cherry lip tint for a teacher, please

Канзаки Аой никогда не ощущала себя особо привлекательной девушкой. Что в детстве, что в средней школе, что сейчас: собираясь по утрам и оценивая себя в зеркале, она видела самую посредственную внешность, присущую многим ее сверстницам. Не образина, конечно, но и не сногсшибательная красавица. Уверенный середнячок, за которым никогда не будут бегать толпы парней. Нельзя сказать, что это бы ей очень-то хотелось, но, из любопытства ради, — это было бы отнюдь не плохо. Не раз она кидала претензии родителям: а почему Аой? Такое обыкновенное, дурацкое совершенно имя. Возможно, будь у нее имя интереснее, относилась бы она к себе по-другому. Аой была бы вовсе не против, если бы ее звали Фубуки. Или Гурэн. Или Йорутсуки. Аой привычно собирает волосы в два хвостика по бокам, скрепляя их заколками с голубыми бабочками. Заколки со временем стали очень дороги ей: красивые, подходят под цвет глаз, и подарила их любимая семпай с третьего года обучения. Нацепляет их на волосы каждый день, однако ни разу не обошлась без мысли: а не глупо ли она выглядит с этими хвостиками? Канзаки не меняла прическу с младшей школы. Аой распускает волосы, собирает их в низкий хвост на левом плече, закрепляя одной заколкой. Со скепсисом смотрит в зеркало — не нравится, непривычно. Некрасиво. И, оценивая свое отражение с девчачьим разочарованием, нервно заплетает два хвостика обратно. Мама уже вовсю копошилась на кухне, папа что-то высчитывал на кассе. Их семейный ресторанчик временно переживает проблему отсутствия посещаемости, однако, если судить картину в целом, пока они живут безбедно. Аой быстро завтракает и уходит пораньше, чтобы дойти до школы без спешки. Ей нравится то, что сакура расцвела в этом году чуть позже обычного. Ближе к концу апреля, спустя месяц нового учебного года, ходить на учебу было одно удовольствие. Все так красиво вокруг, романтично; чувствуешь себя как в какой-нибудь дораме, где по классике жанра она должна столкнуться с любовью всей своей жизни. Но Канзаки встречает только Камадо Танджиро с его многочисленными братьями и сестрами, направляющихся на уроки. Танджиро был ее одноклассником еще со средней школы. Аой уяснила для себя еще давно, что если человеку не нравится Камадо Танджиро — это, наверное, и не человек вовсе. Все любят Камадо Танджиро, потому что… а как нет? Он добрый, улыбчивый и трудолюбивый: усердно помогает своей семье содержать небольшую пекарню. — Доброе утро, Канзаки-сан! — энергично машет рукой юноша, зазывая к себе внимание Аой, и та, слегка улыбнувшись, поздоровалась с ним в ответ. Он бодро волочил за собой свою сонную младшую сестру, Незуко. «Редкая красавица» — отметила про себя Канзаки, когда увидела ее в первый раз года два назад. Гены у семьи Камадо превосходные — все как на подбор. Шли вместе они недолго: уже спустя пару минут они увидели своего одноклассника, Зенитсу, стоящего у входа ворот — за необходимостью проверять наличие школьной формы. Ему бы стоило научиться говорить «нет», — в дисциплинарном комитете он не то что бы по своей воле, поэтому вид у него был кисловат. Канзаки искренне ему сочувствует, особенно в момент, когда юношу с особенным рвением и боевым кличем таранит головой другой их одноклассник, Иноске. Когда Канзаки увидела его в первый раз, то отметила про себя, что он тот еще редкостный болван. Стоит отметить, что спустя несколько лет она все еще не нашла ни одного опровержения. Аой знает всех троих с класса шестого: лучшие друзья, вечно вместе, друг за друга. Посчастливилось попасть с ними в один класс в старшей школе: девушка утешала себя мыслями, что хотя бы с ними будет далеко не скучно. — Вот куда ты прешь вечно-то, болван? — вопрошает она, проходя мимо Зенитсу: тот согнулся пополам то ли от неожиданности, то ли от боли, — Тебя точно кабаны вырастили. — В смысле «куда пру»?! Я пру напролом, глупая девка! — у Иноске даром, что женственные черты лица, но его голос — басистый, хрипловатый и такой громкий, что совсем не вяжется с его внешностью. А потому он заставлял Аой каждый раз вздрагивать и иногда прикрывать уши. — Ты кого глупой девкой назвал, тупой кабан?! — Тебя! Танджиро, что находится рядом, пытается сгладить конфликт. Никогда не получается, собственно, — но он честно пытался. Младшие Камадо с благословения старшего брата давно умчали по классам, а они еще даже не зашли в школу. Внезапно Танджиро с Зенитсу чуть побледнели, завидев синюю спортивную кофту в толпе, а потому посоветовали препирающимся хотя бы немножечко (очень сильно) ускорить шаг. Аой видит причину беспокойства — неистово строгого учителя по физкультуре — и отходит от Иноске подальше, сталкиваясь взглядом с двумя девушками, что только зашли на территорию школы: приветливо помахав рукой, Канзаки подбежала к ним. — Аой-чан! — дружелюбно улыбается ей одна, а рядом стоящая девушка с легкой улыбкой кивнула Канзаки в знак приветствия, — Доброе утро! Это была Шинобу Кочо — та самая семпай, которая подарила ей любимые заколки. Каждый раз, когда Канзаки на нее смотрела, не могла обойтись без мысли о том, что она хочет «стать такой же, когда вырастет». Шинобу не могла не стать той самой популярной старшеклассницей. Потому что хорошенькая, имеет доброжелательный характер, чувство юмора и блестящие оценки. Помножить следует на то, что она президент клуба по фармацевтическим исследованиям и всегда помогает клубу флористов, в которым состоит Аой. Рядом Канзаки робко помахала ладошкой младшая сестра Кочо, Канао Тсуюри — одноклассница Аой. Они со старшей не родные сестры, но живут под одной крышей — кажется, в силу печальных обстоятельств, но у Аой никогда не хватало смелости спросить. Тсуюри — девушка довольно молчаливая и нелюдимая, и без Кочо, которая нянчилась с Аой еще с детства, наверное, они не подружилась бы вовсе. Спустя годы Аой поняла, что неразговорчивость Тсуюри оказалось стеснительностью, а тишина, изредка возникающая между ними, кажется даже весьма комфортной. Краем глаза Аой заметила приближающуюся фигуру учителя по физкультуре и поспешила освободить ему дорогу, шагнув влево. Тут же почувствовала нарастающую панику — учитель остановился прямо перед ними. — В школе запрещено носить яркий макияж, — говорит он, направив взгляд на Шинобу: девушка тоже отошла немного вбок, чтобы пропустить учителя, но услышав, как обращаются к ней, встала обратно прямо перед ним, — Сотри немедленно. Кочо озадаченно похлопала глазами, а потом спохватилась, указав на свои губы: — Ох, Вы об этом? Это же просто легкий тинт и блеск для губ, Томиока-сенсей, — девушка улыбнулась, чуть наклонив голову набок, — Это ведь не запрещено. — Сотри. Аой с Канао напряглись — да, от напряженной ауры молодого человека они просто опустили глаза. Словить немилость у Томиоки-сенсея — это значит быть проклятыми небесами, ну или типа того, — вот что они уяснили за пару недель учебы. Однако еще напряженнее было наблюдать, как на милом, всегда доброжелательном лице всеми любимой семпай опускается не совсем доброжелательная тень. — Неужели, Томиока-сенсей, Вы считаете мою внешность такой яркой, что думаете, что тинт для губ для моего лица — это уже слишком? — звуча доброжелательно, Кочо все равно отчеканивала каждое слово. Ее скрытое оружие — пассивная агрессия, к которой не придерешься. Тот в ответ удивленно вскинул брови, — Но ведь все остальные учителя никогда не делали замечания на легкий макияж. Складывается такое ощущение — конечно, это только ощущение, сенсей, — что Вы из всех учеников прицепились только ко мне. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве это справедливо? Или же, складывается ощущение — конечно же, просто ощущение, не берусь утверждать… Вы просто ненавидите людей… красивее вас? Девушка будто невзначай потерла глаз, уводя пальцы на скулы и затем поправляя локон волос — довольно элегантный жест, непозволительный для кого-нибудь с накрашенными ресницами. Да, это была непростительная дерзость. Смело, красиво и немного опрометчиво. Канзаки и Тсуюри нервно заерзали на месте. Возникло напряженное молчание. Кочо могли бы, наверное, отчитать за такой комментарий, но исключительно формальная речь и почти справедливое замечание (почти) сделали невозможное: учитель вздохнул, отойдя в сторону, и очевидно, тем самым признал за собой поражение. Потому он кинул в ответ напоследок тихое «Не ненавижу», а после развернулся и ушел. По ощущениям Канзаки — ловить Танджиро за сережки. Или Хашибиру Иноске за расстегнутую рубашку. Его лицо оставалось таким же невозмутимым, однако ее семпай безмолвно ликовала, уводя девушек за собой в школу с легкой улыбкой. И все же, да, Аой мечтает быть такой же, как Шинобу-семпай, когда вырастет.