Дела семейные

      Проснувшись утром, Эрик не сразу понял, где находится. Комната определенно не являлась его спальней. Круглое помещение с тремя окнами вообще было ему почти не знакомо. Эрик обвел его взглядом: яркий пушистый ковер на полу, побеленные стены, внушительный камин, стол, комод и шкаф с книгами. Выглядело куда интереснее и уютнее, чем его спальня дома. А потом он вспомнил происшедшие накануне события и то, что он в Замке Крестоманси.       Сердце кольнуло — когда еще он снова увидит дом? — но печаль быстро растворилась, вытесненная радостным предвкушением. Сегодня он начнет учиться вместе с Джулией и Роджером. А они не ходили в школу, как Гвендолен, занимаясь прямо в Замке с личным учителем. И Эрик считал, что это гораздо интереснее. Кроме того, если дядя Кристофер будет сегодня свободен, он обещал позаниматься с ним магией — в частности тем, как никому не позволять пользоваться его силами. Эрик был слегка обижен на сестру и возмущен ее бесцеремонностью. В конце концов, это его магия — она могла бы и спросить разрешения! Правда, если подумать, его мнение Гвендолен никогда не интересовало. Ну и ладно. Больше она так сделать не сможет.       А после уроков кузены обещали устроить ему экскурсию по Замку. Конечно, Эрик уже бывал здесь, но раньше у него не было возможности изучить его по-настоящему. Они с родителями всегда приезжали всего на несколько часов — какие уж тут исследования.       В общем, ему предстоял увлекательный насыщенный день.       С довольной улыбкой Эрик выбрался из кровати и подбежал к окну, выглянув наружу. Накануне он слишком устал от множества впечатлений, чтобы рассмотреть всё как следует. Из окна открывался вид на поляну с бархатной ровной травой и парк за ней. Полюбовавшись пейзажем, он отправился в ванную.       До игровой, где завтракали дети, Эрик добрался, когда Джулия и Роджер уже сидели за столом — с непривычки он немного заблудился в коридорах.       — Доброе утро! — они встретили его такими радушными улыбками, что Эрик на секунду завис.       Гвендолен по утрам лишь корчила недовольную мину и царственно игнорировала его весь завтрак. Решив, что нет никакого смысла вообще сравнивать кузенов с Гвендолен, Эрик широко улыбнулся в ответ и плюхнулся на стул рядом с ними. Рыжая горничная Мэри подала завтрак, состоящий из тостов и какао. Эрик невольно скривился, едва почувствовав запах какао, и с надеждой спросил:       — А можно мне чаю?       Мэри пожала плечами:       — Сейчас спрошу.       После чего подошла к шахте, по которой поднимали с кухни продукты, и крикнула туда, чтобы доставили чай. Джулия хихикнула:       — Ты прямо как папочка — он тоже терпеть не может какао.       Эрик тепло улыбнулся. Ему нравилось, когда его сравнивали с дядей, даже в таких мелочах.       Они весело болтали за завтраком, обсуждая предстоящий день и строя планы на будущее. Это тоже было для Эрика в новинку — дома за столом царило ледяное молчание. Хотя он скучал по маме (и даже немножко по отцу и Гвендолен), он уже решил, что жить в Замке ему нравится гораздо больше.       Учителем кузенов оказался долговязый молодой парень, представившийся Майклом Сондерсом. Он был порывистым и живым, как ртуть. Казалось, он не способен ни секунды оставаться на месте, и даже когда останавливался, пиджак продолжал развеваться за его спиной.       Эрик задумался, как должен обращаться к учителю. Джулия и Роджер звали его просто Майклом, но Эрик не решался на такое панибратство. Наверное, стоило остановиться на «мистере Сондерсе».       Вначале Эрику пришлось поскучать, пока мистер Сондерс опрашивал Джулию и Роджера и давал им задание для самостоятельной работы. После чего переключился на нового ученика. Эрик умел уже читать и писать — мама занималась с ним. Но прочел до сих пор лишь несколько детских книжек, из которых Гвендолен выросла и снисходительно отдала ему.       — Ты левша? — спросил мистер Сондерс, когда Эрик, чтобы продемонстрировать свои умения, написал несколько строчек.       Эрик невольно сжался, только сейчас вспомнив, что отец всегда ругал его за это и требовал, чтобы он писал правой рукой.       — Э-э, да? — робко ответил он и затараторил: — Но я могу и правой. Так хуже получается, но я учусь!       — Зачем? — удивленно спросил мистер Сондерс.       Эрик растерянно моргнул. Разве его не будут ругать?       — Папа запрещал мне писать левой рукой, — неуверенно объяснил он.       Мистер Сондерс резко выпрямился и открыл рот, явно собираясь сказать нечто прочувствованное, но потом передумал, закрыл рот, немного помолчал и, наконец, произнес:       — Весьма глупо с его стороны. Никого не слушай и не вздумай переучиваться — этим ты только навредишь себе.       Эрик кивнул еще более растерянно. И прежде чем снова склониться над тетрадью, перехватил взгляд Роджера, который украдкой ухмыльнулся и подмигнул ему. Эрик невольно улыбнулся в ответ, сразу перестав нервничать.       А после обеда, перед тем, как пригласить Роджера и Джулию на урок магии, мистер Сондерс сказал:       — Роджер, проводи Эрика в кабинет отца.       Эрик выдохнул с облегчением и благодарностью: он уже начал беспокоиться, как найдет этот самый кабинет. Хотя он не раз бывал в Замке, ориентировался здесь еще плохо.       Когда Эрик, постучав, вошел в кабинет, дядя Кристофер что-то писал за большим столом.       — Привет, — улыбнулся Эрик, проходя вперед.       Дядя Кристофер поднял голову от документов, улыбнувшись в ответ:       — Добрый день, Эрик. Присаживайся.       Он огляделся. Комната была светлой и уютной, скорее напоминая небольшую гостиную, чем рабочий кабинет. Перед столом стояло массивное кожаное кресло, но, с сомнением посмотрев на него, Эрик предпочел диван: он выглядел гораздо удобнее.       — Скажи-ка, Эрик, — дядя Кристофер откинулся на спинку кресла, сложив руки шатром, — ты ничего не чувствовал, когда Гвендолен использовала твои силы?       Он помотал головой, но потом задумался.       — Не знаю… Вроде как что-то было, но я не уверен.       Дядя Кристофер кивнул:       — Так я думал. Что ж, сейчас внимательно сосредоточься на своих ощущениях. Я аккуратно сделаю то, что проделывала Гвендолен, ты должен уловить и хорошенько запомнить эти ощущения. Понял?       Эрик кивнул и прикрыл глаза, чтобы собраться. Некоторое время он абсолютно ничего не чувствовал, а потом появилось едва уловимое тянущее ощущение. Эрик обнаружил, что, если сконцентрироваться только на нем, оно становится отчетливее — вплоть до того, что он начал буквально ощущать, как вытекает из него сила. Он пораженно распахнул глаза.       — Вижу, ты уловил, — дядя Кристофер одобрительно улыбнулся. — А теперь прерви этот поток.       Эрик слегка запаниковал — он понятия не имел, что от него требуется, — но понимание странным образом пришло само. Он прикусил губу и мысленно потянул магию обратно, одновременно захлопывая брешь. Дядя Кристофер едва заметно вздрогнул и одарил Эрика удовлетворенным взглядом:       — Молодец. Ты быстро учишься. В следующий раз, когда Гвендолен — или кто-то еще — захочет воспользоваться твоими силами, так и обрывай все попытки.       Эрик польщенно улыбнулся на похвалу, а потом серьезно кивнул. Уж теперь он точно никому не позволит подобного.

***

      Практические занятия с дядей Кристофером были увлекательными, хотя зачастую и сложными. А вот теория, которой Эрик занимался с Майклом (он быстро перенял это обращение у Джулии и Роджера), была жутко скучной и не менее головоломной. Но дядя Кристофер говорил, что теория крайне важна, так что Эрик усердно продирался сквозь непонятные термины и описания.       В свободное время он лазил с кузенами по Замку (они утверждали, что сами не знают всех его потайных мест), играл с ними в домике на дереве и с Роджером в солдатиков. «Наконец-то у меня появился нормальный соперник, у которого солдаты не сбегают!» — с чувством восклицал Роджер, на что Джулия выразительно фыркала и уходила в библиотеку.       А еще Эрик любил ужины, когда за столом собиралась вся семья и непременно завязывался какой-нибудь интересный разговор. И никто не одергивал детей заявлениями, что им не следует вмешиваться в разговоры взрослых, и они болтали наравне со всеми.       Но где-то неделю спустя после переселения Эрика в Замок им сообщили, что сегодня они ужинают одни в игровой.       — Почему? — удивленно спросил он.       — Сегодня у нас ОВП, — торжественно объявила Джулия и, когда Эрик недоуменно похлопал глазами, пояснила, умудрившись голосом выделить заглавные буквы: — Очень Важный Прием, — а потом продолжила уже нормальным тоном: — Они случаются время от времени: всякие там высокопоставленные гости, королевские особы и прочие. Тогда мы должны не путаться под ногами и тихонько сидеть в игровой.       — А можно на них посмотреть? — тут же заинтересовался Эрик — он никогда не видел королевских особ. — Тихонько и издалека — так, чтобы нас никто не заметил?       Джулия с Роджером переглянулись, и последний пожал плечами:       — Думаю, получится.       Они осторожно прокрались к мраморной лестнице, спускавшейся к парадному входу с пентаграммой, и затаились наверху за балюстрадой. Джулия еще на всякий случай наложила на них чары невидимости.       — Хотя имейте в виду, для папочки они не помеха, — предупредила она. — Да и для мамочки тоже, если подумать.       Поэтому они старались сидеть тихо, как мыши, чтобы не привлечь к себе внимания.       Швейцар в помпезном костюме открывал двери, кланяясь гостям и представляя их. Дядя Кристофер и тетя Милли тоже в великолепнейших нарядах (впрочем, дядя всегда одевался шикарно) встречали их у подножия мраморной лестницы, после чего провожали в столовую.       — Ух ты, король! — прошептала Джулия на ухо Эрику, и он встрепенулся.       — Где?       — Вон тот высокий и плотный в темном бархатном костюме. А рядом с ним — королева.       Эрик завороженно уставился на венценосную чету. Почему-то он думал, что они должны выглядеть особенно ослепительно, некими сверхлюдьми. А они… Конечно, с первого взгляда было заметно, что они принадлежат к знатному обществу, но в остальном они были совершенно обыкновенными. Дядя Кристофер и то выглядел величественнее. Хотя, невольно хихикнул Эрик, дядя Кристофер в принципе выглядит как император, которому стоит лишь посмотреть построже, и все падут ниц. Интересно, короля это не раздражает?       — А это первый министр, — указал Роджер на невысокого седого мужчину в черном камзоле. — Остальные тоже министры, но я не помню какие.       Он вопросительно посмотрел на Джулию, и та мотнула головой:       — Я тоже не помню.       А потом вошли пара человек в совершенно немыслимых нарядах — казалось, они сшиты из разноцветных перьев. А может, и не казалось.       — Ого, — выдохнула Джулия. — Эти явно из другого мира. Послы или тоже какие-нибудь венценосные особы.       — Из другого мира? — пораженно переспросил Эрик. — У вас и из других миров гости бывают?       — Случаются, — кивнул Роджер. — Тогда папочка особенно запрещает нам показываться на глаза. Говорит: среди них могут быть опасные личности.       — Да, — согласилась Джулия. — Так что, думаю, нам пора уходить.       Как ни хотелось Эрику еще посмотреть на иномирных гостей, пришлось согласиться с кузенами. Правда, боялся он вовсе не потенциальной угрозы от незнакомых людей. Он боялся вполне реальной угрозы сурового выговора, если дядя Кристофер узнает, чем они занимались. А выговор в исполнении дяди Кристофера был куда хуже любых наказаний и опасностей.

***

      В Замке Крестоманси было так здорово, что, когда наступили Рождественские каникулы, Эрику почти не хотелось возвращаться домой. Дома он никогда не получал столько внимания, сколько здесь. И никогда ему не было там так весело и интересно. Но он все-таки скучал по родителям и сестре. За весь семестр они так ни разу и не навестили его, хотя дядя Кристофер предлагал приезжать, когда угодно.       В последний учебный день, когда Эрик с кузенами завтракали в слегка подавленном молчании — все трое уже почувствовали предстоящую разлуку, — в игровую зашел дядя Кристофер.       — Эрик, завтра я отвезу тебя домой, — сообщил он, и Эрик со вздохом кивнул, охваченный противоречивыми эмоциями. — Собери сегодня вещи — выезжаем рано.       Он снова кивнул. Роджер с Джулией быстро переглянулись, после чего последняя спросила:       — Папочка, а можно мы тоже поедем? Проводим Эрика. Да и кузину Гвендолен сто лет уже не видели.       Пару секунд дядя Кристофер обдумывал ее просьбу. Порой Эрику казалось, что в такие моменты он мгновенно взвешивает все за и против. Ему страшно хотелось тоже уметь так быстро просчитывать варианты и принимать решения.       — Хорошо, — согласился дядя Кристофер, и они трое радостно переглянулись.       На вокзал их отвезла тетя Милли на блестящем черном автомобиле. В машине Эрика замутило, но дядя Кристофер что-то сделал (Эрик лишь успел почувствовать веяние магии, но не разобрал, что за чары), и сразу стало легче. Он решил, что позже надо будет непременно попросить дядю научить его этим чарам — весьма полезная вещь.       Ехать в поезде вместе с кузенами оказалось куда веселее, чем только с дядей и тетей. Они болтали и увлеченно наблюдали за проплывавшими за окнами пейзажами. Роджер даже пытался вычислить скорость поезда, заявив, что он ехал бы куда быстрее, если в механизмы добавить немного магии. Джулия одарила брата взглядом: «Совсем рехнулся!» Зато Эрику стало интересно. И еще некоторое время они обсуждали возможности соединения техники с магией.       Дверь открыла Гвендолен. Глянув на кузенов с некоторым недоумением, она поздоровалась вежливо, но абсолютно равнодушно. Однако Эрик был так рад ее видеть, что не обратил на это внимания.       — Гвен! — воскликнул он и коротко обнял сестру, опять же не обратив внимания на то, как она поморщилась.       После чего понесся в квартиру, зовя:       — Мам? Пап?       — Эрик! — мама выбежала ему навстречу, схватив в охапку. — Здравствуй, милый. Я так соскучилась!       — Я тоже, — с довольным вздохом он прижался к маме, чувствуя знакомый аромат ее духов и привычное тепло рук.       Отец всего лишь похлопал его по плечу, попутно одарив дядю Кристофера подозрительным взглядом, а Джулию с Роджером — пренебрежительным. Они его взгляды проигнорировали, Эрик же был рад и такому вниманию.       Мама пригласила всех на обед и, несмотря на недовольное выражение папиного лица, у Эрика возникло ощущение, будто Рождество уже наступило.       Даже когда Гвендолен немедленно попыталась уязвить Джулию, заявив, что той не помешало бы похудеть. Эрик удивленно глянул на сестру. Конечно, по сравнению с тоненькой и изящной, как фарфоровая кукла, Гвендолен, Джулия (как и Роджер) выглядела пухлой. Но это не мешало ей быть ужасно хорошенькой.       — Милая, нехорошо так говорить — это крайне грубо, — одернула мама Гвендолен.       Та лишь пренебрежительно вскинула подбородок. Джулия же отреагировала с потрясающим равнодушием. Зная, какой вспыльчивой она может быть, Эрик прямо-таки восхитился, когда она благодушно заявила, пожав плечами:       — Пухлой быть удобно.       По тому, как сверкнули ее темные глаза, Эрик видел, она собиралась добавить что-то еще — наверняка ехидное, — но, бросив быстрый взгляд на отца, решила не продолжать. Дядя Кристофер одобрительно ей улыбнулся.       Эрик весело переглянулся с Роджером. Оба прекрасно знали, что не будь здесь взрослых, ответ Джулии был бы гораздо язвительнее.       Разговор за столом продолжился, как ни в чем не бывало, но неловкость ощущалась почти физически. Эрик удрученно вздохнул. Похоже, две его семьи никогда не смогут мирно общаться, как положено родственникам. Он любил и тех, и других, разрываясь между ними. Но уже чувствовал, что гораздо больше принадлежит Замку Крестоманси, чем родному дому.       Особенно остро он это почувствовал, когда на следующий день Гвендолен снова попыталась использовать его силы. На этот раз Эрик заметил сразу же и резко пресек попытку. Он разозлился — почему Гвендолен считает, что может так поступать, даже не поинтересовавшись его мнением? Будто он ей не брат, а… кто-то не имеющий значения. Наверное поэтому, он перестарался, так ударив магией, что Гвендолен покачнулась и отлетела на несколько шагов.       — Дядя Кристофер ведь говорил тебе не делать так! — сердито заметил Эрик.       — Как ты… Да ты… Ты…       Гвендолен выглядела до крайности возмущенной и одновременно растерянной. Но Эрик ни капли не жалел о своей резкости и ушел к себе, хлопнув дверью.       Когда злость ушла, остались печаль и обида. Почему Гвендолен так относится к нему, ведь он ей родной брат? На самом деле, Джулия была для него куда больше сестрой, чем его родная. От этого становилось так горько, что хоть плачь.       Гвендолен отказывалась общаться с ним все оставшиеся каникулы. Отец держался холодно, как обычно. И только мама искренне радовалась его присутствию.       Когда каникулы закончились, Эрик испытал облегчение.

***

      С годами приезд домой на каникулы стал для Эрика почти формальностью. Отец и Гвендолен постепенно всё больше становились чужими для него, а семья дяди напротив — всё более родной. Пожалуй, если бы не мама, он и вовсе перестал бы ездить в Уолверкот. Но мама так искренне ему радовалась и буквально оживала во время его приездов.       — Прости, дорогой, что не навещаю тебя в Замке, — как-то призналась она, — но твой отец совсем сошел с ума от своей ревности и никуда меня не пускает.       Эрик тогда решил, что когда вырастет, заберет маму к себе. Даже если отец будет кричать и ругаться.       В то лето мама предприняла отчаянную попытку сплотить их разделившую на два лагеря семью. Каким-то образом она уговорила отца на прогулку на пароходе. Эрик радовался самой прогулке — он еще ни разу не плавал на пароходе — и втайне надеялся, что совместный досуг поможет хотя бы немного сломить лед между ними. Эта надежда укрепилась от того, что папа с утра пребывал в отличном настроении, улыбался за завтраком и ухаживал за мамой, чего не делал уже давно. Мама расцвела и засияла. Даже Гвендолен была довольна — в основном возможностью покрасоваться на публике в своем лучшем платье.       А потом всё пошло наперекосяк.       Пароход оказался слишком стар и слишком переполнен нарядной публикой. Что-то случилось с рулевым управлением, пароход врезался в одну из свай и буквально развалился.       В первую секунду Эрик запаниковал. Но, усилием воли взяв себя в руки, он вспомнил, чему учил его дядя Кристофер, с удивившей его самого скоростью перебрал в уме возможные варианты и собрал всю свою магию, чтобы поднять в воздух людей, которых смыло волной от плотины, и еще одним бешеным усилием перебросить их на берег (вместе со случайно попавшимися обломками парохода).       Каким-то чудом он никого не задавил и не покалечил. Хотя от жесткой посадки пассажиры попадали, сильно ударившись. Несколько человек даже сломали руку или ногу. Но все остались живы. Учитывая обстоятельства, Эрик считал, что справился отлично.       Мама тоже так считала. Оправившись от шока, она вскочила и со слезами стиснула его в объятиях.       — О, Эрик! — выдохнула она. — Ты такой умница — всех нас спас!       Даже страшно бледный папа обнял его и сказал:       — Отличная работа, Эрик!       Наверное, это была первая похвала, что он услышал от отца за всю жизнь. А когда в произошедшем разобрались остальные пассажиры, его и вовсе чуть не задушили в объятиях, передавая из рук в руки и заваливая благодарностями и похвалами. Эрик даже немного испугался.       Родители с огромным трудом сумели вытащить его из ликующей толпы, чтобы отправиться домой. Одна лишь Гвендолен не участвовала во всеобщем безумии, держась в стороне с недовольной и раздосадованной миной. Эрик давно понял, что она завидует ему, но неужели настолько?       И только поздним вечером, когда Эрик остался один в своей спальне, на него накатила запоздалая волна ужаса, и его затрясло. А если бы не вышло? А если бы он не рассчитал и кого-нибудь убил? А если бы задавил кого-нибудь обломками парохода? А если… а если… а если…       С огромным трудом ему удалось успокоиться, постоянно твердя себе: «Всё хорошо, ничего этого не случилось, я справился».       Всю ночь ему снились кошмары, воплощавшие все жуткие «а если».       На следующее утро газеты пестрели сообщениями о его подвиге, в которых его чествовали, точно национального героя.       И появился дядя Кристофер.       Вначале он о чем-то долго разговаривал с родителями в их комнате (и наложил заглушающие чары — не то чтобы Эрик в любом случае собирался подслушивать). А потом пришел к нему и попросил подробно рассказать, что произошло и как он действовал.       Эрик постарался четко изложить всё, что он сделал, надеясь, что отреагировал правильно и боясь получить выговор. Страхи не оправдались. Дядя Кристофер мягко сжал его плечо и произнес:       — Ты действовал отлично, Эрик. Куда лучше, чем смогли бы на твоем месте многие взрослые маги.       В его улыбке Эрик явственно различил гордость. Дядя Кристофер гордился им. Он счастливо засиял, а потом опять сник.       — Знаешь, я жутко испугался.       — Конечно, ты испугался — любой бы на твоем месте испугался, — тем же мягким тоном ответил дядя Кристофер. — Но фокус не в том, чтобы ничего не бояться, а в том, чтобы действовать, несмотря на страх. И ты великолепно справился.       — А еще, — решил признаться Эрик, — я вчера весь вечер думал: а что, если бы у меня не вышло и я бы кого-нибудь убил…       Дядя Кристофер покачал головой:       — А вот это совершенно непродуктивные мысли. Нет, никаких «если»: что случилось, то случилось. Ты справился — и только это важно, — после короткой паузы он печально добавил: — Но я понимаю, что ты чувствовал, и знаю, как это тяжело. К сожалению, тебе не раз еще придется с подобным столкнуться. Такие мысли неизбежны, но не позволяй себе на них зацикливаться, иначе ты не выдержишь той ноши, что однажды ляжет на тебя.       Дядя Кристофер обнял его, ласково потрепав по голове. И всё скопившееся со вчерашнего дня напряжение прорвалось в этот момент. Прижавшись к дяде, Эрик к собственному стыду разрыдался. Он считал себя слишком большим, чтобы вот так реветь, будто девчонка, но ничего не мог с собой поделать.       Присутствуй при этом отец, он наверняка отчитал бы Эрика за немужское поведение. Но дядя Кристофер, ничего не говоря, крепче обнял его и погладил по спине. И это всё, что было нужно Эрику в тот момент.