Я сделаю тебя принцем

Вечером был бал, и Офелии пришлось отложить разговор с мамой. Очень скоро за ней пришли фрейлины, милые девушки, и повели наряжаться. Они шутили и смеялись, были почтительны и заботливы, но все эти сборы растянулись часа на два, по окончании которых на Офелии оказалось роскошное голубое платье с кринолином, расшитое серебром. Чудесное ожерелье с бриллиантами ярко сверкало на груди, волосы были уложены в высокую прическу, а на ногах сияли расшитые самоцветами туфельки. И были почтительные поклоны придворных, и волшебная музыка, и песни трубадуров, и завораживающие танцы, на сложные фигуры которых в огромном бальном зале юная принцесса только смотрела, потому что сама еще не умела так танцевать и не помнила сложных узоров королевских балов. В толпе танцующих она разглядела Морта. Фейри грациозно двигался, ведя рядом с собой тоненькую, почти невесомую даму с белесыми, затейливо уложенными волосами. Офелии показалось, что он понимающе глянул на нее, но вновь поймать его взгляд она не смогла. А мама улыбалась. Сейчас, на балу, с нею не было Роланда. Королева принимала поклоны придворных и представления сановников, танцевала с королем, отцом Офелии, была даже наигранно весела, но теперь-то девочка знала, в чем дело. Ей так хотелось подойти к маме, погладить по руке, прижаться щекой и шепнуть: «Мам, я все знаю! Я тоже очень-очень грущу по своему братику!» И наблюдая за ходом бала, юная принцесса уже поняла, что к отцу подходить насчет брата, оставшегося наверху, не станет. Нипочем не станет. Ведь если мама плачет, значит… она нахмурилась. Нет, этого не может быть! Значит, опять повторяется что-то похожее на то, что было там, наверху? Кто-то опять решает за маму?! Нет, это не так! Она вспомнила ласковую улыбку отца, вспомнила, как, когда они остались только втроем и на них не глазели толпы придворных, он поднял ее на руки и закружил по тронному залу, как они шутили и смеялись и как добротой лучились его глаза. Но тогда что же? Значит, есть что-то, что и Королю не подвластно? Какая-то злая магия, какие-то страшные клятвы и запреты? Значит, опять спрашивать у Фавна? Офелия вздохнула и подумала что, уж наверно, Фавн сказал ей всё, что смог. Тут размышления Офелии прервали. Юный паж, тоже из Фейри, с тонкими чертами лица и огромными глубокими голубыми, как васильки, глазами, склонился перед ней, приглашая на танец. Пришлось кивнуть ему и протянуть руку. Это был лёгкий танец, из тех, что она уже научилась танцевать. Простые фигуры, повороты, подшагнуть друг к дружке, позволить партнеру покружить себя. И Офелия порадовалась, что хотя бы на время танца смогла отвлечься от гнетущих мыслей. Но, похоже, не до конца, потому что этот мальчик, наклонив к ней голову, все же тихо спросил, словно ручеек прожурчал рядом: — Почему Ваше Высочество так грустны? Что вас печалит? Пришлось объяснять, что она не грустна, а просто сосредоточенна. Этим объяснением маленький Фейри удовлетворился. «И уж наверно, не стоит ни о чем спрашивать маму, — думала она, когда он вел ее обратно к роскошному, заваленному атласными подушками дивану, возле которого на столике были расставлены блюда с чудесным виноградом и персиками, которые так любила Офелия. — Если она мне ничего не сказала, значит, и мама ничего сделать не может. Значит, я должна сама…» Вино, конечно, ей пить было нельзя, но в искристом хрустальном бокале ей подали темный виноградный сок. Может быть для того, чтобы ей было не скучно, её познакомили с ровесницами: застенчивой кареглазой Кристой (она была обычной, человеческой девочкой, если только допустить, что в сказочном Подземном королевстве могла быть обычная девочка) и девочками-Фейри, похожими на искусно сделанных кукол. Правда, Офелия не знала, вправду ли они ее ровесницы, ведь век народа Фейри намного-намного превышает человеческий. Сейчас Криста и девочка-эльфийка, имя которой принцесса еще не запомнила, приблизились к ней и, спросив разрешения, завязали разговор. Офелия отвечала невпопад, потом как-то втянулась. Девочка-Фейри, с очень простым именем Фаль (Офелия даже мысленно отругала себя, ну как можно было сразу не запомнить, когда ту ей представляли?) очень красиво рассказывала о плавании на огромной ладье по подземному морю, такому огромному, что когда там, высоко над землей, поднимается полная Луна, по озеру ходят приливные волны и гулко бьют в скалы; а вода такая чистая, что кажется, будто корабль просто скользит по воздуху. — Там и штормы бывают? — спросила Офелия, откусывая очередной персик. — Нет, ну штормов не бывает, Ваше Высочество, просто иногда корабль колышет на волнах прибоя. — Бывают-бывают, только ты, Фаль, не знаешь! — услышала принцесса знакомый голос и подняла глаза. Перед ней склонился в почтительном поклоне Морт, изящно закинув на руку полу плаща. — Штормы? — широко раскрыла глаза Криста, — а откуда штормы, ветра же нет? Я, правда, там не каталась, но в будущем меня обещали взять на прогулку по морю. — Когда бывают землетрясения, по морю ходят огромные волны. А еще тогда бывает, что вода отступает, обнажая входы в таинственные пещеры, которые ведут в самые неожиданные места на поверхности земли, а потом морская вода встает горой, такой великанской волной, и брызги от удара этой волны о скалы достигают самого высокого свода над морем. Мне приходилось такое видеть, — равнодушно пояснил Морт, глядя в восхищенно горящие глаза девчонок. — На поверхности земли? Самые неожиданные места? — спросила Офелия. — Да, и это совершенно точно. Как то, что днем на небе светит Солнце, а ночью Луна. Я не говорил бы, если бы не знал. — Он улыбнулся и, поклонившись, отошел к танцующим. «Я вас не отпускала!» — чуть не крикнула ему вслед принцесса, но вовремя сдержалась. — Вот бы увидеть! — мечтательно протянула Криста, сжимая руки на груди. — Наверно, это величественно! — Фаль, а что ты знаешь об этом юноше? — спросила Офелия, посмотрев на маленькую эльфийку. Сейчас, когда остренькие кончики ушей девочки были скрыты локонами сложной прически, она совсем не отличалась от человека, разве что черты лица были тонкими, правильными, воздушными, так что мимолетно Офелия успела подумать, что завидует такой совершенной красоте. Фаль быстро взглянула на принцессу, потом перевела глаза на Морта и с минуту молчала, будто раздумывая и собираясь с мыслями. Морт тем временем отошёл к группе придворных, и там в перерыве между танцами затеялся разговор. Кажется, о чем-то серьезном: Офелия видела, что Морту что-то, явно сердясь, доказывал седобородый вельможа, а Фейри стоял невозмутимый, с тонкой улыбкой, красиво поводя рукой, и на его пальцах вспыхивали драгоценные камни в перстнях. — Он… — начала Фаль, — если принцесса разрешает мне продолжать, он… интересный. Его род очень древний, тайные знания и секреты колдовства передаются в нем из поколение в поколение… Он прекрасный фехтовальщик и стрелок. Вы же еще не были на турнирах, Ваше Высочество? Тогда Вас ждет истинное наслаждение, ведь искусство мечника — это нечто высшее… — она красиво повела рукой, — а какой он чудный рассказчик! Офелия кивнула и отвернулась. Именно сейчас она почувствовала себя очень одинокой. Кому довериться? Мама бы уже вернула своего старшего сына, если бы могла, и не плакала бы украдкой. Значит, маме ничего нельзя говорить. Что ты наделала, Офелия? Что это, Офелия? Офелия, как ты могла? Нет, маме ничего нельзя говорить. И Фавну нельзя. А вот… Принцесса снова поискала Морта глазами. Фейри в этот раз что-то оживленно, как мальчишка, рассказывал, сидя рядом с той самой дамой, а та заливалась смехом. Так себя не ведут на приемах. Веди себя прилично, Офелия. Эти двое себя прилично не вели. Они веселились, нарушая запреты. Запреты… Подземный мир оставался сказочным и прекрасным, местные обитатели — почтительными и дружелюбными, но горло словно сдавила ледяная рука, а в полутьме, клубящейся у дальнего входа в зал, Офелии внезапно померещилась знакомая нелепо смотрящаяся здесь фигура в галифе и военном кителе. — До объединения всех подземных жителей под властью нынешнего короля, вашего отца, Фейри жили далеко отсюда, одним большим племенем, — пробился через дымку сознания голос Фаль. — Это было очень давно, даже мои родители появились в этот мир в Объединенном королевстве, а матушке уже восемьсот земных лет. Так вот, потом что-то случилось, и Морт со вторым принцем, своим близнецом, что-то не поделили и наш народ разделился на два. И Фейри враждовали между собой, долго-долго, и даже убивали друг друга. Это сейчас мечники и лучники просто участвуют на турнирах, а тогда они сражались и рубили друг друга, и убивали магическим огнем, и держали в подвалах пленников. А потом пришел ваш отец, ваше Высочество, и взял под свое крыло остатки нашего народа. А Морт теперь один из ближайших советников. Офелия вздрогнула. Из всей речи она уловила одно — самое главное слово: «близнецом». — У Морта был брат-близнец? Фаль кивнула и продолжила с лёгкой полуулыбкой: — Ну да. Он трагически погиб тогда, ещё до объединения. Говорят, если бы не два принца, равных в своих правах на престол, Благой и Неблагой дворы так и остались бы единым королевством, не было бы войны и раскола, и, кто знает, может, мы бы жили отдельно от подданных вашего отца, а Морт был бы нашим королем. — Он был бы вашим королем… — задумчиво проговорила Офелия, опустив глаза, — и у него был брат-близнец, совсем как у Роланда. И из-за этого была война… — по спине пробежали холодные мурашки. Скорее, скорее, в бомбоубежище, Офелия! … Всё в порядке, девочка! Бомба попала в соседний дом, а ваш цел… Мерседес! Так ты помогаешь людям, которые в лесу? Она тряхнула головой. И не задала вопрос, который хотела задать. О том, что же случилось с братом Морта. Может быть, потому не задала, что кроме сказок обожала и древнюю историю. И помнила судьбу Рема, брата Ромула. И ещё — «он был бы королем». Но ведь король — мой отец! Ей внезапно захотелось спрятаться. Мир вокруг снова стал, несмотря на его чарующий сказочный вид, пугающим. Разодетые фигуры придворных глянулись ей бездушными куклами, а закованные в серебристые доспехи гвардейцы — зловещими манекенами. Такое бывало с ней в прежнем мире — тогда она пряталась в комнате и, раскрыв книгу, сбегала в мир вычитанных приключений. Там было весело, а если и невесело, то не страшно, а если страшно, то не по-настоящему. Она кивнула девочке-Фейри и отошла в сторону. Взгляд ее упал на Кристу — кажется, от маленькой придворной не укрылось замешательство принцессы, и она с тревогой смотрела на Офелию. Овладев собой, Офелия подозвала ее кивком. — Криста, — кажется, ей удалось заговорить с милой непринужденной улыбкой, — я хочу, чтобы ты утром пришла ко мне во дворец. Часиков в десять. И чтобы мы вместе поиграли. Ты придешь? — Ну конечно, Ваше Высочество, если таково ваше желание… — Ой, не кланяйся только. Лучше принеси мне бокал сока. Вон того, гранатового! «Наверно, это плохо, что я так лицемерю, — подумала Офелия, — ну, а как еще? Пусть лучше думают, что я только послала ее за соком. И совсем никуда ее не приглашала. А то будут гадать, почему пригласила Кристу, а не Фаль, и не обеих вместе… А я не хочу играть с Фаль… Вот не хочу и всё!» Морт тем временем порхал в танце, ведя легко и уверенно очередную красотку. Потом пары сменились в танце, и Морт непринужденно закружил маму. Королева оступилась, Морт поддержал ее почтительно под локоть, прокружил по залу и передал очередному партнеру, изящно раскланявшись. Теперь маму вел сам король, а Фейри поддерживал талию одной из своих соплеменниц. Золотые, алые, насыщенно-бирюзовые наряды мелькали так, что у Офелии рябило в глазах, и, наконец, танцующие слились в огромное разноцветное пятно, среди которого выделялись три силуэта: мама, отец и Морт. Отчего-то безобидный танец стал напоминать ей дуэль, ту самую, о которой говорила Фаль, только Офелия не чувствовала того восхищения искусством войны, о котором говорила маленькая Фейри. Может, потому, что за свою короткую земную жизнь видела горя больше, чем остроухая долгожительница. Криста принесла бокал с соком, и Офелии неожиданно показалось, что вокруг слишком много красного, и эти красные переливающиеся наряды и сок в бокале так напоминают кровь на бледных лицах погибших при бомбежках. — Все в порядке, Офелия? — королева подошла ближе — запыхавшаяся, с лёгким румянцем на лице. — Ты, наверное, утомилась. Ничего, скоро бал закончится, и можно будет пойти к себе. — Нет никакой необходимости держать здесь принцессу, — на плечо девочки опустилась рука отца. — Беги почитай что-нибудь перед сном. А что до правил этикета… Нужно наслаждаться детством, пока ещё можно, дорогая. — Да, да, папа… Ваше Величество, — Офелия посмотрела на него и, вспомнив, как вольно вели себя дамы на балу, потерлась щекой о его руку, — и я вправду устала и лучше пойду к себе. Она сделала легкий реверанс или что-то на него похожее (этот поклон она долго репетировала перед зеркалом) и, улыбнувшись маме, пошла к выходу. Уже поднимаясь по ступенькам дворцовой лестницы в свои покои, она услышала зычный голос герольда: «Ее Высочество принцесса Моанна покинула королевский бал!». Она постояла на лестничной площадке, прислушиваясь. Затихшая было музыка зазвучала снова: как видно, танцы продолжились. А Офелия впервые ощутила себя здесь, в этом прекрасном волшебном мире, всеми покинутой. Опять.