Академия героев. Эволюция

      Солнце уже близилось к горизонту, медленно окрашивая небо и облака в золотые блики, тем самым приближая конец выходного и начало новой учебной недели. Реисэцу еще вчера взял номера у всех своих одноклассников в случае чего, а адрес он сказал им еще раньше. Выходной день все проводили у своих семей, так что Изуку вместе с остальными договорился встретиться у академии Юэй, чтобы не приходить по-отдельности — вышло бы как минимум неловко, если бы Канхьо постоянно отвлекался на звонки или стук в дверь, а потом оставлял своих гостей, чтобы принять новых. Идею все одобрили.        — Который час? — спросил Минета.        — Четверть седьмого, — ответил Мидория. Кроме него и Минору были еще Каминари, Яойорозу, Асуи, Кьёка и Аояма.        — Время еще есть, — сказал Денки.       Все парни преимущественно носили обычные домашние штаны и однотонные футболки, поверх которых некоторые надевали рубашки или кофты.       Через несколько минут ожиданий их окликнул знакомый девичий голос.        — Хэй, ребята! — крикнула им Урарака, приветливо помахав рукой.        — О, а вот и пополнение, — сказал Минета, увидев, что вместе с Очако шли Ашидо, Тодороки, Ханта и Шоджи.       Они поклонились друг другу, поприветствовав.        — Странно, что Иида не пришел, — сказал Ханта. — Я думал, что увижу его пер...        — А вот и я! — сказал обсуждаемый, прибежав с огромной скоростью. — Проклятье! Двигатели перегрелись!        — Привет, Иида, — поздоровался Изуку, — мы тут как раз о тебе говорили.        — А, Мидория, — опомнился он, а потом поклонился одноклассникам в приветствии, как и они ему.        — Давай помогу, — тихим и спокойным голосом сказал Тодороки в черной рубашке, наклонившись и охладив двигатели.        — Отлично, спасибо.        — Наро-о-од! — услышали они еще один знакомый и веселый голос.       Голос принадлежал Киришиме, с которым шли Токоями, Оджиро и Тору.        — Кого не хватает? — спросил Шоджи.        — Двоих, — ответил Изуку. — Каччан и Кода. Киришима, а разве Бакуго не с тобой?        — Он еще вчера отказался приходить, — сказал парень, одетый в черные спортивки и красную толстовку.        — А Кода постеснялся, — сказала Тору. — А ведь бедняжке так хотелось прийти.        — Так все на месте? — спросил Иида. — Нас должно быть семнадцать.       Яойорозу быстро окинула всех взглядом.        — Семнадцать, — сказала она.        — Отлично, а теперь — пошли.       Толпа подростков шла по улицам Мусутафу, изредка встречая других людей, которые бросали на них едва заметные странные взгляды, гадая, куда они в такое время могли идти. Канхьо жил и вправду довольно далеко от академии и от всех студентов — в корпусе №54, до которого даже от дома Кьёка Джиро, которая жила ближе всех к нему, нужно было идти минут пятнадцать. К счастью, у них было время (около получаса), за которое они добрались до нужного строения. Улицы выглядели, если вкратце, очень старыми, словно их не ремонтировали лет двадцать. Разбитый асфальт, старые двери подъездов, сломанные лестницы — от всего этого исходила некая аура безнадежности, тоски и депрессии. Некоторым даже уже не хотелось никуда идти, но иного выхода уже не было.        — Мы же забыли купить угощения! — вдруг сказал Каминари. Отчасти потому, что ему не хотелось входить в такой уродливый подъезд.        — Я предлагала ему что-то, — сказала Яойорозу, — но он настойчиво отказался, говоря, что сам позаботится обо всем.        — Ты хотела сразить его наповал дорогими угощениями? — спросил Шото.        — Эм... Возможно. Просто хотела принести сладости к чаю или кофе.        — Он решил нас сам угостить, — сказал Мидория, а потом ступил к подъезду. — Идемте.        — Ты этаж помнишь? — спросил Киришима.        — Шестой.       Класс «А» вошел в подъезд, который пропах сыростью. На первом же этаже показалась огромная платформа, а слева в стене был лифт. Тору Хагакурэ сначала с восторгом (которого никто не видел) сказала, что они смогут быстро дойти до нужного этажа, но вдруг опомнилась, что их было довольно много.        — Значит, по лестнице? — спросила она, неловко потирая голову.        — По-иному никак. — Сказал Токоями, который чувствовал, как из-за слабого освещения Мрачная Тень набирает силу.       Через две минуты все поднялись на шестой этаж. Дверь была сразу у первой ступеньки, так что они сразу же были на месте. Иида, снова посчитав группу и убедившись, что все были на месте, нажал на кнопку звонка. Снаружи он был слышен слабо, но изнутри звук отражался эхом от стен, заполняя все пространство. Через секунду все услышали тихие, но спешные шаги — Канхьо ждал своих гостей.        — Привет, Реисэцу! — в один голос поздоровались они, оглушив друг друга эхом.        — Привет, ребята, — поздоровался в ответ Канхьо, улыбаясь едва заметной улыбкой и слабо показывая свои кошачьи клыки. Парень был одет в серую футболку и светло-голубые джинсы.       И он, и гости поклонились в приветствии.        — Заходите, — сказал он, отходя в сторону.       Подростки друг за другом начали входить, а Реисэцу их окликал:        — Иида, Мидория, Киришима, Оджиро, Тодороки, Хагакурэ, Серо, Шоджи, Минета, Аояма, Асуи...        — Зови меня «Цу», — сказала зеленоволосая.        — Конечно, Цу, — сказал Канхьо, снова переключившись на одноклассниках, — Яойорозу, Урарака, Кьёка, Каминари, Токоями, Ашидо...       Реисэцу удивился, когда обнаружил отсутствие двух одноклассников, но решил, что они придут позже.        — Вот гостевые тапочки, — сказал он указывая на светло-серые тапки, которые были выстроены в ряд.       Увидев аж девятнадцать пар тапок, половина гостей впала в замешательство. Конечно, это было очень гостеприимно, но чтоб покупать столько одинаковых пар — это что-то из ряда вон выходящего. Тем не менее, они надели их.        — А теперь прошу в гостиную, — сказал Канхьо, — ужин стынет.       Все последовали за ним. Коридор, в котором была входная дверь, был два с лишним метра в ширину и примерно восемь в длину. Прямо напротив входа была еще одна черная дверь, которая вела неизвестно куда. Весь коридор был покрыт длинным пушистым ковром, создавая тропу от входа к двери напротив. Стены имели белый цвет, а пол был сделан из черного ламината без узоров. Такие резкие переходы в цветах отлично украшали квартиру.       Вход в гостиную был слева, довольно широкий, по краям поддерживался толстыми гипсовыми столбами. Помещение было очень большим, настолько, что, казалось, ничто не могло заполнить его.       Справа от входа в зал был еще один коридор поменьше. Напротив была комната, которая служила хранилищем ледяных скульптур, а слева — комната Канхьо, который был соединен с лоджией. В ней была кухня со всем необходимым, а также стиральная машина и посудомойка.        — Садитесь за стол, — сказал Реисэцу, когда его одноклассники вместе с ним вошли в гостиную.       Прямо напротив входа были окна, которые были закрыты шторами. Два дивана и два кресла, обитые черной искусственной кожей, стояли прямо у этих самых окон. На их месте (скорее всего они там стояли) были несколько одинаковых столов, примкнутых друг к другу так, что они образовывали длинный, но несколько узкий стол. Квадратная поверхность была из толстого закаленного стекла, а ноги (каждый стол имел один центральный) был из серебристого металла. Накрытый скатертью с узорами, огромный стол ломился всевозможными японскими яствами: прекрасно пахнущие тэрияки, тонкацу, рамэн, соба в мисках, удон, кацудон, курица тэрияки, фунчоза с овощами и мясом, якитори, якинику, моти всех цветов радуги, негимаки, цукуне и другие блюда.       Помимо блюд были и лимонады разных вкусов, в основном, это были рамунэ.        — Как чудесно! — с чувством сказала Ашидо, смотря на все ярко-желтыми глазами в черных белках.        — Все выглядит так вкусно, — сказал Киришима загипнотизированно, у которого почти потекли слюни.       Все были приятно удивлены таким богатым столом. Они сели на стулья, высокие спинки которых выглядели довольно специфически: была овальной формы рама, противоположные стороны которой были соединены несколькими зигзагообразными прутьями. Выглядело не совсем удобно, но никто не жаловался.       Было двадцать белых тарелок. На каждом из них были нарисованы розовые лепестки сакуры. На правой стороне от тарелок были палочки, ложки и прочие столовые приборы. Напротив тарелок были красные влажные полотенца, которыми все они вытерли руки перед пированием. Инициативу начала взял на себя Ханта, подняв стакан с кокосовой водой.        — Идатакимасс! — сказал он, после чего все повторили за ним и начали трапезу.        — Как вам угощения? — поинтересовался Реисэцу через минуту, ужиная обычным суши.        — Превосходно! — сказал Киришима, держа куриный терияки и у которого из глаз текли воображаемые слезы. — Просто превосходно!        — Да, — сказал Иида, ужиная куском мяса. — Очень вкусно.       Канхьо лишь едва заметно ухмыльнулся.        — Где ты заказал такие вкусные блюда? — спросила Яойорозу, с наслаждением угощаясь супом.        — Я их не заказывал, — сказал Реисэцу, — я сам приготовил все это.       Немая сцена; все глаза смотрели на парня. Последнему от этого стало не по себе.        — Сам?! — с восторгом спросила Мина. — Ты... Ты умеешь готовить?        — Да, — сказал он неловко. — Это мое хобби.        — Как?! — удивился Ханта. — Как ты смог сварганить все это?! Готовил днями?!        — Нет, я начал сегодня утром.        — Но как ты успел?! Это же невозможно!       Канхьо посмотрел на него равнодушными глазами.        — Я старался, — сказал он.        — Просто отпад, — сказал Шоджи ртом-репликантом, которым ранее ел макароны с кальмарами. — И хобби, и еда — отпад.        — Да, — поддержал Шото, — соба очень вкусная.        — Что ж, спасибо.        — Столько мясного, — наконец, подал голос Минору.        — Тут больше всего мясных блюд? — спросил Изуку.        — Да, — ответил Канхьо. — Признаться, я люблю мясо.        — Я тоже! — воскликнул Киришима с восторгом. — Мясо — это круто.        — Я хотел спросить: а где Бакуго и Кода?       Пару секунд повисла тишина.        — Знаешь, — сказал Эйджиро с неловкостью, — ты уж его извини. Он все еще дуется за те стычки.        — А Кода постеснялся, — продолжила объяснение Урарака.       Реисэцу обратил взор (на глазах были линзы, которые снова заметил Шоджи) на пустующие тарелки.        — Ничего страшного, — сказал он, а потом пошутил: — нам больше достанется.       Ребята хихикнули.        — Это уж точно, — сказал Денки.        — Реисэцу, — окликнул его Оджиро, — можно задать вопрос?        — Конечно, — ответил он, — только попрошу звать меня по имени. Всех.        — А. Как скажешь, Канхьо, — сказал Оджиро. — Я хотел спросить: кто впервые научил тебя готовке?        — Моя бабушка, — ответил он.        — Она живет здесь? — спросил Токоями.        — Нет, она осталась в моем родном городе — в Ятоми.       Следующие несколько минут Канхьо рассказывал свою историю заново. Шото, Очако, Изуку и Тенья — хоть они и уже знали о нем — вместе с остальными слушали его рассказ. Всех удивила легкость, с которой он говорил о смерти родителей, которые погибли от рук злодея, управляющего стеклом. Его бабушка обладала причудой, довольно полезной, но совсем непригодной для сражений: она умела мгновенно переодевать себя или ближнего в ту одежду, которую она держала в руках. Ее сын (отец Канхьо) обладал причудой, которая позволяла управлять массивными объектами, если те были сделаны из каменных пород. Отказавшись от поступления в геройскую академию, мужчина начал работать строителем, где его причуда очень хорошо помогла ему, а годами позже он познакомился с женщиной, которая была из тех двадцати процентов, что не обладали причудами. В семье Реисэцу Канхьо был единственным ребенком, который унаследовал от прабабушки по маминой линии силу льда.        — Твой отец тоже был строителем? — спросила Урарака с трепетом. — Мои тоже, но причуды им не помогают.        — Поначалу работа шла хорошо, — сказал парень, — но потом ее становилось все меньше и меньше. Мы не бедствовали, никогда, но денег хватало лишь на самое необходимое.        — А когда проявилась твоя причуда? — спросил Аояма.        — Тогда мне было пять лет, — начал рассказ парень. — Утром я шел в ванную, чтобы умыться, но когда я поднес руки к воде, она сразу замерзла, а трубы прорвало из-за забившейся в них воды. Кусок льда угодил прямо в меня и я начал замерзать. Очнувшись в больнице, врач сказал, что моя вторая причуда, защищающая меня от холода, спасла мне жизнь.        — Еще один ученик с двумя причудами, — сказала Цу. — Тодороки тоже обладает двумя силами.        — Я знаю.        — Что-нибудь в тебе после изменилось? — спросил Оджиро.        — Да, — ответил Канхьо. — Температура тела с тридцати шести упала до двадцати трех, однако на мою внешность и физиологию это не сказывается. К слову, из-за низкой температуры я не чувствую жажды и голода. По этой причине я менее чем через неделю снова попал в больницу с истощением и обезвоживанием.        — Не чувствуешь голода и жажды, значит? — спросила Тору. — А как ты узнаешь, что пора подкрепиться?        — Я питаюсь по расписанию, которому почти не изменяю.        — Ты сказал, что спасся от смерти трижды, — сказала Яойорозу. — Ты порезал вены, насколько я помню.       Многие ахнули от услышанного и посмотрели на Канхьо с распахнутыми глазами.        — Да, — сказал парень, вызвав больше удивлений. — Будучи девятилетним, я неудачно закрыл дверь у бабушки. В этой двери было декоративное стекло, которое и так было довольно хрупким. Оно упало и, когда разбилось, один осколок странным образом отскочил и попал мне в левое запястье. От шока я почти ничего не чувствовал, а бабушка, ужасно перепугавшись, замотала мне руку шестиметровой медицинской марлей. У меня ослабла чувствительность на половину ладони.        — Вот так жесть, — сказал Киришима.        — И ты выжил после всей этой фигни, — сказал Минета.        — Выжил, — ответил Канхьо, — но, я думаю, что с момента моего поступления шансы на смерть и на более опасные травмы резко возросли.        — Это смотря как ты будешь управляться, — сказал Шоджи.        — Слушай, — резко выдал Мидория, — я хотел спросить про вчерашнее, про твою драку с Каччаном.        — Что именно?        — Твои коньки! — воскликнул он.        — Точно! — добавила Момо. — Ты чуть не снес голову Бакуго. Когда тот ледник разрезался, то мне стало так жутко от представления того, что там мог быть он...        — Что у тебя за снаряжение? — выразил всеобщий вопрос Тодороки. Он сидел прямо напротив парня. — Это ведь не просто коньки, так?        — Ты прав, — сказал Канхьо. — На самом деле, коньки — идеальный способ замаскировать бритвенно острое лезвие. Это как импровизированное скрытое оружие. Из всего костюма только они могут пригодиться в качестве оружия. Лезвия сделаны из жаро- и морозостойкой стали, которая никогда не ржавеет. Этот металл невозможно сломать. Крайне прочный сплав, состоящий из свинца, иридия, титана и вольфрама. Теперь представьте себе, насколько они устойчивы к коррозии и физическим воздействиям. Их даже не нужно затачивать.        — А ты не думаешь, что это может быть слишком? — спросила Цу.        — Я не использую их как основное оружие. Они — вспомогательный инструмент.        — Так ты вчера чуть не убил Бакуго, — сказал Мидория.       Канхьо почесал затылок.        — Я вспылил. — Сухо сказал он. — Спасибо, что остановили меня.        — Пожалуйста, — сказал Ханта с вечной улыбкой.       Внезапно Кьёка вспомнила случай в столовой и захихикала.        — Эй, Каминари, — сказала она. — А про тебя крутую шутку придумали.        — Что? — удивился он.        — Канхьо, скажи ему.       Денки вопросительно посмотрел на парня.        — Зачем? — спросил последний.        — Каминари, — вмешался Киришима с широкой улыбкой, — а когда ты перебарщиваешь с причудой и тупеешь, то ты чувствуешь, что ты —шокирован?!       Вновь хохот, не на такой, как в прошлый день. По крайней мере, никто не падал под стол.        — Нифига! — возмутился Денки.        — Но ты был в шоке! — сказала Кьёка и засмеялась.        — Все, хватит, — поспешил остановить одноклассников Канхьо. — Если смущается, то не стоит продолжать.        — Эй, чуваки! — сказал Киришима, который каким-то образом умудрился быстро и незаметно выйти за стол.       Парень в красной толстовке держал смартфон в горизонтальном положении с включенной фронтальной камерой.        — Улыбочку! — сказал он и сфотографировал всех. Посмотрев в телефон, он продолжил: — Крутое фото.       Некоторые одноклассники и одноклассницы заглянули в экран и одобрили фотографию. Парень снова вернулся на свое место.        — Не расскажете о себе? — спросил Канхьо. — Я еще плохо знаю о ваших способностях, предпочтениях, прозвищах...        — Я — Королева Чужих! — резко воскликнула Ашидо, а потом опешилась. — То есть, я сначала хотела такое прозвище, но оно никого не устроило. В итоге я — Пинки.        — Уравити, — сказала Очако.        — Фроппи, — продолжила Цу.        — Героиня Всего, — Яойорозу.        — Красный Бунтарь, — Киришима.        — Деку, — Мидория.       Канхьо сделал удивленное лицо. Взять прозвище «Неудачник» — не самая хорошая идея.        — Знаю, — сказал Изуку, смущенно улыбаясь. — Каччан дал мне это прозвище в детстве, но для себя я переформулировал это как «Тот, который все сможет».        — М... Понятно.        — Шото, — продолжил список Тодороки. — Тоже не хотел прозвище.        — Не Могу Перестать Блистать, — Аояма, — и не надо на меня так смотреть. Прозвище длинное, но правдивое.        — Электрозум, — Каминари.        — Наушница, — Кьёка.        — Тсукоюми, — Токоями.        — Целлофан, — Ханта.        — Человек Хвост, — Оджиро.        — Щупальце, — Шоджи.        — Виноградный Сок, — Минета.        — Ингениум, — Иида. — Взял прозвище старшего брата.        — Невидимая Девушка, — Тору.        — У Коджи Коды прозвище — Анима, — представил его Изуку.        — Слушай, — сказал Киришима, смотря на него, — у нас с тобой нечто общее: моя причуда укрепления тоже проявилась, когда я шел в ванную утром, — он использовал свои способности на пальцах, которые стали напоминать страшные когти. — К тому же, я тоже поранился, но не сильно: я почесал глаз, а укрепившиеся костяшки поцарапали мне верхнее веко. До сих пор шрам имеется.       Внезапно раздался звук, напоминающий единственный звон колокола.        — Печенье готово, — сказал Канхьо, вставая. — Извиняюсь, вынужден оставить вас ненадолго.       Все понимающе кивнули ему.       Стоило парню только скрыться за дверью (до этого все увидели его бритую шею), как почти весь состав начал оглядываться, чтобы лучше изучить помещение. Да, снаружи здание оставляло желать лучшего, но зато внутри — роскошная трехкомнатная квартира с отличным ремонтом. Казалось, что все сияло чистотой. Было видно, что хозяин тщательно подготовился для принятия гостей.        — Вы это слышали? — с восторгом и зубастой улыбкой спросил Киришима. — Мы с ним так похожи!        — С чего ты взял? — спросил Денки.        — У нас у обоих причуды проявились, когда мы шли утром в ванную! — сказал он. — И мы оба поранились от их первого действия!        — Ты не думаешь, что это просто совпадение? — спросил Тодороки.        — Слишком большое совпадение. Не могу дождаться, когда мы станем друзьями!        — Вообще-то мы все с ним уже подружились, — поспешила напомнить ему Яойорозу, — включая тебя.        — Лучшими друзьями! — не сдавался красноволосый.        — А как же Бакуго? — спросила Кьёка. — Я думала, что это он твой лучший друг.       У парня округлились глаза, а потом он расплылся в широкой улыбке. По его лицу было ясно, что его посетила гениальная мысль.        — Конечно же! — сказал он, переводя дыхание от такого трепета. — Сейчас Канхьо и Бакуго плохо ладят, но если я найду общий язык и с Реисэцу, то я смогу сплотить их! В итоге мы станем отличным трио!        — Притормози, — сказал Деку с тревогой. — Лучше не рисковать.        — Велика вероятность, что они снова вцепятся друг другу в глотки, — сказал Тенья.        — Ты же слышал, что если это снова случится, то одного из них исключат, — продолжил пояснять Оджиро, который с трудом мог сидеть из-за хвоста.        — Но что же мне тогда делать? — спросил Эйджиро, заметив, что вариантов помирить двоих больше не было. — Если ничего не предпринять, то они и так скоро перебьют друг друга.        — Кто кого убьет? — послышался вопрос Канхьо, который выходил из комнаты. В руках он держал по два железных подноса, которые лежали друг на друга. Небольшие круглые печенья с шоколадными крупицами сразу бросились всем в глаза.        — Да никто, — сказал Мидория, не желая ввязывать его, — просто это были чьи-то мысли вслух.       Канхьо кое-как уместил четыре немаленьких подноса на и так забитый блюдами стол. Выпечка выглядела по-настоящему аппетитно, особенно шоколад, который был «встроен» в печенье. Одновременно все взяли по одному и попробовали сладкое угощение, вкус которого отразился удивлением на их лицах.        — Это был не шоколад, как вы подумали, — сказал Канхьо, увидев их недоумевающие лица, — это кофеиновые зерна, вместо муки я также использовал молотый кофе. Вам нравится?        — Довольно интересный вкус, — сказала Яойорозу, — но мне нравится.        — Мне тоже, — сказал Изуку, который с удовольствием доел печенье.        — Можно узнать, откуда ты взял рецепт? — спросила Тору.        — Я его нигде не брал, — ответил парень, — всего лишь переделал обыкновенный рецепт печенья, использовав другие ингредиенты.        — Вижу, ты любишь эксперименты, — подметил Ханта.        — Обычно я не пеку их, — сказал он. — Но если такое случается, то чаще всего я не добавляю сахара. Этот случай — исключение.        — Из чая не пробовал? — спросил Минета.        — С ним ничего не получится. Его ведь нельзя перемолоть. А если смешать с кофе, то получится какое-то безумие.        — Канхьо, — сказал Тодороки, выпрямившись и посмотрев ему в лицо, — я могу задать еще один вопрос насчет причуды?       «Уже который за день» — подумал он про себя, но кивнул в знак согласия.        — У моей матери тоже есть ледяная причуда, — начал Шото. — К сожалению, я не помню ее силу точно, но она из-за нее любит холод и соответствующую погоду. Скажи, тебе тоже нравится мороз?       Реисэцу сделал задумчивое лицо. Через его футболку на груди было видно очертание кулона, но никто не смог разглядеть его.        — Не хочу врать, — сказал он, — но, насколько я помню, я любил зиму и стужу и до появления моей причуды. Возможно, это был своеобразный знак. У меня встречные вопросы к тебе: ты любишь жару или холод? Чья родительская причуда у тебя развита сильнее?        — Материнская, — ответил он.        — Она сейчас в психиатрической больнице, — резко выпалил Каминари.        — Что? — удивился Канхьо.       Все посмотрели на болтливого парня с презрением.        — Спокойно, — сказал Шото, — она теперь в более лучшем состоянии. Я расскажу, как она попала туда.        — Приготовь салфетки, — шепнул ему Ханта, — очень печальная история.        — Если рассказать в двух словах, то во всем виноват мой отец, — начал Тодороки, немного удивившись, что произнес последнее слово. Он пытался избегать этого из-за неприязни к нему. — Как бы печально это ни звучало, раньше было выгодно заводить детей лишь из-за генетических скрещиваний причуд. Сила моей матери, видимо, настолько впечатлила отца, что он захотел сына или дочь от нее, который бы мог обладать и разрушительным льдом, и смертоносным огнем. Первый ребенок — мой старший брат — обладал обширными огненными силами, но что-то случилось и он, скорее всего, уже мертв. Вторым ребенком была сестра, которая не обладала большими навыками. Третий ребенок умел лишь самоохлаждаться, а четвертый — то есть я — получил по половине обоих родительских причуд. Отец получил сына, о котором мечтал, но он лишь хотел осуществить через него свои эгоистичные амбиции: превзойти Всемогущего с помощью собственного ребенка. Остальные дети его не особо волновали. Они были в качестве «второго сорта», но меня он не оставлял в покое и каждый день подвергал чудовищным тренировкам, даже когда мои силы не проявлялись. Моя мама защищала меня от него каждый раз, но отец не стеснялся поднимать на нее руку прямо на моих глазах. В то время, пока мои брат и сестра играли, я был рядом с тираном, который все время мне твердил что я — не такой, как они, что я — его «лучшее творение».       Однажды случилось ужасное: я подслушал разговор матери с моей бабушкой. Она с ужасом в голосе говорила, что все мы с каждым днем все больше и больше начинаем походить на отца, и что ее пугала моя левая сторона. Увидев меня, она взяла чайник и облила меня кипятком с криком: «Твоя левая сторона уродлива!» — Он приложил руку к ожогу на лице. Канхьо слушал его, не веря ушам. — После того случая она заперта в больнице — отец отвез ее в тот же день.        — Это кошмар, — сказал парень.        — Да, — согласился с ним Шото. — Но я не держу на нее зла, потому что любой человек с таким, как мой отец, сойдет с ума. Я и мои брат с сестрой навещаем ее, но не отец — мама все еще боится его. Он лишь отправляет ей через нас небольшие подарки. Я бы уже поверил, что он исправляется, но после того, как он занял место Всемогущего, он снова скатился в яму. Я не знаю, что на него так повлияло: повышенный доход, внимание, осуществление его мечты стать первым героем или что-то еще. Он стал более высокомерным и осуждающим остальных человеком. Пока он был на втором месте, я начал понемногу управляться с огнем, но теперь меня снова тошнит от левой стороны, как и от отца.        — Тодороки, — сказал Изуку, — но зачем ты снова отвергаешь свою часть? На Спортивном Фестивале ты хорошо использовал ее.        — Это не тот случай, Мидория, — сказал он. — Пока мой отец ведет себя как урод, я не буду пользоваться огнем ему назло, пока он не исправится.        — Но ты применил огонь чтобы согреться, — напомнил ему Канхьо.        — Это не считается, — парировал Тодороки, не зная, что на следующий день между его отцом и Канхьо произойдет конфликт.        — Давайте не будем о грустном, — сказала Очако. — Может лучше послушаем Деку? С ним происходило всякое.       Все посмотрели на Мидорию.        — С чего мне начать? — спросил он.        — С того, что ты сломал руку на вступительном экзамене, — сказал Иида.        — Эм... Ну, я сломал руку на вступительном экзамене, — сказал он, вызвав у всех смех. — Но если рассказать полностью, то у меня причуда появилась очень поздно — в четырнадцать лет. Как и в твоем случае, Канхьо, тело не выдерживало ее мощи, но у меня не было второй причуды, которая бы нейтрализовала негативные воздействия, и мне пришлось десять месяцев качаться, чтобы меня не разнесло в прах от первого же использования. Это у меня получилось, но я начал ломать себе кости настолько часто, что Исцеляющая Девочка каждый раз меня ругала за необдуманные поступки. — Он поднял сморщенную правую руку, которая была сильно изрезана шрамами. — На Фестивале я дрался с Тодороки и по два раза ломал себе пальцы, в результате чего изуродовал руку. Чуть позже я понял, что сила, которая покрывает меня, должна делать это полностью, чтобы предотвратить переломы. Благодаря этой причуде я смог сдать нормативы по метанию мяча.        — Я сдала этот норматив очень легко, — сказала Урарака, — просто лишила мяч веса и отправила в бесконечный полет. А ты на какую дальность кинул его, Канхьо?        — На семьсот пятьдесят метров, — ответил он.        — Как?! — удивленно спросил Денки.        — Об этом я бы предпочел пока не рассказывать, — ответил парень. — Вы же слышали Айзаву, когда он говорил насчет причуд?        — Он говорил, что нам нужно лучше изучить причуды противника, чтобы разработать тактику против него, — сказал Тодороки, а потом опешился. — Проклятье, ты же знаешь о некоторых из нас!        — Да, знаю.        — Хитро, — сказала Кьёка.        — Но мы тоже знаем о твоей силе, — сказал Киришима с хитрой ухмылкой: — твоя одежда замерзает при чрезмерном использовании причуды и это мешает тебе двигаться. Шах и мат.        — Но это не главная слабость. Шах и мат.       Все замолчали.        — Кстати, — сказал Тенья, — учитель Айзава при экзамене не стирал твои способности? Если ты не знал, то у него есть такая причуда.        — Я знаю, — ответил Реисэцу, — и да, он делал это. Один его взгляд чуть не стоил тогда мне жизни.       Снова они устремили любопытные взгляды на Канхьо.        — Причина проста, — начал объяснять он: — стираются обе причуды, но температура тела остается на двадцати трех градусах, чего крайне мало для организма. Поскольку защитная причуда больше не работает, я снова начинаю замерзать. Выходит, что Айзава не должен смотреть на меня, иначе он меня убьет.        — Ого, — сказал Минета, — вот это да.        — В тот день я почувствовал холод впервые за много лет. Даже не знаю, почему он время от времени стирает силы ученикам.        — Тебе еще повезло, что он не исключил тебя, — сказал Шоджи.        — Говорят, что несколько лет назад он исключил весь класс на самом вступительном экзамене, — продолжил Денки.       Канхьо сделал задумчивое лицо.        — Мне он тоже сказал, что исключит, — сказал парень, — но я не воспринял его слова всерьез. Думал, что это — дешевый трюк, чтобы запугать ученика.        — Не в его случае, — сказала Яойорозу. — Он слова на ветер не пускает.        — Он чуть не исключил Мидорию при его поступлении, — дополнила Цу. — Хотя, он не сдал вступительный экзамен.       Реисэцу удивленно посмотрел на обсуждаемого гостя.        — Но как ты сумел поступить в Юэй? — спросил он.        — Урарака помогла, — ответил Изуку.        — Меня завалило обломками, а Деку спас меня, — продолжила девушка. — В благодарность я попросила учителей передать ему половину моих баллов, которых ему не хватило для поступления.        — Благородно, — сказал Реисэцу. — Но как на это отреагировали сами учителя?        — На спасение — положительно, — ответил ему Изуку. — Насколько я помню, я был единственным, кто спас кого-то.       Вдруг все услышали странный шелест и легкий топот. Не все сразу поняли, что это была Тору.        — Канхьо, — сказала она таким голосом, словно что-то удерживала, — ты не мог бы сказать мне, где тут у тебя нужная комната?       Догадавшись, что Хагакурэ имела в виду под «нужной комнатой», парень указал пальцем на черную дверь, которую все видели, когда вошли в квартиру.        — Спасибо! — крикнула невидимка и, вскочив, буквально понеслась в сторону двери. Все только и видели убегающие тапочки, игнорируя остальную одежду.       Тору, войдя в туалет, лицезрела, что помещение было очень узким, но высоким. Оно было обложено бледно-голубым кафелем, а белый свет от лампочки (какой был и в гостиной, где она пировала с друзьями) только придавал призрачности. Почти у самого входа слева была белая раковина, на котором было минимум необходимых вещей для одного жителя: зубная щетка, паста, жидкое мыло, пена для бритья, бритва и лак для волос. Над раковиной стояло зеркало, в которой, конечно, девушка не отражалась. Справа от зеркала было полотенце.       Прямо напротив располагалась ванная, а рядом — унитаз. Высоко в стене было приоткрытое окно за плотной белой занавеской. Пока она сидела в уборной, ее одноклассники продолжали разговор:        — Какие еще вопросы? — спросил Канхьо.        — Ты сказал, что любишь кофе, верно? — задал вопрос Ханта.        — Маниакально.        — А какой твой любимый сорт? — спросила Яойорозу.        — Кофе «Maxim». Пью каждое утро по две большие чашки. Из-за этого покупаю их в большом количестве.        — Бьюсь об заклад, что тебя уже начали узнавать в магазинах, — сказал Аояма.        — Ты прав. Кстати, не хотите по чашке?       Все почти синхронно покачали головами.        — Кофеиновых печений было достаточно, спасибо, — сказал Токоями.        — Да, — согласился Шоджи, — кофеина на сегодня хватит.       Следующие пятнадцать минут они перекусывали и разговаривали. На этот раз гости рассказывали Канхьо события, произошедшие до его появления. Так бы они и разговаривали, пока Оджиро не заметил, что Тору слишком засиделась в туалете.        — Может, ей плохо? — предположил он.        — Кому? — спросила левитирующая одежда.       Все, потеряв дар речи, посмотрели на место, где сидела девушка, не веря, что она все это время была возле них.        — Я тут вообще-то была, — продолжила Тору.        — Мы заметили, — снова пошутил Реисэцу.       Следующие три часа они разговаривали, напрочь забыв о времени. Вся еда была уже давно съедена, напитки — выпиты, только печенья оставались практически нетронутыми из-за высокого содержания в них кофе. Когда Киришима, зевнув, посмотрел на часы, он с удивлением воскликнул:        — Половина одиннадцатого?!        — Что? — удивилась Яойорозу и посмотрела на свои часы, которые сделала своей причудой. — Действительно. Неужели так поздно?        — Засиделась, — сказал Шото. — Может, пора?        — Пора, — ответил Изуку.        — Уже уходите? — спросил Реисэцу.        — Да, нам завтра в академию. Нужно выспаться, а то нам будет трудно.       Все встали и направились к выходу, заметив на стене часы, которые тоже говорили, что через несколько часов начнется новая учебная и рабочая неделя. Канхьо выпроводил гостей, которые, переобувшись и положив в ряд гостевые тапочки, встали напротив него, едва умещаясь.        — Реисэцу Канхьо, — начал Тенья Иида, маршируя рукой, — большое спасибо за такой теплый прием и огромную гостеприимность. Пожалуйста, прими мои извинения за то, что я сказал тебе при нашем знакомстве, — он вежливо поклонился.        — Извинения приняты, — ответил парень, тоже преклонив туловище.        — Да, большое спасибо за то, что позвал, — сказала Ашидо.        — Еда — просто космос! — не без восторга сказал Киришима.       Поклонившись на прощание, они удалились, вместе направляясь в общежитие. Канхьо быстро убрал посуду, придвинул мебель (у него было два одинаковых стола и четыре стула, а для пира он арендовал еще несколько одинаковых) на место, «лишние» стулья и столы распределил, чтобы на следующий день вернуть в ресторан, а потом, сев на кресло, отдался раздумьям, понимая, что с такими одноклассниками ему очень повезло.