За семь дней демонизируй, за семь ночей очеловечь

― Мне снова закрывать глаза? Кэт, глядя на сонного Данте, наконец произносит: ― Нет. Только сядь так, чтобы не пробило кровать. Данте оборачивается: ― А иначе что? Это же не твоя треть. Да и у тебя мы бы не поместились. Треть ― это преуменьшение, конечно. Вергилий убеждён, что о таких важных мелочах Данте должен догадываться, поэтому да, поздно ложась, хочет считать место возле столика с ноутбуком своим. И конечно же, они снова устроят разборки из-за пострадавшей мебели. Кэт почти нежно гладит Данте по шее и почти также рада, что при случае тот возьмет вину на себя. Почти ― потому что после множества заказов и просиживания над планшетом сил отчитывать Вергилия за раны и поведение с Данте почти не остаётся. Правда, после того что устроил тут Данте, не удосужившись увести за собой из дома парочку гарпий всё это может показаться и мелочью. Или нет?.. ― Ммм... Данте просто чуть отклоняется назад, к её рукам, а Кэт трясёт головой: ну вот как можно быть таким? Как можно показывать столько желания из-за её нового «сюрприза», если даже занятой п не особо слушавший, о чём они болтали вечером Вергилий догадался, что она сделает? Конечно же, кажется, что ещё одна царапина у него между лопаток ― и Кэт будут облизывать руки. От такого легко забыть, как опасно прижиматься к нему в этот миг. ― Наклонись ещё ниже. ― Да-а... Звучит со стороны Данте банально ― и слишком лениво, даже тихо для вечно создаваемого им шума. Но он царапает пальцами свои же колени, словно Кэт уже начала. ― А теперь замри. Кэт открывает глаза, и сквозь их комнату начинает прорезаться зелень и синева Лимбо, а изредка сверкавший узор на спине Данте начинает сиять втрое ярче. Она слегка балансирует на платформе с пружинами, которая на деле является их кроватью, но Лимбо не считает существенным матрас потому стоять становится удобнее, а кожа Данте отдаёт не только астральным, но и знакомым, физическим ощущением. А под её руками повторяет узор её собственная сила. ― Ещё... И от неё Данте уже потеет ― слишком много ощущений, слишком громко он стонет, слишком не хочется возвращаться из этих ощущений в реальность. Но Кэт давит пальцами на крыловидный узор меча, а затем упирается в спину Данте: чтобы не попасть под удар грозящегося материализоваться Мятежника. Кожа Данте липнет от пота и кажется, он сейчас попытался просить посильнее. Снова привыкая к матрасу, Кэт переспрашивает: ― Сильнее? Упёртые в бёдра локти Данте почти соскальзывают ― настолько сильно он пытается справляться и не материализовать меч прямо из спины. ― Нет... Ещё... Кэт почти рада шепнуть ему на ухо что-нибудь в духе «проси ещё», но не уверена, что отвлекаясь, она сможет удержать концентрацию между связью Лимбо и миром смертных, между телом Данте и его связью с мечом. Особенно когда хочется по привычке оставить хоть один засос на его лоснящейся и жилистой спине — у самого узора. ― А если укушу, что тогда? Перед вопросом Кэт, конечно, успевает отодвинуться ― на всякий случай. Данте выдыхает и приподнимается, отпихивая в угол материализованный меч: ― Кусайся... Только давай... ещё... Кэт хочется укоризненно посмотреть на своё отражение в зеркале у стола: ну подержал бы он свой меч и что? Стоило догадаться, а не облизываться на него с самого утра. На лезвие Данте, правда, становится пяткой, у самой рукояти. А потом придвигается ближе ― так, чтобы могла прижаться Кэт. Та улыбается: ― Просьбы закончились? Данте запрокидывает голову: резко, нетерпеливо. ― Я себе сейчас всю спину раздеру, а ты только начала. Кэт ответ нравится и она оставляет засосы по всему узору ― так, чтобы он просил ещё , чтобы от сияния на его коже хотелось закрыть глаза, чтобы меч под ногами Данте дрожал в унисон его просьбам продолжать. Кожа Данте под её пальцами становится почти горячей и Кэт не выдерживает: расстёгивает толстовку, закатывает майку до самых подмышек, придвигается с Данте так близко, чтобы можно было обхватить его ногами и обхватить сзади одной рукой. Всполохи узора на его спине начинают ещё ярче светиться с её приближением и Данте вздрагивает, когда Кэт прислоняется к нему со спины: ― Меч... Кэт, ещё. Кэт вдавливает пятернёй у кольца на узоре рукояти и чувствует, как дрожь в теле Данте доходит уже до его плеч. Он пытается выпрямиться, но в итоге всё равно почти роняет плечи и голову, дыша всё глубже и судя по звуку ― явно открывая рот, пока Кэт вцепляется в него, чтобы не упасть. Наконец он хмыкает: ― Я знал, что ты сможешь меня довести. Кэт спрашивает: — До чего? А потом чуть расслабляет ноги и она чувствует мелкую дрожь в теле Данте: так он пытается не тереться об неё. ― Посиди тихо и я разрешу тебе кончить, идёт? Данте, наверное, смотрит вниз, а потом выдыхает между пальцев Кэт: ― Самое лучшее окончание подобного.