Спектакль состоится в любую погоду

      Итак, спектакль удался на славу, более того, районное и городское руководство решило выдвинуть эту школу на междугородный конкурс с новой постановкой. Директор школы, Чхве Шивон, как мог, пытался «отмахаться» от подобного высокого доверия, аргументируя, что ему и так забот хватает, но был жестко поставлен на место весьма серьёзным доводом: «Вы что, не можете совладать с детьми? Забот слишком много? Так мы можем вас разгрузить, перевести на периферию, либо найти на ваше место нового, более темпераментного и амбициозного человека». На этом разговор был закончен. Единственным послаблением со стороны руководства было то, что костюмы доморощенным актёрам будут предоставлены местным театром по решению городского совета и ещё школе вновь самой позволили выбрать, что играть из нескольких пьес того же Шекспира. На выбор предлагались «Ромео и Джульетта», «Много шума из ничего», «Король Лир» и «Укрощение строптивой».       Чхве вызвал к себе Дже Сока, как оправдавшего себя в роли режиссёра, и ознакомил с приказом. Тот тоже поначалу пошёл на попятную, но директор, уже изрядно «подогретый» выговором начальства, даже пары фраз не дал тому сказать в свою защиту. Единственное, что было разрешено Дже Соку, так это то, что он мог выбирать актёров не только из своего класса, но и других, кого угодно. Осталось решить, какую именно пьесу выбрать. Путём исключения решили, что самой безобидной будет «Ромео и Джульетта».       Учитель даже не пытался представить себе, что сделают его ученики, когда узнают о чести, вновь выпавшей на их долю, и чем, собственно, эта самая честь отличается от наказания, коим являлась подготовка предыдущего спектакля. Ибо сам он считал оказанное доверие тем ещё геморроем. Рассказать всё своим оглоедам он решил сразу же, собрав весь класс после уроков. Но также решил немного ускорить процесс, начиная «резать» пьесу, не дожидаясь, пока его зверинец с ней ознакомится. Хотя, возможно, некоторые уже читали данное произведение, а кто не открывал книги, скорее всего смотрели хотя бы одну из экранизаций или на худой конец мюзикл, коих сейчас великое множество. Самой главной головной болью Дже Сок считал распределение ролей, ибо вновь здесь присутствовали женские партии. Да его ученики поубивают друг друга. Хотя после спектакля конфронтация противников немного поубавилась, они стали более терпимо друг к другу относиться. Не было уже тех бешено-убийственных взглядов. И простой жеребьёвкой тут уже проблемы не решить, только твёрдо и решительно самому раздать роли. Кивнув, соглашаясь со своими мыслями, господин Ю зашёл в класс, дабы объявить ребятам, что после уроков их ждёт серьёзный разговор.       Как только Дже Сок сообщил о том, что высокое руководство оказало доверие их школе в подготовке очередного представления, правда теперь уже на межгородском уровне, в классе, как он и предполагал, поднялся такой гвалт, что учителю пришлось пятнадцать минуть потратить на то, чтобы угомонить развоевавшихся — кстати, сам он считал, что по делу — мальчишек.       Те всего ожидали, но никак не новости о том, что им снова придётся заняться лицедейством. Неужели очередной фестиваль не может обойтись без того, чтобы их не подвергли унижению? Ведь как пить дать, какую бы постановку ни выбрали, там всё равно будут женские роли. А это значит, что опять придётся воевать за мужские, а тем, к кому Мельпомена всё-таки повернётся своей филейной частью, снова терпеть насмешки.       — Так, прекращайте верещать! — терпение Дже Сока стремительно подходило к концу. Мало того, что начальство напрягало, так ещё и сопляки эти нервы мотают. — Итак, всё идёт по прежней схеме: завтра вы узнаете название пьесы, в субботу смотрим фильм и распределяем основные роли, а на следующей неделе начинаем репетировать.       В таком состоянии учителю никто не посмел возражать — себе дороже.       — Могу вас обрадовать только в одном: параллельный класс тоже разрешено задействовать.       Лишь только когда тот вышел, снова поднялся гвалт.       — Не, ну это уже ни в какие ворота, — возмущался Ючон, — сколько можно над нами издеваться? Ладно, в прошлый раз мы все пролетели из-за двух придурков, которым всё не терпелось кулаки друг о друга почесать, — при этом красноречивым взглядом были награждены Юнхо и Джеджун.       — Полегче, — Юнхо, хоть и осознавал, что одноклассник прав, всё никак не мог смириться, что всё же являлся одним из виновников.       — А что, неправда? Ой! — это Пак словил подзатыльник от друга. — Дже, прекращай, я же правду говорю. Из-за вас, придурков, мы оказались в полной жопе, — многие в классе закивали, соглашаясь с говорящим. — Ладно, фиг с ним, проехали, спектакль отыгран. Но сейчас-то мы в чём провинились? Почему опять именно наш класс-то? Мы что, все дружно после школы в театральное пойдём? Хотя, — он прищурился, трогая себя за подбородок, — параллель-то тоже подключили. А давайте женские роли им раздадим.       — А чего ты бухтишь? Чем тебе женские не угодили-то? Ты же так в роль вжился — просто летал по сцене, — заржал всегда спокойный Хёнджун.       — Ну да, — скромно потупился Ючон, — мне даже понравилось, — прищурившись, он посмотрел в сторону Юнхо и трущихся рядом с тем Чанмина и Джунсу, которые, вспомнив, чего стоило им лицедейство рядом с Ючоном, каких нервов, дружно покраснели, — но это не значит, что я согласен участвовать в очередном фарсе. Дже, ты-то чего молчишь? — обернулся он к товарищу.       — А чего воздух сотрясать? — пожал плечами тот. — Всё равно нас не спросят. Как решили, так и сделают. Давайте расходиться, — и, развернувшись, первым вышел из класса.       — Вот всегда так, никакой поддержки, — театрально закатил глаза оратор и последовал за другом. Хёнджун тоже не стал медлить.       Все потихоньку разошлись. Никто даже не заикнулся о том, что же за пьесу предстоит им играть. Учитель же не сказал, а они спросить забыли. Возмущал уже сам факт того, что придётся играть.       — Хён, пойдём, — тронул Чанмин за плечо Юнхо.       — А? — встрепенулся тот и, оглядевшись, увидел, что в классе никого кроме них не осталось, — А где Джунсу?       — За ним Джунхо зашёл, ушли уже. Только мы с тобой остались.       — Ладно, пошли.       — Хён, а что ты думаешь?       — О чём ты? — глядя себе под ноги, спросил Юнхо.       — Ну об этом спектакле, что делать будем?       — Будем играть, выхода всё равно нет.       — А женские роли? Ведь не думаешь ты, что нам подберут пьесу без единой женской?       — Не думаю.       — Так почему ты так спокоен? Ах, да, тебе с твоей брутальностью это не грозит, Это нам следует опасаться.       Юнхо удивлённо посмотрел на собеседника, словно не понимая, о чём тот говорит. Но потом, очевидно решив, что лучше согласиться, кивнул, даже особо не вникая в смысл сказанного и снова погрузился в свои размышления.       — Хён, ты вообще меня слышишь? Аллё, ты где витаешь?       Тот снова непонимающе посмотрел на друга.       — Да, ты прав, мне срочно надо домой, — ускорил шаги Чон.       Чанмин остановился и долго смотрел вслед другу. Его не оставляла мысль, что что-то с тем не так. Вот только что?       Юнхо последнее время ходил как потерянный. Началось всё после драки до спектакля. С того самого ужасного поцелуя. Вернее, сам поцелуй был хорош, даже очень, но вот последствия… А спектакль? После поклонов Джеджун догнал его в коридоре безлюдной, потому как все были в актовом зале, школы и, схватив за грудки, прижал к стене. Прекрасен в своём сценическом платье, с этим макияжем. С горящими глазами. Юнхо вновь захотелось поцеловать. Оказавшись слишком близко лицом к лицу с красивым чудовищем, гневно сверкающим своими прекрасными глазами с голубыми линзами, он уже было подался вперёд, как Джеджун, нахмурившись, прищурился и неожиданно отеческим жестом приложил ладонь к его лбу.       — Чон, ты чего, заболел?       Тот только молча смотрел, не в силах что-то произнести. От близости потного разгорячённого чужого тела кружилась голова.       — Понятно, совсем тронулся от успеха, — пробормотал Дже, растерявшись. Не ожидал он подобной покорности от оппонента. Даже как-то стыдно стало — избиение немощных и младенцев не его конёк. Покачав головой, Дже развернулся и молча побрёл переодеваться, а Юнхо ещё минут пять переводил дыхание, стоя, прислонившись к прохладной стене коридора, приходя в себя.       И теперь их ссоры, казалось, себя исчерпали. Лишь изредка, чтобы хоть как-то обратить не себя внимание, Юнхо поддерживал шуточки Чанмина, которому всё никак не давал спокойной жизни его длинный острый язычок. Но чтобы самому задеть Джеджуна — нет, этого даже не пытался сделать, ибо опасался, что в очередной потасовке не выдержит и вновь потянется за поцелуем. А это смерти подобно — в школе подобные инциденты не прощаются, превращая слабых в вечные мишени. Так что спектакль — это ещё одна возможность быть рядом, пусть и не настолько, как в прошлом, но всё же ближе, чем в обыденной жизни, в которой друзьями они так и не стали, а врагами вроде бы уже и не были.