Академия героев. Эволюция

       — Если вы еще поцелуетесть, у меня тут, крять, ИСТЕРИКА НАЧНЕТСЯ! — неистовствовала увидевшая сий кошмар яойощицы Шульц. Она хватала себя за волосы и истерично ими дергала, едва не вырывая с корнями. — ЭТО НЕ КАНОН!!!       Канхьо совсем не слышал недовольства Колдуньи, как и Яойорозу. Девушку сбили ее же одноклассником, они оба разлеглись посреди поля боя, она — снизу, держа руки на уровне головы, а он — сверху, заключив ее бедра между своими коленями и держа ее за груди. Казалось, что Реисэцу вот-вот вызовет глобальный потоп, как в случае с Хагакурэ, но тот выказывал лишь какое-то изумление, выдыхая клубочки пара и не обращая внимания на камешки, которые впивались в упирающиеся в землю пальцы ног. Он неотрывно, почти завороженно смотрел на обтянутые черным топом бу-бу его будущей (теперь он имел все шансы) девушки и (уж тут тем более) супруги, которые двигались под руками сначала от ее тяжелого дыхания, а потом от дрожи, когда та осознала сложившуюся неловкую ситуацию. Глаза широко раскрылись, на щеках загорелся румянец, а Канхьо не мог прийти в себя и оторвать руки, льдисто-холодные пальцы которых, казалось, решили пошалить и комкали       (жмяк-жмяк)       зрелые, сочные сиськи.       «Мягкие», — подумал он, вспомнив разговор с Тодороки о его бисексуальности, когда тот говорил, что одинаково любит и женские груди, и мужские мышцы, а также его интимный, по-детски наивный и лишенный всякого порочного подтекста вопрос о том, в какой роли он бы больше хотел попробовать с парнем.        — К... КАН... КАНХЬООООО! — заверещала она на всю арену севшим от стыда голосом. Только сейчас она почувствовала, какие холодные у него пальцы, и по всему телу от грудей разлились мурашки, а Канхьо явственно ощутил, что в его ладонях стали упираться стремительно твердеющие титьки. Яойорозу кричала так, словно холод его рук причинял ей боль, но больше она кричала от осознания, что за этим вот безобразием подростковой шалости смотрели ее родители, которые отлично все видели благодаря Рензу, незримые камеры которого были сфокусированы только на эту парочку.        — Вох-хо-хо! — шлепнув ладонями, сказал Серо, завороженно смотря на это интереснейшее зрелище. Кое-как оторвав глаза, он обратился к Шото: — Чувак, а разве он сейчас не над твоей девушкой?       Услышав вопрос, Кенк и Касуи с жадным любопытством уставились на безэмоционального Тодороки, который преспокойно смотрел на развернувшуюся сцену и в своих мыслях уже представлял их вместе как пару, как супругов, и овдовевшего, изнывающего от горя Канхьо. (Если кто помнит, конечно, что холод причуды обеспечивает ему долголетие).        — Яойорозу мне не пассия, — просто ответил он, а потом посмотрел на Серо снизу вверх: — Запомни это, потому что ме уже надоело, что все считают ее моей девушкой.        — Ладно, ладно, не кипятись, — ответил на это Ханта, и снова устремил взгляд вперед и повторил вчерашний разговор Тодороки с Реисэцу: — А хотя, они вместе смотрятся довольно гармонично.       В этот момент родители Яойорозу обсуждали то же самое.       Тем временем Канхьо, преодолев свою мужскую природу, додумался через босую ногу пропустить тоненькую струйку льда и создать почти над головой засмущавшейся Яойорозу ледяную стену идеальной полировки. Вглядевшись в нее, он увидел в отражении себя, нависшего над одноклассницей в КРАЙНЕ неприличной, вульгарной позе, и посмотрел на задний план. То, что Шото был свидетелем этой сцены, было более чем понятно, ибо явственно чувствовалось присутствие его причуды. Он видел с интересом уставившегося на них Серо, в озорных глазах которого горело желание узнать, чем все это кончится.       Но самое главное, по мнению Канхьо, был его венец. После Кишису из него ушла значительная часть холода, отчего лед стал прозрачным, как стекло, а шипы, которые должны были обеспечить дополнительную защиту и здорово ранить Яойорозу, были разбиты.       Грудь пронзила жуткая боль, от которой остатки воздуха вырвались сдавленным звуком, похожим на примесь кашля и стона: Яойорозу смогла таки преодолеть нахлынувшее на нее смущение и крайне грубо убрала нависшего над ней Канхьо, выпустив из голого живота диагонально растущий металлический столб, плоская поверхность которого с большой скоростью врезалась в грудную клетку Канхьо. Последний зажмурился из-за резкой боли, едва отдавая себе отчет в том, что находится в воздухе после удара, продолжает от усилия, которую Яойорозу вложила в этот удар, набирать высоту, и падать обратно на землю, где его могли разорвать до последнего очка.       Внезапно новая, даже более сильная боль окатила его ледяной водой. Все-таки после атаки Никохон на марафоне у него на спине, аккурат между лопаток, огромной синей розой расцвел синяк, и он приземлился на спину, аккурат этим синяком, отчего она взорвалась болью.       Сущий Мик: ВОТ ЭТО ПАДЕНИЕ...       Всемогущий: БЕДНЫЙ МАЛЬЧИК... КАЖЕТСЯ, ОН БЕЗ СОЗНАНИЯ.       Айзава: ЕСЛИ ЕГО КОМАНДА НЕ ПОДОСПЕЕТ К НЕМУ НА ПОМОЩЬ, ТО ИХ ВСЕХ ОЖИДАЕТ ПЕЧАЛЬНАЯ УЧАСТЬ.       Этот случай, пожалуй, был жестче чем резко подскочившее давление. Ребра, казалось, прогнулись внутрь и изнывали от боли, спина полыхала ледяным огнем, и перед мысленным взором Канхьо две эти боли приобрели формы сюрреалистических, эфемерных пятен, которые соприкасались друг с другом. Эти две боли сливались друг с другом, создавая нелепое, глупое, но по-своему логичное ощущение, что его пронзили двухсторонним и очень толстым копьем. Еще и руки, ноги и туловище отказывались ему подчиняться; их словно что-то сдавливало. Казалось, что земля, на которой он лежал, отрастила своеобразные хватательные придатки и прижала его к себе, намереваясь поглотить, позволить увидеть его родителей, а от него оставить лишь воспоминания.       От спутанных мыслей его крепко сжатые кулаки стали обрастать кристаллами инея.        — УБИРАЙТЕСЬ! С ДОРОГИ! — доносились откуда-то знакомые крики, которые пробивались даже сквозь пелену темного забвения. — НАМ НУЖЕН РЕИСЭЦУ!       Канхьо открыл глаза, и пробившийся в них свет почти мгновенно разогнал суетящиеся черные цветы. Перед его взором предстал изогнутый над ним голубой купол с бегущими в нем, как ему, сильно контуженному человеку, сначала показалось, овечками, которые обросли шерстью настолько, что их головы и конечности в них утонули, а потом, полностью придя в себя, он заметил, что нижний край его поля зрения подведено зеленым контуром, который, мать его, ШЕВЕЛИЛСЯ!       «Змея», — первое, что пришло ему на ум, однако тактильные ощущения и интуиция вдруг стали резко расходиться в реалиях, и не в пользу второй. Это подтвердилось, когда над ним навис ревущий от ярости железный человек, который со слепой злостью оторвал от него змей и заодно придатки желающей захоронить его в себе земли: и первое, и второе оказались толстыми зелеными корнями, свободно растущими даже в такой почве и в огне: Канхьо услышал знакомый перезвон колокольцев, за которым следовал угрожающий звук полыхающего огня.        — Ты в порядке? — спросил Тецутецу, резким движением поставив его на ноги. Окружение все еще плясало, но уже не так сильно, как раньше.        — Теперь да, спаси... — Голос Канхьо, хриплый и пониженный от удара в грудь, сорвался на тяжелый кашель, который заставил его слегка сгорбиться. Озабоченный Тецутецу уже приготовился ловить его в случае повторного падения, но Канхьо кое-как нашел в себе силы снова выпрямиться. Теперь болела только грудь, а боль в спине стала ощутимо затухать.       Он окинул окружение взглядом, заметив яростно пылающее кольцо, внутри которого находилась его команда. За раскаленной стеной виднелись столпившиеся участники игры, пытающиеся придумать способ потушить стену, которую всеми силами поддерживал Кахьоноо. Канхьо увидел Каминари, бегущего в его сторону, но за маской крайней озабоченности он увидел и то, чему он нисколько не удивился: дикую зависть.        — ЧУВАК, ХАРЕ УЖЕ ВЫРУБАТЬСЯ! — кричал ему в лицо Каминари с бешеными глазами, но не составляло труда догадаться, что он так интерпретировал свои истинные мысли: «ТЫ ОБЛАПАЛ ЕЕ! ОБЛАПАЛ САМУЮ СОЧНУЮ И ЖЕЛАННУЮ ДЕВКУ ВО ВСЕЙ ЮЭЙ С САМЫМИ ОГРОМНЫМИ СИСЬКАМИ! ТЫ ОДНОЗНАЧНО ПОБЫВАЛ В МУЖСКОМ РАЮ И ТЫ ДОЛЖЕН РАССКАЗАТЬ МНЕ, КАКИЕ ОНИ У НЕЕ НА ОЩУПЬ!» — ЕСЛИ ТЫ И ТАК БУДЕШЬ ДАЛЬШЕ ГРОХАТЬСЯ, ТО МЫ ВСЕ ПРОДУЕМ! — но он разом заткнулся, стоило Канхьо впить в него свой пронзительный взгляд.       Кахьоноо, который всеми силами поддерживал стену яростного огня, внезапно обнаружил, что его тяжелое дыхание стало вырываться паром, как зимой, и что выступившие на лбу капли пота исчезли. От удивления он ослабил хватку и прекратил подачу огня, отчего стена стала стремительно тухнуть. Он обернулся к Канхьо, вокруг которого яростно вихрился «жидкий» лед. Что бы Канхьо ни задумал, эта атака могла стать разрушительной, ибо кольцо, которое образовывалось вокруг него, имело внушительные размеры.        — Кахьоноо, заходи внутрь, — сказал Канхьо, сосредоточенно смотрящий в одну точку. Босые ноги давно утонули в растущих глыбах, от которых к бокам и животу потянулись изогнутые, словно когти, сосульки. Кахьоноо подчинился, боязливо перепрыгнув ведущие зловещий хоровод льдинки. Выглядели они как заточенные до исчезновения кромки лезвия, которые могли разрезать что и кого угодно.        — Р-Р-Реисэцу... — дрожа от холода и пуская изо рта пар, сказал Тецутецу. — Ч-ч-что ты з-задумал?..        — А н-нам обязательно т-т-тут б-быть? — не остался в стороне Каминари, который обхватил себя за бицепсы, пытаясь согреться. Было невероятно видеть, как Канхьо остается равнодушным к таким температурам, которые все продолжали падать пропорционально поднимающейся в высоте льдинкам.        — Так вы уцелеете, — просто ответил Канхьо вновь окрепшим, властным голосом. Его ясный, но по-прежнему чуть пошатнувшийся от боли взгляд был направлен за стенами льдинок. Огонь Кахьоноо почти ушел, и он прекрасно видел Яойорозу, которая встала, обхватив свою грудь руками, будто пристыженная дева. Она не решалась поднять взгляд, а ее губы дрожали, словно она едва сдерживала слезы. Тусовщик, по-прежнему весело улыбаясь, пытался поддержать ее, Задира смотрела на нее во все глаза, а вот какой-то парень, который, если судить по спортивной форме, был из Шикецу, серьезно смотрел на нее и разговаривал с ней. Этот парень имел все причины быть старшим братом Канхьо: черные волосы (правда, без белой примеси) были уложены так же, как и у него, его глаза были ясными и голубыми, но только без странного света. Этот человек был чуть выше него, с продолговатым черепом, с такой же мускулатурой.

Сакору́ Йоримо́

Геройское имя: Мегамен

Причуда: Высшие характеристики. Обладает физическими показателями, значительно превышающими максимальные человеческие

      Кахьоноо, Каминари и Тецутецу крепко обнимали себя, зажмурившись, пытаясь спастись от пронизывающего до костей ветра, который обдувал их откуда-то снизу, имея вид полупрозрачных морозных лент с блестящими в них льдинками. «Жидкий» лед вращался вокруг них с чудовищной скоростью, но стоило Канхьо поднять руки высоко к небу и соединить ладони, как этот жуткий вихрь резко затормозил, как и обдуваемый их ветер. Трое открыли глаза, по-прежнему дрожа, с одной лишь мыслью в голове: воздух гудит. Они не слышали это гудение, нет, слух для этого был совсем не нужен. Каждый нервный узелок их тел улавливал этот заряд, которым был набит окружающий их воздух. А еще и этот вихрь, внутри которого они были. Он теперь совсем застыл. Напоминал какой-то кадр, удачно пойманный паузой.       Ан, нет. Все-таки верхние язычки медленно шевелились, словно замороженное пламя. Глядя на это, очень хотелось кричать. Кричать от ужаса, потому что они хоть и не знали, каким будет итог, но знали точно, что будет нечто ужасающее. Никакого ликования зрителей, никаких комментариев и даже звуков борьбы слышно не было. Канхьо будто бы заморозил само время на той стороне.       Он повернул ладони тыльными сторонами друг к другу. Застывший, явно гудящий и жаждущий вновь обрести свободу вихрь беспрекословно подчинялся его колдовским пассам: на этот раз стенки согнулась внутрь. Каким-то невероятным, мистическим образом он придал охлажденному воздуху эластичность, а потом следующий жест завершил сий будоражащий прием.        — «Ледниковый цунами»! — Канхьо раздвинул руки в стороны и страшнейший грохот сокрушил мироздание. Сначала высокие стены «жидкого» льда грохнулись назем, а потом из их внешних сторон стали по всему кругу стремительно отделяться мельчайшие фрагменты, которые в пространстве быстро материализовались непрекращающимся потоком волн льда. Скопления, как в «Реке льда», прибавляли в размерах в геометрической прогрессии, точно волны штормующего океана, заглатывая своей тенью все окружение и своей высотой доходя до первых рядов зрителей, которые уже начинали спасаться бегством.       Сущий Мик: ОХ ТЫ Ж МАТЬ МОЯ... РЕИСЭЦУ УЖЕ В КОТОРЫЙ РАЗ ДЕЛАЕТ СЕБЕ РЕКЛАМУ! ВЫ ТОЛЬКО ПОСМОТРИТЕ НА ГАБАРИТЫ ЭТОГО ЛЕДНИКА! ОН ВЕДЬ В САМОМ ДЕЛЕ ПОХОЖ НА ЗАЛЕДЕНЕВШУЮ ВОЛНУ!       Всемогущий: ОДНАКО МОМЕНТ НЕМНОГО ПОРТЯТ ЭТИ БЕЛЫЕ ЦВЕТЫ В ЕГО ВОЛОСАХ.       Кончики белых волос Реисэцу, как и каждую весну, вновь удлинились бескоренными подснежниками, на этот раз куда более длинными и крупными, чем от естественного образования. Сказывалась мощная причуда человека, который пригвоздил его корнями к земле. Тецутецу, Каминари и Кахьоноо же не обращали внимания на сие чудо: они были крайне заняты тем, что во все глаза таращились вокруг, оглядывая высокие, но гладкие стены из белого льда с арктическим голубым отливом. Они были настолько впечатлены произошедшим, что даже забыли о холоде.        — Только не снова! — очнувшись, сказал Каминари и бросился к Канхьо, который все еще стоял, расправив руки в стороны.        — Я в порядке, — спокойно сказал он, освободившись от ледяных глыб и посмотрев ему прямо в глаза, отчего Каминари, что ожидаемо, оторопел. Канхьо сначала убрал замороженные цветы с волос, а потом приложил два пальца к поврежденному венцу, который через секунду перестал быть таковым. — Можешь не сомневаться. — Он нахмурился, посмотрев в сторону. — Кто-то тогда позволил этому случиться. Не знаю, кто именно, но двух мнений тут быть не может.        — Думаешь, кто-то наслал на тебя обморок? — спросил Тецутецу.        — Да, — ответил Канхьо. — Но сейчас это неважно.        — Что будем делать? — спросил Каминари.        — Ждать, — коротко ответил Канхьо. — Мой прием вынудит их действовать сообща, так что мы должны быть готовы к их нападениям.        — А если кто-то проделает дыру оттуда досюда? — спросил Тецутецу, подразумевая сквозные проходы.        — Тогда мы устроим им теплый прием, — безапелляционно ответил Реисэцу, заметив, что боль от «двухстороннего копья» настолько ослабла после ледниковых выбросов, что он о ней и позабыл.       Огромные льды и вправду произвели на всех участников неизгладимое впечатление, бо́льшая часть которого состояла из глубочайшего изумления и упрямого страха: невозможно не рвать когти, когда над тобой с угрожающей скоростью нависают ледники, словно гигантские гавайские волны для серферов, и грозятся поглотить тебя живьем. Среди них оказался и Фьюису́ Хьоуга́, студент третьего «Б» Юэй, который, несмотря на опасность, которой был полон цунами (что природное, что ледяное), улыбался во весь рот от переполняющего его восторга, а потом еще и радостно хохотал, когда льды перестали расти и срастаться прямо в воздухе. Хохотал как сумасшедший среди озабоченных и рассерженных студентов, которые были явно не рады тому, что перед ними возникла новая, куда более масштабная преграда на пути к миллионам. Почему Фьюису смеялся? От гордости. За Реисэцу. И за то, что он его знает. Годами ранее на свет появился мальчик (кто именно, вы уже догадываетесь), который, как и все дети, любил героев, но этот отличился своей особой любовью к героям, силы которых так или иначе были связаны со льдом. Он испытывал какой-то благоговейный трепет, когда видел по телевизору какого-нибудь героя (включая Юки-Онну) и злодея, скованного ледяными цепями или вмороженного в толстую глыбу.       Стоило ли говорить, что он был на седьмом небе от счастья, когда однажды вечером, на свой пятый День рождения, он взял огромный кусок ягодного торта, который ко всеобщему удивлению рассыпался осколками, а его руки вмиг похолодели?       Да еще и эта (как мы все знаем благодаря случаю с девочкой Эри) редкая мутация, из-за которой ребенок рождался со своейсобственной причудой. Ну чем не дар небес?       Фьюису считал, что ему несказанно повезло, и, помимо всего прочего, всегда очень дружелюбно относился к другим обладателям сил льда и снега, как например с Реисэцу и Тодороки. Он часто их дружелюбно окликал, интересовался их делами, успехами, словно они были друзьями детства, и даже говорил, что из них троих могла бы выйти крутая команда «Найс Айс», учись они в одном классе.       «Но ничего», — подбодрил он их однажды, словно они в этом нуждались. На деле же он предлагал свою только что созревшую идею себе самому: — «Как только мы выпустимся, то обязательно объединимся. Команда «Найс Айс» образуется и будет постоянно пополняться новыми членами!»       А сейчас этот молодой человек почти под два метра ростом, с крепким телосложением, льдисто-голубыми волосами (крашеными, естественно), выбритыми висками и стрижкой «Ежик» (однако его волосы были довольно длинными, что делало его выше) стоял и со счастливой улыбкой разглядывал молчаливые ледяные стены глубокими голубыми глазами.       «Реисэцу...», — думал он, — «Если б мы только были братьями».        — Фьюису-кун! — нарушила его немного печальные мечты его одноклассница, для которой он был «танком». — Хватит считать ворон! Ты же можешь добраться до Реисэцу?        — Могу, Суку́ра-чан! — отозвался Фьюису. Ее звали Сукура Ня — девушка с хвостом, клыками и ушами кошки, которая взяла себе в качестве геройского имени «Неко» — простенькое словцо, которое на японском означало «Кошка».       Фьюису собрался. Он напряг ноги, крепче встав на них, ибо сейчас ему предстояло использовать свой дар. Не причуду, а именно дар, которую он так любил, гордился и которую тренировал почти с самого ее появления.       Он выставил открытые ладони перед ледяной стеной. Руки стали сбрасывать белый морозный дым, совсем как руки Канхьо, когда тот готовился высвободить наружу холод. Но буквально через секунду блестящий ледяной дымок превратился в тусклое голубое свечение, словно странный туман, и стал опутывать ладони Фьюису, вращаясь перед ними, словно маленькая, ручная метель. Как только миниатюрные снежинки, что вращались вокруг центра, сомкнулись в ядро, из ладоней Фьюису повалил мощный поток яркого, бело-голубого света с синим ореолом.

Фьюису Хьоуга

Геройское имя: Фрост

Причуда: Морозильные лучи. Стреляет из ладоней и пальцев морозными лучами

      Казалось — чисто по логике, — что эти мощные, выглядящими эфемерно лучи должны наоборот усугубить их положение. Все-таки, ледяная энергия встречала лед, которую сама и создавала.       Но нет.       Потоки морозных лучей каким-то образом игнорировали созидание льда и проделывали в леднике коридор. Тецутецу, стоявший рядом с одной из стен, с удивлением обнаружил (а с ним и остальные), как по одной из стен начинают расползаться трещины, а потом откалываться льдинки. Последних что-то разгоняли вокруг центра этой странной аномалии и затягивало внутрь, словно стеклянный водоворот.        — Что это за хрень? — спросил Тецутецу, а потом с еще более глубоким изумлением обнаружил, как через прожилки в стене вырывается какое-то странное голубое свечение.        — НАЗАД! — вдруг закричал Канхьо и рванул к нему, закрыв собой и расправив руки. Как раз в этот момент ледяной луч вырвался во всю мощь и разбился о грудь Канхьо. Он, что неудивительно, ничего не почувствовал, только грудная клетка стала обрастать иголками инея, а потом он размахом кулака, словно давая неприятелью под челюсть, отправил в ответку волну диагонально растущих глыб, которые одновременно заделали весь коридор.        — Что это было? — спросил Кахьоноо, не понимая, чему он больше удивлялся: такой реакции Реисэцу или его самоотваге.        — Ледяной луч, — ответил Канхьо, совсем забыв, что ходит по каменисто-ледяной земле босым. — Безвредный для меня, но опасный для вас. — Он посмотрел на свою грудь, оценил блестящий ледяной мех и без задних мыслей превратил его в пар.        — Спасибо... — как-то озадаченно сказал Тецутецу, словно не веря, что кто-то пошел на такой риск ради него.        — Лучше приготовьтесь, — сказал Канхьо. — Я знаю, как заставить их обыскаться нас. — И он создал на небольшой высоте крышу, погрузив всех во мрак.       Тем временем снаружи Фьюису испытывал кое-какие трудности. Разбить надвигающийся на него лед лучом можно было легко, но не сейчас, ибо лед рос стремительно, это раз, и столкновение с одной глыбой могло закончиться фатально, два. Поэтому он воспользовался очевидным, но единственным вариантом: мгновенно отпрыгнул в сторону, немного болезненно ударившись о землю грудью. Потом, повернувшись на спину, он сложил раскрасневшиеся руки в ковшик и, закрыв ими рот, дыхнул: длительное использование причуды грозило холодовыми травмами.        — Фьюису-кун! — испуганно позвала его Неко, обходя диагональные ледяные глыбы и спеша к нему.        — Я в порядке, — отозвался он, потирая руки, — только вот к ним так просто не подобраться. — Посмотрев на то место, где Реисэцу так агрессивно заткнул вход, словно предупреждая, чтоб к нему не подходили, Фьюису вновь испытал гордость старшего брата.        — ААААААААААА!!! — Все вздрогнули от яростного вопля, за которым последовали чередующиеся взрывы и такие же крики: — ЛЕДОГОЛОВЫЙ!.. МАТЬ ТВОЮ!.. КАК ЖЕ ТЫ!.. СКОТИНА!.. ЗАДОЛБАЛ!.. ДАЙ Я!.. ТОЛЬКО!.. ДОБЕРУСЬ!.. ДО ТЕБЯ!.. Я ТЕ!..       Реплику Бакуго, который с каждым взрывным ударом кулака продвигался дальше по образующемуся тоннелю, нагло прервал жуткий треск льда, который возник одновременно с яркой белой вспышкой.        — Ты уж извиняй, парень, — сказал человек, весь состоящий изо льда. Канхьо видел его прошлым вечером по прибытию на искусственный остров с отелями, — но очки будут моими.       Бакуго за секунду весь обледенел. Этот человек-лед с отвратительным прищуром и спортивной формой Заинеу даже не взглянул на несколько повязок на лбу и шее Бакуго, показывая, что он в действительности намеревался забрать миллионы. Его остроконечные ледяные пальцы, на которых даже не было локтей, скользили по ледяным стенам и оставляли полоски царапин.        — А ты, — сказал он, повернувшись, — оставайся тут и не мешай мне. — Он простер ладонь, перед которым пространство вдруг ярко вспыхнуло белым. Белизна мгновенно разлетелась мелкими искрами, а ее место заняла ледяная стена.

Хьара́ Си́

Геройское имя: Фростбайт

Причуда: Ледяное воплощение. Воплощает образы в лед.

      Бакуго сквозь пелену льда смотрел на наглую сосульку, которая активно выдалбливала себе проход и закипал от злости. Снаружи Фроста, готовящегося возобновить попытку бурения, обхватила медово-золотистая аура.       Всемогущий: ДОРОГИЕ ЗРИТЕЛИ, В ЭТОМ ГОДУ «БИТВА НАЕЗДНИКОВ» ПРИОБРЕТАЕТ КРАЙНЕ НЕПРИВЫЧНЫЕ НАМ ВСЕМ ОБОРОТЫ. КОМАНДЫ ПРОСТО ВЫНУЖДЕНЫ ОТДЕЛИТЬСЯ ОТ СВОЕЙ ГРУППЫ И РАБОТАТЬ СООБЩА, ЧТОБЫ ДОБЫТЬ ОГРОМНЫЕ ОЧКИ.       Айзава: Я ДУМАЮ, МЫ ЕЩЕ ДОЛГО НЕ ЗАБУДЕМ ИГРУ ЭТОГО ГОДА. — Айзава пытался скрыть свое недовольство командами. Вместо того, чтобы махнуть рукой на миллионы и сражаться между собой, они только зря тратили время на совершенно бесполезные попытки завладеть беспроигрышным билетом на третий тур. На ум приходил настырный мальчишка, ползущий вверх по яблоне за самым крупным и сочным плодом и игнорирующий остальные яблоки. Какой был бы у него итог?       Сущий Мик: УВАСИ НИКОХОН, КАК ВСЕГДА, ПОЛНА НОВЫХ И НЕСУРАЗНЫХ ИДЕЙ! ВЫ ТОЛЬКО ПОСМОТРИТЕ НА НЕЕ! ОНА ХРАБРО РЕШАЕТСЯ ВЗЛЕТЕТЬ НА ВЕРШИНУ ЛЕДНИКА, ЧТОБЫ ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО ЗАВЛАДЕТЬ ОЧКАМИ РЕИСКВАДА... Я СКАЗАЛ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ВСЛУХ?       Айзава: ДА.       К великому счастью для Канхьо комментаторы вовремя озвучивали действия нескольких команд, так что ни он, ни кто-либо еще не выказал удивления, когда по краям ледяной крыши, что скрывала их, стал пробиваться ярко-золотой луч, словно солнце, желающее испепелить их. Золотой луч довольно быстро разрезал их крышу по краям, а Канхьо, пользуясь крайне ограниченным количеством времени, предупредил троих:        — Лед упадет прямо на нас, и мне придется сублимировать его. Никохон прекрасно об этом знает, а потому она произведет мощный выстрел, потому что через образующийся после сублимации пар нам не будет видно, куда она прицелится.       Трое ничего не ответили, лишь внимательно слушали его, ловя каждое слово. Канхьо простер руку за их спиной, образовав неглубокий тоннель, рассчитанный на несколько человек. Перед тем, как забежать туда с ними, вскинул руку вверх, отчего свет разогнал мрак с такой резкостью, что глаза не успели сузиться.       Падающее белое облако, как и пророчил Реисэцу, пронзил толстый, смертоносный луч золота, который проделал сквозную дыру в середине толстого ледяного пола. Кахьоноо Мекунин, конечно, долго следил за Канхьо, пока они годами учились вместе (и мог назвать множество фактов о нем, по которым можно было предположить, что он — его давний друг), но он лишь сейчас обнаружил, насколько он находчивый: свободное от льдов «цунами» поле, в котором они находились, Реисэцу покрыл льдом и поднял ледяным цилиндром на добрые двадцать метров, который снизу полностью запечатывал свободный от приема участок. Охотники за очками, которые с горящими от жадности и ярости глазами проделали бы туннели, проходили бы под ними, не догадываясь, что искать им следует немного выше, чем они все предполагали. Ну разве это не гениально?       Из образовавшейся в полу дыры вынырнула, хищно вглядываясь в четверых студентов, живая голова из чистого льда с волосами-сосульками, которая жутко напугала Каминари и Кахьоноо.        — Хай, бич, — поздоровалась ледяная голова, высовывая теперь уже угловатую руку с остроконечными пальцами. Канхьо видел этого человека-сосульку вчера, но сегодня у него на голове были не ледяные треугольники, а именно дюймовые сосульки.       Но Фростбайту пришлось залечь на дно, причем в самом буквальном смысле: с неба стал лить золотой ливень, который вынудил его уйти обратно в ледяную нору. Последнюю заложило ярким белым светом, который тут же материализовался в лед.       Но к удивлению Канхьо, к золотым нитям, которыми щедро сыпала на них Никохон, примешался и сапфировый. Он сразу же узнал эти лучи: ледяные, которые каким-то образом не отставали от атак Никохон и также выбивали осколки из ледяных стены и пола. Канхьо совершенно не чувствовал лед Фьюису из-за большого расстояния. Он, возможно, стрелял этими нитями из кончиков пальцев, что обеспечивало скорострельность и широкий диапазон атак, но зная его уязвимость к собственным силам было понятно, что синий ливень прекратится намного раньше золотого.       И, все-таки, Реисэцу осознал, что не стоит полностью доверять комментаторам: Сущий Мик специально упустил Фьюису, чтобы обеспечить для Никохон элемент неожиданности.        — Хэй! А они вправду хорошо ото всех спрятались! — воскликнул объятый золотисто-медовой аурой Фрост, продолжая лить на них ледяные лазеры. Никогда раньше он не находился на такой высоте, никогда раньше он не думал, что вообще когда-нибудь поднимется в воздухе, но эта первоклашка с пурпурными крыльями, рогом и прекрасными трехцветными волосами просто удивила его, с абсолютной уверенностью сказав: «Ты идешь со мной» прежде, чем она взлетела и потянула его за собой.        — Но только от тех, кто не умеет летать! — ответила на это Никохон и, надув на кончике рога пульсирующий пузырь энергий, напоминающий миниатюрное солнце, пустила снаряд прямо над ледяной пещерой.       Результат не заставил себя ждать и случился обвал, который Реисэцу мгновенно превратил в пар. Не успела крылатая воспользоваться вторым шансом на неожиданную атаку, как ее опередил соперник: из тумана вертикально вверх устремились тоненькие, но крайне прочные ледяные стержни.        — Осторожно! — крикнула Никохон и создала под собой щит, напоминающий золотой шестиконечный драгоценный камень с безупречной огранкой. Верхушки стержней разбивались о щит, на поверхности которого вокруг места удара расходились кольца ряби, и Никохон заметила две довольно неприятные вещи:       1) Она стала уставать. Одновременно так долго держать человека в воздухе с помощью магии единорогов (как бы абсурдно это ни звучало) и производить мощные энергетические атаки — задача крайне непростая.       2) Реисэцу мгновенно чинит свою крепость: секундами ранее обвалившиеся льды вернулись на своих местах.        — Сэмпай, — кажется, за все время соревнований она впервые обратилась к кому-то с должным уважением. Никохон отличалась своей свирепостью и жесткостью в боях и добрым, очень дружелюбным характером в обычные дни (Канхьо мог это подтвердить), — я так долго уже не выдержу. Нам нужен какой-нибудь план, и срочно. — В этот момент в небо с огромной скоростью устремилось не множество стержней, которые посылал в них Канхьо, а огромная сосулька. Никохон во время удара зажмурилась и простонал от усилий. Щит, похожий на драгоценный камень, изрезали белые трещины, словно на стекле, но те быстро срослись.       Фьюису посмотрел вниз, сквозь щит Никохон, который давал слабину. Реисэцу показывал большую емкость сил, непрерывно атакуя их стержнями, что росли из пола, но ждать, пока он устанет, не хотелось. Осколки разбитых стержней падали обратно к нему со стеклянным звоном, где они превращались в морозный пар.       Вот последнее навело его на одну идею.        — Мне нужно, чтобы он нас не видел, — сказал ей Фьюису. Никохон с секунду смотрела на него с вопросом, а потом смекнула, как реализовать эту часть плана. Убрав щит, она стала ловко маневрировать в воздухе, уворачиваясь от атак. В последний момент Канхьо запустил несколько стержней во Фьюису, но Никохон успела закрыть его в пузыре, до этого пустив мощную энергетическую волну в ледник, отчего она вызвала повторный, куда более массивный обвал. Через пару секунд Реисэцу полностью переключился из атаки в защиту, погрузив себя и свою команду, которой оставалось лишь смотреть за происходящим, в холодный туман. Никохон бесконечно, словно от этого зависела судьба всего мира, вызывала обвалы огромных ледников, явно не желая давать Канхьо и секунды на атаку. Вот последнему и оставалось плясать под дудку врага, полностью отдавая себе в этом отчет и готовясь к любому сюрпризу с их стороны.       Сущий Мик: НАМЕЧАЕТСЯ КУЛЬМИНАЦИЯ! КАК НАЗОВЕМ? ПРОСТО ГРЕХ ОСТАВИТЬ ЭТО БЕЗ КАКОГО-ЛИБО ПОЭТИЧЕСКОГО НАЗВАНИЯ! КАК НАСЧЕТ «ПЕСНЬ МОГУЧИХ ЛЕДНИКОВ»?       Всемогущий: УДАЧНОЕ НАЗВАНИЕ, МИК. ОДНАКО ДАВАЙТЕ ВСЕ ВМЕСТЕ ПОСМОТРИМ, ЧЕМ ВСЕ ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ.       Никохон разрушила огромное количество стен, превратив вертикальный столб свободного пространства в пустую воронку с угловатым, безобразным нутром, в центре которой, спрятанный дымом, стоял Канхьо. Последний перестал слышать характерные жужжания, издаваемые выстрелами Никохон, как и звуки трескающихся льдов, и насторожился. Если девушка выдохлась и сейчас падала на него, то ее следовало заковать в лед по горло и отправить наружу. Но что если она продолжала там парить?       Едва дым развеялся и Канхьо открылся мир, он с несвойственным ему изумлением уставился уже не на девушку, нет, не на нее.       Он смотрел на Фроста.       Парящий в блестящем медово-золотистом облаке, он смотрел вниз, на Канхьо, с привычной улыбкой, но взгляд, в котором ранее всегда присутствовал восторг, теперь был хмурым и говорящим, что Реисэцу проглотил наживку, что им и было нужно.       Его руки полностью были устремлены ввысь ладонями вверх. Нездоровые, дрожащие, красные, как на лютом морозе, они поддерживали над его головой яркую сферу чистой ледяной энергии. На ум Канхьо пришло солнце, внезапно сделавшись ледяным. Бело-голубая сфера невероятно больших размеров и объятый синим ореолом не сулил СОВЕРШЕННО ничего хорошего.        — Лови, братан! — крикнул Фьюису, смахнув вниз руки, держащие ледяное солнце. Необъятных размеров снаряд, который представлял из себя энергию в чистом виде, несмотря на свои габариты поддался своему создателю с поразительной, даже противоестественной легкостью. Текстуры на ледяном солнце переливались, как на самой настоящей звезде.       Канхьо внезапно вышел из ступора. Едва взглянул на своих троих членов команды, которые очень плотно сгрудились в пещере, словно заметившие хищника щенки, и воинственно поднял руки навстречу яркому сферическому снаряду.       Канхьо вдавил пятки в лед, как только его ладони встретились с таким количеством энергии. Он чувствовал, как воздух, сделавшись невероятно плотным, давил на его руки, вдалбливая его в землю. Канхьо не мог позволить плану этой пары осуществиться, ибо из рассказов Фьюису хорошо знал свойства этой голубой энергии, которую он выделял. Она не только могла замораживать, но и превращать лед в ничто (что мы и видели немногим ранее), а также замораживать область поражения по желанию Фьюису.       «Мне достаточно лишь представить в своей голове внешний вид появляющегося льда, — рассказывал однажды Фьюису ему и Тодороки, — и тогда моя причуда создаст этот образ причудливым, завораживающим оледенением. — И в качестве доказательства он пустил короткий луч (или, скорее, сгусток ледяной энергии, который оставлял за собой хвост, как ледяная комета) прямо в землю полигона, создав за секунду крупный каток. — Но если я выпускаю лед без фантазий, то происходит всякое. — Повторный выстрел породил растущую дугу из беспорядочного скопления ледяных кластеров, напоминающий забор из наспех склеенных сосулек. — Вот такие вот дела, дорогие друзья».       Одежда Канхьо вновь стала превращаться в шубу из инея, который завораживающе блестел на свету снаряда. Открыв глаза, он обнаружил, что его кисти рук полностью исчезли в этой холодной энергии. Дело было плохо, ибо солнце брало свое.       Хотя, дело было еще хуже: отовсюду откалывались мелкие ледяные фрагменты, которые, выстроившись в ряды, изгибались узорами и уходили в ревущий ураганом солнце. Черт побери! Канхьо чувствовал, что пол становится ниже!       Как тогда Канхьо замерзал? Непонятно.       Почти до треска в эмали сжимая зубы, он посмотрел на свою команду, и обнаружил их выше, чем они были.        — Вам надо уйти... — кое-как проговорил Канхьо сквозь прилагаемые усилия. Не успели те сказать банальные и пафосные: «Мы тебя никогда не бросим!», как Канхьо провел левой пяткой в их сторону, после чего те с криками изумления исчезли в образовавшемся тоннеле, скатываясь на гладкой горке.       Реисэцу прислушался, хотя, впрочем, напрасно. Крики стихли раньше времени, утонув в реве ледяного ветра, и Канхьо заделал вход. Брешь, возникшая на поверхности ледяной сферы при физическом контакте выделял ураганный морозный ветер, отчего волосы Канхьо трепыхали, словно яростное пламя. Плечи стали болеть из-за поднятый рук, полусогнутые колени от них не отставали. Боли в груди и спине стали возвращаться, составляя новым проблемам веселую компанию.       Сущий Мик: ВОТ ЭТО ДА... ДОРОГИЕ ЗРИТЕЛИ, ВЫ ЭТО ВИДИТЕ? РЕИСЭЦУ ПРОТИВОСТОИТ ЭНЕРГИИ В ЕЕ ЧИСТЕЙШЕМ ВИДЕ       Айзава: ВТОРАЯ ПРИЧУДА ИГРАЕТ В ДАННОМ СРАЖЕНИИ КЛЮЧЕВУЮ РОЛЬ, НЕ ДАВАЯ ХОЛОДНЫМ ИЗЛУЧЕНИЯМ НАВРЕДИТЬ ЗДОРОВЬЮ РЕИСЭЦУ. ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ ПОГЛОТИТЬ ИЛИ ОТРАЗИТЬ УДАР СТОЛЬ КРИТИЧЕСКОЙ МОЩИ.       Всемогущий: ЧТО БЫ ЮНЫЙ РЕИСЭЦУ НИ СОБИРАЛСЯ СДЕЛАТЬ, ИТОГИ БУДУТ ФАТАЛЬНЫМИ. ЛЕДЯНАЯ ЭНЕРГИЯ УНИЧТОЖАЕТ ОКРУЖАЮЩИЙ ЛЕД.       Босые ноги Канхьо ощутили, как они вновь оказались на каменистой поверхности поля. Человек-лед, походу, дал деру, и правильно сделал, ибо от него сейчас осталась бы опавшая и обледеневшая одежда. Ледяное солнце продолжало, словно черная дыра, расщеплять и поглощать лед, и на какую-то долю секунды на ум Канхьо пришла уместная догадка: а вдруг от этого сфера становится сильнее?       Вся Япония затаив дыхание наблюдала за его стараниями остановить снаряд благодаря Рензу, который снова обратил все внимание на одного лишь Реисэцу. Людской поток на улицах Токио, Мусутафу и других японских городах прекратился: люди были полностью поглощены происходящим на экранах многоэтажных зданий. (Ну и, конечно, Рензу не забыл вновь провести аналогию и вставил в отдельном окне Эльзу внутри торнадо.)       Собрав остатки сил, Канхьо издал резкий крик усилий, за которым после последовал мощный взрыв, что не оставил от ледяной крепости ничего.       Ни единой льдинки.