Орлы и Ястребы

      — Эта троица, госпожа, — он посмотрел на них, слуги преклонили колени, — попалась на кухне. Они пытались отравить еду.       Ты держала лицо, пряча мысли от других. То, что кто-то вообще хотел тебя отравить, ужасало. Тебя не в первый раз хотят убить, но в этот ты не могла понять почему. Разве ты не пыталась изменить все к лучшему? Неужели они этого не видят? Давая каждому Району свой совет, ты развязала им руки? То, что ты хотела убрать сословные ограничения на образование, говорило лишь о твоем стремлении к равенству.       — Госпожа, по закону, эти люди должны быть приговорены к смертной казни за измену. — сенешаль Джордан подошел ближе, строча что-то на пергаменте; наверняка вел записи о ходе работ. — Мы начнем приготовления к казни по вашему указу.       — Убийца, — выплюнул один из них, самый смелый из троицы, поднимаясь с колен.       — Я убийца. — ты наклонилась вперед в своем кресле, сложив руки и глядя на блестящие мраморные полы, нетронутые пустынными песками. — Так же, как и знать, которой ты служишь.       Он гордо вздернул подбородок, верный господину до самого конца.       — Я не могу убить их за желание изменить мир к лучшему. — ты встала и подошла к ним, офицер Армон потянулся к эфесу меча. Он знал, на что ты способна, но не терял бдительности.       Сенешаль пробормотал, почти успешно скрыв нервозность:       — Вы позволите им жить?       — Устройте их на работу за пределами дворца. — ты посмотрела на них, запоминая лица. Их жизни имели значение. У них есть семья, дорогие сердцу люди. Ты не могла себе позволить это забыть. — Убедитесь, что их семьи тоже не обделены удобствами.       Армон следом за тобой вышел из комнаты, каждый его шаг был столь же тяжелым, как и предыдущий; разочарован.       — Вы не можете подарить этим людям жизнь. Они найдут другой способ убить вас, и однажды им это удастся.       — Или, возможно, они увидят причину моих действий. — ты слабо улыбнулась ему, это было лучшее, что ты могла сейчас дать старому солдату. Последние дни легкостью не отличались. — Убийство тоже не ответ, офицер.       Армон почтительно кивнул.       — Ваше Величество…       — Это безобразие! — крик эхом разнесся по залу, привлекая чье угодно внимание, но не твое. Должно быть дворянин. Произношение, дух благородства и власти сказали тебе более, чем достаточно. — Не бывать этому!       Ты остановилась и посмотрела на Армона. Он был надежным телохранителем — ни разу не покинул тебя. Офицер кивнул, подтверждая свою готовность. Ты обернулась и посмотрела на мужчину, яростно вышагивающего в твою сторону со своей свитой.       — Эти…"бродяги» засоряют залы королевского дворца! — он внезапно остановился, когда офицер предупреждающе шагнул вперед. — Они не могут оставаться здесь! Это оскорбление для всех…       — Убейте его, — устало выдохнула ты, не желая тратить свое время на закостенелых дворян.       Армон вышел вперед, явно намереваясь исполнить приказ. Дворянин ахнул и отшатнулся от тебя, его свита напряглась, услышав такие слова.       — Секунду. — ты подняла руку, перебарывая желание всех перебить. Ты не сражалась с армией. Ты должна быть милосердной. Убийство — не ответ. Всегда есть другой способ, напомнила ты себе. — Я передумала.       Дворянин не рвался вперед как прежде, но все же упрямо подошел к тебе.       — Это — дворец! В нем поколениями жили семьи королей!       — Офицер? — ты насмешливо посмотрела на богатые шелка дворянина. — Кто этот буйный?       — Это крупнейший инвестор Аль-Рахмана. — он метнул взгляд на взбешенного аристократа. — Он также владеет текстильной промышленностью в Богатом Районе, госпожа.       — Госпожа? — презрительно фыркнул он. Дворянин посмотрел на твои одежды с отвращением — ты не была с ног до головы опоясана шелками, как его свита. На тебе были одежды Ассасинов, на поясе висело несметное количество метательных ножей. — Ты, должно быть, шутишь? Это…       Капитан внушительно огладил эфес меча.       — Следи за языком. Она милосердна. Я — нет.       — Текстильная промышленность, говорите? — ты повертела в руках метательный нож, блеск металла привлек внимание знати. — Пожалуйста, известите его, что у него есть двое суток, чтобы одеть моих людей. Если не успеет — частная фабрика станет городской.       — Что? — он было шагнул вперед, но капитан преградил ему путь. — У тебя нет никаких полномочий! Без моего золота этот город утонет в нищете и песках!       Ты резко развернулась, одежды взметнулись в воздухе.       — Интересное предложение. Возможно, нам следует изъять его имущество заодно? В его поместье наверняка поместится не одна семья.       — Гильдии не стерпят такого!       — Я уже все обсудила с гильдиями. Они в восторге. Моим планом довольны. — ты улыбнулась и повернулась. — Выведите его, офицер.       Ты спокойно шла, чувствуя кожей каждый взгляд, будь он восхищенным или гневным. Ты поднялась на верхний этаж, вздохнув, как только дошла до покоев. Когда дверь наконец закрылась за тобой, ты прижалась к ней спиной, облегченно склонив голову. Ты не могла вспомнить, когда последний раз у тебя не раскалывалась голова от напряжения.       — Ястреб Аль-Рахмана? — показался Альтаир, капюшон натянут. — Вот кем ты стала?       Ты мягко оттолкнулась от двери. Ты попыталась надеть маску, которую не снимала перед дворянами и крестьянами, но не смогла. Не для Альтаира. Ты не хотела прятаться от него. Просто не хотела. Ты попыталась поддразнить его, но вышло не очень:       — Орден решил пополнить твой лист имен?       Он в упор посмотрел на тебя, потрясенный тем, что ты вообще додумалась такое спросить.       — Я здесь не за этим. Я пришел за Тагиром. — ты подошла к столу, чувствуя, как кожа горит под его взглядом. — Тамплиер, здесь, во дворце. Он здесь, а ты ничего не делаешь.       — Не было причины… — ты смотрела на все, что угодно, но не на него. Куча бумаг, загромождающая стол, показалась тебе достойным объектом наблюдений. — Он не сделал ничего дурного. И с нашей прошлой встречи, я решила…не забирать очередную жизнь.       Альтаир резко сказал:       — Он — Тамплиер. Этого должно быть достаточно.       Ты отложила бумаги и посмотрела на него.       — Я все еще Ассасин.       — Ты носишь наши одежды, но твои действия говорят об обратном.       — Я все та же. Та девушка, которая выходила раненого мужчину, не боясь навлечь беду на себя или отца. Та девушка, которая продолжала сражаться с Тамплиерами несмотря на приказ отступать. — ты тяжело вздохнула. Ты слишком устала для таких споров. Ты скучала по нему. Ты бы все отдала за то, чтобы он просто говорил, не важно что. Ты хотела просто положиться на кого-то.       Альтаир, похоже, не убедился и обошел стол.       — Альтаир, пожалуйста. — ты вскинула голову, желудок скрутился в узел. Ты было чуть не положила ладонь на небольшую выпуклость на животе, но вовремя остановилась. — Я не видела тебя неделю. Наша последняя встреча… — ты пожевала нижнюю губу и откинулась назад. — Я нужна этим людям.       Он шагнул вперед, металл тихо бренчал на каждом шагу, сапоги мерно стучали по мраморному полу.       — Не только этот город требует помощи. Не тебе выбирать, кому ее предоставить.       Ты метнула на него гневный взгляд.       — А кому, Аль-Муалиму?       Альтаир понурил голову, капюшон скрывал лицо.       — Извини…я просто… — ты встала и прижала ладони к его горячей груди.       — Я взял имя Тагира, чтобы увидеть тебя. — он осторожно поднял руки, но опустил, не позволив себе прикоснуться. — Я пришел, чтобы попросить тебя вернуться. В Масиаф. Ты восстановила справедливость. Разве этого недостаточно?       Ты тихо пробормотала:       — Нет… Недостаточно. — ты прижалась лбом к его груди, как губка впитывая запах, пока не осталось ничего кроме землистого запаха пустыни. — Я хочу уйти. Я уйду. Но сначала я должна убедиться, что город сможет обойтись без моего присутствия.       — А когда снова что-то случиться? — он схватил тебя за руки, не притягивая и не отталкивая. — Что тогда? Ты будешь править ими, пока не подчинятся?       — Альтаир. — ты посмотрела на него, пальцы вцепились в ткань его робы. — Это нечестно.       Его губы были так плотно сжаты. Он посмотрел на тебя, а ты пыталась заглянуть под тень его капюшона.       Ты притянула его за пояс, когда он повернулся, чтобы уйти. Мольба так и вертелась на кончике языка:       — Пожалуйста, подожди. Еще чуть-чуть. Мы не видели друг друга…       Альтаир притянул тебя за шею, большим пальцем огладил челюсть, губы накрыли твои. Мягкие, сухие от жары в пустыне, но такие шелковистые. Глубже, отчаяннее. Ты отступила. Он резко развернулся и направился к балкону. Альтаир оглянулся через плечо.       — Если ты вернешься в Масиаф, я буду ждать. Если нет, тогда я узнаю твои истинные чувства.       Ты подавилась собственным всхлипом.       — Я приду. Обещаю. — он перелез через перила и поднялся на крышу. Альтаир ушел так быстро, что встреча казалась мимолетным сном, ускользающим воспоминанием.       Ты подошла к гладким каменным колоннам, стены выкрашены в мягкий лавандовый оттенок. Вдали, там, где заканчивался ряд домов и башен, были пустынные курганы и заходящее солнце. Само небо размазалось голубым и бледно-розовым, отбрасывая светлые оттенки на выбеленные камни города, который казался тебе таким чуждым.       Ты прижала подбородок к груди, обхватила себя руками и наклонилась вперед. Прошедшие месяцы высосали из тебя все силы, одна невыполнимая задача сваливалась за другой. Ты стиснула зубы, скрипнув, а ногти неприятно оцарапали тыльную сторону ладоней. Что ты вообще делала? Ты идешь по правой дороге, верно?       — Госпожа! — дверь с грохотом распахнулась, Армон бросился вперед с обнаженным мечом, высматривая затаившегося врага. Он облегченно вздохнул. — Вы в безопасности.       Глаза защипало. Нельзя расклеиваться. Не сейчас. Ты не закончила. Ты расклеишься потом, когда вернешься в Масиаф и упадешь в объятия Альтаира.       Армон внимательно осмотрел комнату, проверяя каждый угол и тень.       — Тагир убит. Стража ищет убийц. Они могут прийти и по вашу душу.       Ты ненадолго прикрыла глаза и после глубокого вдоха направилась к двери.       — Офицер, созовите совет. Есть проект, который нужно сделать до… — ты посмотрела на него; Армон нахмурился, тут же постарев на десяток лет. — Ну, до моего ухода.       — Ухода? — он убрал меч в ножны. — Госпожа?       — Я не правитель. — напомнила ты. — Никто не должен править Аль-Рахманом.       — Не стоит. Госпожа. — он тяжелой поступью подошел к тебе, яростная решимость. — Вы выбили себе этот город во имя…мира и свободы… и вы собираетесь уйти?       — Для таких ситуаций и создавался совет.       — Я не доверяю этим людям, — пробормотал он. — Как только вы уйдете, они могут…       — Я не правитель. — ты скрестила руки за спиной и вышла из комнаты. — Создание общественных библиотек и школ станет суровым испытанием. Нам нужно начать сейчас, или они никогда не позволят этому случиться. ***       Ты смотрела на них, на величественные стены Масиафа, возвышавшиеся над пустыней, словно гора, охраняющая свои владения, как царь — свой трон. Ты не осознавала, как сильно скучала по этому месту. Как сильно скучала по Альтаиру. Как скучала по небольшой семье, твоей опоре и поддержке.       Ты подстегнула коня, мчащегося по пустыне, пока большая деревня не показалась на горизонте. Ты натянула поводья, и скакун внезапно встал на дыбы, должно быть, зверь почувствовал твою нервозность. Ты успокоила его в меру своих возможностей, неуклюже спрыгнула и помчалась к деревянным воротам. Ты дошла до рынка, поднялась по знакомой извилистой тропинке к высоким бледным стенам крепости.       Тебя приветствовали взглядами, безжизненными и пустыми. Они занимались своими делами, работали и тренировались, притворяясь, что тебя здесь нет. Но ты искала лишь одного человека, лишь его ты отчаянно хотела увидеть. Прощание вышло не самым лучшим. Ты так много хотела ему сказать, так много хотела сделать. Он должен знать. Должен знать, как сильно ты его любишь.       Но у подножия крепости тебя встретило лишь острие копья, холодный металл, прижатый к твоему горлу. Это был Ассасин, один из стражей деревни.       — Аль-Муалим должен поговорить с тобой.       Ты скосила глаза на копье. Ты могла бы воспротивиться. Ты бы выиграла эту битву. Но ты отказалась, решив пойти мирным путем. Ты оставила Орден не самым лучшим образом, но и худшим. Ты не хотела сражаться с Аль-Муалимом. Ты всего лишь хотела снова встретиться с Альтаиром.       — Тогда веди… — ты отступила назад и выжидающе уставилась на стража; он отойдет или поведет? Он решил повести тебя, шел с тобой бок о бок, боясь повернуться спиной. Умно. Ты постепенно замедлялась, последние шаги и ты уже в прохладной тени башен. Ты зашла внутрь, минуя загроможденные книгами полки и неохотно поднимаясь наверх, к Наставнику.       — Аль-Муалим, — неуверенно поприветствовала ты.       Он отвернулся от окна, обратив на тебя внимание. Аль-Муалим выглядел еще старше, чем прежде. Болезненно, будто что-то высасывало из него все силы.       — Добро пожаловать домой, дитя.       Ты приподняла бровь.       — Не сказать, чтобы прием был теплым. Приставить лезвие к глотке союзника?       — Союзника? — он обогнул стол, скользнув пальцами по деревянной поверхности, и встал по середине. — Ты убила столько людей, сколько мне в жизни не сосчитать. Тебе пришлось очищать Аль-Рахман от рек крови. Ты подставила Орден по удар. И ты смеешь называть себя союзником?       — Вы преувеличиваете. — пробормотала ты, не из-за страха или вины, а из-за отчаянной попытки сдержать крупицы рвущегося наружу гнева. — Они сами обрекли себя на такую участь.       — Не тебе это решать! — Аль-Муалим внезапно вспыхнул, ярость обагрила его щеки. — Твои действия — всего лишь прихоть эгоистичного ребенка! Осуждение — лучшее, чего ты заслуживаешь!       — Осуждение? — ты шагнула вперед, но страж предупреждающе выставил копье, преградив тебе путь. Ты инстинктивно схватилась за округлившийся живот в поисках мирного пути. — А какое наказание ждет тирана за ведение охоты?       — Если бы ты могла держать эмоции под контролем… — его мысли, казалось, куда-то уплыли от него, воспоминания затуманили его взор. Аль-Муалим поднял со стола мерцающий золотой шар. — Люди по своей природе хаотичны. Но с этим…       Кожу покалывало, воздух пульсировал, волнами окатывая неизвестным чувством. Что-то исходило от этой сферы, обволакивало, ты невольно задрожала. Сердце громко колотилось. Давно ты не ощущала такого страха. Страха неизвестности, страха беспомощности. И, когда шар ярко замерцал в лучах солнца, ты действительно осознала значение слова «ужас».       — С этим ты больше не осмелишься воспротивиться мне или моим приказам. — голос Аль-Муалима эхом отражался от крепостных стен, звуча в каждом углу комнаты, дрожью прошелся по твоей коже. Что бы ни сотрясало воздух, оно волнами окатывало тебя, проникало в голову, залезало в дальние закоулки мыслей.       Колени тряслись под тобой, голова болезненно пульсировала. Свет померк, шар все еще был в руках Аль-Муалима. Ты наклонилась, руками упершись в колени, чтобы восстановить равновесие от столь резкого движения.       — Ничего… — он внезапно скривился. — Отведи ее в темницу. Тогда я решу, что с ней делать.       Ты слабо выпрямилась, смотрела то на старика, то на стража.       — Что? — ты бросилась вперед, но страж предвидел это. Ты бы отбилась от него и спаслась бы, если бы не осуждающий голос Саифа.       — Успокойся, дочь моя. Иди добровольно, я поговорю с Аль-Муалимом сам. — он смотрел тебе в глаза, что-то страшное, что-то отчаянное плескалось глубоко в них. — Иди, дитя.       Ты долго смотрела на него. Ты надеялась, что он выдаст тебе хоть какую-то подсказку, ответ, но Саиф хорошо держал лицо. Ты закрыла глаза и пошла за стражем. Ты не могла рискнуть и попытаться сбежать. К тому же Саиф и Альтаир могут помочь.       Это правда, ты убивала, губила людей, но чем их смерть отличается от других? Потому что Аль-Муалим приказал? Потому что он знал как лучше?       Ты вошла в тьму темницы. Стражи изъяли оружие и ремни, сложив их на стол, как в братской могиле. Они оставили тебя в штанах и рубахе, живот немного выпирал. Стражи отводили глаза; они увидели. Их приказной тон смягчился. Они повели тебя в камеру, тяжелая металлическая дверь отрезала последние всполохи огонька свечи. Даже солнце не могло пробиться так глубоко в землю, не могло прогнать суровый холод, пробирающийся сквозь тонкие слои одежды.       Ты отошла к дальней стене и сползла по ней на каменный пол. Оставалось только ждать. Есть шанс сбежать, но очень маленький. Возможно, они не захотят убить тебя. Но этот шар, то, как он проникал в твои мысли… Что-то случилось в Масиафе.       Ты попыталась вспомнить, как прибыла в Масиаф, и как люди смотрели на тебя. Ты думала, что это из-за произошедшего во Франции. Что если это не так? Что если их безжизненные глаза и пустые взгляды — дело рук Аль-Муалима?       Ты зажмурилась и отогнала навязчивые мысли. Ты успокоила дыхание. Саиф годами учил тебя медитации, чтобы Орлиное Зрение работало, как часы. У него его не было, но он заставлял тебя пробовать разные техники, пока ты не овладела всеми ими.       Внизу открылось небольшое окошко, кто-то просунул деревянную тарелку с едой и стакан воды, но ты даже не шелохнулась. Не удосужилась открыть глаза, Зрение показывало все, что тебе нужно было видеть. Ты продолжала медитацию и сосредоточилась на темно-синих коридорах. Четыре раза маленькая дверца открывалась и закрывалась, четыре раза давали еду. Тяжелая дверь распахнулась, Саиф тихо шаркнул ботинками.       Он не сказал ни слова, пока дверь не закрылась за ним. Саиф рыкнул:       — Ты убила их! — он яростно шагнул вперед. — Я учил тебя лучшему. Я учил тебя милосердию и состраданию. Посмотри на меня!       Ты медленно вдохнула и выдохнула, но синева Орлиного Зрения не рассеялась, когда ты открыла глаза. Ты видела, как бьется его сердце, как быстро кровь бежала по венам, как его гнев нарастал.       Саиф поднял свечу и посмотрел на тебя, ища хоть единый признак раскаяния.       — Тебе нечего сказать? Никакого оправдания?       Ты приподняла подбородок.       — Они забирали жизни других за деньги. Я забрала их жизни. Я дала им выбор. Предложила им мирный исход. Они отказались.       Он прикрыл глаза ладонью, а после вцепился пальцами в седые волосы.       — Аль-Муалим решил оставить тебя здесь. Он приговорил тебя к смертной казни за предательство. До того, как Альтаир вернется пройдет несколько недель…       — Мне надо с ним поговорить. — ты посмотрела на отца, руками неосознанно потянувшись к животу.       Ты прошептала:       — Я беременна…       Саиф замер, глаза метнулись к твоему животу. Он долго молчал, а после слабо кивнул.       — Я сообщу Аль-Муалиму. Он отсрочит казнь. Это может дать нам время.       Прежде чем Саиф успел уйти, ты тихо позвала его, живот внезапно скрутило.       — В Масиафе что-то не так. Я чувствую. Аль-Муалим…то, что у него есть…это не нормально. Что-то произойдет.       Саиф повернулся к тебе спиной, разглядывая щербатую дверь, его голос был непривычно глух.       — Я приду, как только смогу. Может пройти несколько дней до моего возвращения. Не забывай есть. Я не хочу вернуться и увидеть твой труп. — он дважды постучал, и дверь открылась, тут же захлопнувшись за ним. Небольшая дверца приоткрылась, бдительный страж проверил, сидела ли ты на месте.       Ты закрыла глаза и впилась ногтями в ладони. Что бы ни планировал Аль-Муалим… Добром это не кончится. Золотой шар обладал необычайной властью, а власть слишком часто совращала людей. Насколько ты могла судить, Аль-Муалиму нравилась его власть. Это было тайное, запретное удовольствие, медленно поглощающее его.