cherry lip tint for a teacher, please

Томиока-сенсей, конечно, не прослыл самым добрым учителем в Академии Клинка, однако внезапно снискал славу у старшеклассниц — все же он был достаточно красивым молодым человеком с благородными чертами лица и шикарными иссиня-черными волосами: да, непослушную, но густую копну волос он сцеплял в низкий хвост и это ему даже шло. Учитель был высок, статен и всегда серьезен — всем казалось, что никто из ныне живущих не видел, чтобы лицо Томиоки Гию-сана хоть раз тронула улыбка. Как человек строгих нравов, он был очень дисциплинирован и требовал такой же дисциплины от своих подопечных. На немилость Томиоки-сенсея нарваться боялись все, хотя работать в Академию он пришел только в новом учебном году: «вчерашний студент» менее чем за месяц снискал славу грозы дисциплинарного комитета и уроков физкультуры. Шинобу с привычной спокойной улыбкой стояла в шеренге среди своих одноклассников. Она видела недовольные взгляды Томиоки-сенсея (перед занятием она щедро растушевала тинт вторым слоем и намазала губы блеском), но тот ничего не сказал. Кочо, натянув самую доброжелательную улыбку, позлорадствовала. С самого первого дня нового учебного года учитель физкультуры неистово раздражал ее, потому что его придирчивость и излишний строгий нрав держала многих учеников в страхе и в принципе угнетала дружелюбную атмосферу любимой Академии. Было ожидаемо, что предвзятость Томиоки к Кочо сыграет свою роль по отношению к классу полыни. Шинобу морально подготовилась к этому, и отныне ей никак нельзя было подавать виду, что она устала. Получалось с трудом. Томиока гонял их так, будто выискивал пределы физических возможностей человеческого тела: тяжко было неистово. Но напористость и гордость Шинобу были сильнее усердия учителя физкультуры заставить их молить о пощаде, поэтому с ее лица не сходила улыбка. Она сильная. И матерая. А ее желание злорадствовать над учителем физкультуры было куда сильнее колющей боли в ребрах и забившихся мышц в голенях. Покуда он наблюдает за первой шестеркой бегущих, девушка позволила себе отдышаться. Надо будет поблагодарить предыдущего учителя физкультуры, Химеджиму Гемея, хотя все же с выносливостью у Шинобу были небольшие проблемы. Она встала на линию старта, великодушно посмотрев на Томиоку — тот смерил всех учеников неизменно холодным взглядом, а после дунул в свисток, махнув рукой. Шинобу достаточно проворно стартанула вперед, и хотя дистанция в четыреста метров быстро истощала ее — сила воли и презрение к Томиоке Гию-сенсею были непоколебимы. В какой-то момент девушка почувствовала, что ноги не выдерживают такого напряжения, и чуть погодя она немного сбилась с ритма бега, осознав, что подвернула левую лодыжку. Та едва успевает выставить руки вперед, падая оземь: нарастающая боль заставила ее сжать зубы и зашипеть, поджимая ногу к себе. Одноклассницы, пробежавшие вперед, остановились и обеспокоенно ринулись к ней, создав небольшое столпотворение вокруг нее. Болевые ощущения не желали стихать, и Кочо лишь тихо проскулила. Томиока быстро подошел к ней, мощно дунув в свисток и заставляя учеников разойтись. — Кочо? Где болит? — спрашивает он, садясь на корточки и притрагиваясь к ее голени. Шинобу указывает на лодыжку, и тот аккуратно снял с нее кроссовок, — В медпункт надо. — Правда, Томиока-сенсей? Надо же, я и подумать не могла, — язвительно прошипела Кочо, однако стоит отдать должное — крепко стиснув зубы, она все же улыбалась и сохраняла самообладание. Томиока комментарий девушки не оценил. — Не дерзи учителю, — строго произнес тот, скомандовав ее одноклассникам бежать без остановки четыре круга, а после подхватил девушку на руки. Шинобу округлила глаза, — из уст вырвалось лишь недоуменное «А?», и секундой позже ее щек немного коснулся пунцовый румянец. Томиока был совершенно невозмутим, он нес ее быстро и без устали: казалось, ситуация его не напрягала вовсе. — Мы могли бы добраться иным способом, сенсей. На спине, например. — Так намного быстрее, — говорит он, а после достаточно долгой паузы, добавляет, — Да и ты очень легкая, это удобнее и безопаснее для твоей ноги, чем если понесу тебя на спине. — Звучит это как сексуальное домогательство, знаете ли. Учитель ничего не ответил — Шинобу, кажется, начинает к этому привыкать. Гию заходит в помещение школы, а после отправляется в медпункт на второй этаж. Девушка, корчась от боли, язвительно добавляла что-то вполне безобидное с глубоким посылом из разряда «Поэтому вас все ненавидят, Томиока-сенсей», но учитель физкультуры стоически игнорировал это (на ее счастье). — Шинобу? — вопрошает школьная медсестра, завидев Кочо, а Гию с облегчением кладет ее на кушетку, — Что случилось? Школьница приветливо махает медсестре, а после задорно взмахивает больной ногой — и тут же жалеет об этом. — Добрый день, нэ-сан, — улыбается она, покуда молодая медсестра с двумя заколками-бабочками осматривала ее лодыжку, — Томиока-сенсей так нещадно нас гонял, что мои ноги не выдержали. — Божечки-божечки. Ты потянула связки, Шинобу. — Бегать надо аккуратнее, Кочо, — вставляет учитель, а медсестра проворно достала лед из морозильника. — Если бы Вы из своей вредности не заставляли нас так сильно перенапрягаться, ничего бы этого не произошло. Но как видите, сейчас я пала жертвой Вашей спартанской подготовки, в которой мы не то что бы нуждались, сенсей! Медсестра тихо прыснула в кулачок, призывая к вниманию. Шинобу перевела взгляд на нее. Кочо Канаэ — ее родная сестра. Слыла на всю округу своей невероятной красотой, была улыбчива и даже излишне сердобольна. Для Шинобу и Канао она некогда заменила мать: она даже медсестрой Академии пошла работать только потому, что здесь планировали учиться младшие. — Спасибо Вам большое, что донесли мою сестру, Томиока-сан, — Канаэ слегка поклонилась ему, выражая свою признательность. Гию кивнул в ответ. У старшей Кочо, кстати, точно такой же тинт для губ. Она еще поболтала с Томиокой о произошедшем, а после того, как он ушел, глубоко выдохнула и посмотрела на младшую сестру. — Божечки, Шинобу. Судя по тому, что я видела, у тебя с Томиокой-сенсеем случился конфликт?.. — вопросила она, мило улыбаясь. Зная характер сестры, наверное, мудро было бы попросить ее быть повежливее с учителем. — Ах, это… Может, и так. Учителю не понравилось с утра, что я накрасила губы, — ответила младшая не раздумывая, пальцем дотрагиваясь до губ, — Слово за слово, он был, конечно же, неправ… А ты знаешь, обиженные мужчины — такие дети. Сначала Канаэ недоуменно посмотрела на сестру, и, моментом погодя, заливисто засмеялась. — Шинобу! — она присела рядом на кушетку, — Так нельзя, он же учитель и старше тебя! Прояви уважение! Хотя бы немного! Шинобу прыснула кулак. Сама Канаэ несколько раз пыталась сдержать смех за кашлем при Томиоке, когда младшая сестра язвительно давала оценочное мнение об его уроках. — Я бы, может, и не говорила бы ничего, если бы он не стал предвзято относиться к нашему классу. — Брось, он справедливый человек, и вовсе не привык относиться предвзято. — Видимо, пробует новое. — Если тебя это успокоит, то, скорее всего, другие классы он гоняет точно также. — Ого, и правда. Это знание так меня успокоило, нэ-сан. Остроумная красавица. Канаэ прикладывает ладонь к лицу, немного качая головой. С возрастом совсем другая стала, а иной раз посмотришь — все та же бойкая Шинобу, как была в детстве. Только язвит еще больше и оттого, что мило улыбается — становится еще более не по себе. В общем-то, если когда-нибудь старшую Кочо пригласят на ковер за пассивную агрессию младшей — Канаэ не то что бы удивится. Да, славный год их ждет с этим принципиальным Томиокой-сенсеем.