***
Кто я – так до конца и не понял. Иногда Джон, иногда, ха-ха, иной. Но не белый ходок, а иной Иной. Ха-ха-ха, кажется мне этот каламбур никогда не надоест. И всё же на фоне от радости воскрешения, как бы я не хотел иного, страх потери своей прошлой личности отступил. И пусть Джоном, скорее всего, я быть перестал, но я с этим просто смирился и решил наслаждаться новой жизнью. Притвориться ребёнком и влиться в свою прошлую повседневную жизнь оказалось несложно, всё же жизнь у бастарда лорда Старка была довольно простой и лёгкой. Я и раньше-то, будучи обычным ребёнком, был немногословен, а сейчас и подавно, всё же выставлять себя слишком умным я не планировал. Единственное, что насторожил таким поведением детей, но вопросов от них пока не последовало и это меня устраивало. Всё своё свободное время я посвящал двум вещам. Первое – это занятия с мечом, благо хороших вояк, готовых меня обучить различным приёмам, хватало. Подозреваю, в этом не последнюю роль сыграло хорошее отношение моего как бы отца ко мне. Сам же я привыкал к другим пропорциям тела, не желая оставаться неспособным постоять за себя в ожидании, когда оно вырастет до прежних размеров. Да и лишние мысли на время таких тренировок отступали. Второе – посещение богорощи. Люди, живущие в замке и недалеко от него, время от времени могли видеть меня возле белого дерева, а то и вовсе опёршимся на него. Большинство людей отнеслись к моему внезапному стремлению пообщаться со старыми богами с пониманием, всё же северяне, у нас тут множество поколений поклонялись и будут покланяться Старым Богам. Немногие за спиной или в открытую шутили или насмехались. А дядя, видимо всё ещё ведомый так и не пропавшим чувством вины перед своей сестрой – моей матерью – даже попытался донести до меня светлую мысль, что одна лишь слепая вера в богов бесполезна без подкрепляющих её действий. Но я был равнодушен и к дяде, и к весельчакам и к остальным. Не выгоняли из богорощи, и то ладно. Да и как тут не быть равнодушным к глупым слепцам, когда каждый день общаешься через чардрево с духом этого места. Древним духом, умудрившимся за свою длинную жизнь стать богом и покровителем моего Дома. Всё правильно – в богороще я общался с огроменным серым волком. Лютоволком, если быть точным. Довольно быстро я выпытал у него, что большим серым шаром, первым встретившим меня в Зелени после смерти был именно он. Да и вообще беседы у нас выходили весьма содержательными. – Что, Белый Волчонок, – как-то сказал он в одну из наших первых бесед, – по пр-ривычке выбрал чёр-рное? Так он шутил над моим выбором и попыткой самоубиться, войдя в черный портал. – Вы меня обманули. – Наше ор-рудие в любом случае сделает так, как нужно нам. Даже если у него имеется другое мнение по этому поводу, – он не смеялся, но некоторое ехидство так и сочилось из сказанных им слов. – Орудие? То есть я для вас инструмент? – Да-а, – зевнул дух. Было неприятно чувствовать себя инструментом этих старых пройдох. Или скорее вещью, игрушкой в руках богов. И ещё неприятнее было осознавать свою беспомощность и правоту старого волка, ведь как выяснилось и выбора у меня как такового нет. Тогда я ушёл из богорощи расстроенный, следующие несколько дней предпочитая пытаться выбить из себя дурные мысли на тренировках, что очень порадовало моих учителей, которых как-то незаметно для меня образовалось целых три. Они никогда не тренировали меня вместе, кто-то всё время находился в охране, патрулируя замок, а один из них, Родрик Кассель, и вовсе был мастером над оружием Винтерфелла, так что у него и своих забот хватало. Тем не менее так получалось, что у каждого из них в тот или иной день находилось время на меня, даже у Родрика. Немного успокоившись, я вернулся в богорощу и продолжил выпытывать у старого волчары полезную информацию. – Вот вы такие могучие боги, – попытался я его спровоцировать, хоть и не рассчитывал на большой успех, – можете выдирать души простых смертных, закидывать их в прошлое, потрошить и приживлять другим… Я сделал паузу, уставившись на волка. – Всё вер-рно, – лениво протянул он. – Наверняка и сами постоянно путешествуете назад в прошлое. – Конечно. Искать лазейки в вечном цикле пер-рер-р-рождений и использовать их к себе на пользу давняя и основная наша забава, – распираемый гордостью зверь даже привстал на передних лапах, говоря всё это, раньше предпочитая общаться лёжа. – Тогда почему бы вам просто не вернуться в далекое прошлое, когда ещё не было ни Короля Ночи, о создании которого вы так сожалеете, ни Рглора? Как говорится, нет человека – нет проблемы. А пока волк раздумывал над ответом, я в который раз про себя ужаснулся всплывшей в сознании чужой поговорке, потому что на Севере так точно никто не говорил. Издав из себя протяжный "уф-ф", видимо задумавшись над ответом, дух начал объяснять: – Те из наших собр-ратьев, что совер-ршили самоубийство и пер-редали свои силы Р-рглор-р-ру, не захотели рушить созданный ими мир-р. Всё, что было ими достигнуто с таким тр-рудом, начиная от детей леса и заканчивая Семью Кор-ролевствами в их нынешнем виде – всё это стоило их жизней и р-риска пр-родолжения пр-ротивостояния с Великим Иным. По кр-райней мер-ре, так решили они, и мы пр-риняли их выбор-р. Помолчав немного и снова улегшись, зверь продолжил: – Если вер-рнуться в далёкое пр-рошлое и изменить мир-р, боюсь им это сильно не понр-равится, ведь с их стороны это будет выглядеть так, что их возр-родили пр-ротив их воли, наплевав на их пр-росьбу. Если такое случится, то всё закончится великой войной, по ср-равнению с которой пер-риодические войны с Кор-ролём Ночи покажутся всем нам местечковым стычками. Мы же стар-раемся придер-рживаться р-равновесия. Великого Иного ур-равновешивает Великий Огонь, Семеро ур-равновешивают других богов и защищают Север-р от чужих жр-рецов, отвлекая на себя внимание. Большую часть. – Они смогут возродиться? – Да, как и те, котор-рым наскучила жизнь и они хоть и намного позже, но тоже р-решили отдать себя пламени Р-рглор-р-ра. Собственно, смер-рть в огне Кр-расного Бога и есть их способ скр-рыться от скуки, потому что они точно знают, что возр-родятся при очер-редном нашем возвр-ращении в прошлое. И когда это пр-роизойдёт у их оставшихся собр-ратьев, то есть нас, уже будет готово очер-редное изменение, котор-рое, возможно, вер-рнёт им интер-рес к жизни. – Но вы же можете и не захотеть возвращаться до их смерти? Или нет? – Мы можем очень долгое вр-ремя не возвр-ращаться в те вр-ремена, всё же такая их лень нас р-раздр-р-ражает, но р-рано или поздно мы возр-родим и их. Пр-росто пр-роживём самый удачный вар-риант из возможных вместе с ними ещё р-раз, и всё. – То есть я, как минимум, ещё один раз заново проживу эту жизнь, если вы сочтёте её удачной, и буду обязан повторить точь-в-точь те действия, которые вы посчитаете нужными? – О, не беспокойся об этом Белый Волчонок, когда такое пр-роизойдёт, ты не вспомнишь лишнего, р-разве что свою пер-рвую жизнь. От этих простых слов, сказанным спокойным ленивым голосом, меня охватил озноб. "Ты всегда соглашался", – сразу вспомнились мне слова того гиганта, когда я находился в Зелени. Я всегда соглашался. Тогда я посчитал, что это фраза про мою жизнь в целом, про то, что я всегда соглашался с другими, давая им вершить мою судьбу. Вот только сейчас я был уверен, что смысл той фразы был совершенно иным. – И какую жизнь я так уже живу? Ответом мне послужил неопределённый хмык-рык от духа. – Не всё ли равно, волчонок? Так я и пошёл оттуда, до краёв переполненный новыми знаниями, которых так жадно искал. Да ну его нафиг, такое знание. Надо снова налечь на тренировки. Вот ведь хренов выворачиватель мозга!***
С тех пор я пытался найти доказательства того, что моя текущая жизнь далеко не вторая, как я до этого думал. К моему сожалению, доказательства у меня были только опосредованные, да и то – скорее теории, чем факты. Самым странным было то, что ко мне подселили душу из другого мира, ведь для своей миссии по спасению зелёных человечков мне, по большому счёту, хватило бы и своих знаний и умений. Но, видимо без знаний из этой души я однажды уже наворотил таких дел, что ого-го, и их результат не привёл в восторг старых пройдох. А скорее всего, у них были и другие планы на моё тело, и без таких знаний я эти планы просто не смог бы осуществить. Например, боролся с Королём Ночи не по фэншую, или не смог бы раскрутить какую-то интригу связанную с югом. А значит, с учётом того, что я уже прожил одну жизнь без подселённой души, это как минимум третья моя жизнь. Ну а как максимум… не хочется об этом даже думать. Память – это фундамент личности. Это значит, что каждая такая новая жизнь со стёртыми воспоминаниями фактически означает смерть моей прошлой личности, а то, чем я сейчас являюсь – лишь огрызок меня самого. Даже не знаю, что хуже – потеряться в чужих воспоминаниях и осколках души, или лишиться своей памяти. И то, и то – экзотическая смерть Но я же и так хотел смерти? Хотел – получил.***
Я благодарен богам за то, что они вселили меня в 10-ти летнее тело, а то с этих старых пройдох сталось бы засунуть меня и в младенца. За мозгодробительными беседами и тренировками проходили месяцы, как-то слишком уж быстро сложившиеся в целый год. За это время я окреп физически, освежил свои знания по домам Севера и истории, всё же учили меня наравне с детьми лорда Эддарда и его заложника – Теона. С детьми я тоже сошелся неплохо. С Роббом – из-за его стремления догнать меня в бою на мечах, с Теоном – после драки, в которой ему пришлось поваляться лицом в земле, а потом, как и полагается в таких случаях, мы стали друзьями, и с Арьей, которая даже в 4-х летнем возрасте уже тяготела к мужским игрушкам. Санса меня избегала, и трудно было сказать, чья неприязнь была тому виной – её, или же моя. Я понимал, что поступаю глупо, приписывая этому ребёнку грехи из её прошлой жизни, но не мог, да и не хотел ничего с собой поделать. Бран же был ещё младше Арьи и у него были свои, детские, интересы, и до дружбы со мной ему не было никакого дела. С удивлением обнаружил, что за это время очень сильно привязался к Арье, с полнейшей взаимностью с её стороны. Девчонку баловали, но к её мужским увлечениям серьёзно не относились. Даже её старший брат частенько подшучивал над ней на этой почве. Ну а я был единственным, кто поощрял её попытки овладеть мечом, луком и даже кулачным боем, иногда, втайне от других, проводя с ней небольшие тренировки. Зная, в какую профессиональную убийцу она может вырасти, мне было нетрудно смириться с её возможной судьбой воина. И вот, когда хорошие деньки моей второй жизни перевалили за год, эта уже пятилетняя пигалица на одной из наших с ней тренировок… – Джон! Я… я тебя люблю! – призналась мне в любви, да. Нет, я, конечно, всё понимаю, недостаток уделённого ей родителями внимания, первая влюблённость, учитель, все дела, но, блин, как-то попозже ждал подобного. Да я вообще не ждал этого! – Это очень хорошо, – начал я на ходу искать наиболее мягкие формы отказа, – но, сестрёнка, тебе не кажется, что ты немного торопишься? Просиявшая в начале моей фразы Арья постепенно смурнела, и когда я закончил говорить и вовсе скорчила недовольное выражение. Но потом резко расслабилась, и даже с некоторым облегчением произнесла: – Это же то самое, да? Ну, правильная принцесса никогда не признается в своей благосклонности с первого раза, и просто обязана отказать возжелавшему её рыцарю при его первом признании. Моя левая рука помимо моей воли встретилась с лицом. И то, что это был чужеродный для меня прежнего жест волновало меня сейчас в последнюю очередь, ведь он очень хорошо передавал мои чувства. Массируя большим пальцем свой левый висок и глядя на мелкую наглую пигалицу из-под своей ладони, я недовольно произнёс: – А почему в этой ситуации я играю роль принцессы? И откуда ты вообще взяла эту ерунду? – Ну, я случайно услышала, как перед своими именинами Санса разговаривала с Джейни что мечтает, как ей признаются в любви. Она считала это одним из лучших подарков, но потом уточнила, что, конечно же, обязательно откажет, и… вот, – тихо произнесла она. Чем дольше она говорила, тем больше краснела, и в итоге смущение в ней победило окончательно и закончила она говорить опустив голову и рассматривая свои ноги. – Так две недели уже прошло с её именин. Ты что же, всё это время вынашивала этот коварный план? – улыбнулся я, попытавшись разрядить обстановку. – Угу, – ещё больше засмущалась она. – Ну всё, хватит смущаться. Ты в своём плане не учла одной серьёзной детали – пусть об этом и стараются лишний раз не говорить, мы с тобой единокровные брат и сестра, у нас один отец, Арья. Пусть это и не было правдой, но в данный момент такая версия была для меня очень удобной. – Любить своих братьев не по-братски и вступать в брак со столь близкими кровными родственниками могли себе позволить Таргариены, но вот на Севере такие поступки очень сильно не приветствуются. Старые боги против этого, Арья. – В пекло богов, – недовольно проворчала она мне в ответ. – Хотя кому я это говорю… Ну да, для всех окружающих со стороны я должен был выглядеть тем ещё почитателем богов. – Полностью с тобой согласен, сестрёнка, в пекло их, – и увидев её удивлённое лицо, наконец-то поднявшееся ко мне, продолжил, – Но есть и ещё одна причина. В будущем, хоть я и не в восторге от этого, у меня будет множество детей от множества... эм-м, женщин. На последнем слове я не сдержался и моё лицо перекосило от отвращения и понимания, что по просьбе старых пройдох я буду должен трахать низкорослую уродливую нелюдь. Но даже я понимал, что мои слова слишком сильно расходились с выражением моего лица, заметила это и Арья. И в итоге, похоже, последним своим аргументом я лишь подогрел в ней интерес. В общем, в тот раз я и разочаровывать её побоялся, и вроде как отбрыкался от подобной чести, по крайней мере, пока. Охо-хо, дела мои тяжкие. Пойду-ка я потерроризирую духа богорощи. Да и научиться, наконец, древовиденью пора бы уже.