Calm down and be mine

      В последнее время мне кажется это всё ненастоящим. Таким странным, до жути пугающим, но одновременно интригующим.       Всё что со мной сейчас происходит — кажется мне не совсем нормальным. Хотела бы я знать больше. Жить в догадках и вечных ожиданиях убивают в тебе твою натуру, такую хрупкую, будто единственное чего бы ты так сильно желала — это безопасность и спокойствие.       Эти выходные длились вечность. Лера не отвечала на мои звонки, не читала сообщения в социальных сетях, и это правда задевало меня. В какой-то момент я почувствовала всю свою ненадобность для этой девушки, отчего сдавливающий комок в горле не давал мне есть с удовольствием и тем рвением, как обычно я это делала. Волнение и внутренняя тревога, видимо, ярко отражалась на моём лице.       — С тобой всё в порядке? — я слегка вздрогнула от неожиданно заданного вопроса, а обернувшись, заметила Данилу, — ты всю пару в одну точку пялишь, что произошло?       Молодой человек переживал за мое психологическое состояние, хотя вида не подавал. Парень он и правда заботливый, если честно, я всегда мечтала о похожем на него младшем брате. Такого милого, чтобы можно было зацеловать эти розовые от дурачеств щечки. Слышать заливистый детский смех, когда на него с любовью запрыгивает собака, которой у нас нет и не было, и с радостью облизывала бы шаловливого мальчугана. Играть с ним в прятки в большом, пропитанным жизнью, доме. Спать с ним в одной кровати, когда бы он пришел ко мне в комнату, поджав подушку под подмышку и потирая сонные глазки, жаловался на ужасные звуки во время проливного дождя в холодную ночь.       Когда мне было девять, я слёзно молила родителей о том, чтобы на День рождения мне подарили брата. У матери уже был слишком опасный для родов возраст, ведь меня родили уже довольно поздно, а с того времени прошло несколько лет. Но как это можно объяснить ребёнку, в глазах которых жила надежда? Только сейчас я понимаю, что мне не стоило так много от них требовать, ставя свои желания выше остальных.       Да, меня баловали, и мне не стыдно об этом говорить. Мои родители дали мне всё для того, чтобы я развивалась в тех областях, которые были мне интересны, ну и по карману семьи. Честно признаюсь, я до сих пор скучаю по тому, что могла получать многое без особых усилий для этого. Но всему, как я уже говорила, приходит конец. И это, наверное, правильно сделанный выбор моих родных. Никогда не стоит на кого-то надеяться в этой жизни. Пока сам не начнешь вкалывать за кусок хлеба, ты не поймешь что очень даже тяжело прожить на не очень то высокую заработную плату, ну вы и сами знаете.       — Всё как обычно, — закусив губу, я опять провалилась в свои мысли о Лере и о всей этой дурацкой истории, — вроде бы. — Парень лишь похлопал, еле касаясь, по спине и отстранился в сторону.       Время тянулось мучительно долго, и этот занудный предмет раздражал меня не меньше, чем преподаватель, который его вёл. Все эти точные науки особо не интересовали меня, хотя я понимала многое из того, что нам объясняют. А может это просто из-за моей внимательности к учёбе? Во всяком случае, сейчас мне было на всё плевать.       Стрелка на часах, висящих где-то над головой преподавателя, переваливали к одиннадцати утра, отчего я томно вздохнула и поёжилась на скрипучем деревянном стуле, привлекая к себе внимание пожилого мужчины у доски.       — Артамонова, вы слишком громкая! — Максим Евгеньевич решил сделать паузу и обратиться ко мне с очевидными фактами.       — Ну, а вы слишком нудный, я не жалуюсь. — Я громко откинулась на спинку стула. Чёрт бы меня побрал такое ляпнуть. Я поздно опомнилась, что мало мне за такое не покажется, но продолжала сохранять невозмутимость, наблюдая за преподавателем, который смотрел на меня исподлобья. Мои одногруппники, тихо разговаривая, вдруг мгновенно замолчали, наблюдая за внезапным конфликтом.       — Вон из аудитории, — мужчина продолжал сверлить мою натуру злобным взглядом. Я немедля собрала вещи, попутно захватывая куртку со стола и направилась в сторону двери.       — И без допуска из деканата на мои занятия можете не являться! — Это прозвучало довольно громко, разносясь по стенам коридора универа.       Захлопнув дверь, я вышла к лестнице и хотела уже спуститься в холл, как услышала знакомый голос, доносящийся откуда-то снизу, и он приближался.       — … Лера, постой, объяснись. Что происходит?       «Лера? Она в порядке? Это Ольга Владимировна с ней?»       Тяжёлые шаги эхом разносились по лестничной площадке. Девушка старалась отвязаться от преподавательницы как можно скорее.       Я резко завернула за угол и оказалась в слепой зоне. Не знаю, что на меня нашло, но так и продолжила слушать.       — Нет, это вы объяснитесь какого чёрта вам от меня надо?! — Было отчетливо слышно что кричит девушка в ответ, и я вдруг сама начала переживать, что их услышит кто-то ещё, кроме меня.       Женщина вцепилась за запястье студентки и притянула ее ближе к себе. От такой близости Лера вздрогнула и попятилась назад, но пятиться было уже некуда, перила преграждали ей путь, отчего она остановилась. Женщина лишь приблизилась ещё ближе, почти вплотную, наклоняясь над ухом студентки.       Это было слишком, даже для меня, но её жест почему-то выглядел забавным, и на лице моём красовалась еле заметная ухмылка.       — Прошу, тише, — я услышала шиканье, но вслед за этим Лера продолжала истерить что-то невнятное.       Выглянув из-за стены, я убедилась, что они поднялись на третий этаж. Ноги сами вели меня за ними, и я как можно тише, не привлекая к себе внимание, выждала подходящий момент, чтобы подняться по лестнице, соблюдая дистанцию и оставаясь незаметной, рванула за ними. Женщина завела студентку в узкий одинокий коридорчик, который вел к тупику. Сбоку было маленькое окошечко, выходящее на задний двор университета.       — Отпустите меня! Вы не имеете право меня задерживать, Я уже перешла на академ.       — Ты не понимаешь в каком ты положении, — Ольга помедлила, ухватившись за руку девушки, — я могла бы тебе помочь.       — Себе помогите, Ольга Владимировна, — Это прозвучало так жалостливо, отчего мысли в моей голове заполнили всё пространство.       «А ведь Лера права. Чем Ольга Владимировна может помочь Лере, если сама находится не в лучшей ситуации? Она так непосредственна, что я завидую».       Женщина выдержала неприличную паузу, но отпускать юную девушку она не собиралась, сковывая её запястья в своих ладонях.       — Ты понятия не имеешь с кем связалась! Я знаю Егора, — молчание Леры заставило меня напрячься, а вырвавшиеся из уст слова преподавательницы повергли меня в недоумение, — ты что-то знаешь о Дмитрие Сергеевиче, и я уверена в этом. Ты можешь довериться мне, Лера. — Эта её манера убеждать сейчас выглядела слишком явной как мне показалось, однако я не спешила делать выводов.       Послышались всхлипы. Моё сердце сжалось от одной лишь мысли, что этот человек, которого я знала не так долго, как мне того хотелось, размякнет в объятьях такой стойкой женщины. Мне всегда казалось, что сильнее этой девушки нет и быть не может, но понимала что глубоко заблуждаюсь.       — Ты оставила у меня кольцо. — Она сказала это так тихо, будто боялась спугнуть. — Но его нашёл Дмитрий Сергеевич. — Женщина сжала студентку в объятьях, будто боялась что вот-вот её придётся удерживать собственными руками, тонкими и изящными, хотя определённо сильными.       — Так вот где оно… — Как показалось на первый взгляд, Лера с неимоверным облегчением уже вытирала слёзы со своих щёк, а вслед за ней Ольга Владимировна принялась разглаживать тонкими длинными пальцами солёные капли с поверхности этого личика.       — Прошу, позволь мне помочь тебе. — Своим низким мелодичным голосом заставляла проникать в такое приятное состояние, похожее на детство, в котором мама была рядом, успокаивала своим дыханием и биением сердца, после чего ты крепко засыпал и не просыпался всю ночь, ведь сон был таким крепким, таким желанным…       Возможно, я буду долго разгадывать эту женщину и тайны, которые она хранит ото всех. Она для меня сложная книга, которую я старательно пытаюсь прочесть, но как только теряю нить истории, то перестаю понимать саму её. В этом её прелесть. Она знала как разговаривать с людьми, как себя преподносить. Обаятельность и женственность чередовалось в ней вместе с отважностью и её язвительностью, что как мне казалось, ей не присуще. Я ошиблась. В этой истории я постоянно в чем-то ошибаюсь!       Прозвенел звонок, я лишь вздрогнула и вернулась к лестнице. Не поняла как оказалась на четвертом этаже, но как я попала в незакрытый кабинет английского, где мы обычно занимались, я не поняла ещё больше.       «Вот если зайдёт Горячева — это будет фиаско»       В дверь постучались с той стороны. Руки начали потеть, а сердце готово было выпрыгнуть с этого чёртового четвёртого этажа. Но мой мозг вдруг начал мыслить рационально.       «Не, ну если бы это была Горячева, она бы не стучалась в свой же кабинет. Логично, Артамонова? Логично».       Твёрдо шагнув к двери, я распахнула её так широко, отчего в нос ударил легкий аромат свежести. Мужчина напротив стоял передо мной, лица его не было видно из-за букета цветов, которые занимали все его руки. Выглянув из-за них, это оказался молодой человек, он улыбнулся и кивнул куда-то вниз, приплетая к этому:       — Горячева Ольга вы? Вам букет от неизвестного поклонника, — парень мило и наивно улыбнулся, протянул цветы и пожелал удачного дня.       Я забрала букет и поскорее закрыла дверь кабинета. Осматривая всё на своём горизонте, мне нужно было найти что-то похожее на вазу или банку. Цыкнув про себя, я не нашла ничего, куда могла бы всунуть цветы и покинуть поскорее этот кабинет. Нет, здание. Не было ни малейшего желания оставаться здесь хоть ещё на пару минут. Положив букет на общий стол, я пригляделась на композицию и решила положить его как-то иначе. Мне не нравилось ни одно его положение.       Стоя посередине помещения с этим чёртовым букетом, рука невольно полезла чесать затылок, в знак моей растерянности.       — Думай, Алена, думай… Да куда ж тебя… — Прокряхтела себе под нос от накатанного раздражения в перемешку с растерянностью. Я совсем не заметила, как прозвучал щелчок закрывающейся двери.       — Можно в руки, — вздрогнув, я резко развернулась и открыв рот, слегла опешила.       Женщина стояла, оперевшись о косяк, в обтягивающем красном платье-миди. Рот мой решил не закрываться, а глаза так бестактно и нагло пялились на её линии и изгибы.       Ольга Владимировна сделала неуверенный шаг, разглядывая узоры на полу, а затем подняв голову со странной улыбкой, взглянула мне прямо в глаза. На самом то деле, здесь было что-то большее: её внутренние сомнения в своих действиях, которые она демонстрирует, сама того не замечая. Очевидно пытаясь показать мне обратное, что абсолютно уверена и знает всё наперёд. Она сокращала дистанцию, но то и дело отводила взгляд вниз, руки же её были сомкнуты в замок на груди. Будто её многое смущало, но показывать мне это она не желала, скорее от нежелания моей неизвестной для неё реакции.       — Мне, — громко вдыхая воздух через этот милый нос, она вновь отвела глаза в сторону и помедлила, прежде чем продолжить, — очень приятно твое внимание, — голову в бок, глаза вниз, а руки обхватывают себя, в попытках согреть объятиями. Я так и не проронила ни слова, чёрт бы побрал мою неуверенность. Почему судьба распорядилась так: умение кадрить и завоёвывать неинтересных тебе людей ты можешь, благодаря своей харизме и уверенности в себе, но как только в поле зрения появляется человек, от которого всё твоё тело парализует, твои нашумевшие качества пикапера-альфача улетучиваются? К чёрту.       — Да, мне тоже.       Она вскинула бровями на секунду в недоумении, и это движение от меня не скрылось.       «Что ты пизданула, боже?»       — То есть, мне приятно что вам приятно, — её начало это забавлять. Теперь я действительно чувствовала себя умственно отсталой, но это было присуще мне ещё до того, как я повстречала сию особу.       «Отдай букет и пиздуй».       — Думаю, это вам, — протягивая букет, в мыслях было желание поскорее отсюда улетучить и не позориться.       — А есть кто-то еще, кому мог предназначаться букет?       «И даже не поймешь, издевка это или ревность?»       — Если будут варианты, вы мне обязательно сообщите. Буду знать кому еще подарить, — мои комментарии она, будто, пропустила мимо ушей, отдавая предпочтение цветам.       Она медленно обхватила огромный букет двумя руками, перекладывая его на одну руку, открывая обзор на пространство для её глаз, которое скрывали цветы. Меня же к тому времени уже разрывало от такой близости, о которой я несомненно мечтала и воображала перед сном, в автобусе, в душе; где угодно, лишь бы мысленно она была рядом. И почему сейчас, когда она так близко, я хочу уйти? Нелогично. Что-то определённо не даёт мне сократить эту, уже малую, дистанцию. — Спасибо, Алена. — До свидания, Ольга Владимировна.