***
Где-то в Ятоми, в небольшом домике с одной единственной комнатой-спальней, маленькой гостиной (если ее можно было так назвать), ванной и туалетом в одной комнате, Нейто Монома стоял напротив окна и смотрел через на пустую ночную улицу. Едва сдерживая слезы, он вспоминал последние несколько дней, которые прошли после его исключения из Юэй. Тогда Изао и Аяко не накричали на него, не сказали, что стыдятся сына, не избили, — ничего. Они начали игнорировать Моному на протяжении почти одной недели. Когда-то дружная семья стала распадаться, и отломавшимся куском этой семейной башни был Монома. Нет наказания страшнее, чем быть отвергнутым своими же родителями, и Нейто испытал это на себе в полной мере. Особенно тогда, когда отец сообщил ему новость: парень едет в Ятоми, чтобы поступить в Заинеу. Оказалось, что все эти дни мужчина почти беспрерывно искал другие академии и выбрал, на свой взгляд, самый подходящий вариант: геройская академия Заинеу. Монома знал, что в этом городе родился и вырос Реисэцу, и его тогда охватила злоба. Парню казалось несправедливым, что ему нужно учиться в Заинеу, а не Канхьо, хотя так и должно было случиться. Зачем он проделал такой долгий путь из Ятоми в Мусутафу, если имел возможность поступить в свой же город? Ведь если бы он это сделал, то сейчас остался бы зрячим, не испытал бы такую дикую боль, и Монома сейчас спокойно учился бы в Юэй вместе с подругой. Вот последнее — самое важное. Но решение уже было принято, и поступать в эту академию было лучше, чем просто без дела сидеть дома. Тем более его согласились принять без вступительных экзаменов, стоило лишь узнать, что он — бывший студент Юэй. В аэропорту его подвез отец. Мать осталась дома, не желая видеть разлуку. Монома даже не получил никаких прощальных слов или объятий. Изао всего лишь убедился, что сумки сына благополучно доставили в грузовой отсек и молча удалился. Вот тогда-то Монома начал чувствовать себя брошенным и ненужным. Самолет вылетал ровно в четыре, и полчаса он сидел внутри, грустно смотря из окошка на машину отца и беспомощно ожидая полета, ловя себя на страшной мысли. (Будет лучше, если самолет потерпит крушение) Он прилетел ровно в девять вечера, и в аэропорту его встретил статный высокий мужчина, одетый с иголочки: белая рубашка, черные брюки, черный пиджак и галстук. Он преставился Акайо Санатой и назвался ему классным руководителем второго «А», где он должен был учиться. Пока парень рассуждал о иронии судьбы, мужчина снова с ним заговорил, спросив, почему он так не любил параллельный класс, и так Монома узнал о причуде, которая позволяла его новому классному руководителю читать мысли. Это можно было считать буквальным вторжением в чужую голову, и так оно и было, но Саната использовал свою причуду на учениках довольно редко. В частности, он предпочитал общаться с людьми таким странным образом, особенно с немыми или с теми, у кого была плохая дикция или хотел упрятать правду. Тут не поспоришь, отличный герой для поддержки или для допросов. Они сели в машину популярной японской марки «Mitsubishi» и продолжили разговор там. По понятной причине Саната узнал о причуде Мономы, а точнее, о способности их копирования, так что он попросил его скопировать свою причуду, чтобы продолжить разговор ментальным образом. Он видел, что Нейто стыдился, и из-за этого разговор давался с трудом, но стоило им закрыть глаза, установить мысленные связи друг с другом, и диалог прошел гораздо спокойнее. Но из-за непривычки Монома начал вспоминать то, что случилось в Юэй в тот злополучный день, и это не ушло от внимания мужчины. Последний ничего ему не сказал, прервал с ним общение и завел машину, сначала показав дорогу в академию, а потом доставив Моному в общежитие, как они тут это и назвали. Это были небольшие строения с маленькими лужайками, как частные дома в американских фильмах или сериалах, но в миниатюрной версии. Они были разделены двухметровыми бетонными стенами, так что соседи не могли подглядывать друг за другом. По крайней мере те, которым их особые силы не позволяли этого. Мономе даже показалось, что такое общежитие куда как лучше, чем то, что было в Мусутафу, и это был единственным найденным плюсом. Но его не покидало ощущение, что он занимает чье-то место. Казалось, что тут должен быть другой человек, а не он. Реисэцу. Да, под такую обстановку с новой, но грустной мебелью и интерьером жилец в виде Канхьо был бы очень кстати. Или Шоджи, потому что тот был минималистом, или кто-либо другой, но только не Монома. Он распаковывал вещи, когда увидел через окно противоположное строение, которое ничем не отличалось от его дома. Там зажегся свет, и это привлекло его внимание, заставив подойти и выглянуть. Одноклассники! Точно! Парень так и не познакомился с теми, с кем должен был проучиться еще два года. А они знали, что к ним в класс прибыло пополнение из Юэй? Вот это вопрос, конечно, который будет мучить его всю ночь, как и мысль, что его могут не принять в свои ряды. Хотя, почему так должно случиться? Монома обладает очень редкой причудой копирования, это признал даже Акайо Саната, так что одна причина, по которой его должны были зауважать, уже была. Или даже два: Юэй. Эта академия — самая престижная в мире. Очевидно же, что его студенты заслуживают уважения. Стоп. Студенты. Монома ведь больше не является студентом Юэй, и перед одноклассниками придется объясняться. С чего бы кому-то покидать стены такой престижной академии и менять их на Заинеу, выпускники которого стали одними из самых опасных злодеев в мире? Абсолютно нелепо. Свет потух. Монома так и не увидел, кто там был. Возможно, сосед или соседка проснулась от жажды или этот кто-то попросту был лунатиком. Все возможно, особенно в эру сверхлюдей. Время было за полночь. И все эти три с лишним часа он просидел у себя, изучая помещение. В конце концов он лег спать, немного поплакав от обиды.***
Он проснулся утром сам, без будильника, без звонков и прочего. Спалось не очень хорошо, и перед как проснуться он отчаянно надеялся, что это — всего лишь затянувшийся сон, и на самом деле не существует никакого Реисэцу, он в общежитии класса «Б» и собирается идти на уроки — учиться становиться профессиональным героем и снова поиздеваться над классом «А». Но Реальность — леди довольно жестокая, так что Монома снова проснулся в том же самом месте, где и уснул. Теперь-то что? Идти в академию и знакомиться с классом. Интересно, который час? Он вскочил с кровати, едва увидев время. Было 8:34, а уроки начинались в 8:30. Первый день, а уже опаздывает. Парень пулей забежал в ванной, карая себя, что поленился прошлой ночью принять душ. Голова была сальной, волосы — спутаны. Расческа осталась где-то в сумке с остальными вещами, которые он не успел разложить, а рыться — не вариант, потеряет еще больше времени. Однако можно смочить волосы и уложить их так. Проверенный метод, работает очень часто. А еще зубы... Какой же отвратительный привкус. Дыхание — еще хуже. Это вынудило его потратить лишние минуты на чистку зубов. Потом он начал судорожно искать новую академическую форму. Саната-сэнсэй сказал, что она лежит в шкафу. Так оно и было. Монома достал белую футболку с короткими рукавами, кроссовки с зеленой обивкой и светло-серые спортивки. На спине верхней одежды было написано мелкими черными буквами: «ЗАИНЕУ». Легко и просто, никакого полета фантазий, как в случае с инициалами на синей спортивной форме Юэй, на котором буква «U» начиналась на груди и перехватывал плечи, а буква «А» начиналась на животе и продолжала длину своих «ног» на штанинах. Мелочь, но обидно. Также он узнал от своего классного руководителя, что это была не только академическая форма, но и спортивная. Уж что бы там ни говорили, было ясно, что в Заинеу сэкономили на нормальные спортивные костюмы, сделав два-в-одном. Он наспех собрал книги и выбежал наружу. При дневном свете улица казалась не такой уж и унылой. Ему пришлось развернуться на полпути, потому что он забыл запереть дверь. Его предупреждали, что нужно носить ключи с собой, но из-за спешки вспомнил об этом слишком поздно. Задыхаясь от усталости, он бежал. Академия была совсем недалеко, но попробуй не устать, когда бежишь в полтора раза больше, чем нужно, да еще и опаздываешь. Не было машин, не было людей. Казалось, что он был совсем один. Зеленые окна уже были близко, и вот — за правым поворотом надо было перейти на противоположную сторону дороги и ты уже был возле высоких стен Заинеу. Он вбежал сначала на территорию училища, которое мало чем отличалась от Юэй, затем — в здание, начав бегать по плиткам отвратительного ярко-зеленого цвета. Его остановила пожилая уборщица, собираясь ругать за бег по коридорам, но когда та заметила, что видит парня впервые, спросила, кто он. Получив ответ, она сказала ему, что класс второго «А» находится на третьем этаже. Лифты не работали, так что приходилось подниматься по лестнице. Причем по довольно высоко, потому что сами этажи тоже были не низкими. И теперь Нейто Монома, с которого пот лил градом, мечтал о глотке воды. Неизвестно, сколько длились уроки в Заинеу (в Юэй — час), но он надеялся, что как можно меньше. На третьем этаже он чуть ли не валился с ног. По крайней мере удалась отличная утренняя зарядка, после которой темнело в глазах. Остальной путь он прошел пешком, более не в силах бежать и, к своей удаче, встретил там Санату. — Саната-сэнсэй! — сказал Монома умирающим голосом. — Простите... за опоздание... Я... — Спокойно, Монома, — сказал ему мужчина. — Я сейчас направлялся к тебе, чтобы узнать где ты, но сейчас знаю, что ты проспал. Ничего страшного, урок еще не начался. Теперь идем, тебя ждут твои одноклассники. Парень выпрямился, все еще тяжело дыша, и последовал за мужчиной. Они оказались возле высоких двойных дверей. На левой было выгравировано золотом двойка, а на правой — «А». Акайо Саната засунул пальцы в вертикальные щели, которые были вместо ручек, после чего раздвинул двери руками. Они вошли в стены и закрылись снова, когда те оказались в помещении. Мономе в глаза попались в первую очередь три ученика. Парень с темно-бирюзовыми волосами и несколькими прядями более яркого оттенка, парень с прической, как у Авасе Йосецу (бывший одноклассник Мономы. Всегда носил повязку на лбу) и имеющей цвет огня, а также девушка, походившая на Тодороки из-за двухцветных волос. Именно она привлекла его внимание своим поведением. Она сидела на передней парте второго ряда и с закрытыми глазами слушала музыку, мотая головой ей в такт. — Доброе утро, второй «А», — поздоровался Саната. — Доброе утро, Саната-сэнсэй! — поздоровались и они. Девушка с наушниками осталась в стороне. Мужчина указал на Моному, который стоял возле него. — Это — Нейто Монома. Он раньше учился в Юэй, а теперь будет вашим одноклассникам. Монома, пройдись и сядь за пятую парту. Неуверенной походкой он ступил вперед, идя между вторым и первым рядами. Все смотрели на него, включая странную девушку с двухцветными волосами, которая выключила музыку. Интуитивно парень догадывался, что они покрашены: правая сторона была черной, а левая — белой, а-ля Круэлла Де Виль, но из-за двух своих хвостиков она больше напоминала черно-белую Харли Квинн из «Отряда самоубийц». Граница между цветами была идеально ровной, и это лишний раз подтверждало, что они были покрашены. Он сел позади девушки с острым лицом и красивыми черными волосами, которые были собраны в сложную прическу из переплетающихся косичек. Она смотрела на него, когда тот проходил мимо, но больше ему запомнилась та, Харли, как он начал называть ее про себя. — Итак, класс, — сказал Саната. — В связи с пополнением в вашем классе я отменю один урок, чтобы вы смогли получше узнать своего нового одноклассника. Я пока примусь за другие дела, так что увидимся через полтора часа. Попрощавшись с ними, он вышел. Монома нервно сглотнул слюну, ожидая действий своих одноклассников и лишний раз замечая жажду. Ничего. Они не шевелились, продолжая заниматься тем, чем были заняты — ничем. Словно здесь не было никакого Мономы Нейто. Если Канхьо приняли очень радушно в Юэй, то почему-то в Заинеу такого не было. Впрочем, так было даже лучше. — Юэй? — подал голос какой-то парень, сидя в третьем ряду. — Вот так сюрприз. Обычно отсюда уходят куда подальше, а тут — такое. — И чем мы тебе приглянулись, интересно? — сказала девушка, что сидела спереди, едва повернув голову. — Ничем, — сухо ответил Монома, изучая коричневую деревянную парту. Послышалось хихиканье. Посмотрев на смеющегося, он увидел «Харли», которая комично припрятала улыбающиеся губы пальцами, ногти на которых были накрашены разноцветным лаком. — Конечно, ничем, — сказала она. Голос был звонким, ровным и немного детским. — Ты же из Юэй, а оттуда без веской причины не уходят. Опасения Нейто подтвердились. Ее волосы напомнили ему Реисэцу. Она и Канхьо были похожи друг на друга общей палитрой цветов в волосах, хоть у парня и преобладал черный. Девушка взяла свой стул и поднесла к противоположной стороне парты Мономы. Она, сев, положила локти на его парту и опустила голову между ладонями, внимательно смотря на парня узкими черными глазами. По лицу было видно, что она была коренной чистокровной японкой. Ее губы были довольно пухлыми, но красивыми, а на ресницах была тушь. — И за что тебя заставили покинуть Юэй? — спросила она с любопытством, прожигая собеседника спокойным взглядом. Она отлично видела, что ему немного некомфортно разговаривать в такой обстановке, и это ее только сильнее раззадорило. — Н-ни за что, — быстро сказал он, переборов заикание. Если она хотела с ним подружиться, то выбрала странный способ. — Прямо так «н-ни за что»? — передразнила его девушка и немного захихикала. — Может, ты что-то натворил? Скорее всего — да. Я права? Ты чем-то провинился? Она становилась все более настойчивой. От испуга он забыл о жажде, и теперь у него была совсем другая потребность — избавиться от этой девушки, потому что Монома заметил других студентов. Они смотрели на нее с неким недоверием и испугом. Что бы это могло означать? Что он привлек к себе внимание местной и опасной хулиганки? Возможно, потому что она и вправду выглядело жуткой... как Реисэцу. Лезвие гильотины висело над ним и остальными и, казалось, рычаг был только у нее. — Я права? — снова повторила она, и голос звучал громче, что напугало парня. — Да! — резко выкрикнул он, сам удивившись этому. Теперь к нему повернулись головы. Жуткая девушка довольно улыбнулась. — Из-за меня ослеп один студент и меня исключили из Юэй. — Говоря эти слова, он стыдливо опустил голову. Послышались удивленные возгласы заинтересованных подростков, и он буквально чувствовал на себе жадный от интереса взгляд «Харли». — Это был тот парень, который дрался со Старателем? — спросил один студент. Шокированные глаза Нейто уставились на него. Студент смотрел на нового одноклассника с любопытством. — Откуда... — только и смог выдавить из себя парень. — Причуда, — объяснил он. — Называется «Шестое чувство». Обостряет интуицию. Я, кстати, даже могу сказать, что ты можешь иметь сразу все причуды на короткое время. Это странно, как ты это делаешь? — Забудь! — сказала «Харли», и он вздрогнул, как и все остальные. — Слушай, — сказал ему Монома. — Как работает твоя причуда? Можешь угадать, что произошло? Собеседник тревожно посмотрел на девушку с разноцветными волосами и нервно покачал головой. — Лучше расскажи ты, — сказала она, обращаясь к Мономе, прищурив глаза. — Лучше услышать от первоисточника. Пересилив себя, он начал рассказывать о том, как ненавидел параллельный класс из-за их несправедливого успеха. Он рассказал им, что с начала учебного года из Ятоми в Мусутафу приехал студент, который поступил сразу же на второй курс и через несколько дней сделался ему врагом. Он рассказал, что тот имел слабое зрение и носил линзы, в жидкость которых он подлил острый соус, что вызвало ужасный ожог роговиц глаз, слепоту и его исключение из Юэй. — И какой урок ты получил? — с довольной ухмылкой спросила «Харли». — А должен был? — спросил Монома, вызвав у той хихиканье. — Твоя зависть тебя погубила. Твой враг — не тот парень, а ты сам. Я сейчас уверена, что в столовой было весело, когда тебя гоняли по кругам. — Ну да, весело, — хмуро сказал Нейто. — Она вечно смеется над тем, над чем не следует, — сказала розововолосая девушка. — Как тот роковой случай со взрывом. — Но это же было смешно! — сказала она звонко, улыбаясь. — Даже представить не могу, насколько же это было глупо. — Подождите, — сказал Нейто, не понимая, — о чем вы говорите? — О взрыве, повлекшем за собой пожар в седьмом корпусе, — ответила «Харли». — Ты что, не видел новости полтора года назад? Монома покачал головой, но посмотрел на нее вопросительным взглядом. — В том корпусе жила неполная семья из отца и сына, — начала рассказывать она. — Я не помню, сколько было мальчику лет, но однажды ночью произошла утечка газа. А эти дурни, оказывается, не выключили где-то свет, в результате чего от электричества загорелся газ и их квартира сделала БУМ! — она руками изобразила взрыв, поле чего снова принялась хихикать. — И это все из-за дурацкой лампочки. Смерть из-за ЛАМПОЧКИ! От ее звонкого детского смеха по спине парня побежали мурашки, как и у всех остальных. — Огонь проник в трубы и взорвал центр газоснабжения, предварительно захватив огромную улицу. В том старом корпусе жили не так много людей, но взрыв унес десятки жизней как взрослых, так и детей. Сейчас тот седьмой корпус не ремонтируют, потому что власти ленятся прокладывать новые жилые помещения, а люди обходят то место стороной, потому что кто-то якобы видел призрак мужчины с окровавленным лицом. Просто умора. Монома был на грани безумия, но не от новости, которую он услышал, а от «Харли». Она наводила неподдельный ужас и панику одним лишь своим присутствием, и это снова напомнило ему Реисэцу, которому было достаточно лишь посмотреть на него, чтобы навести ужас. Может, эта девушка обладает специфической причудой, из-за которой она психически воздействует на людей, заставляя их бояться ее? Пока что единственное логическое объяснение тому, что он готов выпрыгнуть в окно, лишь бы это прекратилось. Все остальное время они занимались своими делами. Под «они» подразумеваются студенты Заинеу, но только не Монома. Жуткая девушка вернулась на место и продолжила слушать музыку. Все остальные тихо переговаривались, словно боялись кого-то потревожить. Нейто не слушал их, и он не получил ни от одного человека ни единого слова. Даже не смог узнать, кого как звали. Единственное, что он узнал, так это название того несчастного случая, который, по словам властей (или по словам «Харли») войдет в историю как один из самых страшных событий, получив название «Огненная трагедия». Трагедия... Огненная... Стоп. Конечно же. Полтора года назад произошел ужаснейший случай, как говорили телевизоре. Монома знал об этом, но не обращал внимания, потому что на тот момент готовился к поступлению в Юэй. Он лишь знал, что число жертв было... Сколько? 64? Если не изменяет память... 73? Нет, больше. Точную цифру сейчас уже не вспомнить, но он знал, что количество смертей перевалило за несколько сотен, и только сейчас он понял, насколько это было ужасно. А ведь дети (их было подавляющее количество, это он помнил точно, как и события в столовой), которые умерли из-за взрыва и огня в будущем вполне себе могли бы стать профессиональными героями. А тут БАЦ! — и нет больше героев. И все из-за одной тупой семейки, которая не выключила свет и забыла проверить газовые трубы на исправность. Об этом он размышлял все полтора часа, мучась от жажды. Чтобы ее утолить, он на перемене направился вниз, чтобы найти столовую. Его одноклассники поочередно вышли наружу, перед этим пропустив вперед девушку с двухцветными волосами, словно какого-то лидера, после чего вышли сами, направляясь кто куда, но стараясь не подходить слишком близко к однокласснице, перед которыми все остальные студенты испуганно отбегали, прижавшись к стенам, пока она медленно, вприпрыжку направлялась куда-то по своим делам, напевая (ля-ля-ля-ля-ля-ля...) мотив, который делал ее только страшнее. И тогда Монома полностью осознал, что в его классе учится БОЛЬШАЯ ШИШКА. Настолько БОЛЬШАЯ что даже крепкие старшеклассники от ужаса вскрикивали и отходили назад. Даже этот... Черт побери! Это же Рикидо Сато! Бывший студент класс «А» в Юэй! Парень с торчащими пучками волос и пухлыми губами хмуро смотрел на нее, пока та пела свою детскую песенку и неспешно скакала по ярко-зеленым плиткам, от которых отражался солнечный свет, заливающийся через окно. Сато даже не заметил Моному, но Монома заметил его, стоящим возле, кажется, своих одноклассников из «Б». Очередная ирония судьбы. Он шел за ней, даже не подозревая, что однажды покинет и эту академию.