sehnsucht

Мы делим комнату и кровать, Братик, давай, будь добр, Братик, давай, возьми меня, Придвинься ко мне вплотную. Оригинал: https://de.lyrsense.com/rammstein/spiel_mit_mir

Младшие братья — весьма странные существа. Они не всегда плохие, но довольно часто пользуются своим положением и вероломно манипулируют старшими. Способы могут быть разные. Стив уже вышел из детского возраста, однако не выглядит на свои шестнадцать, и ему достаточно просто посмотреть, чтобы Баки сделал все, что угодно. Если Джеймсу и удается сопротивляться, то недолго, потому что далее тихим, но уверенным голосом произносится «пожалуйста», не подразумевающее отрицательного ответа. Баки и рад бы сбежать, да обстоятельства не позволяют. И родители. — Университет в двадцати минутах ходьбы. Тебе нет нужды перебираться в общежитие, — заявляет отчим, и в очередной раз становится ясно, в кого пошел Стив своей целеустремленностью. — К тому же, за твоим братом нужен присмотр, — добавляет мать. — Но он уже не ребенок! — пытается возражать Барнс. — Именно поэтому, — отчим неприятно усмехается, и Баки понимает, что разговор закончен. Вне всяких сомнений, Стива он любит. Это как раз и страшно. Но еще страшнее становится утром следующего дня, когда мать сообщает, что они уезжают за город в гости. — Я уверена, вы справитесь, — заявляет миссис Роджерс, и Баки не остается ничего, кроме как согласиться. Стив лишь улыбается в свою кружку с какао. О, выходные обещают быть интересными. Когда за родителями захлопывается дверь, игра начинается. Вот только победитель определен заранее с вероятностью в девяносто девять процентов, и это не Баки. Тактика проста — продержаться как можно дольше, не ввязываясь ни во что. Засесть за курсовую по философии — лучшее решение. Руки быстро потеют, и карандаш выскальзывает из пальцев. Сердце стучит как бешеное. Ничего не случилось, говорит себе Барнс. Ты справишься. — Ты выглядишь уставшим, Бак, — Джеймс аж подпрыгивает, когда его плеча касаются пальцы брата. — Есть немного, — криво улыбается он. — Просто много заданий. — Может быть, отдохнешь? — чужое дыхание обжигает ухо. — Не денется никуда твой Кант. Пойдем фильм посмотрим. — Ладно, — Баки встает из-за стола. Очередная битва проиграна. Так держать, умница, блин. Стив обожает ужастики. От самых банальных до тех, которые держат в напряжении от самого начала до конца. И сам иногда бывает довольно…пугающим. Но не сейчас, когда он притаскивает миску с попкорном и закутывает себя и Баки в плед. Умиротворяющая картина, не так ли? Баки делает глубокий вдох, выдох и разрешает прижаться к себе худому, угловатому, обжигающе горячему телу брата. Опять подхватил простуду? О нет, отстраненно думает Барнс. Опять придется выхаживать это тщедушное создание. — Баки, почему ты меня избегаешь? — прорывается сквозь разговор героев на экране спокойный вопрос, от которого бросает в холод. — Вовсе нет. Просто занят, — банальная отмазка, но лучше не найдется. — Ты уходишь из комнаты, когда прихожу я. Ты не смотришь мне в глаза. Ты выдумал идиотский предлог, чтобы спать на полу, лишь бы не со мной в одной постели, — запястье Баки сжимает железная хватка, а взгляд голубых глаз становится ледяным. — Стив, я… я не могу. Это все неправильно, — Баки с трудом сдерживается, чтобы не зажмуриться. — Что неправильно? Мы ничего плохого не сделали! — детское возмущение в голосе. Ужасно. Он не услышит и не поймет объяснение. — О боже…что ты хочешь? — отступление. Стремительное. Позорное. Отчаянное. — Я хочу, чтобы ты перестал прятаться и заталкивать несказанные слова обратно в глотку. Ты только молчишь и играешь в прятки. А я хочу другую игру. Ту, где ты будешь рядом. На экране кому-то ломают шею. Баки задыхается, потому что его бедра седлает младший брат. — Стив, остановись, — неуверенно бормочет Барнс, и ему затыкают рот поцелуем. — Никто не узнает. Мы одни, — шепчет Роджерс, искусавший Баки все губы. — Помнишь, как ты помогал мне уснуть? Сейчас — почти то же самое. Ну же, Баки, я знаю, ты тоже этого хочешь. — Я очень пожалею. Потом, — Барнс оставляет на хрупкой шее багровую метку. Пусть потом объясняется с предками, что это значит, пролетает коварная мысль. Сам напросился. В очередной раз подивившись напористости хрупкого тела брата, Баки чуть медлит и запускает руку ему в белье. — Тебе всего шестнадцать. Большего не проси, — и проводит вдоль чужого члена ладонью, наблюдая за реакцией. Зрачки чернильным облаком затопляют голубую радужку. На лбу выступают капельки пота. — Ладно. На первый раз, — сдавленно отзывается Стив, и Баки фыркает. Маленький манипулятор. — Хватит мной командовать, — Барнс то ускоряет, то замедляет темп, наслаждаясь видом обескураженного и несколько разозленного Роджерса. Оказывается, побеждать очень приятно. — С-сволочь, — шипит сквозь зубы взмокший и раскрасневшийся Стив. — Мамочка бы не одобрила такие слова в своем доме, — усмехается Баки. — Можно подумать, она бы одобрила, что ты мне дрочишь в сумерках на фоне Багрового пика, — нашел в себе силы съязвить Стив, и Баки внезапно понимает, что пай-мальчик отличник — всего лишь одна маска из многих. Впрочем, это неважно. Важно лишь то, как потом судорожно жмется к нему раздевшийся донага младший, и то, как подрагивают его светлые ресницы во сне.