Сделка

Сегодня особенный день. И даже Бьякуран, у которого явные проблемы с запоминанием дат — ведь зачем помнить число, если кое-кто, послушно отзывающийся на название цветка, всё запишет? — это помнит. Вот он и зовёт как можно раньше к себе Кикё и приказывает ему: — Подготовь на вечер романтический ужин на двоих. Свечи, вино… Да что тебе объяснять? — Добавляет с вечной улыбкой: — И маршмеллоу не забудь. Ожидает, что эти тонкие зелёные брови поднимутся в удивлении или даже ревности — как, Бьякуран-сама, вы хотите такого ужина с кем-то, не со мной? Но вышколенный наверняка в том месте, откуда он его забрал, Кикё держит эмоции при себе. И всего лишь записывает в дорогой планшет приказ. Спрашивает, есть ли ещё пожелания. И покидает комнату походкой профессиональной шлюхи. Бьякуран на секунду задумывается, будет ли выполнен его приказ, однако понимает — этот? Конечно! Кикё-тян сделает что угодно. А Бьякуран в который раз осознаёт — всё-таки правильно он поступил год назад, забрав будущего хранителя Облака Мельфиоре из борделя. Потому что получился из него и хранитель, и личный секретарь, и даже элитной проституткой он остался. Так что Бьякуран устраивается поудобнее в кресле и просматривает нужные ему как лидеру мафиозной Семьи информационные сводки. После — заглядывает ещё кое-куда, общается с подчинёнными и как обычно не замечает, как приходит время ужина и в дверь стучит Кикё. Бьякуран позволяет войти, притворно потягивается — мол, когда я перестану так долго сидеть? И только тут замечает, что на Кикё не привычная форма. Разве что цвета похожи на те, которые он носит как хранитель. И пока он разглядывает Кикё, выглядящего так по-другому без доказательств своей принадлежности к Мельфиоре, тот подходит к нему ближе и докладывает: — Бьякуран-сама, ваш приказ выполнен. Бьякуран снова останавливает взгляд на нём, понимает, что кое-кто очень красивый явно хотел бы найти неприятности на свою прекрасную задницу, судя по откровенности одежды. И пытается спрятать ревнивую ухмылку, — всё-таки он привык к Кикё — направляясь в другую комнату. Кикё следует за ним по пятам наверняка, как знает Бьякуран, с грацией большой кошки и её же бесшумностью. Почтительно останавливается на пороге, когда Бьякуран входит. Ждёт, как обычно, пока он проверит, как выполнен приказ, уже в глазах Бьякурана превращаясь из кота в терпеливую и преданную собаку. А Бьякуран, конечно же, доволен его работой. Так что подходит к заставленному аппетитными блюдами столу, садится и в шутку спрашивает: — Почему так много, Кикё-т-я-ян? Прослушал, что я хотел ужин именно на двоих? А сам уже тянется к ближайшей к нему тарелке с пастой с морепродуктами. Кикё же пожимает плечами и объясняет: — Я же не знаю, что любит есть тот человек, который придёт к вам на ужин, Бьякуран-сама. Бьякуран еле маскирует удивление в голосе — ещё бы, Кикё что-то сделал не идеально? Да не может такого быть — когда спрашивает: — А спросить у меня нельзя было? — Подумал, что это слишком личное. Я ведь не знал, кто к вам придёт, вот и приготовил что-то на выбор. Бьякурану явно нравится этот ответ, вот он и улыбается — и приглашает: — Садись за стол и угощайся. Кикё пару секунд стоит, смотря в недоумении — мол, что вы говорите, да как я смею? Всё-таки вымуштровали в том заведении, где он провёл большую часть взрослой жизни. Вот Бьякуран и приказывает: — Садись. Этот ужин и для тебя. Кикё послушно опускается на стул, но в его зелёных глазах продолжает читаться вопрос. Бьякуран еле сдерживает хмык — ты ещё не привык к моим странностям? Ничего, адаптируешься. Кикё настолько шокированно молчит — ну да, наверняка в том месте никакой клиент с ним не ужинал, не та специализация — что Бьякуран решает продолжить говорить сам, отправив в рот вкусный гребешок: — Ты куда-то собирался, Кикё-тя-ян? — Улыбается: — А я задерживаю. У Кикё, наверное, ещё один из условных рефлексов — отвечать на вопросы. Вот он и говорит: — Праздновать, Бьякуран-сама. У меня сегодня праздник. Бьякуран невольно задумывается — а вдруг праздник какой-то другой, не тот, о котором помнил он? Вот он и уточняет, стараясь говорить безразлично: — А что за праздник, Кикё-тя-я-ян? Может, я бы поздравил. Кикё сияет улыбкой — о да, он бы хотел, Бьякуран знает. Он хоть и выглядит холодным, но радуется любой мелочи, — и отвечает: — Сегодня ровно год, как вы вытащили меня из того места, Бьякуран-сама. И дали кольцо. Хотя я тогда вас и неправильно понял. — Опускает взгляд и действительно кажется грустным, продолжая: — И мне за это стыдно. Бьякуран смеётся и говорит то же, что и тогда подумал: — Да это нормальная реакция. Я Занзаса о том же предупреждал. — И решает разрядить обстановку — поднимает бокал с белым — к морепродуктам — вином и предлагает: — Выпьем за освобождение от странных занятий! Кикё делает глоток, хмыкает и снова улыбается: — Разве это странное было? Секс занятие нужное, Бьякуран-сама. Бьякуран смеётся: — Ты думаешь, я этого не знаю, Кикё-тя-я-ян? — Добавляет задумчиво: — Почему-то мне ужин не идёт. Может, перейдём сразу к десерту? Кикё плавно поднимается со стула, раздевается, — Бьякуран любуется, как и всегда, хоть и знает это тело уже до последней родинки — подходит к тарелке с маршмеллоу и берёт её. Бьякуран же садится на кровать — он уже прекрасно знает, что же за этим последует. И, как всегда, не ошибается — Кикё подходит уже к нему, опускается возле постели на колени и вытаскивает одну зефирину. Бьякуран по привычке залипает на длинных тонких пальцах. Многие бы назвали их пальцами музыканта и представили бы их, скажем, на клавишах рояля. А ему приходят в голову более неприличные мысли — у него ведь зеркало во весь потолок, и он прекрасно может видеть, как эти пальцы ласкают его. Пока думает на такие приятные темы, чуть не пропускает продолжение их любимой игры — как Кикё, играя, сначала робко протягивает руку с маленьким белым маршмеллоу к его рту. Но Бьякуран всё-таки не упускает момент — и подхватывает зефирину, попутно облизав пальцы. И чувствует, что ему становится жарко — и вовсе не из-за погоды. Расстёгивает куртку — и ловит на себе жадный взгляд Кикё. Радуется, что тот так реагирует. Причём, точно знает, что только на него, хоть Бьякуран и был уверен некоторое время назад, что он не станет смотреть на него с таким вожделением. Да и вообще ни на кого. А пока берёт с тёплых и пахнущих сладким — неужели от зефира? Он почему-то думает, что и от природы они такие — пальцев ещё один маршмеллоу. И опять, продолжая игру, проводит языком по ним. И прислушивается к довольному вздоху. Думает, нужно ли продолжать игру — и до него доходит, что да. Слюны ещё недостаточно для их планов. И Кикё тоже это понимает — берёт очередную зефирину, на этот раз с ароматом манго, и подносит с почтительностью покорного слуги и взглядом, в котором плещется вся похоть мира, к его рту. Бьякуран принимает подношение, снова облизнув соблазнительные пальцы. И понимает — ему хватит. Так что хлопает ладонью по кровати возле себя. И понятливый Кикё ставит тарелку обратно на стол, двигаясь с молниеносной скоростью, снимает обувь и садится на кровать. Правда, у них уже такое взаимопонимание, что Бьякурану не приходится ничего говорить — Кикё ложится, раздвигает длинные ноги, развратно улыбается и добавляет ещё слюны к той, которую Бьякуран оставил на его пальцах. Бьякуран снова не может отвести взгляда от юркого языка, которым Кикё проходится по длиннющим пальцам. И поэтому чуть не пропускает момент, когда они оказываются внутри Кикё. Но всё-таки не пропускает. Так что смотрит в зеркало на потолке, любуясь тем, как бывший профессионал опять-таки привычно растягивает себя. Причём тонко чувствуя момент, когда надо остановиться — когда ставший единственным клиент уже почти добрался до недовольства его медлительностью. Кикё с довольным вздохом опускается на член Бьякурана и начинает двигаться. Бьякуран невольно поднимает взгляд на зеркало вместо потолка — ему всегда доставляло больше удовольствия, когда он видел там своего партнёра. Как, например, как Кикё сейчас — с раскрасневшимся лицом, растрёпанными длинными зелёными волосами, за которые Бьякурану иногда так хочется потянуть… Бьякуран, как всегда, следит за ним — и ловит момент, когда Кикё вскрикивает особенно громко и изливается ему на живот. Кикё особенно прекрасен сейчас — хоть он бы и говорил, что это неправда. И от этого зрелища и из-за сжавшихся мышц Бьякуран следует за ним.