Академия героев. Эволюция

      Время шло.       Неуловимо быстро и до безобразия медленно одновременно. Мелькавшая на огромных экранах реклама, которую видела вся страна, приковала к Спортивному Фестивалю гораздо больше зрителей, чем за весь остальной прошедший день. Резко возросшие просмотры, которые были зримы лишь для Рензу, это подтверждали.       Реисэцу и Бакуго на обложке боя сверлили друг друга взглядами, сцепив зубы и кулаки, явно готовые сойтись в жестокой битве как только Фестиваль вернется в эфир. А пока...       Страшные грохоты, которые внезапно стали раздаваться на улице, заставляли немногочисленную посуду зайтись в перезвоне, а встревоженные грядущим событием сознания вообразить себе не на шутку разыгравшуюся непогоду; однако сумасшедшие вопли, которые неизменно следовали после каждого грохота,       (!!!СДОХНИ!!!)       заставляли установиться настоящей причине: Бакуго разминался перед боем.       Учащиеся из «А» суетливо перебирались с место на место от нарастающего волнения. Даже надежды, что двое не будут сильно бушевать, не было: слишком долго момент оттягивался, слишком сильно возросло между ними напряжение, и теперь это грозило вылиться в фатальный итог для них обоих. Не было совсем никакой уверенности, что это будет обычный бой с одним победителем — это было бы сведением счетов, после которого обоих участников пришлось бы немедленно...       Киришима встряхнул головой, чтобы прогнать эти мысли.        — У меня плохое предчувствие, — сказала, дрожа от страха, Урарака. Асуи тут же оказалась рядом, положив руку ей на плечо. — Как будто... Как будто что-то должно произойти. Что-то ужасное.        — Тише, успокойся, — попыталась поддержать ее Фроппи.        — Канхьо и Бакуго подерутся, — попытался сказать Каминари спокойным тоном, но слова вышли истерическими. — Конечно, произойдет что-то страшное!       И если большинство старалось не поддаваться панике, Серо и Минета давно потеряли головы от ужаса.        — РЕИСЭЦУ! — вопил Ханта.        — И БАКУГО! — не отставал Минета. — ДРУГ ПРОТИВ ДРУГА!        — НАМ ВСЕМ ПИПЕЦ! — прокричали в унисон, обнявшись.        — Успокойтесь! Вы оба! — попытался привнести порядок Иида, хотя сам был на взводе. — Вы пугаете Урараку!       Двое немного успокоились, но выражение страха на их лицах никуда не делось.        — Не может все быть так плохо, — попыталась образумить всех Яойорозу. Взгляд приковался к зеленоволосому, который от такого резкого внимания слегка вздрогнул на фоне напряжения. — Мидория, ты знаешь Бакуго больше, чем каждый из нас.       Деку секунду простоял, собираясь с мыслями.        — Я... — но речь прервалась. В уголках глаз заблестели слезинки. — Я не знаю, что́ он собирается делать. — Комок, вставший в горле, был с трудом проглочен. — В Каччане что-то поменялось. Я не знаю точно, когда, но в какой-то момент он словно от всех нас отдалился и погрузился в раздумья, но я ясно уловил эту ярость, что в нем вскипала.        — Не только ты, — сказал Каминари. — Вы видели как он яростно сражался с Канацу и Генсакуши?        — Видели, — ответила Хагакурэ.        — Он словно злился на что-то, — сказал Оджиро. — И выплескивал гнев на противников.        — Поэтому я волнуюсь, — продолжил Мидория. — Волнуюсь за Канхьо, потому что Бакуго точно выместит на нем всю свою злобу и ненависть.        — Не уверен, что Бакуго удастся так легко победить Канхьо, — вмешался Тодороки. — Вы разве забыли, что происходит с ним сегодня и как важен для него этот день? — Выдержав секундную паузу, он продолжил: — Решается его дальнейшая судьба, к тому же он начинает показывать свои силы. Он пойдет на все, лишь бы остаться в Юэй.       Повисло молчание, в которой двое «оправдывали» своих на виду у своего класса.        — По крайней мере, — не выдержав вес такого плотного молчания, поспешил нарушить его Аояма, — теперь мы знаем, почему у Урараки предчувствие плохого.        — У них у обоих есть сюрпризы для друг друга, — озвучил причину Киришима. — И для всех нас тоже.        — Эфир через пятнадцать минут, — сказал Шото. — Я лучше проверю Канхьо.       Тодороки удалился сразу, произнося последние слова.       «Я научился копировать взрывы Бакуго».       Пришедшее на ум сообщение от Канхьо всплыло сразу, стоило ему очутиться в пустом коридоре.        — Только ли? — вопрос неожиданно был произнесен вслух. — Что ты еще умеешь, раз ты буквально одаренный?       Дверь в раздевалку снова открылась, но на этот раз ноги почувствовали холод, который пробирался даже через обувь. Едва заметная белая дымка ползала по полу, исходя из глыбины, которая раньше была ледяной кушеткой. Увиденное заставило недоуменно подойти к ледяному блоку, а увиденное уже в нем заставило немного насторожиться: в полупрозрачной неровности льдов проглядывали очертания лежащего человеческого тела.       «И как он только дышит?» — закрался уместный вопрос.       Ледяная глыба источала морозный пар, отчего в помещении было ощутимо прохладно, особенно ближе к полу. Встревоженность быстро сошла на нет, уступив место мысли, что Канхьо освободится сам, даже будучи спящим, если тот почувствует нехватку кислорода.       И то ли этот момент уже настал, то ли Канхьо, наконец, выспался, пусть и ненадолго, но выделяемый морозный пар стал заметно гуще, а потом ледяная поверхность стала исчезать, превращаясь в белое блестящее облако, которое разворошило изнутри движением. Голова Реисэцу вынырнула из морозного дыма, а потом и все туловище, спиной к наблюдателю. Канхьо пару секунд посидел, приходя в себя явно от очередной порции кошмаров, а потом он встал, объятый морозным дымом, и стал разминаться после криогенного сна.       Ставшему свидетелем такой картины Шото не понадобилось демонстрировать силы, дым от которой вернул себе былые густоту и блеск, чтобы он понял каким-то глубинным чувством: Канхьо полностью восстановился. По спине пробежали мурашки, когда в поле зрения попал голубой глаз Канхьо, что демонически отблеснул, когда тот повернул голову, чтобы оценить вернувшиеся способности, клубящиеся на ладони.        — Наконец-то, — и даже голос стал звучать по-другому. Если не живее, то бодрее уж точно. Кожа и волосы у Канхьо после заморозки сияли, как шелк.        — Ты... — начал Тодороки. — Ты как?        — Намного лучше. — Канхьо повернулся, дав понять, что он говорил чистую правду. — Сколько времени?        — Примерно через десять минут, — ответил Шото. — Ты готов?        — Готов. — Уголок рта скривился в уверенной усмешке, что вкупе с бодрым взглядом породило новую порцию мурашек. Канхьо его никогда не пугал, но сейчас Шото становилось действительно жутко.        — Будь осторожен с ним, — сказал Тодороки. — Ты, конечно, сможешь много раз его перехитрить, но на него сейчас что-то нашло, отчего он ведет себя гораздо более агрессивно, чем обычно.        — В таком взбешенном состоянии он навряд ли сможет трезво мыслить, — ответил Канхьо. — Что будет только мне на пользу. К тому же... — Тон, с которым был произнесены следующие слова, лишний раз заставили убедиться в его мастерстве тактики: — Я уже давно понял, как можно заставить обратить его причуду против него же.        — Тем не менее, он не перестает нести угрозу. И попытайся не перестараться. Он не стоит твоих проблем.        — Я знаю. Но, знаешь, мне кажется, что сдержаться на этот раз будет трудно. У меня предчувствие, что что-то произойдет. Причем именно во время этого боя.       «И у тебя тоже?»       И внезапно Тодороки понял, что какое-то странное предчувствие было и у него.       Пара вышла из раздевалки, направившись по коридору в сторону выхода на арену. Канхьо ожидала чуть ли не очередь из нескольких людей и параллели (Кендо, Йосецу, Шиозаки, но особенно выделился Тецутецу), которые разгоряченно желали ему удачи, произнося свои       (мы в тебя верим.)       (покажи ему где раки зимуют!)       (настал час, когда ты покажешь ему, что достоин учиться с нами.)       (страна навсегда запомнит такого героя как ты.)       восторженные речи.       Канхьо глубоко поблагодарил всех за неожиданные, но теплые слова, продолжив путь, но где-то на середине расстался с Тодороки, которому нужно было вернуться в ряды зрителей в ожидании своего боя.       Изменения, которые затронули ставшую привычным округу за столь короткий промежуток времени, разительно изменили весь мир: затянувшееся тучами небо, что предвещало дождь, отсутствие кураторов, почти оглушающая тишина со стороны зрителей и полное отсутствие хотя бы намека ветер, — все вокруг казалось застывшим, словно задерживая дыхание в ожидании жестокой схватки, до которой оставались жалкие секунды.       Айзава: РЕИСЭЦУ КАНХЬО И БАКУГО КАЦУКИ, ВЫ В ЭФИРЕ. ЖДИТЕ МОЕЙ КОМАНДЫ. — И повисла гнетущая тишина.        — Ну все, Ледоголовый, — все же, Бакуго окончательно тронулся умом. — Ты допрыгался! — Два слова сорвались на истерические нотки.        — Рано или поздно это должно было случиться, Бакуго, — чесать языком перед боем или во время боя было не из его привычек, но кто сказал, что нельзя допускать исключения? — Наконец-то у меня появился шанс как следует проучить тебя за все, подонок.       Бакуго громко расхохотался, но безумный рев, который он издавал, едва ли можно было назвать смехом.        — ПРОУЧИТЬ! — вопил он. — МЕНЯ?! И кто же поверит, что ты сможешь это сделать, гребаный ублюдок? Эти никчемные неудачники? Твоя ненормальная бабка? Предки с облаков?!       Взгляд напротив вдруг стал змеиным.