Тодороки и Реисэцу вернулись спустя полтора часа к изголодавшимся одноклассникам. К тому моменту Нацуо, Рей и Фуюми уже не было. Мясо, обрызганное кровью Канхьо (его кровь
СИЛЬНО благоухала кофеином), они решили сначала помыть, но потом брезгливость и нежелание наслаждаться блюдом с человеческой кровью взяли над ними вверх и они, тщательно осмотрев нарезанное мясо, выбросили ее, если находили хоть каплю крови на кусочке.
Окровавленную белую скатерть они убрали, заменили новой, очевидно, созданной Яойорозу; остаток мяса нарезали сами и стали дожидаться прихода Реисэцу. Последний сначала вошел в спальню, где на одной из кроватей, которые, выстроившись в ряд, тянулись вдоль всей левой стены, возлежал Бакуго, прикрытый несколькими одеялами.
Без сознания.
Тодороки вошел к нему на случай, если один из них затеет драку.
Канхьо снял пиджак, за ним — полностью белую футболку, на котором кошмарными розами расцветали пятна запекшейся крови, и надел черную, с одной-единственной белой снежинкой на левой стороне груди. Пиджак надевать он не стал, и на том он вместе с Шото вышел обратно на кухню.
Готовка заняла примерно час, но зато результат оправдал долгое ожидание. Невероятно вкусное и хрустящее мясо, которое ласкало языки студентов, еще и приправленное тушеными луком, чесноком, помидором и сладким перцем. Поверх всего этого шедевра высыпались бесчисленные разновидности приправ, которые Канхьо нашел в шкафу и тщательно подобрал самые лучшие для жареного мяса.
К середине трапезы вышел Бакуго. Злой, голодный, но на удивление не простуженный. Место для него освободили быстро, и не абы где, а
как можно дальше от Канхьо, ибо последний кое в чем был прав: Бакуго, несмотря на его интеллект и ярые убеждения, действительно был тем еще отморозком, который упрямо не хотел мириться с тем фактом, что появился
хоть кто-то, кто осмелился стать ему врагом; что появился
единственный, кто не из Мусутафу, а из занюханного Ятоми. Как он однажды сказал Деку, он — перфекционист, а Канхьо одним своим существованием начинал раздражать его.
Однако, если бы вы задали вопрос: «Почему ты так ненавидишь его, Бакуго?», то не получили бы точного ответа. Все потому, что Бакуго тоже не знал его: иногда, сталкиваясь с кем-то таким как он, бывает достаточно лишь не самого приятного первого впечатления, чтобы сделать его своим врагом.
И Канхьо это сделал. И Бакуго сделался ему заклятым врагом.
Кацуки с хмурым видом поедал большую порцию жареной свинины с овощами, то и дело метая в Канхьо острый, как нож для колки льда, взгляд, в котором теснились вызов и жажда крови, —
взгляд убийцы. Канхьо преспокойно ужинал вместе с остальными, словно не замечая взглядов Бакуго. Последний в какой-то момент встал, отворил дверцы шкафа так резко, что они едва не слетели с петель, достал оттуда все острые приправы и специи и высыпал на свою порцию, заедая гнев острой пищей. Ничего не говоря более, он ушел спать.
Канхьо отправился на боковую позже всех остальных парней: он вошел в душ, захватив пижаму, шампунь и депиляционные крема. Вышел оттуда через полчаса в сопровождении прозрачного морозного парка́, в котором на свету блестели льдинки размеров с пылинку и который, казалось, источала его кожа, глянцевая после депиляции и холодной сушки. Но сон потом долго не приходил, и отнюдь не из-за нежелания снова наслаждаться очередной порцией кошмаров.
Утром их разбудил голос Айзавы, который гремел из динамиков, необъяснимым образом спрятанных в потолке и стенах. От испуга они все до единого попа́дали с кроватей и начали было возмущаться, но поняли, что только зря потратят время.
Они оделись в свои синие спортивные формы с логотипом Юэй и поочередно стали выходить на залитый солнцем остров, где помимо них было еще неисчислимое количество других студентов. Одни — сонные, другие — бодрые как никогда. От волнения у всех скручивало желудки, и скрутило еще больше, когда они, наконец выехав из острова обратно в столицу Японии, увидели несколько громадных дирижаблей, плавающих в почти безоблачном синем небе. По их обе стороны крепились огромные плазменные экраны, но пока еще выключенные. На экранах высоких зданий мелькали лица юэйцев и представителей других академий. Однако Канхьо даже не заметил, что среди них промелькнул и он.
Место проведения мероприятия находилось где-то за Токио, и до него автобусы ехали примерно час. Доехав, они остановились прямо на краю огромного ровного поля, залитого цементом. Вдали их пути разделялись на четыре более узкие тропы, которые вели их в огромное кольцевидное здание, чем-то похожее на Колизей. Там, внутри, уже теснились зрители, потратившие на билеты немалые деньги и теперь жаждущие зрелища. Где были про-герои — было еще неизвестно, но, скорее всего, они были в нескольких километрах напротив — на второй арене, которая своими габаритами могла вместить в себя сразу все четыре этих «Колизея».
Все классы всех четырех академий вываливались на поле и зашагали неровным потоком в свои арены, однако Айзава решил, что не будет лишним напомнить своим студентам важность нового Фестиваля.
Вот только он, выйдя наружу, увидел, что его студенты не спешат выходить за ним. Кажется, они суетились над чем-то. Вернее, над
кем-то.
— Вчера он переворачивался с боку на бок, — сказал Тодороки, смотря на Канхьо. Последний, уютно приложив затылок к спинке кресла, сладко спал. — Нас с ним привезли сюда и, кажется, это плохо сказалось на его сне.
Киришима сидел рядом с ним и боялся будить его.
— Я пас, ребят. В прошлый раз он меня чуть не прибил.
И внезапно раздался голос Айзавы:
— Второй «А»! Не задерживайтесь!
— Давай я разбужу его, — сказал Шото, и Киришима без лишних слов отошел.
— Да просто встряхни его! — сквозь зубы процедил Бакуго.
— Нельзя, — категорически отрезал Шото. — Ему может сниться кошмар, как обычно, и реакция от резкого пробуждения может быть агрессивной.
Бакуго фыркнул и вышел. Несколько парней и девушек вышли за ним и доложили все Айзаве.
— Канхьо, — сказал Шото и немного потряс его за плечо, но безрезультатно. — Канхьо, проснись.
Последний уронил голову на грудь. Кажется, он уснул слишком крепко, что совсем ему несвойственно.
— Канхьо! — На этот раз Шото чуть повысил голос у его уха, и спящий парень резко вскинул голову, закричав:
— Я НЕ СПЛЮ!
Киришима, визжа от испуга, бросился на ручки Шоджи. Канхьо выглядел замешанным: широко раскрытые глаза, которые снизу были окантованы темными серпами, мотающийся взгляд и сжатые губы.
— Где я? — спросил он. — Где
мы?
Из задних сидений показался Каминари.
— Мы приехали, спящий ты наш красавец, и ждем
только тебя.
Канхьо резко встал, чуть не упал из-за резкого головокружения, и вышел в сопровождении одноклассников. Рядом с мрачным Айзавой стояли несколько студентов, которые глазели на него. Бакуго — с довольной ухмылкой, остальные — с сочувствием.
— Реисэцу, если у меня раньше были мысли, что ты сможешь доказать нам, что вполне заслуживаешь место в Юэй, то сейчас таких мыслей у меня нет. Ты буквально
не доспал свои шансы на победу. Объясни мне, нельзя было попросить у Исцеляющей Девочки таблетки от нервов? — он вздохнул. — Ладно, сейчас ничего с этим не поделаешь. А теперь слушайте меня внимательно: как вам уже было сказано, это вам не тот старый Фестиваль, а нечто гораздо более масштабное, так что будьте как можно более серьезными и покажите про-героям, чего вы стоите, покажите им, что за время, прошедшее между тем Фестивалем, вы стали сильнее. Я, как ваш классный руководитель, очень на вас рассчитываю, второй «А», и надеюсь, что вы с достоинством покажете все свои навыки. Реисэцу, как бы плачевны не было твое положение, я желаю тебе удачи.
— Спасибо, сэнсэй, — сказал Канхьо и сразу же упал лицом в землю.
Айзава и все остальные смотрели на него с какими-то невыразимым замешательством. Тишину нарушил негодующий Каминари:
— Мля, Канхьо, ты че,
устал?
Он уснул. Пока Шото, наклонившись, снова пытался его разбудить («Еще пять минуточек», — сонно бурчал Канхьо), Ицука Кендо из второго «Б» Юэй, собравшись с духом, на время сбежала от своих одноклассников и влилась в поток из студентов Заинеу, сама прекрасно понимая, что вряд ли найдет Моному, потому что она даже не знала, в какой класс его определили, ра́вно как и не знала, на каком факультете он учился.
Девушка просто стояла перед толпой, остановившись перед последним шагом и раздумывая, а стоит ли тратить время, раз у нее нет даже элементарных знаний, где может быть ее друг?
Перед ней прошла девушка с острым лицом, чьи черные волосы сами заплетались в очень странную прическу, из-за чего она была похожа на Панчиту, но без странных головных уборов.
Как бы то ни было, она решительно подошла к одному парню с бирюзовыми волосами и чуть светлыми прядями.
— Прошу прощения, — сказала она, и молодой человек, кожа которого имела пурпурный оттенок, обернулся. Изумрудно-зеленые глаза в чернильно-черных склерах смотрели на нее, — я — Ицука Кендо, староста второго «Б» Юэй. В сентябре к вам, в Заинеу, перешел один студент из моего класса — Монома Нейто. Можно узнать, в каком он сейчас классе?
Этот тип смотрел на нее, так, словно он не понимал, о чем идет речь. Ицука даже заметила на его неприкрытых участках кожи старые шрамы: хаотичные полосы, которые пересекали друг друга. Казалось, его медленно пытали, нанося порезы.
— Мир прекрасен, не правда ли? — спросил парень, улыбнувшись. По мановению его руки цемент потрескался, а из щели выглянули полные жизни ромашки.
Послышалась знакомая
(
...ла-а-а-ла-ла-а-а..)
песня, а потом певица заговорила, отчего улыбка парня сразу же поблекла, а голова опустилась:
— Камеи́.
Кендо обернулась и увидела в потоке студентов девушку, похожую на Тодороки из-за гетерохромных черно-белых волос. Опять же, крашеных, как и ее короткие треугольные брови над хитрыми черными глазами.
Девушка просто шла к ним, больше не вприпрыжку, и смотрела на Кендо, слабо растянув пухлые губы в улыбке. Непонятно, почему, но она внушала страх.
— У тебя появилась новая подруга из Юэй? — спросила «Харли», а потом посмотрела на рыжеволосую. — Второй раз вижу студента Юэй, который сам подошел к нам.
— Второй?.. Ты знаешь Моному?! — Глаза Кендо заблестели надеждой.
«Харли» постучала по губам, в притворной задумчивости посмотрев куда-то в угол.
— Хм... Монома? Тот парнишка, который больше с нам не учится?
У Кендо упало сердце.
— ...что?..
«Харли» улыбнулась. Мило и до чертиков жутко. Она наклонила голову чуть набок, описала глазами круг и скрестила руки за спиной, изображая детскую невинность, но Кендо заметила, что Камеи вытаращился на ее жест и ему словно стало тяжело дышать.
От
страха.
Эта невинная инфантильная привычка могла скрывать опасные когти хищника.
Но в случае «Харли» это было что-то страшнее.
— Почему-то я не хочу верить, что ты не ожидала такого, — сказала «Харли». — Я думала, что специфическая репутация нашей Заинеу распространяется далеко за пределами Ятоми, для которого Заинеу выращивает прекрасные цветы, но заместо этого почти всегда получает вредные сорняки. — Она посмотрела на одноклассника, который был словно на иголках. — Камеи, тебе, надеюсь, не обидно, что я использовала «зеленый» каламбур?
Камеи помахал головой, будто не только говоря «Нет», но и причитая: «Ну что ты?».
— Отлично, — довольно промурлыкла девушка и снова посмотрела на ничего не понимающую Кендо, которая будто бы не замечала, что руки ее жуткой собеседницы
ме-е-едлнно и
ОПАСНО выходят из-за ее спины. — Его дух простыл, не успел он и навеяться в нашей академии. Если ему больше некуда было деваться, то он пустился по миру. А учитывая, что́ творится в Ятоми...
Она замолчала, смотря ей в глаза и хитро ухмыляясь. Циановые глаза Кендо задрожали от надвигающихся слез, все еще не замечая
движения рук «Харли».
Она, сокрушенная, повернулась к ней спиной и неспешным шагом начала возвращаться к своим.
Руки остановились.
Кендо смотрела себе под ноги, переваривая информацию, полученную так завуалированно, но очень даже понятно.
Бедный Монома... Бедные его родители, которые не знают, что давно лишились единственного ребенка...
Айзава тем временем услышал сзади знакомые смех и зов:
— Шота! Давно не виделись, дружбан!
К ним шла смеющаяся Эми Фукукадо, или Мисс Шутка. В оранжевой бандане, мешковатых шортах, ремне с улыбающимися рожицами м перчатками с металлическими браслетами. Фукукадо смеялась, словно над очень смешной шуткой, и шла к Айзава, который уже готовился отбиваться от ее глупых шуток.
— Че как, старина? — спросила она, перекинув руку через его шею. — Опять изводишь своих детишек? Вон, я вижу, один твой парнишка, которого я вижу впервые, просто с ног валится. Эй, парнишка, перестань целоваться с асфальтом и зацени новость: мы с твоим классным руководителем — муж и жена!
Она запрокинула голову к небу и захохотала. Шото все-таки разбудил Канхьо. Последний уткнулся подбородком в землю, открывая сонные глаза. Выбившаяся из прически челка скрыла правый глаз, сделав его похожим на эмо.
— Перестань так глупо шутить, Эми, — сказал Айзава, смахнув ее руку. — Будь серьезной хотя бы сейчас. Какой пример ты подаешь своим студентам?
— Я учу их не только сражаться со злом, Шота, — она подмигнула и зачем-то помахала кулаками. — Я также учу их радоваться жизни несмотря ни на что!
—
«Радоваться жизни» — это как? — в один голос спросили Тодороки и Реисэцу, неловко обменявшись взглядами. Фукукадо засмеялась еще громче.
— У этой парочки явно общие тараканы в голове, — смеясь, сказала она, не заметив высокого мускулистого брюнета в оранжевой рубашке, который мог бы годиться в старшие братья Мидории.
Он смотрел на них с холодным безразличием, но в темных глазах помимо холодности сквозило и презрение. Он поочередно наградил своим высокомерным взором каждого учащегося второго «А».
— Все-таки явились, — сказал он, имитируя удивление, но говорил таким тоном, как бы отмахиваясь от них. — Если вы забыли меня, то напоминаю, что меня зовут Йо Шиндо, и мы с вами уже встречались на экзамене для получения временной геройской лицензии. И знаете что? Я рад нашей с вами встрече, потому что наконец-то настал тот день, когда вся наша страна увидит, что студенты академии Кецубуцу — люди, которые размажут все остальные академии — включая знаменитую Юэй — вместе с их студентами. Я не намерен больше церемониться с вами и играть роль дружелюбного студента, который восхищается вами. На этот раз я использую свой шанс и покажу всем, что Кецубуцу выпускает сильнейших героев Японии, на которых все будут равняться.
Его слушали, навострив уши, даже его классная руководительница Фукукадо перестала смеяться.
— Серьезный настрой, мне это нравится! — сказал восторженный Каминари.
— Слова настоящего мужика, — стивнув кулак, проговорил Киришима.
— От которых вчерашний ужин просится наружу, — язвительно проговорил Канхьо. Озадаченные (а ведь они ожидали нечто подобное), они повернулись к нему в ожидании, что он продолжит слова.
И он продолжил:
— «Я смотрел на другие академии и видел, что все они поголовно чем-то лучше моей, поэтому я сейчас очень рад, что получил шанс покрасоваться перед конкурентами и наобещать им, что сотру их в порошок», — вот, что я услышал. Делясь с врагами слащавыми словечками насчет своей уверенности, их можно лишь спровоцировать действовать активнее супротив тебя. Вижу, ты
чересчур в себя уверен, раз не побоялся держать слова при себе.
Шиндо какое-то время молча смотрел на него. Не от удивления, совсем, он что-то в нем выискивал. А потом уголки губ тронула едва заметная, но мерзкая улыбка.
— Почему-то я все равно удивился, увидев этого выскочку, что опозорился на всю Японию, бросив вызов самому Старателю. — Он коротко хохотнул. — Кем надо себя считать, чтобы думать, что тебе под силу победить сильнейшего про-героя?
Канхьо презрительно прищурил глаза. Темные круги под ними делали его взгляд выразительнее.
— Что-то не так,
псина? — спросил он, сумев метнуть последнее слово, как отравленное копье. — Может, я и просчитался со Старателем, но тебя усмирить я смогу в любом случае.
Хоть сейчас.
Фукукадо не дала своему студенту отреагировать. Женщина засмеялась, толкая Шиндо в грудь, призывая вернуться в свои ряды.
— Рада была повидаться с тобой, Шота! — Она хохотала, как вне себя. — Удачи тебе со своим классом. Черт! Да этот мальчуган годится тебе в сыновья, но не волнуйся. — Она кокетливо подмигнула ему. — Скоро появится и мамочка!
Айзава махнул головой, одновременно фыркнув. «Достала, стерва» — говорил этот жест. Он пошел в сторону арены, где почти все студенты входили в довольно узкие, но высокие ворота, окантованные толстыми голубыми линиями по краям.
— У вас будет примерно полчаса, чтобы настроиться, второй «А», — сказал Айзава своим студентам, идущим следом за ним. — Вы проведете это время в раздевалке, а по команде вы вместе с другими классами из всех факультетов выйдете наружу. Сделаете два круга, чтобы дать зрителям полюбоваться вами, а потом встанете перед выходом. Мидория, Бакуго и Тодороки, вас, как гордости Юэй, это касается особенно: вы втроем возглавите поток студентов. Последние об этом проинформированы, так что никто вам мешать не будет. Вы выйдете первыми.
Все коллективно согласились с Айзавой, а потом принялись перешептываться. Канхьо задумался, с большим неудовольствием и удивлением обнаруживая, что на него напал озноб. Точнее, она атаковала его руки.
И эти два
совершенно новых чувства, чуждые для него. Неужели
волнение и
неуверенность ощущаются настолько противно? Кажется, он начинает осознавать, что его шансы минимальны, если они вообще есть.
— Попробуй больше не наломать дров, — сказал Тодороки, выведя его из задумчивости. — Ты слишком легко находишь себе врагов.
— Враги сами тебя находят, если они хотят этого, — ответил на это Реисэцу.
Коллективный удивленный вздох и такие же взгляды в сторону Канхьо.
— Охренеть ты мудрый... — проговорил Киришима.
— Я говорю то, что есть, — ответил Канхьо и зевнул, прикрыв рот рукой, после чего он обратился к Шото: — Ты, я думаю, это знаешь: красавчик-Йоараши держит на тебя зуб со вчерашнего вечера.
— Йоараши меня ничуть не тревожит, — сказал Шото, и на том их разговор (на время) подошел к концу.
Стиль строения арен остался прежним. Не изменилась даже раздевалка: все те же синие плитки на полу и потолке, белые (на свету отливались голубым) стены, серовато-белые широкие столы и стулья, на котором и перед которым сидели студенты второго «А». Ну, по крайней мере те, которым не надо было переодеваться.
Мидория закрыл свой шкафчик, откуда достал свои красные ботинки, и повернулся было чтобы надеть их, но его взгляд приковал к себе Канхьо. Он стоял справа от него, держался одной рукой за барабан, но ничего не делал. Его голова была опущена, а глаза были закрыты: он уснул стоя.
Капелька пота скользнула с головы Мидории, который стал невольным зрителем этой сцены. Он думал, разбудить его или же не стоит, но друг Канхьо вздрогнул, раскрыл глаза и, как прежде, стал мотать взглядом. Кошмар приснился очень вовремя и тут же забылся.
— До чего же я устал, — сказал он, и голос выражал правдивость слов. Он прижался к шкафчикам лбом.
— В гробу отдохнешь, Ледоголовый, — почти прокаркал Бакуго из-за стола и залился таким же пронзительным смехом. Мидория в испуге посмотрел на Канхьо, который открыл усталые глаза. Теперь помимо усталости в них читалось раздражение.
— Втащи ему, а то мне лень.
— Никогда не видел тебя таким уставшим, — сказал Деку, будто не расслышав его просьбы, и посмотрел на Каччана. Тот, к счастью, оставил попытки заново испытать судьбу и лишь наслаждался предстоящим моментом, закинув ноги на стол. — Без кофе тебе как-то худо.
— Да... — выдохнул Канхьо. — Я надеюсь, что после марафона смогу найти ларек хоть с каким-то. — Он убрал лицо со шкафчика, открыл его и достал оттуда внушительных размеров фиолетовый термос.
Мидория смотрел на него с открытым ртом. К нему потом присоединился Каминари, Иида, Киришима и прочие. Они смотрели на Реисэцу, а тот смотрел на них.
— Моли о дожде, но вырой колодец, — сказал он, снова вызвав восторженные отклики.
(
!!!МУ-У-У-У-ДРО-О-О!!!)
— Какие умные речи ты толкаешь, когда не спишь ночью, — хохотнул Серо.
— А ты предусмотрительный, — не без удивления сказал Мидория.
— Не хочешь попробовать? — спросил Канхьо, открывая крышку-чашку. — Один глоток Абсолютного кофе взбодрит тебя как никогда.
Мидория протестующе поднял руки ладонями вперед.
— Нет-нет, спасибо. Тебе это нужнее. — На самом деле он боялся склеить ласты.
Канхьо охладил кофе и стал пить прямо из термоса. Прямо на глазах у всех он наполнялся жизнью. Они почти что
чувствовали, как он переполняется силами для предстоящего марафона. К большому огорчению Бакуго, теперь он готов был свернуть горы.
— Гораздо лучше, — сказал он, и боги, голос стал живее.
Он положил пустой термос обратно и достал черные берцы по колено — фрагмент своего геройского костюма, который не оставил Мидорию равнодушным.
— Вот это да... Можно рассмотреть?
Канхьо разрешил, и Деку бережно взял в руки правую берцу: кожаная, без ушка, полностью черная, как и металлические вставки на носке и голени.
Подошва была довольно тонкой и абсолютно плоской, что было нехарактерно для такой обуви. Посмотрев на нее, он с удивлением обнаружил, что вся подошва была из какого-то серебряного цвета железа, отполированного до такой степени, что в них можно было смотреться, как в зеркало.
В кривое зеркало.
Мидория обнаружил, что вся подошва состояла из четырехугольных выпуклостей, причем довольно острых. «
Снегоступы» — догадался он, и разглядел очень узкие вертикальные линии, которые делили подошву пополам и тянулись чуть ли не во всю ее длину. Должно быть, оттуда и вылезали эти коньки-ножи, которые, увы, в забеге без пульта на ремне были бы бесполезные, а остальной костюм был уже в другой раздевалке.
Но, что больше всего удивило Мидорию, так это вышки на горле, где должны были начинаться колени. На них были пластины-ромбы разных пропорций. Самый верхний был шире и слегка согнутый внутрь, о чем свидетельствовала вертикальная линия, соединяющая верхний и нижний углы. Этот фрагмент выступал в роли наколенника. Самый нижний был очень узким, но длинным, примыкая верхним углом к нижнему углу верхнего. Между ними, встроившись в свободное пространство слева и права, были еще по два ромба, которые довершали ромбовидную снежинку и были загнуты сзади, защищая ногу от возможных сторонних ударов.
— Ты совместил с ними
наколенники? — с восторгом произнес Мидория. Шесть пластин были как-то странно прикреплены друг к другу, очевидно, чей-то особой причудой. — Это же гениально.
— Спасибо, — сказал Канхьо и взял берцу, когда Мидория протянул его обратно. Мидория заметил, что он снял цепочку и положил в карман.
Предусмотрительно. Берцы Канхьо надевал на босую ногу.
Тодороки стоял вдали ото всех, как обычно. Пока его одноклассники обсуждали предстоящие испытания, а также столкновение с другими академиями, Шото тревожили другие, более серьезные думы: он изучал свою правую ладонь, видя в ней усталую, но добрую беловолосую женщину, что дала ему жизнь.
«
Мама... — думал он. —
Наконец-то настал тот момент, когда ты увидишь своего сына, бра́во использующего твою силу и прорезающего с ее помощью себе тропу на путь героя. — Его рука решительно сжалась в кулак. —
Я обещаю тебе, мама, что ты будешь гордиться мной. Будь в этом уверена. Фуюми... Нацуо... вы будете горды, что у вас есть такой брат, как я».
— Вижу, ты уже вовсю настраиваешь себя, — услышал он на удивление бодрый голос Канхьо у себя за спиной. Парень встал рядом с другом.
— На меня будет смотреть вся моя семья, — сказал Шото.
— Бабушка... — досадно и севшим голосом сказал Канхьо, схватившись за волосы.
— Не могу себе представить, каково ей, — сказал Шото.
— Разрывается на части. — Он быстро взял себя в руки. — Но, как бы там ни было, я
обязан победить, или мы с тобой видимся в последний раз.
Тодороки вспомнил один из разговоров с Канхьо.
— Ты же помнишь, чему я тебя однажды научил?
— Быстрое перемещение при помощи льда, — сказал Канхьо.
— Ты же хорошо помнишь, как использовать этот прием? Пока мы еще не конкуренты, так что я могу тебе напомнить.
— Я все помню: концентрировать выброс льда в одну ногу и развивать огромную скорость за счет ледяных кластеров, импульс роста которых толкает тебя вперед.
— Да, правильно. Но ты должен помнить, что это нельзя использовать слишком часто и долго, иначе устанешь и не сможешь даже бегать. Все же, я удивлен тем, что ты не знал про этот прием.
— Я тоже. Обычно, я замечаю мелочи, но людям, как это ни странно, свойственно усложнять себе задачи. И... Да, снова одна из моих умных мыслей. — Он задумчиво помолчал. — А еще я помню, как ты мне рассказывал о своем участии в Фестивале. В частности сейчас я вспоминаю именно тот момент, где ты сразу же занял позицию лидера.
— У тебя есть весомый повод повторить мои действия, — сказал Тодороки и стал гадать, что еще сделает Канхьо, зная его абсолютную непредсказуемость.
За их спинами суетились их одноклассники, причем суетились как-то оживленно, смотря в дисплей телефона Каминари. В какой-то момент они позвали двоих и показали, над чем они так охали: особый сайт Фестиваля, в котором были все студенты с их фамилиями, именами и основными характеристиками по типу скорости и силы. У всех качества оценивались по пятибалльной шкале, но основные характеристики Канхьо представляли из себя следующее:
Сила ?/5
Скорость ?/5
Техника ?/5
Интеллект ?/5
Кооперативность ?/5
— У тебя у единственного нет характеристик? — негодующе спросил Мидория.
— Да, — спокойно ответил Канхьо. — Это все из-за того, что им, когда они принимали меня, не на что было опираться, чтобы иметь хоть примерные представления о моих способностях, потому что я не учился в других академиях. Айзава мне это сказал еще перед тем, как я впервые вошел в класс в тот день. После окончания Фестиваля, опираясь на историю моей учебы и результаты сегодняшнего участия, у меня появятся характеристики.
Каминари снова посмотрел в дисплей.
— У некоторых даже есть свои
собственные качества. Такое обычно встречается среди особо талантливых студентов.
— Даже стало интересно, какую получишь ты, если получишь ее вообще, — задумался Иида.
Бакуго засобирался вставить свою реплику, но его остановили Киришима и внезапный голос Айзавы из потолочных динамиков, который уже звал их. Тодороки, Мидория и Бакуго выстроились в короткий ряд и неспешно вышли, а за ними — их одноклассники. Канхьо от волнения с трудом переставлял ноги, мысленно пытаясь воссоздать образ хохочущего и довольного его состоянием Бакуго, и волнение путь и не полностью, но значительно затмевалась желанием насолить ему.
Пока они шли, из динамиков доносился очень знакомый и веселый мужской смех: смех Всемогущего в те дни, когда он мог сравнять горы с землей. Было понятно, что он наряду с Айзавой в этом году был комментатором.
—
ВСЕ, РЕНЗУ, СПАСИБО ЗА ТАКОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ, МОЖЕШЬ УЖЕ ВЫРУБИТЬ.
Наито Рензу, который сейчас находился черт-знает-где и активно превращал Фестиваль в крутецкий фильмец в реальном времени, послушался Всемогущего. Последний засветился на экранах с Айзавой и Сущим Миком. Комментаторов в этом году было три.
—
ДОРОГИЕ ЗРИТЕЛИ И ТЕЛЕЗРИТЕЛИ, Я — ТОШИНОРИ ЯГИ, — ШОТА АЙЗАВА И ХИЗАШИ ЯМАДА СЕРДЕЧНО ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС НА СПОРТИВНОМ ФЕСТИВАЛЕ, КОТОРЫЙ В ЭТОМ ГОДУ ПРОЙДЕТ НЕ ТОЛЬКО СРЕДИ НАШИХ ДОРОГИХ СТУДЕНТОВ, НО И МЕЖДУ ДРУГИМИ АКАДЕМИЯМИ НАШЕЙ С ВАМИ СТРАНЫ: КЕЦУБУЦУ, ШИКЕЦУ И ЗАИНЕУ. ДЛЯ КАЖДОЙ АКАДЕМИИ, УЧАСТВУЮЩЕЙ В ЭТОМ МЕЖАКАДЕМИЧЕСКИМ СПОРТИВНЫМ ФЕСТИВАЛЕМ, СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ ЯВЛЯЕТСЯ ЧЕМ-ТО НЕВЕРОЯТНЫМ, ФАНТАСТИЧЕСКИМ, ИЗ РЯДА ВОН ВЫХОДЯЩИХ И ТАК ДАЛЕЕ, ИБО СЕЙЧАС, МОИ ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ, ВПЕРВЫЕ ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ СПОРТИВНЫХ ФЕСТИВАЛЕЙ, ОН ПРОЙДЕТ МЕЖДУ ЧЕТЫРЬМЯ ГЕРОЙСКИМИ АКАДЕМИЯМИ. А СЕЙЧАС, ПЕРЕД НАЧАЛОМ, ПОЗВОЛЬТЕ ВАМ ПРЕДСТАВИТЬ УЧАЩИХСЯ ИЗ ЮЭЙ, ГДЕ ВЫ УВИДИТЕ ЗНАКОМЫЕ И НЕЗНАКОМЫЕ ЛИЦА, ВО ГЛАВЕ С ТРЕМЯ СТУДЕНТАМИ — ГОРДОСТЬЮ НАШЕЙ АКАДЕМИИ. ИТАК, ВСТРЕЧАЕТЕ: ТОДОРОКИ ШОТО, МИДОРИЯ ИЗУКУ И БАКУГО КАЦУКИ ИЗ ВТОРОГО «А»!
Трио вышло на широченное круглое поле, покрытое свежей изумрудной травой. Тысячи и тысячи зрителей восторженно закричали, когда названная троица вышла наружу и пошла вдоль высоких белых стен, в которых были узкие и высокие входы с ра́вным интервалом между ними. За троицей вышли все остальные классы, раздевалки которых находились рядом с ними, а проходя мимо других входов, оттуда выходили остальные юэйцы, вливаясь в основную толпу и превращая ее в сплошное синее пятно с красно-белыми пятнами. Мидория и Тодороки махали восторженным зрителям и фанатам; Бакуго, как всегда, ни на кого не обращал внимания.
Второй «А» был счастлив: их родители сидели среди зрителей и от всех души болели за своих чад. Пришли даже вечно занятые родители Яойорозу и не менее занятый Хисаши Мидория со своей женой Инко. Деку был счастлив видеть отца и клялся себе, что тот будет гордиться им. Все-таки тридцать процентов Один-За-Всех, до которых Мидория дошел за прошедший месяц, — это вам не хухры-мухры.
Иида был взволнован и обрадован, зная, что на него смотрит его старший брат — бывший Ингениум, который преждевременно ушел в отставку и который после тяжелых ранений Стеина был прикован к инвалидной коляске.
Однако два участника из «А» остались без поддержки родителей и прочих родственников. Предки Бакуго не пришли по непонятной причине, предки Реисэцу — по более чем понятной.
Весь Юэй дважды обошел стены арены своим хороводом, а потом они столпились лицами к самому высокому, но и самому узкому выходу: как и в прошлом году, в этом тоже с самого начала выйти могли лишь самые шустрые. Все классы всех факультетов готовились вырваться вперед, а Мидория, заметив, что Канхьо стоит рядом с ним, предупредил его, что в этом узком коридоре будет адская давка. Всемогущий тем временем снова заговорил:
—
КАК МНОГО ЮНЫХ ПАРНЕЙ И ДЕВУШЕК ЖАЖДУТ ПОКАЗАТЬ ПРО-ГЕРОЯМ СВОИ ВОЗМОЖНОСТИ. Я НЕСКАЗАННО РАД ВИДЕТЬ ТАКИЕ СЕРЬЕЗНЫЕ ЛИЦА, КОТОРЫЕ ГОТОВЫ ВСТРЕТИТЬ НА СВОЕМ ПУТИ ЛЮБЫЕ ТРУДНОСТИ И ПРЕОДОЛЕТЬ ИХ. ЧТО Ж, Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ДРУГИЕ АКАДЕМИИ СЕЙЧАС УЖЕ ЗАКОНЧИЛИ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ЗРИТЕЛЯМ СВОИХ СТУДЕНТОВ, ТАК ЧТО ПОПРОШУ РЕНЗУ СОЕДИНИТЬ МЕНЯ С НИМИ ПО ГРОМКОЙ СВЯЗИ, ИБО АЙЗАВА ДОЛЖЕН РАССКАЗАТЬ ВАМ О ПРАВИЛАХ ПОВЕДЕНИЯ НА ПОЛОСЕ.
Рензу услышал Всемогущего и связался с другими академиями. Шикецу отозвались сразу, Кецубуцу и Заинеу чуть повременили, а потом объявили о готовности своих студентов слушать инструкции. Айзава заговорил, как всегда, неохотно:
—
ВСЕ, ЧТО ВАМ НУЖНО ЗАПОМНИТЬ: НЕЛЬЗЯ СХОДИТЬ С ПОЛОСЫ НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО. ВТОРОЕ: НЕЛЬЗЯ ИСПОЛЬЗОВАТЬ СВОИ ПРИЧУДЫ, ЧТОБЫ НАНОСИТЬ УВЕЧЬЯ КОНКУРЕНТАМ. ИСПОЛЬЗУЙТЕ СИЛЫ ЛИШЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПОМОЧЬ СЕБЕ ДОСТИЧЬ ЦЕЛИ И СОЗДАТЬ ПРЕГРАДЫ ДЛЯ ДРУГИХ БЕГУЩИХ. ЛЮБОЙ, КТО НАРУШИТ ОДНО ИЗ ДВУХ ПРАВИЛ, БУДЕТ НЕМЕДЛЕННО ДИСКВАЛИФИЦИРОВАН. НА ЭТОМ ВСЕ. ТЕПЕРЬ СУЩИЙ МИК РАССКАЖЕТ ВАМ О ПРЕПЯТСТВИЯХ, КОТОРЫЕ ВАМ ПРЕДСТОИТ ПРЕОДОЛЕТЬ.
Сущий Мик схватился за микрофон сразу же:
—
ИТАК-А-АК СЛУШАЙТЕ МЕНЯ, СТУДЕНТЫ ЮЭЙ И СТУДЕНТЫ ОСТАЛЬНЫХ АКАДЕМИЙ, И СЛУШАЙТЕ МЕНЯ ВНИМАТЕЛЬНО, ИБО В ЭТОМ ГОДУ ВЫ ЗАРАНЕЕ УЗНАЕТЕ, ЧЕГО ЖДАТЬ НА МАРАФОНЕ.
НАЧНЕМ С ТОГО, ЧТО ВАМ ПРИДЕТСЯ БЕЖАТЬ СЕМЬ КИЛОМЕТРОВ. БЕЗ ОСТАНОВКИ, ЕСЛИ ВЫ ХОТИТЕ ПОПАСТЬ НА СЛЕДУЮЩИЙ ТУР. В КАКОЙ-ТО МОМЕНТ ТРОПЫ, ВЫВОДЯЩИЕ ВАС ОТСЮДА, СОЕДИНЯТСЯ, И ТАК ВЫ ОКАЖЕТЕСЬ НА ОДНОЙ-ЕДИНСТВЕННОЙ ПОЛОСЕ ВМЕСТЕ СО ВСЕМИ ДРУГИМИ АКАДЕМИЯМИ.
ИТАК, ПЕРВАЯ ПРЕГРАДА, КОТОРУЮ ВАМ ПРИДЕТСЯ ПРЕОДОЛЕТЬ, — ЭТО ИСКУССТВЕННЫЙ, ШИРОКИЙ ПРУД ДЛИНОЙ В СТО МЕТРОВ. ВЫ ДОЛЖНЫ БУДЕТЕ ПРЕОДОЛЕТЬ ЕГО ЛЮБЫМИ ПУТЯМИ: ПЕРЕЛЕТЕТЬ, ПЕРЕПРЫГНУТЬ, ТЕЛЕПОРТИРОВАТЬСЯ И ТАК ДАЛЕЕ. ВОДА, НА МИНУТОЧКУ, ОЧЕНЬ ХОЛОДНАЯ. И МОКРАЯ! АХАХАХА!
ВАШЕЙ ВТОРОЙ ПРЕГРАДОЙ СТАНЕТ ГРОМАДНЫЙ РОБОТ СЕЙМУР, С КОТОРЫМ ВАМ ПОНАДОБИТСЯ ВСЯ ВАША ЛОВКОСТЬ, МАНЕВРЕННОСТЬ И СКОРОСТЬ. СЕЙМУР БУДЕТ ТОПТАТЬ ВАС, НО ЭТО НЕ СМЕРТЕЛЬНО: ПОДОШВЫ НА ЕГО НОГАХ СДЕЛАНЫ ИЗ МЯГКОГО, НО НЕУЯЗВИМОГО МАТЕРИАЛА, ТАК ЧТО ВАС НЕ РАЗДАВЯТ, НО ВЫБРАТЬСЯ БУДЕТ ОЧЕНЬ ТРУДНО, ПОТОМУ ЧТО ДВИЖЕНИЯ ЕГО НОГ НЕПРЕДСКАЗУЕМЫ.
ВАШЕЙ ТРЕТЬЕЙ ПРЕГРАДОЙ СТАНЕТ ГРОМАДНЫЙ ЛЕДНИК ДЛИНОЙ В ДВЕСТИ ИЛИ БОЛЕЕ МЕТРОВ. СПАСИБО СТУДЕНТАМ ВТОРОГО «А» ЗА ТО, ЧТО ОНИ ПОМОГЛИ СОЗДАТЬ ЕГО С НУЛЯ. НА ЭТОМ ЛЕДНИКЕ, ПРЯМО В СТЕНАХ, ЕСТЬ ВЫЕМКИ, ЗА КОТОРЫЕ ВАМ ПРИДЕТСЯ ДЕРЖАТЬСЯ И ВЗБИРАТЬСЯ. ПРОДЕМОНСТРИРУЙТЕ НАМ СВОИ НАВЫКИ АЛЬПИНИЗМА!
ЧЕТВЕРТАЯ ПРЕГРАДА ЗНАКОМА МНОГИМ ИЗ ВАС: КАНЬОН. ИЗ ГЛУБОКОЙ ПРОПАСТИ ВЫГЛЯДЫВАЮТ КАМЕННЫЕ ЦИЛИНДРЫ, КОТОРЫЕ СОЕДИНЕНЫ ВЕРЕВКАМИ, ПО КОТОРЫМ ВАМ ПРИДЕТСЯ ПЕРЕПРАВИТЬСЯ НА ТУ СТОРОНУ. ИМЕННО ПО ВЕРЕВКАМ. ЕСЛИ ВЫ ПЕРЕПРЫГНЕТЕ ПРОПАСТЬ, ПЕРЕЛЕТИТЕ ИЛИ ПРЕДПРИМЕТЕ ПРОЧИЕ ПОПЫТКИ ПЕРЕСЕЧЬ ЕЕ, ТО ВЫ БУДЕТЕ ДИСКВАЛИФИЦИРОВАНЫ, РА́ВНО КАК И ПРИ ПАДЕНИИ. ВСЕ ДНО ЗАНИМАЮТ СПЕЦИАЛЬНЫЕ БАТУТЫ, ТАК ЧТО ВЫ НЕ РАЗОБЬЕТЕСЬ
И, НАКОНЕЦ, ПЯТОЕ И САМОЕ СЕРЬЕЗНОЕ ПРЕПЯТСТВИЕ ПОД НАЗВАНИЕМ «БУШУЮЩЕЕ МОРЕ», КОТОРОЕ СВОИМИ ГАБАРИТАМИ ОБГОНЯЕТ ПРУД И ИДЕАЛЬНО ЗАМЕНЯЕТ СОБОЙ МИННОЕ ПОЛЕ. ГЛУБОКОЕ ДНО СПЛОШЬ И ПОЛНОСТЬЮ УТЫКАНО МОЩНЫМИ ГЕЙЗЕРАМИ, КОТОРЫЕ ВКЛЮЧАЮТСЯ СРАЗУ ЖЕ, КАК ТОЛЬКО ОДИН ИЗ УЧАСТНИКОВ ПРИБЛИЗИТСЯ К ОБРЫВУ. ГЕЙЗЕРЫ НАСТОЛЬКО МОЩНЫЕ, ЧТО ВЫБИВАЮТ ВОДНУЮ ГЛАДЬ И СТРЕЛЯЮТ В НЕБО ПОТОКАМИ ВОДЫ ТОЛЩИНОЙ В СТОЛБ. ВАМ НЕ УДАСТСЯ НАЙТИ БЕЗОПАСНУЮ ЗОНУ В ВОДЕ, ЕСЛИ РЕШИТЕСЬ ПЕРЕПЛЫТЬ НА ДРУГОЙ БЕРЕГ, ИБО ТАКИХ МЕСТ В ВОДЕ ПОПРОСТУ НЕТ. ГЕЙЗЕРЫ ИМЕЮТ САМЫЕ РАЗНЫЕ РАЗМЕРЫ И РАСПОЛОЖЕНЫ ВПРИТЫК ДРУГ К ДРУГУ. БОЛЕЕ ТОГО, КОГДА И КАКОЙ СРАБОТАЕТ — НЕИЗВЕСТНО.
НУ, ТЕПЕРЬ ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ВСТРЕТИТЕ НА ПУТИ КО ВТОРОЙ АРЕНЕ. НАМ ОСТАЕТСЯ ЛИШЬ ПОЖЕЛАТЬ ВАМ УДАЧИ И КАК СЛЕДУЕТ ГРОМЧЕ ПРОКРИЧАТЬ «ПЛЮС УЛЬТРА!». А ТЕПЕРЬ ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ НА ЭКРАНЫ И КАК СЛЕДУЕТ ПРИГОТОВЬТЕСЬ.
Все поголовно подняли головы наверх, смотря на один из висящих экранов. В этом году они были гораздо больше в размерах, чтобы все видели, как на них, деля места, умещаются логотипы четырех академий, а ровно посередине отсчитывается время, с каждой секундой приближая начало Фестиваля, с каждой секундой приближая «момент икс».
10...
9...
8...
7...
6...
5...
4...
3...
2...
1...
Едва единица заменилась на
!!!GO!!!
посреди толпы во все стороны с огромной скоростью распространилось морозное облако со сверкающими в нем льдинками, а потом раздался гул возмущенных и испуганных студентов: всех до единого сковало льдом по самые животы, захватив их руки. Мимо вмерзщих в глыбы льда парней и девушек почти незаметно промчалась фигура, умело маневрируя на льду и ловко обходя кричащих и бьющихся в истерике соперников, которых потом снова обдало свистящим морозным облаком и перед которыми плотно запечатался льдом единственный выход.
