***
Мне очень тяжело поспевать за тобой, но стараюсь этого не показывать. Мы идём по тёмному лесу, в которым не встречаем ни одного зверя, не слышим пения ни одной птицы. Идём около часа, а когда оказываемся у пугающего, словно пасть сатаны, чёрного ущелья, ты подхватываешь меня, говоришь закрыть глаза, и мы взмываем вверх. После этого меня долго тошнит, а ты терпеливо ждёшь, пока я закончу. Ещё пара часов ходьбы, ещё несколько ущелий – и мы на месте. Место нашего назначения ничем не отличается от остальных пейзажей, ландшафт и обстановка абсолютно такие же. Но краем уха, кажется, слышу что-то похожее на чириканье. Очевидно, это единственная часть леса, где осталась живность. Сваливаешь на меня добрую часть охотничьего оружия и говоришь подождать у гигантского, чёрного, словно обугленного дуба. Один вид этого векового дерева навевает смертельную тоску и ужас, но, что мне остаётся, соглашаюсь. Когда уходишь, мне хочется бросить оружие и побежать за тобой вслед. Когда ты уже далеко и почти скрываешься из виду, я еле сдерживаюсь, чтобы не завыть. И зачем ты набрал столько оружия? Не знал что ли, на каких животных охотиться? Так странно. С интересом рассматриваю один из твоих кинжалов, восхищаюсь затейливыми узорами и линиями. Действительно завораживает. Через час становится значительно холоднее. И темнее. Этот лес – воплощение чудовищных ночных кошмаров. И я даже не допускаю, не позволяю себе мысли о том, что со мной может здесь произойти, о том, что может здесь обитать. Однако, ещё через час меня начинают одолевать мысли похуже: Что, если ты решил меня бросить? Что, если ты погиб? Что, если это наказание за мой сегодняшний проступок? Что, если я стал противен тебе, и ты просто уже не знал, как от меня избавиться? Становится ещё темнее, а от холода я едва чувствую пальцы ног. Пристально всматриваюсь в даль, в расщелины между деревьями, куда ты ушёл три часа назад. Лёгкий шорох чуть позади левого плеча вынуждает меня повернуться. И я вижу это. Обезьяноподобное существо только с очень длинными конечностями, гибкими и изгибающимися, словно без костей. Но самое страшное не это, самое страшное – морда, а точнее лицо существа. Словно маска с невообразимо ужасной гримасой, которую можно описать как вымученная, холодная, злая улыбка. Замерзаю на месте, сердце упало куда-то глубоко вниз и уже почти не стучит. Я совершенно не знаю, что делать, не могу пошевелиться, не могу даже моргнуть или отвернуться. Но когда гримаса существа становится агрессивнее, а лианы мерзких лап начинают тянуться в мою сторону, я нахожу в себе силы и начинаю бежать, бежать, бежать... Как во сне я двигаюсь, будто в воде. Перемещаюсь во мраке незнакомого, мёртвого леса, как в мутном, зловонном омуте. И я чувствую, я знаю, что их много, их очень много за мной. Наконец я падаю, мечтая лишь о том, чтобы умереть поскорее, чтобы не видеть их снова, этих ужасных, невообразимо пугающих гримас. Они бы давно догнали меня, если бы хотели. Им нравится издеваться. Им нравится мой страх. Это не обычные хищники. Этим существам главное причинить страдания, вот их добыча. Мне так жаль, что я оставил твоё оружие, что не уследил. Прости, прости, прости. И тебя я разочаровал, и ты меня возненавидел. Зачем-то открываю глаза. Их так много. Больше, чем я думал. Но гримасы все одинаковые, будто бы меня окружают клоны одного существа, порождения тьмы и ада. Закрываю глаза, страх уходит. Я готов к страданиям, ведь я их заслужил.***
Уже лежу на кровати, поел и умылся, а дрожь всё не унять. Я впервые видел тебя в деле. И даже скованный предсмертным ужасом я смог оценить всю бесподобную слаженность твоих движений, мощь ударов, скорость при нападении и гибкость при уклоне от атаки. Существа, которых я воспринял, как исчадия ада, были убиты тобой как рой жалких мошек. На обратном пути я вцепился в твой рукав и не отпускал до самой палатки. Оружия у дуба не оказалось, я очень долго извинялся, но ты ни разу не ответил. Так от чего же я дрожу? От воспоминаний об этих тварях, от всего кошмара пережитого опыта? Отчасти. Куда больше меня пугает то, что я опротивел тебе. Ты выглядишь раздражённым. И таким усталым, когда сваливаешь добычу – что-то чешуйчатое и крупное – на пол. "Он совершенно бесполезен" — вот что, наверное, ты думаешь. Или: "Зачем я только его спас, притащил сюда?" "Как мне теперь от него избавиться, как вытолкать?" С полудня ты не вымолвил ни слова, и я надеюсь услышать хотя бы оскорбление, приказ, издёвку. Хоть что-то, чтобы понять, насколько тебе невыносимо моё присутствие. Гасишь единственную лампу, жилище мигом обволакивает тьма. Слышу, как снимаешь маску. Быстро, даже слишком суетно и шустро, вжимаюсь в угол кровати в меньшей степени желая причинить тебе ещё больше неудобств. Когда ложишься рядом, боюсь даже дышать, но по-прежнему слегка дрожу. Понимаю, что ты чувствуешь это. Мне кажется, подобное может раздражать. Медленно выдыхаю, стараясь успокоиться. Поворачиваешься в мою сторону. — Ты как? — говоришь чуть более тихим голосом, чем обычно, и проводишь ладонью по моей спине, между лопаток. — Сейчас успокоюсь, — отвечаю максимально бодрым голосом, но, как обычно, в конце реплики он предательски обрывается. Спустя минуту ты притягиваешь меня к себе, обнимаешь со спины. Мне сразу становится тепло и спокойно, ничто больше не беспокоит. Будто кто-то нажал на выключатель. Выключатель моей боли, страхов, опасений и мучений. Мирно дышишь мне в шею, а твои ладони покоятся на моём животе. Одна немного забралась под кофту, от чего мне невообразимо приятно. Сокрытый в клетке твоих могучих рук от опасностей всего мира, я засыпаю.