Просыпаюсь и впервые за свою жизнь чувствую себя
дома.
Мы знакомы всего два дня, я по-прежнему не знаю, кто ты и почему носишь маску, отчего живёшь в лесу, откуда твоя нечеловеческая сила и всё это оружие.
Но мне так хорошо с тобой. Поразительно, как мало мне надо для счастья: ты ведь просто не презираешь и не унижаешь меня. Не избалован я лаской. Однако не стоит привыкать к такому обращению, ведь подобное не может длиться долго.
В палатке тебя нет. Но чувствую, что ушёл ты не так давно. Думаю прибраться, но, едва начав, вспоминаю инцидент с тазом и решаю оставить всё как есть.
Можно бы и выйти, ведь мне никто не запрещал. Едва приоткрываю тканевые створки палатки, как меня обдаёт потоком ледяного воздуха. Он не освежающе прохладный, а убийственно обмораживающий.
Хватаю какую-то огромную и плотную ткань и, закутавшись в неё с ног до головы, всё же выхожу из своего укрытия.
Всё словно замерло, замёрзло. Мрачные, будто бы обугленные деревья приобрели синеватый оттенок, туман стал ещё плотнее. Серебристый солнечный свет обволакивает леденящую картину мёртвой природы своим таинственным сиянием.
Я стою, завороженный. Есть в этом месте своя прелесть. Но только не ночью.. Содрогаюсь при воспоминании об ужасных существах, почти разорвавших меня на части.
Мысли о тебе помогают переключиться. Интересно, как ты сделал, что в палатке достаточно тепло в любое время суток? Откуда приносишь воду? И что за существо поймал во время вчерашней охоты? Не дракона ли?
Замечаю, что улыбаюсь. А также, что отошёл достаточно далеко от палатки.
Наше жилище находится на небольшом холмике, и вот, неосознанно, я подошёл к его краю.
Мне открылся чудный пейзаж.
Выходит, это не совсем лес: деревьев не так много, больше безлистных чёрных кустарников и пустынных полянок. Вдалеке вижу реку, и цвет её необыкновенен. Вода сияет изнутри, я никогда не видел более прекрасных оттенков – переливы перламутра, бирюзы и аквамарина, словно расплавленные драгоценные камни.
Могу ли я прогуляться до неё? Природа этого места мертва, а значит не опасна. Да и не засиживаться же мне всё время в палатке, словно преданная жена.
Аккуратно и неспешно спускаюсь с возвышенности и направляюсь к реке. Плотная ткань достаточно надёжно защищает меня от холода, солнце сияет всё ярче и ярче, осторожно вдыхаю ледяной воздух и с удовольствием замечаю прилив сил.
Прогулка до реки заняла всего десять минут, на протяжении ходьбы я постоянно оборачивался, чтобы не потерять палатку из виду и под конец совсем успокоился, осознав, что в такое время суток опасаться уж точно нечего. Ты бы предупредил.
Вблизи цвет реки ещё прекраснее, переливы воды настолько волшебны в своём многообразии и сиянии, что я теряю ощущение реальности. От неё исходит пар, скорее всего горячая. Прикасаться не стану, кто знает, может в этих краях и вода ядовитая.
Водоём находится на небольшой возвышенности – здесь таких много, местность достаточно неровная. Поэтому вода стекает вниз, словно маленький водопад. Только без шума и пены. Красивый мёртвый водопад.
Что-то неприятно ёкнуло в сердце.
Оборачиваюсь.
Палатки нет. Нашего холмика тоже не видно.
Паника захлестнула меня сразу же. Тут же начинаю задыхаться, бешено оборачиваться и метаться из стороны в сторону.
О нет, о нет! Что я наделал?! Какой же дебил!
Бегу в сторону, откуда, как мне кажется, я шёл. Когда дыхание совсем сбивается, а в сердце начинает колоть, останавливаюсь и, обернувшись, осознаю, что потерял из виду уже и реку.
Я потерялся. Потерялся один в этом мёртвом лесу. И ты больше не найдёшь, не спасешь меня. Ведь эта местность огромна, ты просто не сможешь. Да и станешь ли? С чего бы тебе искать меня, долго и кропотливо? Идиота, безрассудного кретина...
Бегаю уже где-то час. Замечаю, что пальцы еле двигаются, а лицо щиплет так, словно я сильно обгорел на солнце.
Устал кричать, устал хрипеть:
— Спасите! Помогите! — ведь я даже не знаю твоего имени.
Природа здесь совершенно однообразна, и это угнетает больше всего. Возможно, я мечусь по кругу? Или убегаю всё дальше и дальше от тёплого крова?
Через два часа я совершенно отчаялся и присел на повалившийся ствол. Этот холод ужасен. Не способен быстро убить, но приносит сильные страдания.
Замерзаю. Сопли и слёзы стекают по губам, по подбородку. Почему-то не вытираю.
Уже не так светло. Через несколько часов начнёт смеркаться. А через сколько часов я умру?
Шепчу, как мантру:
— Спаси меня, спаси. Прошу помоги, помоги мне. Пожалуйста, в последний раз, спаси меня.
Слышу какой-то треск за спиной.
Это ты.
***
— Я мог не найти тебя, — сидишь передо мной, голова устало опущена.
Словно разочарованный родитель, отчитывающий проблемного подростка.
Не знаю, что сказать, поэтому просто молчу.
— От тебя столько проблем, — выдаёшь с недовольным вздохом.
Встаёшь, потягиваешься.
Я так боялся этих слов.
— Так выкинь меня, — хрипло говорю прямо тебе в лицо. Точнее в твою уродливую маску.
На мгновенье замираешь, затем грубо, ты никогда ещё не был так груб со мной, хватаешь меня за руку и вышвыриваешь из палатки.
Я, как тряпичная кукла, совершенно не сопротивляюсь тебе.
Остаюсь один во мраке и холоде такой враждебной природы.
В лёгкой кофте и штанах, буквально чувствую, как замерзаю. Палатка, светящаяся оранжевым теплом и уютом, находится буквально в шаге от меня, и я слышу, как ты стоишь прямо у её створок. Тяжело дышишь.
Осознаю, что готов уйти в этот мрачный лес с его чудищами и ловушками.
Поэтому говорю:
— Всё правильно ты сделал. Не сожалей обо мне.
Твоё дыхание прерывается. Мы стоим так близко друг к другу, на расстоянии вытянутой руки. Нас отделяет лишь ткань палатки.
Не успеваю я отвернуться, как оказываюсь внутри, в тепле, тесно прижатый к твоему крепкому телу.
Одурманенный твоей близостью и резкой сменой температур, начинаю нести полный бред:
— А может я всё ещё там в лесу? Умираю или уже умер? Может я уже умер? Скажи мне, скажи, что я правда здесь... Пожалуйста скажи, что я здесь. С тобой. Мне так важно это услышать.
Плачу и трясусь, судорожно хватаюсь за тебя, запрокидываю голову, слёзы затекают мне в уши.
Ты без маски. Мягкий свет ламп отражается в твоих невероятно красивых добрых глазах.
— Ты здесь. Ты со мной, — накрываешь мои губы своими.
Мягко прикасаешься к моему зарёванному лицу, целуешь веки.
Подхватываешь меня на руки и уносишь в кровать. Очень долго укутываешь меня в разные ткани. Наконец тушишь лампы и, крепко обняв, засыпаешь рядом.
***
Ночью мне стало плохо. Я был в бреду: мне казалось, что я снова в своей деревне в хлеву; в лесу, полузамёрзший и испуганный, умираю среди чёрных деревьев; стою по пояс в прекрасной реке, а вокруг меня скачут чудовищные обезьяноподобные существа.
Ты мазал меня разными ароматными маслами, поил травяными настоями, успокаивал, тихим шёпотом напоминая, где я и с кем я. Вытирая горячечный пот с моего лба, нежно прикасался к нему губами. Ты слегка целовал мои руки и губы, когда я начинал плакать совсем жалобно и, кажется, просил тебя об этом.
Под утро мне стало легче и я, наконец, смог заснуть.
