cherry lip tint for a teacher, please

Томиока, когда открывает глаза, чувствует, что на него обрушился весь гнев этого мира. Поэтому, перекатываясь с футона на пол и поднимаясь на четвереньки, молодой человек еле доползает до телефона на зарядке. На экране смартфона, прищуриваясь, он разглядывает цифры и после недолгих размышлений понимает, что по времени еще нет и шести утра. Организм, однако, с часами не согласен отнюдь: судя по всему, все внутри Гию настаивало на том, что время — вывернуть все содержимое желудка наружу. И потому, Томиока встает с татами и, облокачиваясь о деревянную стену, как можно быстрее добирается до туалета. Дернув защелку, он ринулся к унитазу, тут же откидывая ободок. Молодой человек наблюдает, как, несмотря на то, что все внутри него яро просится наружу (под «все» подразумевается абсолютно все), только тягучая слюна медленно опускается вниз, касаясь поверхности воды. Томиока сплевывает и, утирая рот тыльной стороной ладони, отправляется к автоматам с напитками. Он хмыкает, когда видит Сабито, с отсутствующим видом вставляющим монетки в прорези, и подходит к нему, облокачиваясь о металлическую поверхность. — О, — слегка усмехается тот, увидев своего друга, и наклоняется за упавшей вниз бутылкой воды, — Как приятно видеть человека, который выглядит хуже, чем ты. — Утешай себя, — произносит Томиока, нажимая кнопки на табло и наблюдая, как пружина выталкивает минералку. — Ну, вид у тебя откровенно хреновый. — Недалеко ушел. Лицо Сабито за одну ночь стало какого-то землянистого оттенка, а шрам на его щеке и вовсе приобрел синеватый цвет. Оба чувствуют, что сейчас лучше обойтись без лишних телодвижений, а еще лучше — без лишних слов. И потому, они садятся на скамейку возле туалетов у стойки регистрации, с хмурыми лицами опустив голову и опираясь локтями о колени. Томиока знал, что нельзя, нельзя пить алкоголь на голодный желудок. Сабито же знал, что ему нельзя пить в принципе. Но у Гию было такое отвратное настроение, что он решил, что мощное противостояние рисовой водки и его печени — это замечательная идея. Какой мотивацией руководствовался его друг, он не знал. — Ты куда ушел-то вечером? Гию молчит, покуда тот устремил взгляд своих серо-фиолетовых глаз на него. — Эй, я с тобой вообще-то говорю, — Сабито несильно толкает его в плечо, и учитель физкультуры отшатывается, ощущая неистовую физическую слабость и желание не говорить больше никогда, — Признаешься, почему я видел, как ты возвращаешься из сада с той третьеклассницей ночью? Томиока отворачивает голову в другую сторону, избегая зрительного контакта со своим другом. Спустя пару мгновений испытывающего взгляда тошнота накатывает вновь, и учитель физкультуры стремительно направляется в туалет, оставляя рыжеволосого сидеть на скамейке. На этот раз метод «два пальца в рот» сработал отлично, и молодой человек, с помутневшими глазами от того, насколько ему плохо и мерзко, чувствует, как во рту становится горько. Закончив, он набирает в рот воды и сплевывает. — Ты не убежишь от вопроса, Гию, — слышит он чужой голос снаружи: Сабито последовал за ним, опершись о деревянную дверь головой. — Завались, — доносится из кабинки недовольно. Томиока нажимает на кнопку смыва и, почувствовав облегчение, выходит, тут же сталкиваясь со своим другом. Возможно, Сабито пытался придать своему взгляду какую-то всезнающую, лисью лукавость, однако с болезненным цветом лица и общим самочувствием — это выходило отвратительно. — Ты признался ей, — даже не вопросительно произносит тот, сделав шаг назад и одобрительно опуская уголки рта вниз. — Отвали, ради всего святого, — обреченно тянет учитель физкультуры, подходя к раковине и ополаскивая рот водой из-под крана. Сабито пытается скрыть усмешку за кулаком — Гию видит это в отражении зеркала сзади себя, — а после резко изменяется в лице и залетает в свободную кабинку. Томиока с неожиданным для него злорадством слушает рвотные позывы и страдания своего друга, а после выпрямляется, покачав шеей из стороны в сторону до тех пор, пока не услышал хруст позвонков. До него только примерно сейчас доходит, что он действительно признался Шинобу этой ночью. Нет, эта мысль появилась, разумеется, еще с первых минут его волшебного пробуждения, но тогда организм едва справлялся с содержащимся этиловым спиртом в его крови, и нагружать оного тяжелыми думами не хотелось. Как минимум. И вот сейчас он задумывается об этом сознательно, выдвигая эту мысль вперед остальных. Он признался Шинобу. «Я ее поцеловал. Опять», — мелькает у него в голове, и Томиока задерживает свои руки под струей прохладной воды, — «А обещал, что больше такого не повторится». Учитель физкультуры отключает воду и, опершись спиной о кафельную стенку, прикрыл глаза. Прибыл эшелон новых угрызений совести и сожалений, но Гию отодвигает их куда-то на задворки сознания. Он признался Шинобу. Хорошая новость: он перестал причинять душевные терзания им обоим, и теперь они, вроде как, могут быть вместе. Плохая новость: он напился и признался Шинобу, пойдя против всех своих нравственных устоев, и теперь в нем новыми красками заиграли сомнения. Дождавшись Сабито, они расходятся по разным сторонам, и Гию, заползая в свою комнату, осматривает спящих учеников и тихо крадется на свой футон, заворачиваясь в одеяло. Просыпается он через два часа — Гию предусмотрительно поставил будильник перед сном. И вот, вновь открывая глаза, Томиока понимает, что с алкоголем (как и в принципе с дружбой с Тенгеном) надо завязывать. Молодой человек стремительно идет чистить зубы и закидывает в рот сразу три штуки мятных жвачек, стараясь не попадаться на глаза своим ученикам. Но парни, спящие с ним в одной комнате, все же, не были так глупы — по крайней мере, не настолько, насколько думал он, — и потому те скрывали ехидные усмешки, завидев изрядно помятого учителя физкультуры, будящего их на завтрак и старающегося не приближаться ни к кому. Сам факт того, что от Томиоки-сенсея несло алкоголем, не оставлял ни одного ученика класса полыни равнодушным. Однако ни один из них не осмелился озвучить свои наблюдения вслух. Томиока заходит в столовую, измождено осмотрев приготовленные столики. До их выезда в парк развлечения оставалось сорок минут, и по-хорошему надо бы успеть не только поесть, но и собраться. Девочки во главе с Хигой-сенсей уже были здесь и только-только приступили к трапезе. Томиока ищет глазами заколку бабочки и, наткнувшись на иссиня-фиолетовую макушку, с ощущением внутреннего трепета садится вдалеке, напротив нее, мило щебечущей с одноклассницами. Еще пару минут назад он чувствовал, что съел бы кабана, как минимум, — но сейчас же, выпив две чашки зеленого чая, учитель осознает, что в нем ошибочно говорила жажда и есть он на самом деле не хочет от слова совсем. Гию кидает осторожный взгляд на Кочо. В момент, когда она засмеялась, оттого неаккуратно сжав в руках палочки и позволяя рисинкам упасть на тарелку, Томиока замирает. К нему моментально приходит понимание, что он так давно не видел ее улыбки — не кривой, поддельной, натянутой. Он давным давно не слышал ее звонкого смеха: и сейчас он очарованно наблюдает за ней, не в силах отвести взор. Шинобу его внимательный взгляд замечает и, сталкиваясь глазами с учителем, кротко кивает ему. Молодой человек в смущении опускает голову. Плохая новость: отныне его могут с позором уволить, если их взаимоотношения и робкие переглядывания раскроются. Хорошая новость: в нем не осталось ни капли сомнений и, кажется, улыбка Шинобу — лучшее, что с ним происходило в этой жизни.