cherry lip tint for a teacher, please

— Итак. Ты встречаешься с моей дочерью? Синие глаза испуганно заметались из стороны в сторону в попытках найти поддержку, но пока в них читалась только безудержная паника. Ладони нещадно запотели от низкого, еще более хриплого, чем обычно, отцовского голоса, а кардиган под курткой прилип к взмокшей спине — Аой вообще мало представляла более неловкую ситуацию, чем эта. Иноске…был спокоен. И почему-то это усиливало панику Канзаки в разы. «О-о-о-о, только не сморозь какую-нибудь ересь, прошу-у-у-у!» — проносится у девушки в мыслях, и она даже жмурится в мольбах о том, чтобы в этот момент Хашибира оказался телепатом. — Каждый день, сэр! — совершенно серьезно отвечает тот, и Аой в этот момент стискивает зубы, отворачивая голову, борясь с искренним желанием проломить ладонью череп не только себе, но и разрушительной силой достать еще и затылка юноши. Мужчина повел желваками, и в синих глазах заплескалось недовольство. Аой обреченно смотрит, как прыснула в кулак от смеха ее мама, держа того под руку. — А ты юморист, погляжу, — басит Канзаки, и в этот момент Аой даже кажется, что она смотрит на противостояние двух больших вепрей, — Как звать? — Хашибира Иноске, — юноша протягивает ладонь, и мужчина несколько секунд всматривается в нее, медленно протягивая руку в ответ. Рукопожатие вышло таким крепким, что девушка невольно поежилась, представляя свои сжатые в тиски пальчики между ними. — Очень приятно, — отвечает мужчина, прищуриваясь и как будто распробовав имя, — …Иноске. — Не хочешь ли зайти к нам на ужин, Иноске-кун? Я как раз приготовила кацудон, — мило щебечет ее матушка, огладив предплечье мужчины и заставляя его отпустить рукопожатие. Господин Канзаки недовольно хмурится, становясь похожим на взбунтовавшегося подростка — и в это мгновенье у Аой нервно приподнимается уголок рта. — Знаете, уже так поздно, а нам еще уроки делать, — начинает лепетать она, одергивая юношу за рукав куртки, — Надо готовиться к тестам, Иноске! Так что… — Я за, — бросает почти небрежно юноша, и Аой возводит глаза куда-то наверх, — Если ты училась готовить у мамы, тогда это должно быть обалдеть как вкусно! Госпожа Канзаки сначала округляет глаза, а затем мило хихикает, толкая мужа в бок. Мужчина же, поджав губы, прищурил глаза и слегка покивал, чуть погодя пропуская юношу в дом. — «Обалдеть как вкусно»?! — шипит ему тихо Аой, когда они снимают верхнюю одежду в прихожей, — Из всех комплиментов, которые ты мог сказать, ты выбрал вот это?! — А чо не так-то, это похвала вообще-то, — недоуменно косится на нее тот, а после недовольно ворчит, — Что ты от меня вообще хочешь, женщина? — Чтобы ты понравился моему папе, — вздыхает Аой, ведя юношу в уборную, — Он…очень ревностно ко мне относится. И, может быть, ты не заметил…но вы, на самом деле, очень похожи. — Чего?! - Хашибира недовольно приподнял верхнюю губу, - Да в каком месте?! — Вот и он бы также ответил… Аой бы с радостью изобрела машину времени и с энтузиазмом отправилась на полчаса назад, когда разрешила Иноске проводить ее прямо до дома. — Чтобы моя девочка встречалась с этим кабаном?! — слышится из кухни почти раздраженное, и Аой в этот момент болезненно прикусывает губу. Ладонь, непроизвольно легшая на юношеское плечо, явственно ощутили, как напрягаются его мышцы. — Тише будь, идиот! Ты вспомни себя в его возрасте! Один в один! — ворчит в громком шипении ее мама, и Аой поджимает губы в полуулыбке, наблюдая за тем, как Иноске качает головой из стороны в сторону, — Улыбнись ему, будь терпеливее, это все-таки наш гость! И, в конце концов, претендент на руку и сердце нашей дочери. — Чего?! Какая, к черту, рука, мать? — Левая, идиот. Аой нервно выдыхает, обвивая руку Хашибиры и прислоняясь лбом к его плечу. — Мой папа очень добрый, на самом деле. Он говорит все это только потому, что любит поворчать в лишний раз. Ну…я все же единственная дочь, понимаешь?.. — Что тут понимать, — пожимает плечами юноша, — Батя тебя кому попало в руки не хочет отдавать, вот и все. Аой почти недоуменно косится на него. Сколько бы времени не прошло, серьезный Иноске всегда настораживал ее почему-то. Может, дело в непривычке? — Ты понравишься им, — ободряюще улыбается она, и тот непонятно хмыкает. — Конечно, я им понравлюсь, — самоуверенно, совсем по-хашибировски ухмыляется тот, — Я же Иноске! «О боги», — проносится в голове у нее почти обреченно. С кухни повеяло запахом свежеприготовленного кацудона — от запаха свинины у девушки с юношей почти одновременно заурчали животы. — Ты так и будешь мне в плечо тыкаться или пойдем уже? — вопрошает невзначай юноша, посмотрев на синюю макушку, прислоняющуюся к его плечу, и Аой, поднимая голову и сталкиваясь с зелеными глазами, тут же отчаянно краснеет. — Не-е-ет-нет-нет-нет-нет, — тараторит она быстро, тут же отстраняясь, — Пойдем уже, а то ужин…остынет. — Давненько я не ел кацудон! — предвкушено ухмыляется юноша, и Аой даже закатывает глаза. — Именно так я и подумала, когда ты согласился на этот ужин. Разве могут быть другие мотивы у Хашибиры Иноске? — Я, по-твоему, только пожрать люблю, женщина?! Аой весь вечер ждала катастрофы, какого-либо подвоха или неприятного конфликта. Ожидала настолько, что совсем, совсем не думала о возможности того, что ужин будет проходить вполне себе спокойно и мирно. То есть никаких молний между зелеными и синими глазами, никаких неловких вопросов от мамы, никаких…кабанских выходок? Звучит заманчиво, но не реалистично. — Ну и как вы познакомились? — вопрошает ее отец, откладывая палочки в сторону и опираясь подбородком о сложенные руки. Под подозрительным прищуром девушка ощущает, как сердце где-то здесь пропускает удар. Началось. Все и правда проходило слишком гладко. — Мы одноклассники, — отвечает она немедля, нервно улыбнувшись и почему-то чисто интуитивно стараясь отодвинуться от Хашибиры на максимально возможную дистанцию: казалось, ее отец всем своим существом настаивал именно на этом. — Чудесно, — произносит ее мама, наблюдая, как юноша невероятно быстро (и при этом, на удивление, аккуратно) уплетает тарелку риса, — Иноске-кун, будешь добавки? Давненько никто не ел моей еды с таким аппетитом! — Да я каждый раз прошу добавки, — недовольно проворчал мужчина, повернув голову в сторону супруги. Юноша серьезно (!) взглянул на госпожу Канзаки, что с милой улыбкой заинтересованно поглядывала на него, и низко угукнул, подавая тарелку. — Спасибо, матушка, — произносит тот, и мужчина напротив него невольно встрепенулся, будто попытавшись смахнуть с себя его слова, — Вы готовите также вкусно, как моя мама! Госпожа Канзаки секунду посмотрела в ярко-зеленые глаза, а после смущенно засияла, накладывая в маленькую миску побольше риса. Аой молча наблюдала за ними, задержав металлические палочки во рту чуть дольше. — Это для меня большая похвала, Иноске-кун! — женщина толкает мужа в бок, — Ну ты посмотри, сравнил мою стряпню со своей матушкой! Совсем не каждый может сравнить чью-то готовку с мамой. Господин Канзаки молчал, и молчание его было по обыкновению вязким и тяжелым. Аой чувствовала, как на лбу выступила неприятная испарина под этим испытывающим взглядом. — И какие у тебя планы на мою дочь? Один вопрос разрушает все намеки на уютную атмосферу, и девушка смотрит на Хашибиру — на то, как он стих и посерьезнел — и подкусывает нервно губу. — Какие планы, идиот? Им по пятнадцать лет! — вмешивается женщина, подкладывая юноше кацудон, а после мило улыбнувшись, — Кушай, Иноске-кун, не слушай его. Юноша подтыкает языком щеку — до Аой только спустя пару мгновений доходит, что все это время он, скорее всего, выковыривал кусочек мяса из зуба: и в этот момент вся его расхваленная в ее голове аура серьезности падает смертью храбрых. — Нормальные планы, — пожимает плечами тот, а после ухмыляется так по-хашибирски, что Аой взволнованно вздохнула, — Итоговые напишем, летом на каникулы пойдем в поход, желудей соберем! Если повезет, кабанов увидим. Потом опять к тестам будем готовиться, сочинения вместе писать. Школу закончим — в универ или колледж поступим. А потом поженимся, ну и все такое. И кучу детей заведем. Госпожа Канзаки лишь сдержанно хихикнула в наступившем молчании. Попытка спрятаться за ладонью, равно как и попытка не покраснеть настолько неподобающе густо, увенчается для Аой громоздкой неудачей. Ее отец же впервые выказал удивление за сегодняшний вечер, ошарашено приоткрыв рот, но тут же нахмурился и хмыкнул, отводя взгляд в сторону. — Допустим, — проговорил тот медленно, а после, будто принявший для себя какое-то неочевидное решение, усмехнулся, — Звучит…обнадеживающе. Аой не удержалась от судорожного вздоха. — «Обнадеживающе», — покачала головой ее мама, взглянув на нее с подбадривающей улыбкой, — Как дала бы по лбу этому ворчливому старикашке. Отец недовольно приподнял верхнюю губу. — Обнадеживающе для него. Засомневайся бы я в его благородных намерениях, я бы ему дал по шее, — изъясняется он, и женщина закатила глаза, раздраженно цокнув. — Нельзя давать чужим детям по шее, — почти шипит она ему на ухо, стараясь быть тише, однако едкий шепот все равно отдавался громче в вязкой тишине и делал ситуацию еще более неловкой. — Кто придумал это правило? — Я придумала. — Кто тебя назначил? Аой переглянулась с юношей — тот недоуменно покосился на ее родителей, потом на нее саму — и лишь затем молча уткнулся в тарелку с рисом. Канзаки неловко потянула уголки губ в стороны. «Теперь понятно, что чувствуют ребята, когда они сидят рядом с нами», — слегка улыбнулась та, ковырнув палочками белые рисинки. Аой честно ожидала катастрофы. Ждала разгорающийся конфликт уровня «Мстителей», бешеный накал от неуютной атмосферы и летающий по воздуху кацудон (кощунство, конечно, но у нее весьма богатая фантазия). Ждала чего угодно, на самом деле. Но только, наверное, не нормального времяпровождения.

***

— Дойдешь? — вопрошает она, в застенчивости спрятав взгляд: Иноске же хмыкает как-то непонятно, без привычной самоуверенной усмешки, — Ну…да, глупый вопрос, конечно. Хашибира смотрит на нее сверху вниз взором таким проницательным и испытывающим, что Аой неловко помялась на месте и начала ковырять носком ботинок асфальт. — Ничего так посидели. У твоей мамы охрененный кацудон, — басит он с нескрываемым удовольствием, похлопывая себя по животу. Канзаки же закатывает глаза. — Я рада, что тебе понравилось, — мягко улыбается она, и все же осмеливается поднять взгляд на него. Хашибира самодовольно ухмыляется, с оптимизмом взъерошив волосы на затылке и закинув руки за голову. Ненадолго в воздухе зависла неловкая пауза, что нарушалась лишь лаем соседской собаки и гулом проезжающей неподалеку машины, однако юноша спустя несколько секунд сам же прервал ее. — Ну, и что там, как? — вопрошает он, вполне серьезно взглянув на нее, и Аой непонимающе вздернула брови. — Ты о чем? — юноша молча кивнул в сторону дома девушки, и Канзаки тут же встрепенулась, — Ах, ты об этом… Девушка подкусила губу, а затем сдержанно улыбнулась, потупив взгляд на молнии куртки Хашибиры. Пожала плечами, сталкиваясь взглядом с ярко-зелеными глазами. — Я почти уверена, что ты им понравился, — начинает она, а затем хихикает в кулачок, — Ну, маме-то уж точно. А папа… Ему нужно время, чтобы свыкнуться, но он не настроен против тебя. — Ну еще бы! Я ж, это…дико харизматичный, — усмехается он, и Аой уже не сдерживается от заливистого хохота. — И очень скромный, — произносит девушка, а после слегка толкает его в грудь, — Ладно, уже поздно. Иди, а то мама потеряет. Хашибира фыркает, но с места не сдвигается. Канзаки недоуменно вскинула брови. — Ты чего? — вопрошает она, а тот потупил взгляд на лежавшем позади нее сугробе. — Слышь, Нанзаки… — начинает он, как ей показалось, слегка смущенно: Аой тут же напрягается и слегка накреняется назад. Иноске покраснел. Это для нее не то что бы в новинку, однако, как ей кажется, слишком: определенно, чересчур высокая концентрация впечатлений для сегодняшнего вечера. Даже интересно, чем он может удивить ее еще. — Я Канзаки… — полушепотом отвечает девушка, и в этот момент у нее все мысли вылетают из головы, когда она видит перед собой ярко-зеленые глаза, до неприличия близко оказавшихся рядом ее лицом, — …Болван? — Я так и сказал вообще-то, — фыркнул тот. Сухие, колючие и по-февральски холодные губы неуклюже цепанули ее щеку, оставив слегка влажный след. Кожу тут же обдало вечерним воздухом, неприятно морозя, но кровь, почти мгновенно и густо прилившая к лицу, тут же приятно обдала жаром изнутри. Аой нервно вздохнула и подняла глаза — юноша поспешил отвернуть лицо и смущенно прикрывал подбородок. — …То есть ужин с моими родителями тебя вообще не смутил и на мысли не навел, да? — слегка сипло произносит она и слабо улыбается. Смущение и неловкость с каждой секундой отступали, и даже Хашибира лишь упрямо и (якобы) безразлично смотрел в сторону. Канзаки хихикнула. — А чо, должен? — вопрошает он, и девушка пожимает плечами, — Тебя теперь и в щеку лобызнуть нельзя? — Ну… — Канзаки потупила взгляд, а затем потянула уголки губ в сторону, — А чего так внезапно, болван? Хашибира пожал плечами. Стрельнув глазами в сторону ее дома, юноша изрек: — Да хрен знает, просто захотелось, чего нет-то? А то батя твой, получается, напрасно опасается. Девушка ошарашено отпрянула назад и издала какой-то непонятный икающий звук, а затем слегка толкнула Хашибиру в грудь. — Болван, — почти устало и смиренно выдыхает она, и в воздухе закружился легкий клубок пара. Юноша ухмыльнулся, — Иди домой, ну правда. Холодно, и нам действительно еще домашнюю работу делать надо. — У Монджиро попрошу, — кидает тот небрежно, разворачиваясь в сторону оживленной улицы. Аой приподняла уголок рта, поднимая ладонь. — Делай все сам, болван! Скоро итоговые тесты! — почти кричит она ему вслед, и юноша заворчал. — До них еще куча времени, — пробурчал он недовольно, а затем вскинул руку в прощающемся жесте, — Ладно, до завтра, Канзаки. — Я Канзаки, бол-… Аой недоуменно вытянула лицо, а затем тихо захихикала в кулачок, смотря юноше вслед. Ситуация побила, черт возьми, абсолютно все допустимые пределы неловкости и детского смущения. Но вместе с тем — была такой очаровательной, что Канзаки не смогла скрыть нелепую улыбку даже по приходу домой. — Проводила? — вопрошает ее отец, и Аой пытается поджать губы трубочкой — но уголки губ упрямо тянулись вверх, — Ай, все, иди отсюда, будешь тут мне настроение портить своим выражением лица. Улыбается она тут. В угол бы тебя поставить. — Смирись уже, что ты теперь не единственный мужчина в жизни своей дочери, дорогой! — хихикнула госпожа Канзаки, проходя мимо кухни, и тот раздраженно скривил лицо, наблюдая за тем, как девушка проворно поднимается по ступенькам на второй этаж. — Какой он, к черту, мужчина?! Ему пятнадцать! У него даже усы не растут, да и выглядит, как девчонка… В голове нашей дочери не должны быть мальчики! А мужчины — тем более! — О, ну теперь-то ты понимаешь чувства моих родителей, идиот. — Это вообще другое! Аой прижалась к стене напротив двери в свою комнату и несколько раз приподнялась на носочки, прихлопывая кончиками пальцев сводящие от улыбки щеки. — Болван, — усмехнулась она настолько тонким и пищащим голосом, что сама удивленно вскинула брови оттого, насколько ее тон сильно вышел неловким (и совершенно дурацким). Канзаки не всегда признает свою категоричность, однако прямо сейчас готова забрать все свои слова по поводу Хашибиры, сказанных почти год назад, обратно. Идея влюбиться в Хашибиру Иноске была одной из самых лучших идей в ее жизни.