешь о них забыть. Разве можно хотя бы на секунду забыть о том, что при каждом твоём движении старается напомнить о себе? Неотступно режет, калечит и распарывает истерзанную плоть; острыми гранями рассекает никогда не заживающее нутро. Мой друг, ты обязан помнить, потому что эти осколки – это твой боевой трофей. Ты проиграл войну, так что радуйся, вообще что остался в живых. Любовь, о которой слагают восторженные стихи, пишут страстные романы, сочиняют мелодичные серенады — всё это бред, глупая пустышка. Блаженная, наркотическая эйфория и пьянящее чувство восторга — надуманные фантазии воспалённого воображения. Потому что ничего из вышеперечисленного Мия не чувствовала уже давно. Её любовь не щадила и не обманывала уже целых пять лет. Долгих чёртовых пять лет она щедро, со всей присущей себе торжественностью, преподносила Мии исключительные, первосортные страдания. Спасибо, милая, что не даёшь мне забыть. Всё началось пять лет назад, когда Мия в один прекрасный момент решила, что должна исчезнуть из жизни любимого, словно ее никогда не существовало. Так ведь будет лучше для Макса. Будет легче без присутствия девушки-катастрофы, притягивающей своей неловкой задницей тонну разнородного дерьма. После своего недообращения Мия превратилась в живой (а, если быть точнее, не совсем живой) магнит для неприятностей. И Макс стал для неё нерушимым щитом, всегда принимал на себя удар, укрывая свою девушку от всевозможных угроз и опасностей. В шутку она называла его благородным рыцарем с неиссякаемой отвагой, в шутку он называл её недоразумением межгалактического масштаба. И было бы прекрасно, если бы за этими шутками не скрывались бешеные погони, смертельные схватки и тысячи оторванных голов. Так не могло продолжаться вечно. И Мие было плевать, если следующей головой, летящей через всё кровавое поле битвы, — станет её. Она боялась не за себя. Счёт шёл уже на сотни: Фолл висел на волоске от смерти, снова и снова выбираясь из её цепких лап. После бессчетной схватки волка с влиятельными кровососами светлый разум Мии осенило. Сколько ещё это могло продолжаться? Сколько она может подвергать его опасности? Макс этого не заслуживает. Макс жизни с ней не заслуживает!.. Да и какой смысл оттягивать неизбежное. Она не пара Фоллу. Ему нужна преданная и покорная волчица. И одна подходящая кандидатура уже была на примете — Саманта. Рыжая бестия, будущая альфа стаи Обье. Наверное, это самая выигрышная во всех аспектах партия для Макса. Тот факт, что она волчица уже даёт ей значительное преимущество, и, разумеется, стая Фоллов, желая лучшего для своего будущего вожака, предпочтёт сильную Саманту второсортной полувампирше. Мия была в этом уверена на сто процентов. Кроме всего прочего, Обье сможет подарить Фоллу много маленьких озорных волчат. Она окружит его своим ласковым теплом и ледяным спокойствием; будет шеей для его головы. Станет надёжной опорой и поддержкой даже в самый тёмный час... Мия уже представляла бегающих по большому дому беззаботных детей. У них обязательно будут его глаза, цвета отравляющей ртути, цвета неба во время летней грозы. У них будут его светлые, переливающиеся золотом в солнечных лучах волосы. Его насмешливая, лукавая улыбка. Они будут невероятно красивы. Что она может? У Мии нет ничего, кроме банальной, избитой временем любви. Она больше не была уверена, что, будучи полувампиром, сможет хоть когда-нибудь почувствовать истинное счастье быть матерью. О спокойной совместной жизни не могло быть и речи. Её не оставят просто так в покое. Нужно забыть о нём. Мысли роились в голове девушки, как пчёлы в улье, не оставляя её в покое. Спустя месяц бессонных ночей Мия решила, что пришла пора планировать побег из родной Атланты. Она уволилась из мистического журнала «Сверхъестественное сегодня», где ей пророчили будущее известной журналистки, и в течении нескольких месяцев подготавливала почву для переезда в Филадельфию. Об этом было известно только Трише и Эмили. Изначально подруги терялись в догадках: с чем же был связан столь скорый переезд, окутанный занавесом тайны. Скудная фантазия Мии исторгла из себя лишь жалкую и не правдоподобную отговорку. Мол, их отношения с Максом чересчур форсируют мерное течение событий, и это её абсолютно не устраивает. Она ведь ещё слишком молода и не готова к серьёзности. А значит единственный верный выход: бежать от Фолла подальше. Бесследно исчезнуть. Это полнейший бред, Мия. Как же долго тогда Эмми и Триш пытались вразумить обезумевшую подругу, призывали остаться и не совершать глупых ошибок. — Да ты вообще понимаешь, какими будут последствия? Ты осознаешь, что будет с Максом, как он на это отреагирует? — мудрая и рассудительная Эмили старалась держаться как можно более спокойной. Крики и оры только всё усугубят. — Он же сойдёт с ума! — Хватит, не драматизируй. Серьёзно, дико раздражаешь. — Мия пыталась показать себя как можно более жестокосердечной и безжалостной в глазах подруг, чтобы они наконец поняли — останавливать её бессмысленно. — Я уверена, Макс переживёт. Ты когда-нибудь видела, чтобы такие красавчики, как Фолл, долго оставались одни? Да его уже через месяц приберёт к рукам какая-нибудь сексуальная красотка. Он и не вспомнит моё имя. — Знаешь, ты сейчас себя ведёшь как конченая сука, — с отвращением прошипела Триша, комкая в руках очередную занудную бумажку Питерс, — Я не узнаю тебя. Эй, стерва, куда ты дела нашу Мию? — Триш, если ты сейчас же не заткнёшься… — Всё, хватит! Брейк! Замолчите! — Мию перебила Эм; сейчас она была единственным человеком, способным остановить эту перепалку. В момент закончив пререкаться, девушки молча уставились на подругу. Когда она добилась их полного внимания, Эмили продолжила свою тираду. — Такие решения, как разрыв с молодым человеком и побег от него в неизвестный город, дорогая, не терпят безрассудства, — медленного проговорила она нравоучительным тоном, совершая маятниковые движения по небольшое спальне. — Я прекрасно это знаю. — Мия отвечала резко, произнося по слогам каждое слово. Её нервы не были стальными прутьями: жутко, нестерпимо хотелось разрыдаться. Но нельзя. Она должна держать маску суки плотно к своему лицу. Чтобы она вварилась в кожу. Чтобы стала второй кожей, — Я тщательно всё обдумала. И моё решение не изменится. Их спорам и пререканиям не было видно конца и края, но Мия оставалась непоколебимой. Уверенности девушке придавали мысли, что с ней Макс никогда не будет по-настоящему счастлив. Если он вообще останется в живых... Она всё решила за двоих. А может нужно было поговорить, обсудить все её страхи? Или хотя бы красиво расстаться? Нет. Ей проще бежать вон, лишь бы как можно дальше от Фолла. Проще — да. Но явно не лучше. В конце концов, Эмили и Триша сдались. Они прекрасно поняли, что ничто не сможет удержать Мию от этой несусветной глупости. Подруги ещё в школе стали частью одного большого целого, неделимыми. И, если не удаётся отговорить, значит нет другого выхода, кроме как поехать покорять Филадельфию вместе с этой сумасбродной дурой. Когда всё было готово к переезду, Мия оставила после себя лишь письмо, написанное корявым почерком. Ох, только небеса знают, сколько раз оно было залито слезами, сколько раз переписано… «Нас больше нет, Макс. Я сожалею. Эта записка — единственное свидетельство того, что я когда-либо существовала в твоей жизни. Хочу сказать спасибо. Спасибо за всё, что ты сделал для меня. За всё то яркое и тёплое, что было между нами. Оно выгорело и серым пеплом развеялось по ветру, но, Макс… Как же красиво оно горело!.. Злись, кричи, рви наши совместные фотографии на кусочки и ненавидь каждое упоминание моего имени. Но, пожалуйста, не забывай быть счастливым. Ты этого заслуживаешь». И подпись, такая неуместная подпись: «твоя Мия». Вот так оборвались отношения длиной в два разбитых сердца. Вот так — одной коротенькой запиской. Взяв себя в руки, Мия уехала из квартиры Макса, где прожила последние два года своей настоящей жизни. Ничего больше не могло напомнить ему о ней, кроме оборванного листка бумаги. Ни одной вещи, которая хоть как-то могла взбудоражить сознание Фолла мыслями о потери любимой, в доме не было. Об этом Мия хорошо позаботилась: всё, что не поместилось в чемодан, было отправлено на помойку вместе с её жизнью. Насколько же она была слепа, отчаянно верив, что её отъезд пойдёт хоть кому-то на пользу. Как можно было быть такой глупой? Но Мия молодец, у неё получилось, она смогла. Она своими собственными руками, с ледяным рассудком и тонким расчётом убила двух ни в чём неповинных влюблённых. Сейчас Мие Джоанне Питерс уже двадцать семь лет. Она сотрудник небольшого, но вполне успешного рекламного агентства «Brownstein Group». С журналистикой решено было покончить сразу после переезда в Филадельфию. Теперь девушка «правая рука» и, в целом, во всех вопросах незаменимый помощник исполнительного директора компании. Такая должность включала в себя массу обязанностей и поручений, так что Мии часто приходилось работать сверхурочно, сопровождая своего начальника в командировках и иногда выходя на работу в заслуженные выходные. В таких условиях можно позабыть о личной жизни, и это даже было ей на руку. Кому вообще сдалась эта личная жизнь?! Пора смело заводить десяток милых кошечек (для начала, разумеется) и становиться поистине сильной и независимой женщиной. Ведь большего можно уже не ждать. Верно?⋮
Взгляд - прочь. Голоса за сценой. Свет льёт из открытой двери. Я лгу тебе, драгоценный. Пора перестать мне верить. Всё стихнет, когда ты выйдешь, Всё смолкнет - как бы случайно,- Ведь алый закат всевидящ, И он мою вызнал тайну; Он дерзок. Он торжествует. Он пурпуром догорает. Пусть Бога не существует, - Но Он меня покарает. Сожжет - вероломной страстью, Погубит в её неволе... Я лгу тебе, мое счастье, Пытаясь спасти от боли, От горечи... Тяжесть пауз. - Эй, ветер! Куда несёшься?... Я лгу тебе, милый Фауст, Но ты уже не спасешься...