Военная полиция Учиха

Резкий порыв ветра развеял остатки иллюзорных листьев шуншина и бросил отросшие за месяц пряди волос в лицо. Саске глубоко вдохнул, прикрыв глаза и вслушиваясь в тишину вокруг. Сегодня мало посетителей. Встряхнувшись, он медленно направился домой, в этот раз по дороге, а не через рощу. В мыслях царила абсолютная тишина, но назвать её опустошающей уже не получалось. Новый порыв ветра, и проплывающие по небу облако закрыло своей тенью часть пустого кладбища. Квартал встретил мальчика всё той же тишиной, но и она больше не пугала. В скрипе сёдзи уже не слышались чьи-то крики, шелест оборванных перегородок не напоминал голоса. Просто пустые дома. Наверное, нужно было убраться. Как-то законсервировать помещения, сжечь личные вещи погибших — раз уж не удалось провести церемонию погребения правильно. В клане почивших по старой традиции предавали огню. Неиспользуемые дороги уже начали зарастать травой, как и пустующие полигоны. Всю кровь давно смыли дожди. Саске медленно шёл по въевшемуся в память маршруту. Наверное, даже закрыв глаза, он бы мог пройти его без единой ошибки. Каждый шаг, каждый взмах меча: едва ли такое можно забыть. Чужие жизни, чужие смерти… Нет. Что-то не сходилось. Остановившись перед воротами своего дома Саске, нахмурившись, снова мысленно перечислил имена погибших Учиха. Думать о них всё ещё было непросто, но не думать не получалось вовсе. Не сходилось. Даже если гендзюцу отобразило не всё, путь и затраченное на него время, как в какой-то глупой задачке из Академии, не сходились с фактами. Итачи что-то утаил. Закусив губу, Саске ненадолго зажмурился, пытаясь избавиться от неприятных мыслей. Всё в который раз упиралось в Итачи. Мальчик не хотел и не собирался больше о нём думать, вот только брата в его жизни оказалось слишком много. Ещё и эта несостыковка. Какой-то обман, который не выходило разгадать. Да и просто не было смысла. Учиха усмехнулся, с тихим щелчком открывая дверь. Всё, что произошло, уже осталось в прошлом. Сейчас гадать и искать истину уже без толку. Нужно было приготовить что-нибудь на обед: Саске ушёл из дома, даже не позавтракав. Но мириться с безвкусным рисом после вчерашнего рамена не хотелось. Вроде он не так давно покупал яйца… Подвязав лезущие в лицо волосы косынкой, которой обычно пользовалась мама, мальчик попытался вспомнить хотя бы один рецепт. В кулинарии он никогда не был силён, даже наоборот — предпочитал «женским» делам тренировки. Что ж, пора пересматривать приоритеты… Лезть из кожи вон ради результата больше причин не было. Питаться исключительно полуфабрикатами не хотелось, да и уличные ресторанчики — не вариант. Разбить яйца осторожно не получилось: Учиха просто не знал, как к ним правильно подступиться. Так что оставалось бороться с последствиями: вылавливать осколки скорлупы. Мальчик фыркнул, замечая определённую иронию. Соевый соус, рисовый уксус… Что-то ещё или это всё? Вроде всё. Принцип приготовления внешне выглядел простым: распределить омлет по поверхности, слить излишки и потом снять, сворачивая в рулон. Так, по крайней мере, Саске помнил. Вот только на первом же этапе он столкнулся с непредвиденными сложностями: ингредиенты оказались недостаточно перемешаны, какая уж тут равномерность? Осторожно слить излишки обратно в миску тоже получилось… Постольку-поскольку. Дрожащие от напряжения руки тоже не сильно помогали, и мальчик начинал злиться. Да почему не получается?! Омлет в итоге намертво прилип к сковородке, да ещё и пригорел. Подавив желание просто всё бросить, Учиха постарался собраться и вспомнить, что он делал не так. Даже активировал шаринган, надеясь заметить то, что пропускал, но тщетно: нельзя вспомнить то, чего не знал. Оставалось только действовать по логике. Если что-то прилипает, а нужно, чтобы скользило, требовалось уменьшить трение поверхности или добавить прослойку из другого материала. По подобному принципу работали некоторые ловушки. Тогда… Масло. То, что оно есть на кухне, — факт. Связать факт наличия и требуемые характеристики материала-прослойки труда не составило. Не так уж и сложно. Фыркнув, Саске деактивировал додзюцу и передвинул стул в другую часть кухни. Удобство быстро взяло верх над сомнительными доводами гордости. Взрослый — не взрослый, а роста не хватало. За время, потраченное на рассуждения, едва не сгорела оставленная на плите сковородка. Неосторожно взявшись за ручку, мальчик с шипением отдёрнул руку. Снова ожог, но в этот раз обстоятельства его получения были уж больно обидными. После добавления масла дело пошло легче. Капли смеси всё ещё оставались на столешнице, но постепенно Учиха приноровился к технологии. Получившийся в итоге омлет даже походил на то, чем должен был быть. А вот на вкус… Нет, не то чтобы совсем плохо, но уксуса и соевого соуса определённо стоило добавить поменьше. Успокаивая себя мыслями об учёбе на ошибках, юный шиноби взялся за мисо. После многострадального омлета было ощутимо легче: нарезать немного завявший зелёный лук, добавить мисо-пасту и несколько листов нори. От готовки сосредоточенного Саске отвлёк громкий стук в дверь. Вздрогнув, он обернулся в сторону коридора. Опять Ирука-сенсей?.. Ну да, он же пропустил сегодня занятия. Очень кстати вспомнились насмешливые слова нинмэн-сана, заставляя гордость Учихи, да и его самого, тихо застонать. Выключив плиту, мальчик спрыгнул со стула и направился в сторону двери. Стук повторился снова, на этот раз как будто настойчивее. На пороге, к немалому удивлению Саске, обнаружился Наруто. — Усуратонкачи, что ты здесь делаешь?.. — с непониманием пробормотал хозяин дома, от неожиданности даже посторонившись. Вышло откровенно грубовато — из любой точки Конохи до Квартала путь был неблизкий. — Да вот… Это-о… Хе-хе, — Узумаки неловко рассмеялся, свободной рукой почесав затылок. Другой он продолжал прижимать к груди чёрный детский зонт. — Проходи, раз пришёл… Эй, усуратонкачи. Ответа не последовало: Наруто продолжал во все глаза смотреть на недоуменно поднявшего брови Учиху и тихонько хихикать, пока не рассмеялся в голос. — Да что с тобой не так?! — возмутился тот, чувствуя иррациональное смущение. И чего этот бака смеётся, смотря на… Саске покраснел, тихо зашипев. Косынка, да? Смешно тебе, усуратонкачи?! Ну смейся-смейся, а как попробуешь самостоятельно хоть что-нибудь приготовить, там и поглядим, кто будет смеяться последним! Высокомерно фыркнув, хозяйственный наследник древнего клана упрямо вздёрнул подбородок и, указав гостю на подставку для зонтов, двинулся вглубь дома. На полпути пришлось ещё раз повторить предложение зайти: добе замер каменным изваянием у двери. — Усуратонкачи, не стой столбом. Вздрогнув, Наруто удивлённо заморгал, не понимая, как реагировать. Его впервые приглашали в чужой дом. Скинув обувь, он, всё ещё сжимая в руках зонт, запрыгнул на небольшой порог. Под ногами скрипнули старые доски. Внутри стояла тишина. Такая же жуткая, как и во всём квартале. Поставив зонт на положенное ему место, мальчик медленно двинулся дальше. Короткий коридор, тяжёлые сёдзи, большая гостиная с изображениями веера на стенах… И ни единой хоть сколько-нибудь личной вещи. На полу в гостиной темнело замытое пятно. Как будто не жил здесь никто вовсе. Зябко передёрнув плечами, Узумаки поспешил быстрее пройти мимо, в следующий коридор, где до этого скрылся Саске. В нос ударили запахи домашней еды, и стало почти физически легче. Облегчённо выдохнув, Наруто ненадолго прикрыл глаза, позволяя себе помечтать. Наверное, это здорово — приходить домой, где кто-то готовит и ждёт. Точнее, нет: он был уверен. Здорово. Иногда мальчик представлял, какими могли бы быть руки у его мамы: мягкими, когда она треплет его по голове, и ловкими у плиты. И широкая, яркая улыбка. Встряхнувшись, Узумаки почти бегом преодолел оставшиеся метры до кухни. Его воображение явно играло с ним злую шутку. Мальчик замер, пытаясь не рассмеяться: всё-таки готовящий Саске — это что-то с чем-то. С косынкой в волосах он откровенно напоминал девчонку. Но пахло и правда очень вкусно. Услышав за спиной сдавленное хихиканье, Учиха в который раз проклял правила вежливости — нужно было ему позвать усуратонкачи!.. На самом деле, по «правилам» он должен был попросить гостя подождать в гостиной. Вот только духу не хватило. На лице Узумаки застыло странное выражение, идентифицировать которое толком не получалось. А вот от голодного взгляда голубых глаз стало откровенно стыдно. В первую очередь — за свою стряпню. — Останешься на обед? — неловко предложил Саске. Приглашать кого-то было странно и непривычно, но именно так мама всегда звала братца Шисуи. Да и… Так было правильнее. Усуратонкачи снова застыл, смотря так, как будто у Учихи как минимум выросла пара хвостов. — Правда? — Что «правда»? — растерялся Учиха. Парадоксальный вопрос окончательно выбил его из колеи. — …Иди, руки помой, — с небольшой заминкой буркнул мальчик, кивнув на стоящую у столешницы табуретку. «Что «правда»? Что вообще стоит понимать под правдой?» — с долей раздражения подумал он, сердясь скорее на нелепость самой ситуации, а не на кого-то конкретного. «Правда, знаешь ли, усуратонкачи, у каждого своя…» Пара секунд паузы, и Наруто как-то неловко подчинился. Что странно — не проронив не слова и даже не возмутившись. Тихий усуратонкачи — последнее, чего Саске мог ожидать после их одностороннего «соперничества» в Академии. Ели тоже в молчании, но абсолютно не тягостном — у Учихи было с чем сравнить. В последние пару лет атмосфера за столом в его семье всегда напоминала безмолвное сражение. Итачи и отец вели себя преувеличенно-спокойно, но фальшь была уж слишком заметна. Даже для такого ребёнка, как он. В голову снова лезли навязчивые мысли о прошлом, как мальчик ни пытался их гнать или отрицать. Написанное кровью не смоешь водой и не спрячешь за ширмой мнимого благополучия. Ненависть тоже останется навсегда. — Усуратонкачи, осторожнее. У тебя же всё падает, — негромко возмутился он, мимоходом отметив, что с рисом омлет почти съедобен. — Ну не могу я вот так, как ты, 'ттебайо, — пробурчал в ответ Наруто, снова предпринимая попытку аккуратно подцепить палочками рис. Увы, безуспешно — зёрнышки постоянно соскальзывали. — Да что я делаю не так?! — Ты просто слишком спешишь. Бытовые диалоги, самые обычные слова за обычным обедом: проще картины не придумаешь. Но для Наруто такие «простые» вещи значили куда больше, чем для других: он знал, что такое никогда их не иметь. Только украдкой фантазировать, слыша чужие рассказы или краем глаза замечая чужую жизнь. Да, шпионить за людьми — плохо, но не взглянуть было выше его сил. Заметив лёгкую улыбку на лице Саске, мальчик тут же широко улыбнулся в ответ. Тэме был странным. Точнее, был обычным, таким же, как все, а потом изменился — и стал странным. Таким, как сейчас. Хорошим. Но странным. Говоря с ним, Узумаки чувствовал, что их фантазии становятся одной. С одной стороны, от восторга захватывало дух — ведь мечты становились материальными, дополняющими друг друга в реальности. С другой же… Было страшно. Или, скорее, жутко. Представляя что-то в своей голове, мальчик никогда не думал о том, что в один день оно может обрести такую плотность. Похожее ощущение оставлял пустой квартал — какой-то мертвенной прозрачности. Но ведь Саске, он живой. Он дышит, ест, улыбается — живой человек. Странное чувство. Противоречивое и слишком манящее, чтобы оглядываться на туманную опасность. Саске, наверное, его первый друг. Украдкой подняв глаза на Учиху, Наруто невольно поёжился от пустого задумчивого взгляда. Похоже, вспомнил что-то плохое, так же, как и накануне на причале; чёрные глаза снова стали неживыми, будто стеклянными. В том, что слова о смерти не были шуткой, сомневаться не приходилось. Само понятие смерти для Узумаки оставалось расплывчатым, но конечный факт — пугающе ясен: был человек — и нет. Просто нет. Совсем. Представлять, что на месте Саске сегодня его могла встретить пустота, было страшно. Именно поэтому мальчик после Академии сразу пришёл сюда — им двигал страх. Впервые — не за себя. Мёртвый квартал лишь усилил ощущение, что спешить уже поздно. — Нэ, тэме, почему ты не пришёл в Академию сегодня? — Были дела, — уклончиво ответил Учиха, чуть заметно дёрнув плечом. — Э? Какие? — Как-нибудь в другой раз расскажу, усуратонкачи. Слова сорвались с языка раньше, чем Саске успел подумать о том, что они значат. Точнее — насколько много они значат. Вчера он отчего-то не придал значения своему странному порыву. Списал на случайность, даже почти успел забыть… Что это было? Что это вообще такое?! Откуда?.. «Не заметить» нечто на грани помешательства во второй раз было просто невозможно. И снова причиной стал Узумаки. Почти до боли сжав кулаки и сцепив зубы, Учиха попытался успокоиться. В сковавшем его страхе было сложно признаться даже самому себе. — Саске? Эй, ты чего?.. Вздрогнув, мальчик с трудом подавил желание нагрубить. Раньше он бы даже не задумался, говоря острые слова, но сейчас с ужасом понимал, насколько это могло бы быть низко. Наруто, конечно, тот ещё добе, но едва ли его можно было хоть в чём-то обвинить. — Всё в порядке, — отрезал Саске, усилием воли расслабляясь. Хватит уже искать виноватых. Если и искать, то по-настоящему виновных, а не тех, на кого бы сбросить ответственность. Теперь Учихе неоткуда ждать приказов или фиксированных фактов. Он сам выбрал свободу — пришло время платить за неё. Если ему и суждено было стать копией предателя, Саске собирался стать как минимум лучшей его версией. — Да ну, тэме, ты странный. Вернувшись в реальность из своих мыслей, Учиха только фыркнул: — Ты тоже странный, усуратонкачи, и я об этом уже говорил… Захлопнув дверь за ушедшим Узумаки, Саске устало сел на порог, пытаясь собраться с мыслями. Сумбурный одноклассник раз за разом заставлял его сомневаться в собственном здравомыслии и даже не замечал этого. Вот же… Добе. Впрочем, вместе с ворохом неуместных чувств и необъяснимых эмоций, Учиха находил в каждой из уже произошедших встреч немало полезного. Наруто был прекрасным примером противоположной позиции, взглядом с другой стороны. Если сделать правильные выводы, можно увидеть общую картину с третьей стороны и принять решение почти независимо от самого себя. Мальчику нравился этот вариант: он давно бы зашёл в тупик, если бы полагался лишь на личное мнение. Да что там. Накануне вечером он своими глазами увидел непреодолимую стену этого «тупика». Откинувшись на прохладные доски пола, Саске прикрыл глаза, прокручивая в голове наиболее запомнившиеся и оттого — наиболее важные детали. Даже смешно. Сам не заметил, что продолжал копировать Итачи, несмотря ни на что. Наверное, виновата глупая детская мечта быть похожим на идеального старшего брата. Губы сами собой исказились в издевательской усмешке. Мечты плохи тем, что они иногда исполняются. И далеко не всегда — так, как должны. Саске было даже жаль растоптанные светлые надежды и обещания себя-ребёнка. Хоть прошло не так много времени, сейчас он казался себе намного старше, чем был. «Тогда я обязательно стану полицейским, нии-сан!» Наивно, наивно, наивно! Хотелось зажать уши, чтобы не слышать собственный голос, звучащий прямо в голове. Это была мечта? Это и было то, о чём все вокруг сходят с ума? Наивно — значит, утопично, так? Что вообще хорошего в том, чтобы жить такими чистыми идеями, если рано или поздно их всё равно макнут в грязь?! Наверное, что-то всё же было, раз он продолжал об этом думать. После исполнения биджуевой мечты нужно ещё как-то жить. И никто не говорил, что будет просто или хотя бы «хорошо». И счастья тоже никто не обещал, что бы там ни писали идеалисты в своих книгах. Пусть в них и очень хотелось поверить. В два резких движения поднявшись с пола, Учиха натянул обувь и вышел за дверь, не став даже запирать. Хотелось отвлечься, и тренировка подходила для этого лучше всего. Без спарринг-партнёра или учителя развивать тайдзюцу стало сложнее, несмотря на возросшее время, которое мальчик тратил на него. Оставалось только отрабатывать до автоматизма уже выученные связки и пытаться скопировать шаринганом элементы чужих движений. Если бы не додзюцу, прогресса бы не было вообще. Обычная разминка и растяжка давались уже слишком легко, стоило увеличить нагрузку. Саске старательно нагнулся к ноге, сидя на продольном шпагате. Взрослые говорили, что в его возрасте гибкость выше от природы и важно её не потерять с возрастом. Если ниндзюцу для Учихи закрыто, он собирался делать упор на то, что оставалось. Пусть соглашаться с глупой идеологией усуратонкачи и было странно, но ему импонировало это упрямое «никогда не сдаваться». Что ж, посмотрим, как такая твердолобость сработает на практике… В чёрном небе висит неестественно-красная луна. Саске может даже не смотреть — память хранит каждую, даже самую незначительную деталь. У него было семьдесят два часа, чтобы запомнить их все. Даже хруст песка под ногами и положение капель крови на стене. Тело двигается как будто само по себе, сознание ускользает, путая реальность и сон. Учиха снова оступается, проваливаясь в иллюзию с головой. Вот и дом. За оглушительно скрипнувшей дверью ждёт его персональный кошмар: каждый раз новый, но оттого не менее привычный. В темноте всплывает окровавленное лицо предателя, и Саске даже не замечает, как жмёт его наруч. Сегодня всё идёт не так, и вместо страха внутри вспыхивает гнев. Он бросается вперёд, по колено проваливаясь в тёплую кровь. Всё вокруг искажается, поглощённое абстрактными цветами. Учиха видит только человека перед собой. Взмах, звон, вибрация зеркальных мечей. Чужие глаза — почему-то без активированного шарингана — расширяются в безмолвном удивлении, когда танто пронзает предателя насквозь. — Почему?.. — Итачи пошатывается и падает на пол. — Саске… Едва слышный шёпот заставляет вздрогнуть и отшатнуться, смотря на залитые кровью руки, сжимающие тяжёлый боевой танто. Саске не понимает, что произошло, оглядываясь назад. Живым в комнате он остался один. Раньше Саске бы вскочил, снова видя кровь на своих руках, сейчас уже было практически всё равно. О кошмаре напоминало лишь колотящееся в груди сердце и мокрые дорожки слёз на щеках. Перед глазами стояло удивленноё лицо… брата. Итачи, как всегда, было слишком много. Прикрыв глаза, мальчик медленно вдохнул и выдохнул, усилием воли расслабляясь. Сквозь занавески пробивались первые отблески рассвета. Холодно. Забыл закрыть окно?.. Спать дальше не имело смысла, лучше потратить лишние часы на учёбу или тренировки. Под ногами привычно скрипнули старые доски. Иногда перед сном Учихе казалось, что опустевший дом шепчет и стонет, скорбя по убитым внутри людям. Перед глазами на мгновение мелькнуло лицо отца. В его кабинете всё оставалось по-прежнему. Мальчик раз за разом ставил книги и свитки на свои места, сохраняя память о прошлом владельце. Сможет ли он стать достойным преемником? И можно ли быть «достойным», когда клана больше нет? Раздражённо дёрнув плечом, Саске помотал головой. В последнее время он определённо слишком много думал над вопросами без однозначных ответов. Взяв с края стола рамку с фотографией, мальчик погладил кончиками пальцев стекло. Интересно, смог бы ответить отец? Наверняка бы смог. Отец был прекрасным лидером клана. Отец знал, как им быть. Но при жизни отчего-то не рассказал. Возможно, считал, что младшему сыну ни к чему мысли о месте главы — уже и не узнать. Вряд ли он ожидал удара в спину от того, кем так гордился. Взгляд Саске упал на сложенную давным-давно стопку бумаг. Какие-то не особо серьёзные заявления и обращения в полицию — отец постоянно брал часть работы домой, и мама всегда смотрела с неодобрением. Интересно, что сейчас с полицией? Наверняка была расформирована или передана кому-то. Пусть она и была делом жизни многих Учиха, но Конохе не было дела до подобных сантиментов. В общем-то, справедливо. Понятное дело — для деревни. Просмотрев несколько заявлений, мальчик наткнулся на два практически идентичных. Различались почерк, формулировки и указанное местоположение, но суть оставалась прежней: шиноби, в основном генины и чунины, жаловались на лавочку, торгующую некачественным оружием. Самое странное, что впоследствии лавочка бесследно исчезала. Мошенники не наглели, ставили цены ниже средних и продавали немного. Внешность описывалась разная, но для шиноби сменить личину ничего не стоит. Значит, торговцы могут быть шиноби. Либо это могут быть действительно разные люди, возможно, даже не связанные между собой… Увлёкшись множащимися предположениями, Саске перевернул свой блокнот с записями по ирьёдзюцу и начал писать с другой стороны. Люди всегда продолжают следовать своей выгоде, считая обман справедливым. Некачественное оборудование может стоить жизни на миссии — не факт, что на совести мошенников ещё не было мертвецов. Если исходить из низких цен и сомнительности, основная масса покупателей — бесклановые генины и чунины. Слабые сами по себе, они наверняка не ожидали предательства в родной деревне. Саске ненавидел предателей. И постепенно всё больше и больше укреплялся в мысли о том, что слепо доверять не стоит никому. Ни товарищам, ни друзьям, ни даже семье. В руке хрустнул сжатый слишком сильно карандаш, развалившись на две части. Мальчик удалённо моргнул, смотря на обломки, и со вздохом выбросил их в мусорную корзину. Если с мошенниками ещё не разобралась деревня, с ними собирался разобраться Учиха Саске.