Горн и Крест

      Липкая серая муть, сковывающая разум, начала расступаться и первые мысли испуганно заметались, разносясь внутри черепа гулким эхом.       Кто он? Тиль… Своё имя он узнал. Капля радости упала в глубокий омут затуманенного сознания. Воспоминания и образы нехотя поддавались усилиям и он, как рыбак леской, продолжал вытягивать их по одному. Что ещё он о себе знает? Молодой парень. Цифры в голову не лезут и сколько ему должно быть лет вспомнить не удаётся.       «Ладно, попробую вернуться к этому позже... Попробуем вопрос попроще, к примеру: «что я тут делаю?»»       Но и в этом направлении было абсолютно глухо, словно наткнулся на каменную стену. Ни единого образа не всплывало, как бы не напрягал нещадно болевшую голову.       «Валяюсь тут на камнях, распластанный, не зная где, не знамо сколько и чёрт пойми зачем.»       Сделав усилие, на сей раз физическое, он перевернулся на бок, уперся рукой об шершавый пол и приподнялся. Каждая мышца в теле ныла и едва реагировала на попытки её напрячь, словно давным-давно разучилась это делать. Тут парень озадаченно замер. Всё ещё плохо работающий мозг уловил какую-то внутреннюю несостыковку. Внешность... Вопрос, всплывший в голове, кажется каким-то странным. Руки, которыми он упирался в пол были не просто затёкшими и наполовину онемевшими, а вызывали стойкое чувство неправильности. Оставаясь полулёжа, Тиль осматривал худые запястья, длинные тонкие пальцы на костлявых кистях и сухую, вымазанную в пыли кожу, которая, тем не менее, была без единой царапины или изъянов и озадачивала парня непривычной мягкостью. Чтобы осмотреть себя было слишком темно. Это... помещение, где он оказался... явно давно не видело уборки, судя по тому, что он мог узнать наощупь. Скорее это напоминало облагороженную пещеру, где странный хозяин в полу вырезал из камня линии и квадраты, чтобы сделать его похожим на плиточный.       Тиль открылбыло рот в попытке крикнуть классическое «Эй, тут кто-нибудь есть?», но по гортани вдруг словно мазнули наждачной бумагой, и несчастный скрутился в приступе надрывного кашля. Только через несколько минут и множество жестоких спазмов парень осторожно, чтобы не потревожить саднящее горло, сделал медленный вдох.       После короткой передышки Тиль вновь принялся активно думать:       «Да что я за развалина такая? Не знаю, что со мной случилось, но по ощущениям это точно не является для меня нормой. Надо срочно собирать информацию.»       Начал парень с ощупывания себя на предмет неучтённых травм. Холодные ладони прикоснулись к лицу. Всё та же странно гладкая и мягкая, словно у какой-то благородной девы, кожа. Длинные так же вымазанные в пыли прямые волосы. Мысль об их длине вызвала такое же чувство дискомфорта. Значит ему сия «причёска» тоже несвойственна? Запоминаем, переходим дальше. Черты лица острые, полностью дополняющие неприятную картину пугающе тощего заморыша.       «Может я очень долго болел? Не хочется представлять, что я такой немощный по жизни. Пожалуй, лучше на время отложить догадки и заняться осмотром окружения.»        А вокруг было всё так же темно. Сцепив зубы, он изменил положение, сел на твердом полу и более или менее чистой частью руки протер глаза. Действие помогло немного прояснить зрение и позволило сфокусировался на участке помещения, что казалось немного светлее окружающего густого мрака.       Приняв внутреннее решение, Тиль постепенно начал перемещаться в направлении светлого пятна. Полуползком, напрягая все свои невеликие силы, кряхтя и невнятно ругаясь. Каждое движение давалось с трудом, но нежелание мириться с окружающей темнотой, и усиливающаяся жажда подстёгивали к действиям.       «Нужно вперёд. Ну же. Приподняться на четвереньки. Нащупать стену. Держась за неё подняться на ноги. Оставаться в темноте и падать обратно на жесткий камень я категорически отказываюсь... Вот та-ак. Теперь опираясь на неровную поверхность шаг за шагом... Шаг за шагом...»       Всё тело саднило. Голова кружилась и протестуя против вертикального положения тела свинцовой тяжестью тянула к земле Напрягая все невеликие силы и отталкиваясь руками от стены едва удавалось сохранять равновесие.       Пятно оказалось тусклыми отблесками света на пороге помещения. Стена резко переходила в пустой проём похожий на дверной, хоть и прямоугольный только условно. За проёмом оказался коридор, уходящий в сторону и под небольшим углом вверх, а где-то в его конце виднелся уже достаточно различимый дневной свет. Воодушевлённый Тиль сделал глубокий вдох. Постепенно просыпающийся слух смог распознать пусть искажённый акустикой длинного неровного тоннеля, но узнаваемый шелест листвы под лёгким ветерком, а к забитому каменной пылью носу пробились запахи трав и нагретой солнцем земли.       Оставшиеся метры волнующийся парень преодолел, не замечая боли в мышцах и уколы гранитных осколков в оказавшиеся босыми ноги. Приближающийся свет слепил и подобравшись к самому выходу пришлось сделать короткую остановку, дожидаясь пока зрение отвыкшее от солнечных лучей приспособиться к изменившейся обстановке. Как оказалось, тоннель выводил в низину, укрытую тенью большого скального выхода. Вокруг входа росли несколько мелких кустарников и трава примерно по колено высотой. В большинстве своём растения имели бурый оттенок, и лишь по левую сторону от места, где стоял Тиль оттенки более походили на зелёный. Переведя взгляд в ту сторону, парень забыл про едва гнущиеся босые ноги, не обращая внимание на оцарапанную где-то и слабо кровящую ладонь и даже ненадолго перешёл на бег. Там, в десятке метров от выхода в окружении зелени и россыпи мелких полевых цветов лежала груда камней, образовывающая некое подобие миниатюрного пруда. Прямо из середины самого крупного камня странных очертаний текла тонкая струйка идеально прозрачной воды.       Практически рухнув животом на каменный бортик, Тиль всё же сдержал себя от того, чтобы нырнуть лицом в стоячую воду и начать пить прямо оттуда, вместо этого припадая к вялому источнику.       Тонкая дорожка воды мучительно медленно стекала по камню и на то, чтобы напиться ушло минут десять. Наконец, оторвавшись от источника, Тиль окунул руки в воду, в которой сразу разошлись два мутных облака из смываемой пыли, подождал немного и опустил туда же лицо. После снова набрал воду в уже чистые ладони из самого источника и как мог промыл по одному полученные порезы и царапины.       Закончив самые важные действия, утоливший жажду человек сел на один из камней бортика и блаженно вздохнул. Терзавшая его боль начала отступать, а исцеляющая прохлада, разливаясь по телу разгоняла обволакивавшую разум мутную пелену.       Посидев так ещё несколько минут, парень оценивал своё состояние. Горло так же перестало саднить и Тиль решился проверить собственный голос:       – Кхе-кхем... Да, так намного лучше.        Он потянулся к шее словно в попытке нащупать заработавшие связки. Затем хмыкнув пожал плечами:       – Хотя-бы голос не вызывает дискомфорта. Дальше стоит разобраться, где я. Ну а раз двигаться всё равно придётся, то почему бы не начать прямо сейчас?       Парень, бодрясь, хлопнул себя по щекам, резво спрыгнул с насиженных камней на землю и тут же, ойкнув, осел обратно. Тихо выругавшись Тиль вытащил из пятки впечатляющих размеров колючку.       – А вот это совсем не круто...       Осмотрел уже при ярком полуденном солнце то, во что он был одет. Увиденное радости не прибавляло. Некогда белая, а сейчас вымазанная в мокрой пыли нательная фуфайка из незнакомой тянущейся ткани с несколькими шнуркаминеясного назначения на рукавах. Штаны без карманов из того же материала... И всё. А, между прочим, в окружающей траве таких вот колючек полно. Да и солнышко в голову начинает припекать в подставленную ему черноволосую макушку.       Досадливо цыкнув, Тиль стянул с себя фуфайку и попытался оторвать рукава – а фиг там! Ткань тянулась, скручивалась, но не собиралась рваться. Шов был тонким, едва заметным, но держался на совесть. Его слабые руки снова начали болеть и бесполезные попытки пришлось прекратить. Парень взглядом заскользил вокруг в поисках чего-то, что помогло бы ему разорвать или разрезать непослушную ткань.       – Есть!       Один из краёв того самого камня, на котором умостился Тиль был удачно сколот и один край выглядел достаточно острым.       Парень растянул как мог злосчастный рукав и принялся тереть об острый край, стараясь разорвать волокна. Пусть не быстро и утомительно, но это давало результат. Первый рукав был отпилен и Тиль, давая себе возможность передохнуть, принялся мастерить из него обмотку на стопу.              Спустя примерно пол часа на обеих ногах Тиля красовались некие подобия портянок. Вшитые в ткань короткие шнурки прекрасно подошли чтобы удерживать всю неумелую конструкцию от развязывания.       Натянув варварски истерзанную одежду обратно, он встал на землю и прошёлся от источника ко входу в пещеру и назад, пробуя импровизированную обувку на прочность.       – Вроде сносно получилось.       Закончив осмотр и ещё раз напившись холодной воды из источника, черноволосый парень прикрыл глаза от полуденного солнца рукой и окинул взглядом сплошные склоны вокруг каменистой низины, где он сейчас находился. Подъём со всех сторон довольно крутой, но невысокий. Метров до трёх. Склоны плавно огибали скальных выход рисуя правильной формы кольцо, что создавало впечатление искусственной насыпи, но гармоничность ландшафта и отсутствие любых следов человеческой деятельности снаружи пещеры говорили об обратном.       Тиль выбрал один из участков склона где, на его взгляд, растительность и крупные камни располагались удачнее для его предстоящего подъёма, сделал короткую разминку конечностей, стараясь свести к минимуму возможные риски новых травм хрупкого тела, и наконец решившись полез на верх цепляясь за утопленные в глинистой почве булыжники, корни и пучки ветвей чахлого кустарника. Последний оказался колючим, что не прибавило удобства подъёму.       До верхушки насыпи парень добирался, проклиная ссыпающийся из-под ног грунт, норовивший сбросить его обратно вниз, и вместо свеже оцарапанной ладони помогая себе локтем. Наконец полностью выбравшись наверх – перевалился на спину и постарался отдышаться. Жадно глотая ртом воздух, он держался за грудь словно стараясь руками удержать рвущееся наружу сердце.       Дав себе обещание больше не изображать из себя однорукого альпиниста, Тиль перевернулся на бок и принялся рассматривать резко раздавшийся вширь известный мир, но увиденное заставило его невесело улыбнуться.       «Да... На дне низины было как-то спокойнее. По крайней мере она не обещала столь серьёзных неприятностей...»       А вокруг на сколько хватало видимости простиралась сплошная степь. Почти лысая, с редкими рощами кустарника и полусухих низких деревьев. Травяной ковёр едва ли доставал до колен, а ландшафт изгибался невысокими холмами и каменистыми низинами. Сама возвышенность, где Тиль сейчас лежал находилась вровень с обычными холмами и снаружи наверняка ничем не выделялась на их фоне. Только в одной стороне на горизонте что-то виднелось. Парень, оставаясь в полулежачем положении, постарался рассмотреть марево. Получилось не сразу, – глаза словно впервые пытались словить в фокус что-то на очень большом расстоянии и начинали побаливать, но всё же удалось различить какой-то широкий горный массив, покрытый буро-зелёными пятнами, предположительно, лесов. Прикинуть расстояние до него никак не получалось.       От осмотра окрестностей парня отвлекло щекочущее ощущение на руке. Переведя взгляд на свою конечность, он увидел ползущего по ней маленького чёрного муравья. Тиль, замерев следил как насекомое куда-то целеустремлённо ползло по его бледной коже, и выдал пространную фразу:       – А ты ведь первое встреченное мной живое существо. Да-да, можешь начинать гордится.       Пронаблюдав за муравьём ещё немного, сдул того с руки и поднялся с земли. Выбрав направление на единственный видимый дальний ориентир – горы, парень сделал было шаг, но вдруг замер, обернулся через плечо, на место с которого выбрался минуту назад, и стукнул себя по лбу.       – Я же мог с помощью воды в источнике своё лицо увидеть, а не полагаться только на ощупь... Дуная башка.       Тиль посокрушался над утерянной на неопределённое время возможностью, но второй раз карабкаться по усеянному колючками крутому склону было бы ещё глупее в его ситуации. К тому же это натолкнуло его на другую запоздалую мысль:       «А как часто в этой степи попадаются подобные источники?»       Но набрать воду впрок всё равно было не во что, а потому с досады пнув попавший под ноги камушек Тиль отвернулся и двинулся в сторону гор. Дорога обещала быть долгой.              Лиза неуютно заёрзала на жестком сидении грузовой повозки.       – Дядя, как ты тут находишься целый день напролёт? Это же жутко неудобно!       Ей ответил сидящий рядом высокий мужчина средних лет, в немного запыленной одежде городского торговца:       – В дальнюю дорогу обычно в повозку садятся по двое и правят лошадьми по очереди.       Сделав паузу, он произнёс, выделяя слова интонацией:       – Но один день пути в обе стороны — это совсем не долго, можно и потерпеть. Это у меня старые кости и спина, а тебе только семнадцать — грех жаловаться.        Но тут дядя широко улыбнулся:        – И думаешь — я не знаю кто сам попросил маму отправить тебя со мной, дабы выбраться подальше от дома и скучных повседневных обязанностей?       Поправив прядь аккуратных каштановых волос, что спадали до плеч, девушка состроила самое невинное выражение лица, подкрепляя эффект удивлённым взглядом зелёных глаз, и хлопающими ресницами, всем видом выражая непонимание о чём говорит её дядя.       Но на всё это он лишь искренне рассмеялся и погладил племянницу по голове.       – Да, да, у тебя отлично получается. Заморочишь голову кому угодно, Лизка-хитрюга.       Та делано надула губки, но про себя тоже улыбалась.       Договорив, дядя снова переключил внимание на степную дорогу, на которой виднелись утренние следы их же повозок. Солнце начинало заметно клонится к закату, и нужно было успеть отмахать ещё солидный отрезок пути до темноты. Повозка, в которой находились Лиза с дядей принадлежала их семье – Эшвуд. Их транспорт ехал первым в обозе из четырёх таких же, но те принадлежали рыцарскому ордену герцогства Барс. На укрывающем транспорт брезенте под слоем дорожной пыли можно было рассмотреть соответствующую эмблему – круг с вышитой в нём головой крупного представителя семейства кошачьих, изображённой в профиль. Орденские повозки тянулись сзади, и даже охрана, замученная за день нещадно нагревавшим доспехи солнцем, перебралась в опустевшие после выгрузки припасов повозки и беспечно устроилась на отдых, лишь изредка высовывая нос из-под брезента, окидывая ленивым взглядом однообразную куцую на растительность местность. Один из них, с виду ненамного старше Лизы, как раз ехал с ней и её дядей. Высунулся наружу, и нахально улыбнувшись произнёс:       – Так полезай внутрь, девочка! А я составлю тебе хорошую компанию – вместе всяко веселее.       Напоровшись на две пары колючих зелёных глаз, не обещающих ничего хорошего, молодой парень поднял руки в умиротворяющем жесте.       – Шутка! Просто шутка. Ехать скучно, а поговорить не с кем...       – Потому и не с кем, что ты наверняка даже своих достал и никто не захотел садится с тобой в одну повозку, –Хмуро проговорил старший Эшвуд. – А будешь наглеть – наружу выкину и будешь пешком идти, как вам и положено охранять тихоходный обоз.       – Да ну, дядь, кого мы вообще можем встретить в этой глуши? Ну да, пару деревень пострадало от набегов полоумных дикарей, но то на десятки километров южнее и там уже обосновался наш экспедиционный корпус. – Словесный поток от скучающего молодого вояки становился всё сильнее и активно дополнялся жестами.       – ...Они их там в блин раскатают — не то, что пропустят к нам в тыл на север. Ребята за скорость развёртывания и заплатили малым запасом провизии, а мы теперь гоняем лошадей туда-сюда, пополняя всё на ходу. Благо по степи в обе стороны один световой день ходу, хоть и жарища... А больше тут и не ходит никто.       – Так, стоп. Я прекрасно понимаю – своих кадетов Ордену необходимо натаскивать на заданиях попроще, но это не значит, что можно халатно относится к обязанностям. В следующий раз лично попрошу отправить с повозками кого-нибудь из старших рыцарей, присматривать за такими шалопаями.       Парень обиженно замолк, но тут же попытался состроить щенячьи глаза, и стал упрашивать мужчину торговца передумать. Лиза насупила веснушчатый носик и отвернулась, стараясь не слушать дурацкий диалог, но тут нечто мгновенно привлекло внимание девушки. Она потянула старшего Эшвуда за рукав, привлекая внимание.       Впереди по дороге им навстречу брёл очень больного вида худющий мальчишка. Некогда белая одежда изорвана, на ногах вместо обуви какие-то обмотки. Он шёл, не поднимая головы, так что верхнюю часть лица скрывали неухоженные и длиннее, чем у Лиз, чёрные волосы.       До странного субъекта оставалось метров тридцать, когда он вдруг споткнулся и растянулся в дорожной пыли. Это заставило доселе молча всматривающегося в незнакомца дядю охнуть и засуетится. Он позвал из повозки едущего с ними охранника, указал на фигуру лежачего, затем сунул вожжи от лошадей удивлённому рыцарю-кадету в руки, а сам слез с места возничего и побежал в сторону распластанного на земле парнишки. Последний зашевелился и поднял голову. Казалось, он хочет что-то сказать, но до ушей встревоженной Лиз донёсся лишь надрывный кашель. Эшвуд обеспокоено наклонился к нему, что-то спросил и помог тощему пареньку подняться и протянул флягу с водой.       Лиза не выдержала, спрыгнула с повозки и побежала к месту событий. Охранник прокричал остальным, предупреждая о задержке, и сам остановил лошадей.       Став рядом с дядей девушка пристально осматривала странного юношу.       – И откуда ты такой взялся? – прозвучал логичный и простой, как Лиз казалось, вопрос. Но ответили ей взглядом настолько тёмных глаз, что их можно назвать полностью чёрными, и контрастирующих с ними доброй и смущённой улыбкой на растрескавшихся губах.       – Извините, но у меня не получится вам об этом рассказать.       Спустя несколько часов, когда солнце уже закатывалось за горизонт, обоз подъезжал к городу. Вокруг уже давно не однообразие пыльной сухой степи. Протекающая через высокие холмы полноводная река давала жизнь морю зелени свежих трав и рощам лиственных деревьев. По мере приближения к домам в них загорались огни, заставляя шевелится странные чувства внутри Тиля. Надо признать, не повстречай он в степи этих людей на повозках – скорее всего бы сейчас лежал на земле и умирал от истощения. В его положении было наивно полагать, что он сможет преодолеть десятки километров пешком без еды, воды и необходимых вещей. К тому же Болев Эшвуд, коим представился мужчина-торговец из подобравших его людей, рассказал, что Тиль выбрал неправильное направление. Ему нужно было идти на север – в противоположную от гор сторону. До ближайших горных поселений нужно было добираться ещё немало по извилистым дорогам и широким долинам, к тому же там сейчас небезопасно. А вот с севера на границе со степью как раз располагался крупный город, Сэнтинел, что являлся со слов всё того же Болева самым южным аванпостом цивилизованного мира, Зелёных Земель. У того горного хребта куда ходил обоз снабжения существовало несколько малых поселений, подданых местному феодалу, герцогу Дарвину Барсу. Люди довольно давно предпринимали попытки освоить те земли, но почва становилась всё суше, урожай скудел, а домашний скот становилось нечем откармливать и недавно было принято решение вывозить поселения на более благоприятные северные, не смотря на редкие ресурсы коими были богаты южные горы. Кстати, их так и называли – Южный Хребет. Он тянулся через половину континента, как и полоса степи, местами и вовсе переходящей в пустыню. Просто в данной местности, где сейчас находился Тиль, климат был мягче, а полоса степи между Зелёными Землями и Южным Хребтом была тоньше всего.       Это и многое другое Тиль узнавал, расспрашивая своих спасителейи устроившись с ними в головной повозке на стопке пустых мешков. Его напоили, накормили, обработали многочисленные ссадины и порезы и строго наказали лежать до приезда в город. Парню было очень неловко, но с благодарностью принял помощь от людей, думая, как ему повезло их встретить. Племянница торговца, красивая девушка с ироничным, но отнюдь не злым взглядом окрикивала его, когда Тиль пытался встать и высунутся из повозки. Мол, такому дохляку как он ничего не стоит сложится прямо на месте и умереть, но парень и не думал обижаться, прекрасно понимая, как сейчас выглядит и в каком положении находится. По этим причинам он наблюдал проплывающие мимо окрестности через приоткрытый брезентовый навес повозки и исключительно из положения лёжа, так же периодически беседуя и расспрашивая о том, где оказался своего попутчика – младшего рыцаря или, как он сказал, «стажёра Кадетского Корпуса рыцарского Ордена дома Барс». Запомнить целиком это название у Тиля получилось только с третьего раза, но зато расспрашивая про Орден ему удалось узнать много интересного.       Самого же парня расспрашивать о прошлом было всё так же бесполезно. Свою историю о том, как оказался на дороге он уже рассказал, как и своё имя и место, где очнулся. Про которое, к слову, никто из местных не слышал. Что же касательно его личности, то люди не были сильно удивлены.       «– Ты разговариваешь на одном с нами языке, да и акцента никакого не наблюдается, значит ты явно не из далёких краёв – рано или поздно найдётся твой родной дом, как и те, кто тебя знает. Земля у нас мирная и люди нечасто пропадают без вести, а значит тебя уже ищут.»       Болев говорил это с уверенностью и спокойствием, которое передавалось и Тилю. А после того как ему предложили на это время остаться в городе пока не поправится и пожить у семьи Эшвуд, парень и вовсе потерял дар речи пытаясь найти слова чтобы отблагодарить их, но мужчина лишь отмахнулся сказав «У нас не принято бросать больных детей на дороге. Окрепнешь – будешь помогать пока не решишь уйти или не найдёшь родителей... ну или других родственников». Зеленоглазая девушка же только пожала плечами услышав слова дяди, то-ли выражая своё согласие, то-ли безразличие. К слову, она представилась Элизабет, но сразу предупредила что отзываться будет только на Лизу или Лиз. На заданный вопрос разве это сокращения не от двух разных имён, она лишь фыркнула и отвернулась.       Город создавал впечатление очень оживлённого и бурно растущего. Когда они ехали через окраину Тиль подмечал места строительства новых домов и хозяйственных строений, а ближе к основной городской черте, стояла застава стражи. Она представляла собой пару сколоченных из досок строений по обе стороны широкой улицы. Картина создавала впечатление сугубо временных мер защиты, и по всей видимости в определённый момент заставу переносили на вновь расширившуюся границу. У временных строений на земле лежали складные деревянные заслоны, а стража дежурила в частичном доспехе и короткими мечами в ножнах на поясе. Так же у поста находилась стойка со множеством больших прямоугольных щитов с уже знакомым гербом – головой белой горной кошки. Как только головная повозка поравнялась с заставой обоз остановился и Болев поговорил со стражниками, так же передав какую-то бумагу.       «А он явно не простой торговец. Вон и городская стража, которая по факту является местным подразделением Ордена, разговаривает с ним с ощутимым уважением. Да и место в голове обоза военного снабжения говорит само за себя.»       Тиль покосился на Болева. Тот с невозмутимым видом вернулся на место возничего, взял в руки вожжи, и они тронулись дальше.       Улица уходила с ощутимым уклоном вверх, и в конце концов переваливались через вершину особо крупного холма. Тиль, не выдержав, привстал облокотившись о деревянный борт повозки – им открылся вид на весь город целиком. Сотни черепичных крыш, рыночная площадь внизу, широкая лента пересекающей весь город реки, по которой сплавляли на бревенчатых платформах какие-то белые блоки. А в центре на хоть и не самом высоком, но крутом холме красовалось большое богатое сооружение, больше похожее на мини-дворец. Сияющие белизной стены, колонны и круглая башня, увенчанная необычным полусферическим куполом.       – Мэрия Сэнтинела. А заодно и поместье самого мэра. Два в одном.       Это комментировал виды сидящий рядом кадет Ордена. Видя лицо Тиля, он рассмеялся и пояснил:       – Он у нас со странностями. Ценит всё красивое и запоминающееся, но старается его сделать ещё и практичным. Так он построил шикарное здание для администрации города и сам же в нём поселился, добавив ещё одно крыло и астрономическую башню уже чисто под свои нужды. Но ты не думай – управленец и дипломат он отличный. Его высочество герцог Дарвин Барс поручил ему этот город двадцать лет назад, так с тех пор он разросся втрое!       Тиль затруднялся представить, насколько это много в масштабах города, но сделал удивлённый вид чтобы не разочаровывать собеседника.       – Тебе многое стоит тут увидеть, включая саму мэрию. Местные часто называют её просто – поместьем. Проход в окружающий поместье большой сад свободен для всех и всегда, а в приёмные дни можно и по самому главному зданию походить и полюбоваться редкими образцами искусства... правда всё больше картинами да мраморными статуями. Золота в поместье немного – мэр его не любит. А вот мрамора у нас хватает. Видел плоты что спускают по реке?       Тут его перебил голос передней части повозки.       – Не забивай парню голову. Пусть постепенно с городом знакомится. А сейчас ему нужен отдых. А ты, Тиль – кому говорил не вставать?       – Но мне правда уже лучше, мистер Эшвуд...       – Всё равно. До полноценного медицинского осмотра лежи и не дёргайся. Скоро доберёмся до родного квартала, а с нами по соседству как раз знающий врач живёт. Попросим миссис Анри на тебя взглянуть, и она уже вынесет по твоему здоровью вердикт. Не найдя что ответить, Тиль покорился судьбе и умостился обратно на налёжанное место. Кстати, стоит отдать должное – хоть повозка выглядела простоватой, но на дороге её почти не трясло и парнюморская болезнь не грозила.       Спустя ещё час, ушедший на езду по городским улицам, сдачу бумаг подтверждающих отгрузку припасов, прощание с попутчиками и дорогу в уже одинокой повозке Эшвудов по ровной гранитной мостовой, Тиль увидел красивый дом в два этажа, при ухоженном дворе и мансарде. Когда уже подъезжали к выкрашенному в зелёный цвет забору, вокруг внезапно стали загораться не примеченные парнем ранее маленькие лампы, представляющие из себя многогранную коробочку из железа и стекла, прикреплённые с равными интервалами к стенам домов, углам заборов или просто столбикам вдоль улиц. Их тёплый жёлтый, как от свечи, но тем не менее яркий и ровный свет развеял подступившую темноту. Один из дивных светильников, как раз у нужного дома, так и не загорелся. Проследив взгляд Тиля, Болев прокомментировал:       – Не подумай, что у нас бездельники работают. Город слишком быстро растёт и рук у муниципальных служб не хватает, чтобы везде успеть и вовремя заменять беттерит в светильниках.       Но заметив недоумённый взгляд чёрных глаз, мужчина тут же поправил сам себя.       – Да, прости… Мы же не знаем использовали у тебя дома такие светильники. — Болев уже остановив лошадей продолжал бормотать, возможно стараясь смазать нечаянно задетую тему. — Ведь начинка для них — это недавнее изобретение столичных учёных. Да и у тебя могло не остаться об этом воспомина…       – Дядя, мы уже приехали. Я сама провожу Тиля в дом и всё объясню маме. — Его неловкие старания прервала Лиз, взяв инициативу в свои руки. — Ты лучше заводи повозку куда следует, передавай лошадей и заходи к нам на ужин. Успеешь ещё на горячее.       – Да, ты права. Стряпня Жозефины после целого дня пути — самое то, чтобы восстановить силы.       И повозка двинулась дальше по улице, оставив их у украшенной кованными завитушками и цветами калитке.       – Ну, хватит мяться уже. Никто тут тебя не съест.       Девушка подтолкнула его в спину скорее символично, нежели прикладывая силу, а затем пожала плечами и вошла через калитку первой. Тиль помялся ещё секунду, но наконец решился и зашагал следом, к высокому порогу и двери, из-за которой доносились приглушенные звуки домашней суеты. Такой странно непривычной и вызывающих в душе чувство застарелой тоски, но сейчас веющей теплом и уютом. Губы сама собой тронула улыбка, которую скрыла от колкой девушки тень неработающего фонаря.       В доме его ждали удивлённые, но радушные мужчина и женщина, а также двое забавных братьев Лиз – общительного и беззаботного старшего, Леноля, и флегматичного и ироничного младшего — Роана. Всё семейство как на подбор — зелёные глаза, каштановые волосы, отличающиеся оттенком едва заметно. У Роана, как и у Лиз небольшая россыпь веснушек на носу, но не смотря на свои четырнадцать, имел плечи шире, чем у своего двадцатилетнего брата, зато сильно уступал последнему в росте и имел не такую густую шевелюру, предпочитая простую и неприхотливую короткую стрижку.       Болев вернулся довольно быстро, и когда черноглазого усадили вместе со всеми за стол, он уже увереннее снова пересказал свою короткую историю, под сочувственные вздохи миссис Жозефины Эшвуд, негромкое обсуждение старших мужчин, и ободряющие похлопывания по плечу от Леноля. Никакой настороженности эти люди к нему не испытывали, а всячески старались подбодрить и несколько раз заверяли его, что он может чувствовать себя как дома всё время, пока не найдётся его родной дом и родители, которые обязательно есть и давно его ищут.       В конце концов его проводили до свободной комнаты, которую быстро обустроили, и наказали отдыхать. Засыпал Тиль в уютной постели с чувством тепла внутри, лёгкими угрызениями совести и ещё каким-то беспокойным ворочающимся червячком неизвестного, удерживающегося на границе сознательного и подсознательного, оставляющего ощущение неправильности. Впрочем, всё это быстро ушло куда-то в глубину, уступив навалившейся усталости и перегруженный событиями мозг поспешил отключится.