Cocaine bunny

У Чонгука в арсенале шелка, кружева и, на худой конец, тугая черная кожа, которая так соблазнительно смотрится на его подтянутом теле, обтягивает его и подчеркивает все достоинства так, что, кажется, люди даже не в состоянии запомнить его лицо. Чонгук танцует грязно под грязную музыку и вытворяет грязные вещи в грязных комнатах за хлипким замком. Он прогибается в спине и немного ласкает себя даже когда танцует, выгибается возле пилона и трется о него своими упругими пышными ягодицами, которые его мимолетные любовники так любят нежить легкими поцелуями и укусами. Да, шлюха. Нет, грех жаловаться. На нем сегодня короткие голубые шорты, черные гартеры на стройных ногах и портупея вокруг груди, крупные блестки в малиновых волосах и блядские смоки на глазах с длинными ресницами. Он вышагивает в своих туфлях на высоких шпильках по клубу, повиливает бедрами и стреляет глазками, выискивая подходящего его аппетитам клиента, и неожиданно находит. С серебристыми волосами в клетчатом сером костюме и наверняка большим… банковским счетом? Да! Совершенно верно, банковским счетом! Чонгук кусает нижнюю губу, чувствует нежный ягодный привкус бальзама для губ и идет ближе к одному из столиков, повиливая бедрами. У него глаза черные-черные, такие же мысли, когда он без стеснения выгибается в спине перед этим парнем, словно нуждающаяся сука, дует полные губы, пытаясь обратить на себя внимание. — Нравится? — с усмешкой спрашивает Намджун, замечая заинтересованный взгляд своего партнера. — Если хочешь, можешь попользоваться.

***

У Чимина в арсенале вальтеры, глоки и даже несколько короткоствольных винтовок на случай, если кто-то будет против его небольшого бизнеса с волшебной пылью. Чимин много улыбается, много шутит, а еще больше стреляет прямо в голову, ну, так, чтобы не думал никто, что он несерьезный, сомнительный, чтобы ни одна сука лишний раз права не качала и не давила на него своими россказнями. Чимин смотрит на мальчишку перед собой с легкой усмешкой, скользит взглядом по точеному телу, особенно задерживается на обтянутых кожаными ремешками бедрах. — Ну же, детка, опускайся ниже, — Пак откидывается на спинку красного дивана и ухмыляется, смотрит, как мальчишка подходит к нему ближе, повиливая бедрами, улыбается соблазнительно, прежде чем опуститься на свои острые колени. — Любишь когда перед тобою стоят на коленях? — Чонгук облизывает губы и ухмыляется даже как-то плотоядно, упирается ладонями в крепкие «да-блять-папочка» бедра и смотрит снизу вверх, стреляя глазами. — Ага, но еще больше люблю ставить на них, — Чимин легко подхватывает подбородок мальчишки, заглядывает в мутные глаза и медленно проводит большим пальцем по пухлой нижней губе, размазывая бальзам по изнеженной коже, уже представляя на что эти блядские губы могут быть способны. Чонгук хитро щурится и приоткрывает рот, чуть высовывает язык, касаясь им пальца, пачкает горячей слюной. У Пака от таких нехитрых ласк в голове мутится, а внизу живота все стягивает тугими узлами, заставляет наблюдать за чувственными ласками слишком пристально, впиваться взглядом в губы, которые обхватывают его палец, нежно ласкают. Чонгук втягивает щеки, обводит языком каждую фалангу и вылизывает палец, представляя только то, как сможет взять в рот и сам член. Толстый, увитый венами и наверняка чертовски вкусный. От которого губы потрескаются в уголках и будут напоминать о себе саднящей болью еще несколько дней, или который будет распирать его изнутри, заставляя визжать от очередного оргазма — неважно. Главное — взять его наконец-то в рот, ощущая чужой солоноватый вкус. Чон медленно отрывается от пальца старшего, ухмыляясь, наклоняется ниже, чтобы провести языком по члену, скрытому под тканью брюк, мокро поцеловать его и медленно обсасывать припухшими губами, оставляя на костюме след от бальзама и слюны разом. Юркими пальчиками он поглаживает бедра, представляя насколько сильно они могут вбивать в него член и насколько вкусно будет их вылизывать. Его ладони мягко сжимают их внутреннюю сторону, а потом совсем легко уже твердеющий член, вызывая судорожный вздох. — Детка, возьми его в ротик, — Чимин кусает нижнюю губу, наблюдая за тем, как парень ловко расстегивает его брюки и лишь немного приподнимается, помогая их стащить вниз вместе с бельем. Чонгук почти пищит от удовольствия, когда смотрит на толстый член старшего, обхватывает его ладонью и шумно выдыхает, надрачивая. Он припадает к раскрытым бедрам слишком несдержанно, целует, легонько прикусывает и выводит языком витиеватые узоры, которые горят на чужой коже настоящим огнем. У него перед глазами звездочки, а внизу живота бабочки от того, как молния на шортах давит на его твердый пах, каким влажным становится его нижнее белье. Короткая вязь его поцелуев тянется от коленей прямо к паху, Чонгук вылизывает лобок шершавым языком, лаская, оставляет на нем несколько шумных чмоков, которые наверняка уже завтра будут гореть настоящими засосами на оливковой коже, наслаждаясь тихими стонами парня. Кончиком языка он медленно ведет пылающую дорожку прямо по выпирающей вене к самой головке, чтобы обхватить ее полными губами и блаженно втянуть щеки. — Да, детка, давай… Пальцы Чимина зарываются в его малиновые волосы и сжимают, вырывая вибрирующий стон из груди младшего. Чонгук открывает рот шире, опускаясь на член одним лишь рывком, упирается носом в гладкий лобок и не без удовольствия отмечает, как парень давится воздухом. О да, в минете ему никогда не было равных! Он плотным кольцом обхватывает налитую кровью плоть, вылизывает венки языком, выстанывает так, что Чимина от этих стонов пробирает до самых костей. Блядский мальчишка! Втягивает щеки, сжимает полными губами и пачкает слюною, быстро двигает головой, обсасывая его твердый член. Пака трясет от этого парня, он сжимает его волосы меж пальцев, оттягивает немного и сам охотно поддается тазом навстречу теплому мокрому рту, который способен довести по меньшей мере до самого рая. У него дыхание спирает и в мыслях лишь жалкий стриптизер, который стоит перед ним на коленках и с таким усердием отсасывает ему, будто от этого может зависеть его жизнь. Впрочем, с такими умениями его жизнь становится зависимой от всех его капризов. Его чуть длинные коготки ползут по внутренней стороне бедра, оставляя красные полосы, чтобы потом нежные пальцы обхватили яички, чуть сжимая, словно играючись. Чимин высоко стонет и откидывается на спинку дивана, прикрывает глаза, насаживая на себя Чонгука и расплывается в довольной ухмылке, когда слышит его сдавленные всхлипы и тихий скулеж. Он чуть ослабляет хватку в волосах и проталкивает свой член мальчишке прямо за щеку, упирается в нее, чувствуя пылающий жар слюны и язык, который все так же судорожно его вылизывает, губы, которые продолжают сжимать его так же сильно. Чимин глухо рычит, толкаясь в поддатливый рот, чувствует, как слюна смешивается со смазкой, стекая по его твердой плоти пылающими ручейками, пачкая полные губы мальчишки и его подбородок, и отпускает волосы Чонгука, позволяя ему и дальше делать все самому. Чон смотрит из-под опущенных ресниц, у него макияж немного потек и слезы застыли в глазах. Он обхватывает член ладонью, обводит языком влажную головку и толкается в уретру, чтобы потом мокро поцеловать и снова взять в рот, наслаждаясь стонами и глухим рычанием. Чимин чувствует, как внизу живота все сводит от приятного спазма, чувствует как мышцы напрягаются в ожидании скорой разрядки, поэтому снова зарывается в малиновые волосы, оттягивая, заставляет Чонгука смотреть на него. — Хочу кончить тебе на лицо, детка. — Да, папочка, прошу… Младший послушно закрывает глаза и открывает рот, высунув язык, хоть и до тупого хочется, чтобы кончили ему прямо в рот, заполнили глотку горячим семенем, дали почувствовать себя на вкус. Чонгука от чужого вкуса на языке постоянно кроет, заставляет скулить и практически ползать в чужих ногах, потому что «выеби меня, папочка». Ласкает себя, а даже если не ласкает, все равно чувствует, как его одежда становится уже влажной от смазки, как больно член упирается в молнию и как до звездочек перед глазами хочется продолжения. Второй части, где его дерут, как суку на любой поверхности, отвешивают шлепки и грязно шепчут на ухо, заставляя кончать даже от бархатного голоса. Чимин размеренно надрачивает свой член ладонью, смотрит на мальчишку и с рыком кончает прямо на лицо, наблюдая как белесая сперма пачкает язык и губы, крупными каплями попадает на щеки и задерживается на накладных ресницах. Чонгук послушно закрывает рот и облизывает губы, шумно сглатывает с блаженной улыбкой и открывает блестящие от удовольствия глаза. — Папочка, такой вкусный, — Чон тихонечко шепчет, немного приподнимается, чтобы обхватить член любовника ладонью и широко мазнуть по головке, слизывая остатки семени. — Тогда может станешь моим постоянным мальчиком? — Чимин хитро щурится, заглядывает в чужие глаза и большим пальцем стирает белесую капельку со щеки, вызывая судорожный выдох мальчишки. — Стану, папочка.