Дыхание дракона

*** Каникулы закончились быстрее, чем студентам хотелось бы, и в этом состоял один из непреложных законов мироздания. Все, кто уезжал домой или на отдых, вернулись, кампус снова наполнился жизнью, как наполовину обмелевшая река после ливня. Всё вернулось к привычному ритму и вошло в старую колею. Впрочем, некоторые новые выбоины в этой колее стали для Мерлина неожиданностью. Впервые смайлик стакана кофе с вопросительным знаком прилетел ему в Ватсап утром, дня через два после знакомства со Стрекозой и Зорро. Мерлин пялился на сообщение с дебильной улыбкой, которую, к счастью, некому было оценить, и отправил в ответ стикер «ОК». Они проигнорировали местный кафетерий и снова отправились в то заведение, где сидели в прошлый раз. Артур шутливо жаловался на свою старшую сестру, которая бомбардировала его уничижительными сообщениями во всех мессенджерах и соцсетях, потому что «она ему говорила», а он, понятное дело, не прислушался вовремя к женской мудрости. Мерлин коротко рассказал про выставку, на которой побывал, не упоминая, что с ним ходил Лео. В основном же он слушал и молчал, рассеянно черкая на салфетке завалявшейся в кармане ручкой. Артур потом чуть не с боем отобрал у него эту салфетку, долго разглядывал свой незаконченный и схематичный, но вполне узнаваемый портрет — и возвращать наотрез отказался. — Раз ты рисовал меня без спросу, я это конфискую во имя защиты моих персональных данных, — заявил он, аккуратно сворачивая рисунок и убирая его в рюкзак. Мерлин громко возмущался разбою средь бела дня, а сам хотел бы иметь пару часов в запасе, карандаш и альбомом, чтобы попытаться нарисовать его так, как Артур того заслуживал. Через полчаса Артур высадил его у кампуса и укатил по каким-то своим неотложным делам. То, что он теперь опаздывал из-за пары чашек кофе и пустой приятной болтовни, подняло Мерлину настроение до самого вечера. Потом, когда начались занятия и количество свободного времени скатилось до отрицательных величин, Артур вытащил его на кофейный завтрак в первый же выходной, хотя больше всего Мерлину хотелось спать, можно даже вечным сном где-нибудь под холмом, как в одной из легенд про его великого тезку. Они изредка пересекались в коридоре возле дверей, несколько раз встречались на обеде в столовой, и Артур подсаживался к нему за столик со своим подносом, хотя Мерлин видел, что он пришел с двумя-тремя своими однокурсниками. Конечно же, как Мерлин и ожидал, «одиноким одиночкой» Артур пробыл недолго. С началом семестра он быстро сошелся с новой компанией, несмотря на то, что у студентов старших курсов было больше свободных дней для самостоятельной подготовки к выпускным работам и в аудиториях они проводили меньше времени. Артур притягивал к себе людей, в этом не было ничего странного. Недели через две Мерлин из окна видел, как он высаживает из машины яркую длинноногую брюнетку в курточке не по сезону. На прощание она, приобняв Артура, поцеловала его в щеку. Последним, что Мерлин рассмотрел, прежде чем вернуться к своим делам, был красный след, оставшийся от помады. Тем не менее о существовании своего соседа Артур не забывал. Они изредка выбирались на перекус, один раз успели сходить в кино (и долго потом плевались от фильма ядом, наслаждаясь этим куда больше, чем просмотром), а иногда просто обменивались в Ватсапе дебильными мемами с двойным-тройным слоем пост-иронии, и Мерлину доставляло огромное удовольствие, что им обоим кажется смешным одно и то же. Мерлин мог не выглядеть самым веселым парнем на свете, но чувство юмора у него было. Просто за прошедший почти год оно немного оплыло, заваленное горем, опустошенностью и постоянными попытками сбежать от себя куда-то в лучшее место. Теперь он наконец начинал чувствовать, что бежать больше не надо. По негласной договоренности он никогда не заходил к Артуру в комнату. А Артур не заходил к ним, хотя тут ничего странного не было. Сосед Мерлина ему не нравился. Как раз с Лео была связана другая порция выбоин в колее, налаженной за несколько месяцев студенческой жизни. Тот вел себя… не то чтобы странно. Просто немного иначе. Для начала, он вдруг решил, что Мерлин все-таки не прокаженный и иногда появляться рядом с ним на людях не так уж плохо. Он дважды таскал Мерлина в бар где-то в Сити, предпринял еще одну попытку культурно просветиться (на этот раз более успешную) в музее и уже пару раз говорил, что надо съездить в новый большой океанариум. Лео считал, что Мерлин многое теряет, переехав в большой город из своей глубинки, но даже не делая попыток этот город узнать получше. В целом Мерлин был с ним согласен, просто учеба и правда отнимала много времени и сил, а еще… еще ему не хотелось признаваться, прежде всего самому себе, что его не очень тянет заниматься всеми этими веселыми исследованиями именно в компании Лео. То есть все было неплохо и местами довольно весело. Просто чего-то не хватало. Чего-то, что придавало бы всему этому смысл. В плохие минуты Мерлин с самоуничижительной насмешкой думал, что, по крайней мере, комнатную собачку стали выводить на прогулки. Та пара попыток обсудить это, которую Мерлин предпринял в надежде разобраться, что вообще происходит, наткнулись на язвительную раздраженность в духе «ну давай как сорокалетние старперы ярлычки друг на друга налепим». Лео вообще стал чаще раздражаться по пустякам, из-за чего-то в их общем быту, на что раньше и внимания не обращал. Еще он чаще стал вжимать Мерлина в постель, или притискивать к стене, или нагибать над столом, торопливо и жадно, не очень заботясь об удобстве, редко когда полностью раздеваясь. Это все еще доставляло удовольствие, но раз за разом к нему примешивалось что-то нечистое, как будто в прозрачное, неколебимое когда-то озеро плеснули воды из заболоченного пруда, и в этой мути Мерлин не мог нащупать собственных чувств. Всё подменялось короткой яростной вспышкой оргазма, после которой была такая пустота, что в нее было страшно заглядывать. Несколько раз он допоздна засиживался с учебниками и наушниками в общей для всего этажа кухне. Один раз прямо объяснил Лео, что очень вымотался за день, что хочет только, чтобы от него отъебались, и больше ничего, связанного с этим глаголом. Лео с показным равнодушием пожал плечами и весь вечер делал вид, что он один в комнате. На следующий день он получил свой реванш. Мерлину впервые было действительно больно. После, обнимая его в ватной тишине спящего общежития, Лео слизывал подсохшие соленые дорожки с его щек, и шептал что-то ласковое и бездумное, как испуганному животному. Они впервые заснули в одной кровати. *** «Ты где сейчас?» «В главном читальном зале» Сообщение упорхнуло. Две галки тут же посинели, выражая собой внимание Артура, но тот больше ничего не написал. Мерлин убрал телефон и вернулся к учебнику. До конца параграфа оставалось страниц десять, а он уже ничего не соображал. Библиотека закрывалась через сорок минут. — Привет, — спустя четверть часа раздалось над головой. Мерлин так провалился в мудреный текст, что не услышал его шагов. — Артур! Какими судьбами? Он говорил в полный голос. Строгая смотрительница, такая стереотипная, что больше походила на карикатуру самой себя, предупредила, что выйдет и вернется за пять минут до того, как пора будет сдать все книги. За несколько месяцев она присмотрелась к Мерлину и, видимо, внесла его в свой внутренний «белый список», раз оказала ему такое доверие. Или необходимость отлучиться оказалась сильнее служебного рвения. Мерлин оставался последним посетителем. Не только потому, что ему надо было подготовиться к занятию (до того оставалось еще два дня). Просто здесь было тихо. И царил приятный полумрак: по его просьбе слепящее верхнее освещение выключили, поэтому горели теперь только несколько настольных ламп, пуская по углам густые пыльные тени. — Решил составить компанию. — Артур сел напротив, облокотился о стол. — Как дела? — Отлично, — улыбнулся Мерлин. Он успел вчера вскрикнуть, прежде чем Лео закрыл ему рот ладонью? — Вот, труды ученых мужей и одной жены не дают скучать. — Ты, вижу, оказался самым стойким в постижении наук. Воистину достоин своего имени, — сказал Артур, оглядывая пустое помещение читального зала. — Всегда был таким зубрилой? — Ты прямо как моя мама. Она меня так называла, чтобы я отвлекся от книжки. — И как, помогало? — Ни фига. — Зато теперь ты один из лучших на курсе, — сказал Артур. Мерлин удивленно моргнул. Он никогда не рассказывал о своих учебных достижениях. — Она, наверное, гордится тобой. Мерлин загнул уголок книги, над которой страдал, тут же спохватился и расправил. Разгладил ногтем оставшийся залом. — Она умерла в прошлом году, — сказал он тихо. — Почти ровно год назад. Прозвучало так буднично. Словно за фразой не было всей той тьмы, что окружала его. Мерлин никому не говорил до этого момента. И никому другому не мог бы сказать. Он почувствовал прикосновение к руке, теплое и слишком короткое. — Я сожалею, — сказал Артур. И его глаза повторили его слова. Мерлин кивнул. Он и год назад не знал, чем отвечать на это. Благодарность казалась такой же неуместной, как все остальное. Он собирался сменить тему, но выговорил вдруг, глотая звуки: — Перед этим мама болела больше года, и я не смог поступить в университет сразу после школы… и меня это тогда злило. Я еще не понимал… вообще ничего. Ничего. — Он запнулся, проглотил вставший в горле комок. — У меня никого не осталось. Я уехал из Нортумберленда. Можно сказать, сбежал. И не могу возвращаться домой. Просто не могу. — Мы часто от чего-то бежим. Но почти всегда возвращаемся, когда приходит время, — сказал Артур серьезно. — И твоя мама обязательно гордилась бы тобой. Потому что ты молодец. И ты замечательный. Мерлин поднял на него взгляд и подумал, что, может быть, он все еще спит в тисках объятий Лео, — настолько показался ему Артур нереальным сейчас, настолько горячо стало в груди от его слов. Мерлин только во сне испытывал такие чувства. Очень-очень редко. — Смотри, захвалишь, — улыбнулся он, чтобы не разреветься по-детски от горя и радости, соединившихся в нем вдруг так полно и тесно, что одно не отделить от другого. И спросил, чтобы отвести от себя наконец свет воображаемых софитов: — А твоя мама? Какая она? Артур сцепил пальцы в замок, грустно улыбнулся: — Хотел бы я ее знать… Она умерла при родах. Отец говорит, она была светом его жизни, и я никогда не слышал о ней ни одного плохого слова. Думаю, она тоже была замечательной. — Он посмотрел на Мерлина, который не знал, как выразить свое сочувствие, и несколько бодрее нужного сказал: — После таких бесед пытать себя учебой просто нельзя. И нас отсюда скоро погонят, да ведь? Мерлин взглянул на часы. До закрытия оставалось десять минут. — Наша версия мисс Пинс вернется через пять минут. — Мисс Пинс. Это?.. — прищурился Артур, пытаясь понять отсылку. — «Гарри Поттер», ну! — Как я мог забыть. Главный персонаж саги, надо думать. — Не отмазывайся, — сказал Мерлин. — Она там одна библиотекарша. Артур смотрел на него пристально, думая о чем-то своем, и вдруг сообщил: — У тебя будут морщинки вокруг глаз. — Разве они не у всех нас со временем будут? Если доживем до тех благословенных времен, конечно. — У всех. Но у тебя они появятся раньше. Кто-то, знаешь, стареет со лба, с таких глубоких поперечных полосок. У кого-то вот эти штуки проваливаются, — он прочерти указательными пальцами носогубные складки. — У некоторых щеки обвисают. — А я, значит, подамся в старики начиная с глаз. Ну, отлично. Откуда такое умозаключение? — Ты ими улыбаешься, — просто ответил Артур. — Иногда даже не столько губами, сколько глазами. — Я-то думал, что я довольно унылый чувак. А у меня, оказывается, просто улыбка не в том месте дислоцируется, — со смешком ответил Мерлин. Простодушная наблюдательность Артура его смутила. — Вот. И сейчас — то же самое, — не поддержал его иронии Артур. А потом вдруг добавил без задней мысли: — Мне нравится. Мерлин не нашелся, чем ответить, и просто улыбнулся шире, надеясь, что и губами он это умеет делать как все нормальные люди. — И правда пора закругляться, — сказал он. Мерлин закрыл книгу, сгреб в рюкзак конспекты и, забывшись, встал слишком резко. Боль, за пару часов свернувшаяся ядовитым клубочком, прострелила так подло, что он, не сдержавшись, охнул и скривился. Лишь на пару секунд, но этого хватило, чтобы Артур помрачнел лицом. Он медленно поднялся следом, встал напротив, не позволяя Мерлину пройти. Ореол желтого света лампы остался в стороне, и разбавленная тьма, словно черная акварель, плеснула в лицо. — Всё нормально? — спросил Артур, как тогда, морозным январским вечером на крыльце общежития. И как тогда, Мерлин попытался солгать. Только вместо слов у него получилось лишь улыбнуться виновато, глазами и губами, словно он подвел не себя, а его. — Мерлин, ну что за херня? Артур редко ругался. И еще реже смотрел на Мерлина вот так. — О чем ты? — все-таки сделал он вялую попытку. — Не надо, — попросил Артур. — Не строй из себя дурака. Он тебе настолько нравится? — Лео? — У тебя еще один мудак есть в запасе? — удивился он. — Артур… — Не мое дело, я в курсе. Но, послушай… — Он вскинул ладонь, пресекая возражения. — Может, он твой первый «серьезный» парень, или кем он там себя называет. Может, он в постели просто божество. Может, ты думаешь, это лучшее, чего ты достоин… Но, Мерлин, ты не заслуживаешь, чтобы с тобой так обращались. — Артур, ну ты чего, всё хор… — Еще раз скажешь, что всё хорошо, опять получишь подзатыльник. — Он с серьезным видом подождал. Мерлин стоял молча. — Я не знаю, что там у вас за отношения. Но ты не выглядишь счастливым. Сделай с этим что-нибудь, пожалуйста. Потому что если я снова услышу то же, что слышал вчера… я сам что-нибудь сделаю. У Мерлина по лицу стекали потоки лавы, словно где-то внутри головы у него произошло извержение микро-вулкана. Сердце колотилось в глотке. И когда Артур спросил, тихо и мягко: «Договорились?» — он смог только кивнуть. Хлопнула входная дверь. — Джентльмены, — сухо обратилась вернувшаяся смотрительница, с подозрением глядя на незнакомого ей Артура. — Читальный зал закрывается. Мерлин сдал книгу, чуть не выронил из влажной ладони лямку рюкзака, пытаясь закинуть его на плечо, и вышел на улицу. Мерзкий дождик моросил с самого утра и все еще не думал прекращать. — Какие планы? Снова. Ответ у Мерлина был такой же, как и в прошлый раз. Вот только сигареты у него кончились. — Учиться до полуночи, потом рухнуть замертво, — сказал он. — Так, нет. Это не план, это дерьмо какое-то. — На тебя сегодня наложили заклятье сквернословия? — Можно и так сказать, — смерил его мрачным взглядом Артур, будто медицинским сканером просветил. Зацепился за синее пятно, расплывшееся вчера у Мерлина под ухом. Про шарф Мерлин забыл. — А у тебя тогда какие предложения? — Ужин, — сказал Артур и, под удивленными взглядами идущей навстречу группки девушек, подхватил его под руку. — Еще одна рекомендация от Перси. Положимся на его вкус. Они вышли из-под укрытия козырька библиотеки и направились в сторону парковки. Мерлин готов был положиться не только на вкусы Перси. Он готов был положится на Артура. Во всём. Понимать это, шагая по лужам сквозь мглистую слякоть новорожденной весны, оказалось жутко — и жутко хорошо. *** Следующим вечером Лео был весел, очарователен и горел желанием помириться. Мерлин без вступлений пояснил, что «мириться» он не хочет, даже если бы мог, а если Лео решит настаивать, то полетит в окно. Настаивать Лео не стал. Он поскучнел, высказал предположение, что у Мерлина ПМС, и занялся своими делами, всем видом демонстрируя, что его вины в повисшем напряженном молчании нет ни на грош. Мерлина этот перфоманс не особо впечатлил. Потянувшиеся вслед за этим дни стали для комнаты в конце коридора на втором этаже не самыми радостными, хотя оба они свели свое пребывание в общежитии к минимуму. И только ближе к ночи атмосфера раскалялась достаточно, чтобы можно было это ощутить чуть не на физическом уровне. На третий вечер нервы у Мерлина все же стали сдавать. И не потому, что ему хотелось уже, хрен с ним, примириться с Лео. Просто тот знал, как его довести, не выходя за рамки условных приличий, и сейчас занимался тем же самым. Музыка играла недостаточно громко, чтобы поставить на уши весь кампус. Но достаточно, чтобы сводить с ума Мерлина, пытающегося подготовиться к завтрашнему занятию по психологии. Дыц-дыц-дыц-дыц. Будто ржавой трубой долбили по асфальту. Поверх всего этого ложился отвратительный вокал. — Убавь, пожалуйста, звук, — наконец попросил Мерлин, впервые прерывая молчание. — А? Что такое? Мне кажется, я слышу призраков. О, бля, и вижу тоже, — повернулся к нему из-за своего стола Лео. — Или просто воспользуйся наушниками. Такие штуки. Втыкаются в уши, через них идет звук. Прямо… в твою тупую башку. — Какие мы стали злые, — покачал головой Лео. — Мне кажется, это от недотраха. — Мне кажется, это потому что я живу с дошкольником. — Мерлин постарался взять себя в руки. Ему некогда было ссориться. — Лео, выруби чертову музыку. — Тебя не поймешь. То убавь, то наушники, то выруби. — Выключи. Ее. Нахер. — Зачем? Мне не мешает, — спокойно глядя ему прямо в глаза, с каким-то незнакомым ожесточением сказал он, и Мерлина просто затрясло от ярости. — Я сказал, выключи! — И он вскочил, собираясь помочь Лео с этой нехитрой манипуляцией. Тот встал навстречу, загораживая компьютер. — Ну давай, малыш. Попробуй. Мерлин понял, что, если сейчас бросится на него, они точно разгромят всю комнату и соберут толпу любопытствующих. Ему этого даже немного хотелось. — Не будь задницей. — Не будь ссыклом, — парировал Лео с насмешкой. — Если не нравится, попробуй добраться — или вали туда, где твоим ушам ничего не будет мешать. — А что, отличная идея. Не только в тишине побуду, но еще и без твоей рожи. — Раньше тебя моя рожа устраивала. Мерлин схватил два учебника, пару нужных тетрадей, ручку, телефон. — И куда ты собрался? К своему чудесному Артуру? — Может быть, — рявкнул Мерлин. — Только тебя ему и не хватает, ага. Дыц-дыц-дыц-дыц. Ржавая труба уже почти пробила дыру у него в мозгах. Мерлин, не глядя больше на Лео, чтобы избежать соблазна все-таки двинуть ему в челюсть, выскочил в коридор и собрался прямиком на кухню или еще куда угодно, лишь бы можно было спокойно позаниматься. Он чуть не отпрыгнул, когда дверь комнаты Артура рывком распахнулась, и встал как вкопанный. — Привет, — сказал Артур. Он был босиком, в шортах и мятой белой футболке. Лео тоже шагнул в коридор — наверное, чтобы полюбопытствовать, куда все-таки направится Мерлин. — А вот и он, — нараспев произнес Лео, жестом профессионального конферансье показывая на Артура. Тот молча посторонился, кивком прося Мерлина зайти внутрь. Но, когда Мерлин подчинился, в одно мгновение сдувшийся и чувствующий себя безумно уставшим, Артур не последовал за ним. — Лео, убавь звук, пожалуйста, — попросил он, сделав два шага в сторону соседней комнаты. Очень вежливо попросил. — Какие все нежные, вы гляньте… не студенты, а, блядь, монашки. — Убавь свою ебанину, Лео, — так же вежливо, размеренно и не повышая голоса, сказал Артур. — Ты нарушаешь правила общежития. — Ну, а если не убавлю? Что тогда будет? Напишешь на меня жалобу? Последовало молчание. Мерлин не видел ни одного, ни другого, но взгляд Артура мог представить себе очень отчетливо. — Мне даже хочется, чтобы ты решил проверить, — сказал наконец Артур и вернулся в свою комнату. По дороге он подцепил Мерлина за локоть и как на буксире провел его внутрь, чтобы приземлить в итоге на кровати. — Он не выключит, — с нервным смешком сказал Мерлин, мертвой хваткой цепляясь за свои учебники и тетради. — Выключит, — ответил Артур. Он сел за стол и уже что-то быстро набирал на клавиатуре, будто его не прерывали. Через пару минут глухие басы, доносившиеся через стену, смолкли. Тишина опустилась на голову Мерлина мягко, как благословение. — Занимайся спокойно. В холодильнике есть какая-то еда, если хочешь. Спать можешь остаться у меня. Мерлин молча кивнул, не заботясь о том, что Артур не видит, и подрагивающими руками раскрыл учебник. Ночевать он все-таки не остался. Кому-то из них пришлось бы спать на полу, и смысла в этом не было никакого. В половину первого Мерлин еще раз поблагодарил Артура за приют, стараясь шутить максимально иронично, и выскользнул в пустой коридор. Перед дверью в их комнату он замер на пару секунд, прислушался. Тишина стояла мертвая, свет из щели снизу не сочился. Он понадеялся, что Лео лег спать. Стараясь не слишком шуметь и подсвечивая дорогу экраном телефона, Мерлин добрался до кровати, сгрудил вещи на тумбочку — и чуть не подпрыгнул от тихого, будто с того света прозвучавшего: — Мерлин? — Спокойной ночи, Лео. Сладких снов, — сказал он шепотом, притворяясь, что тот просто внезапно проснулся от его шагов, а не ждал все это время, как гребаная гиена в засаде. Или гиены не так охотятся? Надо будет глянуть в Википедии. — Мерлин, ну брось. Хватит уже. — Это я «брось»? Я должен «хватит»? Ты совсем охренел? — все еще не повышая голоса, но опять медленно закипая, спросил Мерлин. — Ладно, ладно. Я, — признал вдруг Лео, и своим неожиданным отступлением будто сбил Мерлина, готового к атаке, с ног. — И я задница. — Так. Мерлин, заинтересованный, так и не опустился на кровать. — И музыка эта отстой. У самого чуть уши не закровоточили. — Что ты такое и что ты сделало с моим соседом? — Хаха, — оценил Лео. — Подойди, пожалуйста. — Зачем? — Пожалуйста, — повторил он. Лео теперь сидел в своей постели, но сам встать и добраться до Мерлина не пытался. Мерлин нехотя приблизился и остановился напротив. — Что? Горячая ладонь нащупала его руку в темноте, сжала. Большой палец погладил по костяшкам, будто четки перебирая. — Извини. Я вел себя как сволочь. И мне правда не нравится, когда мы с тобой… вот так. Надо же. Все-таки «мы с тобой», подумал Мерлин, когда Лео, вдруг подавшись вперед, положил руки ему на бедра, прижался лбом к его животу и замер так в своеобразной позе раскаяния. Мерлину и хотелось бы уточнить, за что именно он извиняется, но он так устал, такая каша творилась у него в голове и на сердце, что сил осталось только погладить его по мягким волосам да прошептать: — Всё. Всё. Хватит. И он сам не знал, что есть в этом «хватит», а чего в нем нет. Лео потянул его к себе, уложил рядом, накрыл их обоих тонким пледом. Он ничего больше не пытался сделать. Только коротко поцеловал Мерлина в губы сухим, будто температурящим поцелуем, в котором вместо желания было что-то другое. — Я не завел будильник, — сказал Мерлин с тяжелеющими веками. — Я завел. Не бойся. Так смешно было слышать от него это. Так смешно. Мысль не задержалась в туманных, разъезжающихся мозгах. Последнее, о чем подумал Мерлин, засыпая, был холодный голубой свет экрана ноутбука, от которого лицо Артура светилось призрачным таинственным сиянием… *** Идиллия продлилась недолго. Или агония. Иногда бывает трудно разобрать. Лео был веселым и покладистым, он даже сам предложил посмотреть Дэвида Линча и сделал вид, что расстроен, когда Мерлин отказался из-за занятости. Хотя он в тот вечер нашел полчаса прогуляться с Артуром, пока погода вдруг вспомнила, что все-таки весна началась и пора бы это как-то уже продемонстрировать. Лео не распускал руки, видя, как Мерлин напрягается, не доставал его, но крутился все время где-то неподалеку, будто надзиратель. Иногда Мерлин ловил себя на мысли, что, хотя Лео улыбается, улыбка не доходит до цепких, словно высматривающих в нем что-то темных глаз. Это очень выматывало. И Мерлин вконец перестал понимать, чем они двое занимаются. Пятница со скрипом доползла до середины. С трудом удерживая внимание, Мерлин досидел до окончания лекции и малодушно подумал, не пропустить ли оставшиеся две пары. От побега с занятий его удержало только понимание, что в тишине и одиночестве ему вряд ли станет лучше. Сегодня была годовщина маминой смерти, и это занозой сидело в нем, отступая лишь под натиском сложной для понимания информации, которую вбивали в их головы преподаватели. Начался большой перерыв. Мерлин вышел из аудитории — и тут же увидел, как с другого конца коридора к нему направляется Лео. Пытаться сделать вид, что не заметил его, было поздно. — Ну как психо-заумство? — спросил он, на ходу встрепав Мерлину отросшие за полтора месяца волосы, которые теперь вполне сносно прикрывали его оттопыренные уши. — Ты вниз? Нам по пути. И Мерлин позволил увлечь себя по коридору в сторону центральной лестницы, откуда быстрее всего было добраться до столовой. — Я на обед, — сказал он. — Ты тоже? — А? Да. Но попозже. Конечно. Их отношения были еще не настолько близки, чтобы вместе обедать. Мерлин промолчал. — Как насчет рыбок завтра? — спросил вдруг Лео. — Мы так и не попали в океанариум. — Я не могу. — Да? Почему? — У меня другие планы. Даже если бы это было не так, Мерлин вряд ли согласился бы. — И какие? — как бы невзначай. С той самой цепкой улыбкой. Мерлину опять вспомнилась гиена в засаде. Он так и не залез в Википедию. — Артур предложил съездить с ним в конный клуб. — О. Ну раз сам Артур… Ядом в его голосе можно было бы навернуть целую экосистему. Мерлин остановился на вершине широкой лестницы, которая из холла вела на второй этаж — и дальше разлеталась на разные крылья главного корпуса. — Имеешь что-то против? — Нет, нет. Просто не думал, что ты готов сесть в седло, — с миролюбивой улыбкой сказал Лео — будто наотмашь влепил пощечину. Мерлин вздрогнул, беспомощно вцепился в перила и спустился на одну ступеньку. — Позови с собой кого-нибудь из своих приятелей. Или подружек. — Я зову тебя. — Я буду занят. — Просто скажи ему, что не поедешь. — Не хочу. — Тебя не поймешь. То жалуешься, что мы никуда не ходим, то сам меня динамишь. Мерлин никогда ничего такого не говорил. Несправедливость обвинений, делавших его какой-то влюбленной истеричкой, будто физически толкнула его. Он отсчитывал ступень за ступенью и все так же держался за гладкие каменные перила, приятно холодившие пальцы. — Я не жаловался. И не просил меня выгуливать, — впрыгнуло в голову слово, не раз и не два мелькавшее у него в голове. — Только зачем это все было? Просто чтобы я не рвался с привязи? — Ты какую-то херню несешь. — Что, правда? Ты меня таскаешь туда, где тебя никто не знает, а здесь я, видимо, недостаточно хорош. Боишься, как бы кто не подумал лишнего? — Мерлин, что за?.. — Вот именно, «что за»? Я тоже без понятия. — Блядь, да чего тебе надо? — рявкнул Лео, останавливаясь и хватая его за рукав. Мерлин повернулся к нему лицом, посмотрел спокойно и сказал: — Поцелуй меня. — Что?! — Поцелуй меня. Сейчас. Здесь. — Они стояли как раз на середине лестницы. — Ты спятил? — Это совсем нетрудно, да? — Мерлин поднялся на одну ступеньку выше и теперь имел небольшое преимущество в росте. — Прямо как наедине. Когда ты не стесняешься. Лео глядел на него с напряженным, почти злым лицом. Мерлин знал, что он ничего не сделает. Он и не ждал. Он ничего уже не хотел от него. Только вдруг до конца осознать то, что месяцами было у него прямо перед носом, все равно оказалось больно. Мерлин наклонился, словно сам хотел дотянуться до его губ, — и Лео наконец сделал широкий шаг назад. — Что на тебя нашло? — почти брезгливо спросил он, оглядываясь. — Просто. — Мерлин стоял, опустив руки, прямой и будто неживой, как кукла в коробке. — Хотел кое-что понять. — И как? Понял? — с издевкой поинтересовался Лео. — Да. — Вот и молодец. Он раздраженно вздохнул, с видимым облегчением еще на шаг отступил от Мерлина, как от чумного, и дальше стал спускаться быстро, пружинистой походкой. Мерлин проводил его взглядом и отвернулся от снующих верх и вниз по ступеням людей, чувствуя на себе вопросительные взгляды, которые с разных сторон иглами вонзались в него. Он вытащил из кармана телефон и уткнулся в него с самым сосредоточенным видом, низко опустив голову. Лента твиттера расплывалась перед глазами. Это пройдет, это сейчас пройдет, ничего. Он же не расстроен. Было бы из-за чего расстраиваться. Как будто что-то новое узнал. Как будто не этого хотел. Дальше становилось бы только хуже. Он просто постоит тут пару минут и отправится в столовую. И всё будет хорошо. — Мерлин? Впервые он не был рад слышать голос Артура. — Эй? Его мягко потянули за плечо. Мерлин нехотя поднял голову, понимая, что уронить себя в его глазах еще ниже уже вряд ли сможет. — Привет, Величество, — сказал он и неосторожно моргнул. На миг запутавшись в ресницах, по щеке поползла слеза. Мерлин перехватил ее на полпути, зло смахнул ладонью. — Дай угадаю. «Всё хорошо», да? — тихим напряженным голосом спросил Артур, закрывая его собой от остальных, хотя для этого ему пришлось встать так, что его то и дело задевали спешащие люди. — Нет, — ответил Мерлин. Вторую щеку тоже перечеркнула надвое влажная дорожка. — Нет. Артур кивнул. — Так… что этот обмудок сделал? И где он? Мне надо с ним срочно обсудить один вопрос. — Я не девица в беде, — напомнил Мерлин со слабой усмешкой. — И это уже неважно. Правда. Всё. Артур несколько секунд в упор глядел на него, пока наконец не поверил. Чуждая жесткость ушла из его черт. — Что бы там ни было… Никто не стоит твоих слёз, Мерлин. Уж тем более… — Он не договорил, большим пальцем провел по щеке Мерлина и опустил руку. — Никогда об этом не забывай. — Да пошел он, — сказал Мерлин. — Это не из-за него. Это… всё сразу. Я не знаю. На них с любопытством косились. Кто-то даже замедлял шаг, Мерлин слышал эту разницу в дробном стуке каблуков по каменным ступеням, но всё будто через слой ваты. — Я очень хочу сделать сейчас кое-что неожиданное. — Артур еще на шаг подступил к нему, почти притиснув к перилам. — Но лучше все-таки предупрежу. Мерлин кивнул, смаргивая слезы. — Я сейчас поцелую тебя, — тихо и внятно сказал Артур. — Да? — Да. Он почему-то медлил, и Мерлин кивнул еще раз. Артур взял его лицо в ладони и губами прикоснулся к его губам. Это, наверное, был самый невинный поцелуй в его жизни, в рейтинге невинности он шел бы сразу после поцелуев матери и дальних родственников, которые заполучали маленького Мерлина в свои краткие объятия, но сейчас Мерлин замер, и сердце его, кажется, замерло вместе с ним. Его окатило жаром с головы до ног, и жар этот был ему уже знаком. — Ты как дракон, — выдохнул он еле слышно. Артур посмотрел на него туманными глазами, улыбнулся: — Такой страшный? Мерлин помотал головой, не в силах объяснить. — С чего вдруг? — спросил вместо этого и, заметив, что цепляется за его рукав, отпустил. — Да я, по-моему, и так тянул слишком долго, — сказал Артур полушутя. — Идем, а то не успеешь пообедать до конца перерыва. Я перекушу вместе с тобой, а потом уеду домой до завтра. — Что-то случилось? — спросил Мерлин. — Нет. Ну то есть да, но ничего плохого, — улыбнулся Артур. — У нас в семействе появилась принцесса. Я теперь «дядя Артур». С ума сойти. В этом Мерлин был с ним согласен. Артур взял его за руку и потянул за собой, вниз по лестнице. На них, кажется, смотрели, но Мерлин этого не замечал. *** Артур предлагал переночевать сегодня в его комнате. Надо было сразу послушать. Зайти к себе, взять нужные вещи, пока Лео не вернулся с пар или чем он там еще занимался, и уйти. Мерлин сам не знал, почему решил остаться. Наверное, из любопытства. Будет ли он веселым и милым, как в последние дни, после Великого Покаяния? Или теперь, после лестничного инцидента, перестанет придуриваться? Мерлин устал, голова у него гудела, словно в ней завелся целый рой пчел, а все эмоции хотелось как-нибудь одним махом отключить с помощью волшебного рубильника. Еще ему хотелось, чтобы Артур вернулся. Это желание шло отдельно от остального, вынесенное за скобки всего неподъемного для Мерлина уравнения. Он отрешенно водил карандашом по бумаге, и дракон медленно проступал из нее, как сделанный молоком рисунок. Мерлин как раз заштриховывал расправленное кожистое крыло, когда Лео пришел домой и уставился на него с показным удивлением. — Я думал, прекрасный рыцарь уже увез тебя в свой зачарованный замок, — сказал он, стаскивая футболку. — Он вроде свалил до завтра? — Твоя осведомленность просто поражает, — сухо ответил Мерлин, не поднимая взгляда. — Ну как же. Вы, ребята, прямо фурор сегодня вызвали. Мерлин усмехнулся. — Ты точно хорошо представляешь, что такое «фурор»? — Признавайся, у тебя насчет той лестницы пунктик был? — вернул ему интонацию Лео, выкрутив вдвое. — Говорят, вы очень мило там ворковали. — Не думаю, что это твое дело, Лео. — Почему же? — Ты сегодня ясно дал всё понять. И что-то не помню, чтобы ты отчитывался мне, с кем сам «воркуешь» на досуге. — Я думал, тебе неинтересно. — А что меня, по-твоему, интересовало? — Мой член у тебя в заднице и во рту. Вроде бы на этом всё держалось. Отстраненная насмешливость Мерлина все-таки дала трещину. — У тебя — видимо, да. Только на этом. — Не прикидывайся невинной жертвой, Ме-ерлин. Тебе нравилось ебаться со мной. Мне тоже было ничего. Мерлин весело и зло фыркнул от восхитительности такого описания. Он отложил блокнот и встал, чувствуя себя некомфортно оттого, как полуголый Лео над ним возвышается. — Что ж. Надеюсь, ты уже нашел себе кого-то, с кем тебе будет больше, чем нормально. Желаю успехов. — И все? Вот так поставим точку? Даже без нежного прощания? — Ты наконец узнал в словаре значение слова «нежный»? Это реально стоило бы отпраздновать, хотя… я все-таки воздержусь, спасибо. — Смотрите-ка. Впервые в жизни он воздержится, — ядовито процедил Лео, подступая к нему, как приливная волна. — Хватит, Лео. Всё. Не обязательно разводить драмы. Мы друг от друга устали, бывает. — Так дело не в великолепном короле Артуре? — Оставь Артура в покое. Он тут вообще ни при чем. — Раз ни при чем, то что тебе стоит напоследок немного порадовать меня? Один маленький отсос на добрую память? — Отсоси себе сам, — предложил Мерлин вежливо. Странно, но, несмотря на прошлые вспышки и ссоры, он правда не думал, что сегодня дойдет до чего-то такого. Наверное, просто ошибочно перекинул на него собственную апатию и понимание, что — всё. Теперь уже точно. О чем тут еще говорить? Мерлин не думал, что Лео способен на такую бешеную ревность собственника, которого вдруг обокрали. Хотя именно она и двигала им последние полтора месяца. Мерлин просто слишком поздно это понял. Он упустил мгновение, когда Лео напружинился для рывка, но все равно почувствовал его и почти смог увернуться. Почти. Лео схватил его за плечо, толкнул назад, так что Мерлин наткнулся на кровать и не смог удержать равновесие. Он повалился навзничь, а сверху его придавило тяжестью литое, слепленное из сплошных мускулов, горячее тело. Мерлин никогда не обманывался насчет того, кто из них двоих сильнее. — Пошел ты! Отвали, придурок! — с мучительным дежавю крикнул он, брыкаясь и извиваясь как змея. Лео тяжело дышал и одной рукой пытался стянуть с него штаны. Другой рукой он удерживал оба запястья Мерлина вздернутыми над головой. Ладони у него были широченными, как ковши экскаватора. — Ничего… ничего, ничего… — бормотал он, наклоняясь, чтобы надежно заткнуть Мерлина поцелуем. Штаны поползли вниз по бедрам. Мерлин зажмурился и изо всех сил ударил лбом в переносицу Лео. Раздавшийся мерзкий хруст эхом прозвучал в его собственной голове, которая вспыхнула от боли. Лео взревел, хватаясь за нос. Между его пальцами проступила кровь. Мерлин воспользовался заминкой. Он мощным рывком скинул Лео на пол, вскочил, вздергивая штаны, схватил валяющийся на тумбочке телефон и ключ, которым стоило воспользоваться еще раньше. Кубарем выкатываясь из комнаты, он слышал, что Лео пришел в себя после удара и поднялся на ноги. Хорошего настроения сломанный нос ему не добавил. Кажется, впервые Мерлин попал в замочную скважину с первого раза и так плавно, будто только этот замок всю жизнь и открывал. Поворот, распахнуть дверь — и захлопнуть с другой стороны. Щелчок. Бешеное биение сердца в непроницаемой темноте. — Мерлин! — наконец грохнуло в дверь из коридора. Он ждал этого, и все равно дернулся всем телом, отскочил, как будто Лео мог пройти насквозь, как призрак. Голова гудела. — Мерлин, блядь! — снова заколотил Лео. Только бы он не вздумал выламывать дверь. Не настолько же он поехавший? — Ты чего разорался? — недовольно пробасили чуть дальше по коридору. — Вали к себе и там свои разборки устраивайте. Мерлин прислушивался. Он понимал, разумом понимал, что они посреди общежития, что Лео ничего не сможет больше сделать, не посмеет, и все равно липкий страх заливал горло, вынуждая сглатывать часто-часто. — Ладно… — тихо, подойдя вплотную к двери, сказал Лео. — Ладно, Мерлин. Катись. Я просто подожду того, как твой рыцарь даст тебе пинка под жопу, когда наиграется. Тяжело ступая, он ушел. Дверь за ним оглушительно захлопнулась. А Мерлин, так и не зажигая свет, ощупью добрался до кровати и рухнул в нее, как труп. *** Утро пробиралось под веки солнечными лучами и звенело в ушах перекличкой птичьего семейства, облюбовавшего одно из деревьев недалеко от общежития. Мерлин потерся лицом о подушку, вздохнул. В тяжелую голову, выметая сонное забытье, толпой повалили мысли о вчерашнем. Он поднялся на локтях, зевнул — и вдруг понял, что не один в комнате. Артур сидел на стуле с телефоном в руках и глядел на него. — С добрым утром, — махнул рукой Мерлин. Вся толпа мыслей как-то внезапно и незаметно улетучилась. — Ты чего меня не разбудил? — С добрым. Еще рано. — А… а чего ты тогда вернулся спозаранку? — А чего ты не отвечал? — передразнил Артур. Мерлин нашарил под подушкой телефон. Пропущенные звонки, непрочитанные сообщения. Он и не помнил, как вырубил звук. Вчера его хватило только на то, чтобы раздеться до трусов, кулем бросив одежду прямо на пол, и отрубиться. Кажется, стычка с Лео за пять минут высосала из него последние силы, будто тот был энергетическим вампиром. — Прости, я рано лег. — Что с лицом? — Артур облокотился о колени, рассматривая его лоб. Мерлин потрогал, поморщился. Там явно красовалась шишка. И, видимо, синяк. — Боевое ранение. Мой первый сломанный нос, юху! — Молодец, — улыбнулся Артур довольно и даже слегка злорадно. — Болит? — Переживу, — отмахнулся Мерлин. Он вдруг подумал, что это относится не только к шишке на лбу. Он сел, потянулся до хруста, потер глаза, прогоняя остатки сна. Артур открыл окно, чтобы проветрить в комнате, видимо это Мерлина и разбудило в итоге. Сейчас от потока холодного воздуха он зябко повел голыми плечами, по позвоночнику пустился вскачь табун щекотных мурашек. Мерлин щурился на солнце, и ему было необыкновенно хорошо. Голова до сих пор немного гудела, на левом запястье расплывался синяк, но это тоже — «переживу». Ничто не могло испортить Мерлину утро. Он взглянул на Артура и понял, что тот разглядывает его, словно забывшись, часто смаргивая длинными светлыми ресницами. Дышал он приоткрытым ртом, как простуженный. Чувствуя, как его опять окатывает жаром, будто языками ревущего пламени, Мерлин поднялся. — Я скоро, — сказал он и ретировался в ванную. Ему хватило пяти минут, чтобы освежиться, кое-как пригладить стоящие дыбом волосы, пастой и пальцем вместо щетки облагородить дыхание и рассмотреть пострадавшее лицо. Не так уж плохо. Было бы что портить. Когда он вернулся, Артур сидел на кровати, откинувшись спиной на стену, в смятом коконе одела, еще хранящего тепло Мерлина. Он сменил рубашку на футболку, но вместо брюк не успел еще ничего натянуть. Или не собирался. Его шорты, как и прежде, висели на спинке стула. В потоках света он был таким реальным и вместе с тем ненастоящим, как тщательно отретушированная фотография кого-то, с кем тебе никогда в жизни не доведется повстречаться лицом к лицу, что Мерлину опять с ужасом подумалось, не спит ли он до сих пор. И не приснилось ли ему то, что сделал вчера Артур. В это поверить было бы проще, чем в то, что сейчас можно просто протянуть руку — и получить его. А впрочем… когда еще действовать напрямик и бездумно, если не во сне? — Артур? — позвал он. — Да? — ответил Артур незнакомым, будто прямо из груди идущим голосом. — Если я сейчас залезу к тебе на колени и засуну язык тебе в рот, ты подумаешь обо мне плохо? Его взгляд, лихорадочно скользящий по телу Мерлина, вернулся к его лицу. Мерлин впервые видел, как Артур кусает губы, и от этого только новые волны жара накатывали, снова и снова, собираясь наконец внизу живота. — Я ничего о тебе не подумаю, Мерлин. Я вообще уже ни о чем думать не могу. Поэтому, пожалуйста, будь так любезен, сделай вот это всё прямо сейчас. Мерлин шагнул к нему, и снова, снова, пока Артур не поймал его, не втянул к себе на кровать и не оказался живым, настоящим, горячим, одуряюще пахнущим и очень возбужденным. Он сгреб Мерлина, как-то вдруг и сразу обволакивая его собой целиком, и его руки были сразу всюду, и его губы были жадными, позабыв вчерашнюю невинность. Он целовал Мерлина так, будто делал это всегда, будто наверняка знал, чего и как ему хочется, — и он правда знал. Не слишком настойчиво, отнюдь не робко, толкаясь горячим языком ему в рот — позволяя ответить тем же, прихватывая губы зубами, чувствительно, но не до боли. Мерлина сносило от этого куда-то прочь, потоком света и жара, у него бешено кружилась голова, и он точно не удержался бы на ногах, если бы уже не сидел на Артуре верхом и не терся об него бездумно, хотя еще не так тесно, не так сильно, как на самом деле ему хотелось. А хотелось ему всего и сразу. С глухим рыком он едва сумел оторваться ненадолго, чтобы стащить с Артура футболку, потому что ему было мало. Им обоим было мало, но они долго еще сидели вот так, слепленные в объятии, руками и губами вслепую изучая друг друга, оттягивая все, что может быть, что будет дальше. Мерлин, будто пьяный, зарывался пальцами в золото его волос и не понимал, не понимал, не понимал, как он мог не знать, как мог обходиться без этого, как мог позволять… без этого. Что-то в нем надламывалось от попыток вспомнить, как было раньше, и почему, и зачем. — Хочу тебя, — задыхаясь, сказал Мерлин, или ему это только показалось, потому что трудно было расслышать за ревом крови в ушах, и он повторил, выдохнул ему в рот, как заклинание: — Хочу тебя… Артур обхватил ладонями его лицо, скользнул пальцами к затылку, вдоль ущелья, соединяющего голову с шеей, по одиноким горам выпирающих позвонков — и обратно той же бесконечной дорогой. Казалось, он не понимает до конца, на каком вообще свете находится. — Да? — смешно спросил он, сам понял, улыбнулся хмельно и кивнул несколько раз: — Да… Добраться до стола, в котором у него лежали презервативы и смазка, стало чем-то сродни подвигу. Мерлин рассмеялся такой запасливости, и посмеивался, когда Артур мягко опрокинул его на постели, пытаясь каким-то чудом расправить сбившееся комом одеяло, и когда щекотно целовал его грудь, шею, живот, когда языком кружил вокруг пупка и терся о чувствительную кожу щекой с намечающейся щетиной, отчего Мерлина простреливало насквозь. А потом, с бережными влажными пальцами, с замершим в настороженной нежности лицом Артура, стало не до смеха. Мерлин только притягивал его к себе за шею, злился, когда не получалось, тут же прощал, ругался тихо и так же тихо просил прощения. В их сбивчивых, то торопливых, то слишком медленных движениях — скольжение бедер навстречу друг другу, пальцы на шелковистой головке члена, быстрый поцелуй в окольцованное синяком запястье, неловкое столкновение коленями, — во всем этом не было еще привычки, не было небрежной легкости. Зато с избытком хватало желания — и еще чего-то, что нельзя выразить словами. Да Мерлин и пытаться бы не стал. Согнувшись, Артур длинно облизал его член, втянул в рот с гортанным, до костей продирающим стоном, прижал к постели отчаянно дернувшиеся вверх бедра, но выпустил слишком быстро — под разочарованный жалобный стон. — Как?.. — спросил Артур сипло, словно каждое слово раздирало ему горло. Вместо ответа Мерлин просто потянул его на себя, шире раздвигая ноги и подтягивая колени к груди, насколько позволяла ширина кровати. Того, как всматривался в его лицо Артур, переплетая их пальцы и мягко, глубоко толкаясь в него, уже хватило бы Мерлину, чтобы кончить, вообще не касаясь себя. Пожалуй, этого было даже слишком много. Оргазм выжег его дотла, вытравил все, чем Мерлин был когда-то, теперь, всё, чем он мог бы стать, и на несколько секунд осталось только всепожирающее, всепрощающее, ревущее пламя, после которого можно было сделать лишь одно. Мерлин влажной ладонью убрал со лба намокшую от испарины прядь волос Артура — и возродился, под всё тем же, ласковым и жадным, взглядом голубых глаз. Артур в изнеможении вытянулся на нем, тяжелый и горячий, и рассмеялся так заразительно, что Мерлин подхватил этот смех, не зная даже, что смешного. Может, он сделал что-то глупое? Наверное. Очень может быть. Потом Артур сместился чуть вбок, скрещивая их ноги, и совсем затих ненадолго. Мерлину показалось даже, что он уснул. Он бы не возражал. — Черт, Мерлин, — сказал Артур совсем не сонно, разве что немного хрипло. — Я такой идиот. — Это да, — согласился Мерлин и дурашливо ущипнул его за сосок. — А… м, почему? — Потому что все время отказываюсь от того, что мне нравится. Видимо, я просто трус. — Как ты можешь быть трусом, мой король? — насмешливо прошептал Мерлин, выпутываясь из его рук, но только чтобы повернуться и лечь лицом к лицу. Артур тут же поймал его губы в медленный, томительный поцелуй. — Как еще объяснить, что я раньше не отбил тебя у этого куска говна? — А теперь, значит, отбил? — Ладно. Ты сам ушел, — сощурился Артур. Мерлин подумал, что у него тоже морщинки возле глаз появятся раньше других. — И, как удачно, прямиком в мою кровать. То есть, я хотел сказать… — Я понял, понял. — Мерлин со смешком боднул его, снова запустил пальцы в его волосы. — В общем, о чем и речь, — вздохнул Артур. У него были темные губы, и это возбуждало, хотя прямо сейчас возбуждение казалось Мерлину чем-то очень далеким и невозможным. Артур погладил его по лбу указательным пальцем. — Вот ведь сукин сын… Что он все-таки сделал? — Ничего. Не будем об этом, — сказал Мерлин. Последнее, о чем он хотел сейчас думать, — это Лео и его замашки альфа-самца. — А шишка заживет. Мою неземную красоту она все равно не портит. — Мне кажется, или ты себя сейчас иронично уничижаешь? — с подозрением спросил Артур. — Ну что ты! Как можно? — Ты красивый, — сказал Артур, помолчав, очень спокойно, но будто удивляясь, что это надо объяснять. — Ты же это понимаешь? — Ага, — легкомысленно тряхнул головой Мерлин, чуть не задев его нос. — Так, нет. По-моему, не понимаешь. Ну-ка… — Э-э-эй, куда? — простонал Мерлин, когда Артур завозился, поднимаясь и вытаскивая его из постели следом за собой. Артур подвел его к зеркалу на двери стенного шкафа, встал позади Мерлина и обхватил его руками, прижимаясь сзади. Зрелище они представляли то еще — взлохмаченные, потные… короче говоря, затраханные. — Ну да, да, — с проснувшейся неловкостью сказал Мерлин, пальцами снова потрогав злосчастную шишку. — Супер. — Ты не туда смотришь. — Я каждый день себя в зеркале вижу. — Тем более странно, как ты не замечаешь того, на что я, собственно, с самого начала запал. — Чего?! — со смехом протянул Мерлин и даже вывернул голову, чтобы посмотреть в его живые глаза, а не зеркальные. — А ты как думал? — сурово кивнул Артур. — Решил, что я с первого взгляда разглядел твою чистую душу и твое отбитое чувство юмора? Нет, Мерлин. Я приземленный, грубый мужлан. — Вот черт. — Увы. Теперь тебе придется смириться. — Как меня угораздило? — Поздно. Поздно сожалеть, — кивал Артур, вжимаясь в него всем телом. — Я запал вот на это, — он пальцем обвел контур потемневших, припухших губ Мерлина, — на твои скулы… назовем их… ну не знаю. Грешные. — Грешные скулы?! — заржал Мерлин, позволяя гладить себя по лицу. — Шшш, заткнись. У меня вдохновение. — Артур двумя пальцами немного повернул его голову вбок и провел линию по спинке прямого носа. — А это ты видел? Нет, ты скажи? Видел или нет? — Артур… — задыхаясь от смеха, и смущения, и разгорающегося в груди пламени, Мерлин смотрел, как его лицо медленно заливает румянец. И, кажется… кажется, у него даже немного получалось взглянуть на себя глазами Артура. — Видел? — еще раз шепотом спросил он, пальцами вылепливая его шею, плечи, грудь, щекотно вычерчивая дорожку внизу живота. — Ты же как эльф, Мерлин. Как чертов эльф. И только попробуй шуткануть про «Гарри Поттера». — Обломщик, — буркнул Мерлин и, наконец развернувшись, поцеловал его как следует. Кровать подкралась к ним коварно и безапелляционно. — У нас два часа перед отъездом в клуб, — сказал Артур, позволяя Мерлину усесться на его бедрах. — Даже не думай, что мы пропустим. — И в мыслях не было, милорд, — наклоняясь над ним, заверил Мерлин. — Я решил, что серьезнее займусь конкуром. Потому что мне это нравится, — сказал Артур. Мерлин согласно кивнул. Говорить ему опять становилось непросто. — А по дороге ты мне объяснишь, с чего это… — С чего это что? — спросил Мерлин, любуясь им так, что перехватывало дыхание. — С чего это ты… сравнил меня с драконом, — на выдохе закончил Артур. Он рывком сел, сминая Мерлина в объятиях, и тот, обмирая от его жара, только тихо засмеялся в ответ.