***
Ясная и безоблачная ночь в Токио. Айзава после похода к своему ученику в Мусутафу по-быстрому заскочил и к себе, чтобы захватить сменную одежду. Он смог найти три старые футболки черного цвета, отличающиеся между собой лишь едва заметными черными скриптами. Взял две джинсы, четыре пары носков, две пары обуви и три резинки для волос. Реисэцу же, зная, что ему предстоит после операции пролежать в больнице на восстановление, взял совсем немного: одну пару обуви, две футболки (обе с вырезом на груди), черные джинсы и две пары носков. Конечно, сам он не смог это сделать: Айзава нарасхват брал все необходимое, перед этим спросив, где находится гардероб и чемодан. Если бы он жил в общежитии, то все уже давно было бы собрано, — поймал он мысль, складывая его одежду. В самолете Канхьо, все еще одетый в студенческую форму (сменил лишь рубашку), держал голову опущенным, но не от горя, а от чего-то другого. Сотриголова заметил это и решил, что парню было страшно, посему сказал, что все время будет находиться рядом с ним. Слепой парень лишь кивнул, но это было незаметно из-за опущенной головы. — Зачем?.. — спросил он, когда они уже были в номере. За столиком приемов сидела женщина с головой орла. Коричневые крылья росли из разрезов ее светло-желтого пиджака, и взгляд ее был довольно угрожающим. Однако, вопреки своему внешнему виду и хмурому лицу, она была весьма вежливой и любезной. Заметив мутные глаза Реисэцу, она ни разу не посмотрела на него во второй раз, чтобы не смущать гостей. Айзава сообщил ей, что несколько часов назад (самолет прилетел за полночь) из Юэй, что находится в Мусутафу, в этом отеле звонили профессиональные герои, забронировав один номер. Женщина быстро вспомнила об этом и достала ключи от 19-го номера из выдвижного ящика возле себя. Когда она протягивала золотистые ключи, которые ловили на себе блики ламп, Айзава заметил, что причуда орла повлияла и на ее руки: они были желтыми, как лапы птицы, с шестью пальцами (дополнительный хватательный, отходящий от запястья) и острыми когтями. Канхьо ощутил медленный хват за правое плечо: его классный руководитель взял его, чтобы помочь дойти до высокой лестницы. Их номер располагался на третьем этаже, а зал приемов находился под всеми этажами, так что лифт, соответственно, был на первом. Парень едва не упал, неудачно подняв ногу и споткнувшись ею об край первой ступени. Айзава успел подхватить его, после чего предупредил, что ступеньки довольно высокие. Канхьо ступил осторожнее, и Сотриголова, одетый в повседневную одежду и с завязанными в хвост волосами уже приготовился подхватывать его. Парень успешно ступил на первую ступень. А затем и на вторую, и на третью, но делал это с предельной осторожностью, потому что не было перил, о которые можно было опереться. Наверху показался мужчина с четырьмя руками. Дополнительные росли чуть ниже основных. В правом верхнем он держал телефон, смотря в него и спускаясь по лестнице, не глядя на идущего. В последний момент увидев перед собой парня в рубашке и брюках, он захотел уже начать возмущаться, но, заметив, что он был слепым, просто обошел его стороной, дав пройти. Почему вы не помогаете своему сыну? спросил он шепотом у Айзавы, когда увидел его позади Реисэцу. Он не мой сын, спокойно сказал мужчина с щетиной и сухими глазами. Племянник? Мой студент. Студент? Гм... Вы из какой академии? Из Юэй. Юэй? Большая честь видеть учителя и профессионального героя вживую. Вы, значится... Сотриголова? Да. Но что вы и ваш студент делаете здесь? Несчастный случай. А точнее, выходка другого учащегося, которая оставила моего студента слепым. Мы здесь, чтобы записаться на лазерную коррекцию зрения. Вот оно как. Не думал, что в Юэй студенты могут так сильно покалечить друг друга. Надеюсь, что виновный понес наказание? Исключен. Его родители заплатили штраф за все. Солидарен с решением. Ну, удачи. Пока классный руководитель разговаривал с незнакомцем, которому посреди ночи приспичило выйти и подышать свежим воздухом, Канхьо уже давно достиг вершины и терпеливо ждал Айзаву, невольно погрузившись в раздумья о своем возможном будущем. Уже в который раз. Если операция не поможет, то, очевидно, он на всю оставшуюся жизнь останется слепым. Что насчет работы? Как же он потом будет мастерить статуи? На ощупь? Не вариант. Однако на пособия по инвалидности один человек жить сможет свободно, но только на поздних этапах жизни без света. Придется тратиться на особую трость, очки, учиться лучше ориентироваться в пространстве несмотря на слепоту, купить собаку-поводыря, последнее очень даже затратно, особенно если учесть то, что и животное не питается воздухом, и также придется его кормить и содержать. Но лишь на пособие. А что насчет эхолокации? Звучит странно, но слепые люди развивают эту способность. Пусть и не так хорошо, как, например, летучие мыши, но все равно развивают его, как и острый слух и обоняние. И неправда, что такими острыми способностями обладают только слепые от рождения, нет. На самом деле это далеко не так, и лишь со временем и упорным трудом удастся компенсировать отсутствие зрения такими почти сверхъестественно сильными чувствами. Он ощутил как кто-то снова взял его за плечо. Поняв по тяжелому дыханию, а также запаху, что это — Айзава, он поддался толчку и тяге, зашагав по сине-зеленой ковровой дорожке влево, чтобы через десять шагов остановиться и повернуться к, как он потом понял по звуку, лифту. Последний был совершенно пуст. Курьер уже давно доставил их вещи в номер, остались лишь они — ученик да учитель, которые неспешно направлялись в номер. Он был большим. Очень просторным, с отличным видом на освещенный ночной город, сияющий разными цветами и неоновыми надписями, напоминая абстрактную новогоднюю елку. Мягкий оранжевый свет устилался по номеру отеля, придавая уютную атмосферу безмятежности. Напротив входа был небольшой стол с вазой, наполненной леденцами. Рядом был диван с кожаной обивкой. В потолок из темных досок были встроены лампы, как в мужском туалете Юэй, где и произошел этот ужасный случай, который заставил двоих приехать в столицу Японии и остановиться в «Докуре». Именно в одном из номеров этого отеля Канхьо, лицо которого выражало большую скорбь, задал этот вопрос. — Что ты имеешь в виду, Реисэцу? — спросил Айзава. — Зачем вы так утруждаете себя из-за меня? Сотриголова удивленно уставился на него. — Потому что ты — ученик Юэй. А все работники академии должны заботиться о своих учениках. — Я не об этом. — Он выдохнул. — После того, что я сделал... Разрушил кабинет директора, когда получил очередной отказ... Я буквально заставил вас принять меня. А потом, когда я должен был быть безмерно вам благодарен, я бросил вызов Старателю, негативно повлияв на репутацию Юэй. И после всего этого вы и директор Незу добровольно вызвались помочь мне... Зачем? Они сидели на кроватях, которые находились в одной комнате. Они были разделены небольшой тумбочкой, на которой стояла лампа с бумажным абажуром, светясь изнутри приглушенным огненно-желтым светом. Айзава снова удивился. Да, Реисэцу сильно вспылил тогда; да, он устроил разгром, хоть и вызвался оплачивать штраф по своей инициативе; да, по логике на него должны были злиться за проделанное и он в какой-то степени получил кару из-за своего упрямства... Но по последней причине его и приняли. Но это можно было назвать не так негативно, не так дерзко и колко, а еще и по-другому — целеустремленно. — В твоих словах есть долька правды, — сказал Сотриголова, — но лишь долька. Знаешь почему, Реисэцу? Юноша, не моргая (с прибытием слепоты ушел рефлекс о смачивании глаз), слушал его, и мужчина это знал. — Потому что в тебе был потенциал, — пояснил Айзава. — Да, ты погорячился, когда из-за гнева заморозил всю академию. Но твоя настойчивость, решительность и нежелание смириться со сложившимися обстоятельствами наряду со стремлением самому прокладывать себе путь, — вот причины, по которым тебя взяли в студенты. Сейчас мы стремимся помочь тебе не только потому, что ты — ученик Юэй, но и потому, что такие качества, которые встречаются не у всех героев в наши дни, могут просто исчезнуть. Поэтому ты не должен оставаться слепым из-за какого-то оболтуса, которому от зависти снесло голову. Поэтому ты должен довести дело до конца, Реисэцу: идти вперед, встав на путь героизма. Никогда раньше парню не доводилось слышать о себе такие слова. Ни бабушка, ни покойные родители, никто другой НИКОГДА не говорили ему таких воодушевляющих слов. Казалось, что они были предназначены не ему, а кому-то другому, но в комнате были только они вдвоем. Все же, теперь ему стало еще более стыдно за то, что он сделал. — Я... — его беспомощные глаза мотались в разные стороны. Парень был в глубоком потрясении. — Я даже не знаю, что сказать... — Ничего говорить не нужно, — спокойно сказал Айзава. — То, что ты сейчас услышал — правда. И так думаю не только я, но и Всемогущий, Полночь, Сущий Мик, твои одноклассники, но, что еще более важно, в это верит директор. А теперь закрывай глаза и спи. — По глухому скрипу матраца Канхьо определил, что Айзава лег, а по шуршанию — что он укрылся. — Тебе нельзя перенапрягать глаза, иначе будет худо. Дай им отдохнуть. Слушая безликий голос в непроглядной тьме, Канхьо нащупал одеяло. Конечно, холод ему был не страшен, но он забыл об этом. Пожелав робко спокойной ночи, он впервые за два часа закрыл глаза, снова отметив, что больше их не чувствует.***
Утро оказалось довольно незаурядным. Айзава, проснувшись, увидел своего ученика, который, вытянув руки вперед, словно человек, идущий в темноте (а так оно и было), пытался что-то найти. Канхьо около пятнадцати минут блуждал по спальне и искал ванную. Сотриголова помог ему войти в уборную и подсказал, что парень стоит прямо перед унитазом, после чего вышел, чтобы через минуту снова зайти и открыть ему кран с водой. Реисэцу спокойно умылся, а Айзава потянулся за полотенцем, но стоило ему подойти поближе к Канхьо, он увидел, как влага на его лице и руках превратилась в корку льда. Это настораживало, потому что парень выглядел как труп, а мутные глаза дополняли образ. Лишь когда наледь начала спадать холодными клубами дыма, Сотриголова увидел, что кожа Реисэцу высохла сама по себе. Что ж, неплохое применение ледяной причуды, потому что нужда в полотенцах сразу же отпадала. От свидетельства его изобретательности мужчину почувствовал некую гордость за то, что Реисэцу был его учеником. Но также он был учеником, которому в этот момент требовалась помощь, причем срочно. И не только в чистке зубов (Сотриголова положил пасту на щетку, после чего вручил атрибут зубной гигиены парню). Завтрак принесли до того, как Канхьо вышел из ванной, разумеется, не без помощи. Нос парня уловил запах яичницы с сыром, с толикой бекона. Также запах специй не остался в стороне. Без глаз было понятно, что утренняя трапеза будет на высоте... Так думал Айзава. Реисэцу на ощупь нашел вилку и нож, а потом принялся искать свое блюдо, которое он интуитивно охладил, пропустив холод через серебряные столовые приборы с золотой окантовкой. Зрелище немного удивило Айзаву, но тот ничего не сказал, даже после того, как Канхьо сублимировал иней на столовых приборах. Он осилил только треть блюда. От помощи учителя он вежливо отказался, и если бы он не оставил еду почти нетронутой, то в конце ему бы пришлось вилкой искать маленькие кусочки по всей тарелке с волнообразными узорами. Но этого не произошло. Совсем ничего подобного, и Айзава это прекрасно знал, потому что смотрел ему в лицо. Грустное, печальное. Эмоциональная погода совсем не изменилась с тех пор, как парень проснулся на койке слепым. Такое же горе, такая же печаль, такая же депрессия, которая не пропускала кусок в горло. Жизнь потеряла краски, и это теперь звучало буквально. Айзава переоделся в выходную одежду, какую мог взять с собой. То были лишь джинсы и черная футболка. Канхьо, зная, что ему придется какое-то время лежать в больничной койке, не поспешил принарядиться. Также он обнаружил, что цепочка-снежинка пропала. Потеря, конечно, совсем несерьезная. В будущем он купит другую, если операция пройдет успешно. Женщина с чертами орла получила ключи обратно, но лишь на время. Долговязый мужчина осторожно взял слепого, не моргающего парня за плечо и вместе с ним зашагал к выходу. В это самое время, пока они шли в офтальмологическую клинику, в Юэй проходил опрос на популярность среди всех учащихся. По понятным причинам Реисэцу занял первое место, а Монома, хоть он более не являлся студентом, — второе. Однако эта популярность не обрадовала бы победителя не только из-за своей нелюбви к большому вниманию. Не обрадовала она и его одноклассников, которые знали, что эта самая популярность пришла к нему после ужасных событий. — Есть новости? — спросила Ицука у Мидории, когда они встретились в столовой. Помещение было полностью отремонтировано. — Еще нет, — ответил он, заметив Тецутецу позади нее. — А что с Мономой? Тецутецу заметно помрачнел, а рыжая девушка грустно отвела взгляд. — Он не выходит на связь, — сказала она. — Но мне кажется, что он продолжит обучение в другой академии. Пока они разговаривали, в Токио такси отеля доставил классного руководителя класса «А» вместе со студентом возле «Мейяку». Огромное здание с большими красными буквами ровно над входом, которые собирали из себя фразу «ОФТАЛЬМОЛОГИЧЕСКАЯ КЛИНИКА МЕЙЯКУ». Многоэтажное, со множествами окон. Казалось, клиника была больше академии. Выстроена она была на широком холме, а бетонная лестница была единственной дорогой наверх. Сотриголова увидел человека, который спускался вниз. При нем были два атрибута, присущие слепым людям: темные солнцезащитные очки и длинная трость с белым концом, который все время находился в движении и изучал путь для держащего. На мгновение мужчина представил своего ученика на месте этого человека, и волна ужаса накатила на него, словно он по-новому осознал всю серьезность ситуации. Медлить было нельзя, и оставлять подростка слепым — тоже. Даже если бы лазерная коррекция не помогла, даже если бы ни одна операция не спасла, нельзя было бросать его. Они поднялись наверх. Реисэцу приходилось осторожно ступать на ступени, потому что местами они становились гораздо длиннее и превращались в бетонные тропинки. Сотриголова внимательно смотрел ему под ногами, предупреждая, где нужно идти вперед и где — подниматься. Парень следовал его указаниям, и в один момент он уловил возле себя движение и знакомый человеческий запах. После — глухой звук, похожий на слабый скрип, словно что-то открывалось. Шаг вперед — прохлада от кондиционеров и шум движущихся туда-сюда тел с приглушенным разговорами. — Не забывай моргать, Реисэцу, — сказал Айзава. — Не напрягай глаза. — Хорошо, — едва слышно произнес он и закрыл их на две секунды. Они продолжали идти вперед. Через восемь шагов остановились, и парень услышал спереди женский голос и шелест бумаг. Кажется, они находились у будки, где люди записывались на очереди. Однако последнее им не грозило, потому что голос Айзавы представился голосу женщины и та моментально начала копаться в записях, после чего дала указание: четвертый этаж, кабинет 17, доктор Ичиро ждет пациента. Она резко замолчала. Ну, как замолчала, просто голос на долю секунды сел, и, если судить по звуку (видимо, организм уже начал компенсировать слепоту), она уставилась на Реисэцу, немного поразившись. Возможно, она узнала его из видео, где он боролся со Старателем, или, может, ее напугали его безжизненные глаза. (не забывай моргать, Реисэцу) Если так, то это может означать, что его «зеркала души» выглядит гораздо хуже, чем у обычных слепых людей. Неудивительно, ибо это был чертов перец. Белки все еще были красными из-за лопнувших от остроты сосудов, так что напугать можно было кого угодно. Айзава снова потянул его к себе, но на этот раз куда-то влево. Поддавшись тяге, Канхьо немного неуклюже зашагал в его сторону. Теперь разговоры стихли, а звуки шагов (кажется, пол был из железобетона?) начали расходиться в стороны. Снова всех напугало состояние парня. Снова какие-то истерики, ибо доктор Ичиро, когда он увидел его через несколько минут, соизволив выйти, с паникой в голосе велел медсестре срочно переодеть пациента в больничную одежду и проверить глаза, а потом принялся расспрашивать Айзаву (он, как и мужчина с четырьмя руками, решил, что он был его родственником) о причине, по которой ему пришлось увидеть ужас окулиста или офтальмолога. Мужчина с собранными в хвост волосами честно и коротко поведал всю историю, замечая недоверие, которое отблеском показалось на лице доктора, лицо которого было изрезано небольшой сетью морщин. Канхьо в это время уже был в палате. — То есть «он надел перчичные линзы»? Вы сейчас шутите? — Разве похоже, что я шучу? — безуспешно сдерживая раздражение, спросил Шота. — Как думаете, нам делать больше нечего? Мужчина с серыми волосами быстро заглянул в кабинет. Медсестра сосредоточенно проверяла Реисэцу, светя в слепой глаз специальным фонариком. К удивлению, даже в таком состоянии зрачок сузился, как и на втором. Девушка в белом халате дала ему это понять, и доктор Ичиро, успокоившись, вышел обратно к Сотриголове. — Есть шанс, — сказал он. — Что бы с ним не случилось, ему крупно повезло. — В каком смысле? — спросил Айзава. — Я сейчас точно не уверен, но, мне кажется, он не полностью ослеп. — Но он сказал, что в глазах темно! — Да, это так, но лишь визуально. Айзава вопросительно посмотрел на него. — Так, — вздохнул Ичиро, а потом сосредоточенно посмотрел на него, — я сейчас попробую пропустить все сложные медицинские термины и объясню ситуацию максимально доходчиво на разговорном языке: у юноши зрачки все еще реагируют на свет, что уже говорит, что не все потеряно. Хоть он и не видит ничего, но у него присутствует так называемое «остаточное зрение». Такое бывает у тех, кто ослеп в течении жизни, но нет у от рождения слепых. Это зрение слишком слабое, чтобы видеть окружение в привычном понимании этого слова, однако им можно разглядеть, к примеру, очертания предмета, но лишь при длительном и внимательном сосредоточении. Обычно, остаточное зрение остается у человека относительно недолго, после чего они становятся слепыми полностью, так что сейчас вам очень крупно повезло, что обратились к нам, потому что есть очень много людей, которые думают, что слепота у них — навсегда, поэтому опускают руки и идут покупать очки с тростью, адаптируясь к новой жизни. — Это значит, что вы сможете вернуть зрение моему ученику? Бело-голубая дверь открылась и выпустила медсестру. — Есть надежда, — повторила недавнюю фразу девушка с зелеными волосами. Указательный палец ее правой руки был маленьким фонариком, но он быстро приобрел нормальную форму. — У пациента серьезный ожог роговицы, а также лопающиеся сосуды. Тем не менее глаза реагируют на раздражители, и сам он признает, что видит слабый свет. — Но он говорил, что не чувствует глаз, — сказал Айзава. — Каким был перец? — спросил Ичиро. — Какая разница? — Просто ответьте. — Сок перца Чили. — Тогда понятно. Глаза не «умерли», но из-за большого количества капсаицина они онемели. Это как съесть очень много острого: язык на время становится бесчувственным, но поскольку глаза — наиболее уязвимые и беззащитные органы, то им хватило и капель. Сестра, скажите, слезные железы пациента функционируют? — Да, — ответила девушка, — глаза влажные. Только он не моргает. По-видимому, это из-за онемевших глаз. — Что ж, Айзава-сама, у вашего студента не все потеряно. Я не могу гарантировать, что операция пройдет абсолютно успешно, возможно, что ничего не получится, но, учитывая, что присутствует остаточное зрение, шанс на успех перевешивает. Незначительно, но перевешивает. — Просто делайте, что должны. Операция будет оплачена академией Юэй. — Мы в курсе.***
Одетый в красную больничную одежду (рубашка, штаны и домашние тапочки. Очень напоминало пижаму), Канхьо ждал врача с закрытыми глазами, как ему сказала медсестра. Он сидел на чем-то твердом, покрытым мягкой тканью, но сомневался, что это был стул, ловя себя на мысли, что по-детски боится оставаться один в темноте. Страх, который он не испытывал полтора года, вдруг вернулся, но слабо. Мерзкие нотки, липкие и отвратительные, опутывали рассудок, которого он готов был лишиться, но этот свет... Он видел, как темнота в глазах вдруг меняет цвет от чернильно-черной до желтоватой. Незаметно, но сначала, потом ему показалось, что смотрит на солнце. Мелкий, круглый эпицентр, который был заключен в ореол. Постоянно растущий, все больше и больше захватывая видимую черноту. Без понятия, что это было, но он исчез в один момент, а потом медсестра, услышав от него, что он что-то видит, спешно удалилась. Дверь снова открылась, и он услышал приближающиеся шаги, но не женщины. Интуитивно он понял, что сейчас решается его дальнейшая судьба.