Военная полиция Учиха

Дверь в кабинет отворилась с продолговатым скрипом, и в глаза Саске ударили лучи солнца. Вся его бравада испарилась ещё на пути в Резиденцию. Сколь бы не было здравым решением учителей, сколько бы рациональна не была мысль о гражданской профессии, но… Неужели он и правда никогда не станет шиноби?.. Усилием воли не позволив себе сжать кулаки, мальчик постарался незаметно успокоиться, но безуспешно. Не помогала даже привычная дыхательная техника, в голову некстати полезли разрозненные мысли: О том, сколько всего Учиха наговорил Сандайме тогда, в госпитале. О том, как был бы недоволен отец. Перед глазами собрался удивительно яркий образ: сложенные на груди руки, сведенные к переносице брови и короткая вертикальная морщинка между ними. На секунду зажмурившись, Саске заставил себя собраться и хотя бы сохранить остатки гордости… Раз уж это всё, что он ещё мог сохранить. — Добрый вечер, Хокаге-сама. — Поклон позволял не поднимать глаз. — Прошу прощения, но я категорически не согласен с мнением Куроты-сенсея и Такеши-сенсея, — неожиданно вступился Ирука-сенсей, даже толком не выказав уважения. Застыв от неожиданности, Учиха удивленно покосился на инструктора. Справедливый. Или предвзятый? — Для успешного окончания Академии не обязательно владеть ниндзюцу. Ведь есть же мастера своего дела, которым оно неподвластно! Майто Гай, Икума Катачи… — Умино резко прервался: Сандайме хватило и жеста. — Достаточно, Ирука-кун, я понимаю твою позицию. Знал бы сенсей, на чём настаивал. Точнее, знал ли?.. Вопросы нравственности продолжали волновать хокаге даже после всех оставшихся позади жертв. Время умело преподавать свои уроки, но никогда не меняло людей: Сарутоби всё ещё чувствовал себя наивным идиотом, пытающимся действовать по совести. Что он мог сказать теперь ребенку, у которого, вольно или невольно — неважно, отобрал всё, что было ему важно? — Прежде чем… Прошу вас, Хокаге-сама, выслушайте мой доклад. — Стук сердца в ушах мешал Саске услышать даже собственные сбивчивые, торопливые слова. Мальчик чувствовал, как теряет остатки самоконтроля. Это всего лишь был шанс. Вот и всё. Шанс раскрыть дело? Шанс восстановить справедливость? Или шанс кому-то что-то доказать? Собственные цели казались мальчику размытыми, да и этот порыв вызывал вопросы сам по себе. Наверное, ему просто было больше нечего терять, как шиноби. Как несостоявшемуся шиноби. — Доклад? — Сандайме удиаленно поднял брови, но останавливать не стал. — Уточни, в какой форме и области. Серьезный вопрос на внешне несерьезное высказывание ребенка. Учиха посчитал это неплохим способом заставить невежду замолчать, вот только невеждой он не был — и собирался это доказать. Очевидная логическая цепочка, но… Хирузен и не собирался унижать его. За детскими лицами часто прятались войны — кому, как не Третьему, повидавшему все три мировые, знать это? Ловушка собственных ожиданий стоила немалых потерь врагам Конохи. У побед тоже была своя цена. Созданная ради защиты и безопасности новых поколений, деревня стала их могилой. Сарутоби понимал, что за все его правильные и ошибочные решения его осудит история — в том случае, если будет, кому её написать. — В устной. Отчет в письменной форме с приложением дополнительных материалов — по требованию. Область — результаты частного расследования под… — мальчик замялся, вспоминая незнакомый раньше иероглиф. — Под юсдикцией Военной Полиции. — Юрисдикцией, — еле слышно поправил его удивленный Ирука. — Военная Полиция была расформирована, — без нажима заметил Хирузен. Фугаку удалось дважды воспитать детей без детства. Без интересов, без простой, искренней мечты — и теперь ребёнок-инструмент пытался быть тем, кем его сделали. Просто потому, что это и было тем, что ему оставалось. — Заявления всех потерпевших датированны до… До четвертого июня. Горло Саске как будто сдавили невидимые пальцы, мешая говорить дальше. Он думал, что сумел уложить всё у себя в голове. Думал, что сумел справиться с демонами на своих ладонях. Оказывается, было достаточно лишь назвать конкретную дату, чтобы соскользнуть с края в круговорот красно-чёрных гротексных образов. — Пострадавших было несколько? — По доступным мне данным, не меньше троих. — Собственный голос показался Учихе звучащим откуда-то из-за плеча. Несмотря на неплохую фальсификацию безразличия, он не видел Хокаге. Он видел кровь на деревянном полу. — Все трое подали жалобу на торговцев некачественным оружием. Несмотря на то, что они указали разные места и названия, эта лавка оказалась одной и той же. — Ты можешь подтвердить эту информацию? Кивнув, мальчик продолжил говорить: о наблюдении, подтвердившем, что продавцы из раза в раз были одними и теми же людьми. О взорвавшемся в руках кунае. О перемещениях и сменах названия. — Что ж, Саске-кун, — Сандайме коротко покачал в руке трубку, глядя на Учиху странным взглядом. — Ты проделал отличную работу, и мошенники будут наказаны… — Не мошенники, — даже чересчур поспешно прервал его Саске. — С высокой долей вероятности, это не мошенничество, а диверсия. На пару растянувшихся в вечность секунд в кабинете повисла полная тишина. Ирука уже устал удивляться, но и сказать ему было нечего: диверсия?.. Прямо под носом у системы безопасности?.. Осознание легко переплелось с роковой датой: Под носом у обезглавленной системы безопасности — вполне. В глазах застывшего фарфоровой статуэткой Саске пустота мешалась с безнадежностью, но он знал, что говорил. По иронии судьбы, полиция Учиха продолжала выполнять свои функции без единого живого служащего, навевая ассоциации с неупокоенным духом. — Это серьезное утверждение, — отложив трубку, заметил Хокаге. — И, я так понимаю, не беспочвенное. Границы реальности смазались: Саске чувствовал, что пересек невидимую черту. Больше никто не делал скидок на возраст — он и не просил снисхождения. Первые вопросы появились у него ещё до летних каникул: сразу после взорвавшегося куная мальчик получил два сообщения из разных мест буквально одно за другим. Дети, с которыми он продолжал играть время от времени, уже привыкли искать «исчезающую лавку». Одна обнаружилась практически под окружной стеной, вторая — в квартале от центральной улицы. В ступор ставил не только сам факт, но и выбор мест: вся старая теория дала трещину. Дальше больше: походка и поведение торговцев были совершенно иными, чем то, которое Учиха видел раньше. Конечно, ведь не так просто быть в двух местах одновременно. Что происходит? Откуда столько? Кто они такие? Связаны ли они между собой, и если да, то как это доказать? Нарисованная в блокноте схема по сложности пыталась посоперничать со строением СЦЧ, и это уже точно не могло быть простым мошенничеством. Слишком сложно, чтобы всё сработало. Единственное исключение — если кто-то координировал все группы. — Что заставило тебя считать, что это — всё же единая система, а не совпадение? — уточнил Сандайме, чуть нависнув над сложенными в замок руками и сверля напряженным взглядом противоположную стену. — Чёткие области появления, одинаковые способы и одинаковый товар — слишком маловероятно для простого совпадения, — категорично отрезал Учиха, не замечая, что начинает от волнения подергивать отросшую за несколько месяцев челку. — Либо в деревне зреют одновременно три заговора, либо один, но масштабный. — Я всё ещё не понимаю, почему ты называешь мошенничество диверсией, — негромко высказался Ирука, заметно помрачнев. — Некачественное оружие — это, конечно, опасно, но не может называться «заговором». — Даже если его «некачественность» заключается в этом? — быстро пролистав блокнот, Учиха положил его на край стола. На потрепанный разворот была нанесена необычная, но узнаваемая взрывная печать. В любом плане можно было ограничить четкие области для каждой его детали: группы не должны были пересекаться, названия не повторялись, места выбирались на первый взгляд совершенно случайно… Но кое-что разъединить было никак нельзя: все они откуда-то получали товар. Вместо того, чтобы тратить время на бессмысленную погоню за лавочниками, Саске занялся поисками поставщика. Пару дней он гипнотизировал одно из вычисленных мест — безрезультатно. Оставался единственный однозначный вариант — ворота. Только которые? Ни карта, ни прочитанный уже наполовину справочник для начинающих торговцев ответов на вопросы не дал. Учиха попробовал поспрашивать «постоянных» владельцев магазинов оружия: после двух неудач он наконец-то получил до обидного очевидный ответ: Грузы в основном везли через южные ворота: со стороны Страны Железа. Такахаши-сан был первым взрослым, говорившим с «Томой» искренне и вполне дружелюбно, и именно он, взглянув на оставшуюся от взрыва рукоять, рассказал, что могло привести к такой реакции. Нулевая вероятность случайности: взрыв при использовании чакры в радиусе пары метров могло спровоцировать лишь нечто, работающие на чакре. Мастеров печатей в деревне не осталось, но добрый оружейник узнал символы поглощения и огня. — Чтобы обеспечить все переезды, среди этих людей должен быть кто-то, знакомый с Конохой и способный постоянно находить новые места. На это нужны деньги и, думаю, связи, — по крайней мере, так было сказано во «Всём, что нужно знать начинающему торговцу». Из прочитанного Саске сделал ещё один вывод: — С большой долей вероятности, торговля идёт в убыток. В конце-концов, ему удалось вычислить поставщика, но и здесь мальчика ожидал сюрприз. Просидев почти неделю напротив Южных Ворот, он отследил каждую повозку, достаточно тяжелую, чтобы забуксовать на небольшом пороге перед воротами, и не имеющая никаких опознавательных знаков. Отметив все маршруты на карте, Учиха не нашел ровным счетом ничего: глубокие борозды от колес каждый раз приводили его к вполне обычным торговцам. Ниточка оборвалась: куда дальше? Очередной ответ подсказала тренировка в Академии в начале учебного года — абсолютно точно верный бросок Усуратонкачи почему-то попал мимо центра мишени. Не став заострять на этом внимание, Саске после сам убедился в наличии проблемы с балансировкой оружия, выданного сиротам за пару рё. Всё дело в том, что оно было переплавкой, причём заводской, и оттого — не слишком качественной. Как объяснил мальчику Ирука-сенсей, умение пользоваться таким — лишь дело техники и опыта. Отличить переплавку от оригинала оказалось тоже довольно просто — по весу. Переплавка была легче на пару грамм. И кунай из «исчезающей лавки» — тоже. Где-то есть завод, и он должен где-то брать сырьё и топливо для печей. А ещё располагаться так, чтобы его не захватил враг — Учиха разумно рассудил, что раз склад оружия лучше уничтожить, чем отдать противнику, то и завода это тоже касается. Тем более, если их вероятный враг — это Коноха. Не должно быть видно дыма, а для поставок требовалась более-менее ровная дорога… Критериев оказалось так много, что под них попали лишь две области с северной и северо-восточной стороны от деревни. А дальше… Мальчик и сам-то не понял, что произошло. Весь его, если можно так сказать, доклад прошел будто бы мимо. Это даже уверенностью было не назвать, скорее, отчаянием. Попыткой обмануть реальность. Ха. И ведь делал вид, что знает, что делает. Когда обьяснял расклад, предъявлял доказательства своих слов — кривые зарисовки и заметки в блокноте. Когда предлагал свой план действий для раскрытия остальных звеньев цепи. После всего надо было бы чувствовать удовлетворение, а Учиха ощущал себя пустым. Он не испытывал даже гнева по отношению к преступникам или сочувствия к потенциальным жертвам, как бы не пытался убедить себя в обратном. Это… Было справедливо. Так? Затянутое тучами небо уже окончательно потемнело. На улицах зажглись фонари, кругом вовсю стрекотали цикады. Шею оттягивал до нелепости большой и тяжелый протектор. Ну, Саске, ты стал шиноби. Доволен? Отец был бы доволен. Саске было почему-то тошно. Отец бы сказал «Как и ожидалось от моего сына». Если бы был жив. Но он мертв, и каждому в этой деревне совершенно всё равно — так же, как его сыну всё равно на жизни незнакомцев. Кто-то, купив оружие в «исчезающей лавке», не вернулся домой с задания. Возможно, у него была семья: брат или сестра, родители, а может, даже жена. И они проклинают тех, кто отнял жизнь у дорогого им человека. Они считают, что его жизнь была важна. И она была. Любая жизнь важна. Потому что это справедливо. Потому что это — правильно. Достаточно помнить, что правильно, а что — нет, чтобы не делать того, о чём будешь жалеть. Ведь так?.. Налетевший порыв ветра бросил в лицо мальчику длинную чёлку и даже заставил его немного пошатнуться. Сначала он повязал протектор на лоб. Перекрывая ночное небо, в оконных стёклах отразился маленький Итачи: растерянный, сбитый с толку, запутавшийся в том, что он должен делать и почему чувствует то, что чувствовал. Достаточно поступать по справедливости. Ценить чужие жизни. И желать, чтобы правосудие расставило всё по местам. Но когда Саске расследовал своё первое дело, ему было всего лишь любопытно. Было ли это то, что он должен был чувствовать? Наверное, любопытство лучше безразличия. С силой похлопав себя по щекам, Учиха перешел на бег. Вскочил на низкую крышу закрывшегося кафе, следом — на столб электропередач. Почему же он не чувствовал себя свободным, если наконец-то нашел свой путь?.. Путь? Какой, к биджуу, путь? С высоты деревня раскинулась от горизонта до горизонта. Необъятная, многолюдная, полная разрозненных судеб, сплетающихся в полотно жизни. Под ногами легкого Саске едва заметно прогнулись укрепленные провода. Окружающая его пустота давила на плечи грузом ответственности. Такое уже было — раз за разом повторялось во сне, бесконечным временным водоворотом возвращая в начальную точку. Если любопытство лучше безразличия, то мальчик определенно предпочел бы быть любопытным. Пусть им не движет ничего благородного, ничего, что он видел в книгах, но… Саске просто хотел знать ответы. Не более. Свет в окнах. Ключ в замке. Тихий скрип двери. — С возвращением! Деревянная сёдзи была отодвинута с такими силой и скоростью, что влетела в противоположную стену: с шумом и грохотом в приходую ввалился всклокоченный Усуратонкачи. — Тэ-э-эме! — в обвинительном жесте выставив вперед указательный палец, провозгласил он. — Где тебя носило, даттебайо?! Ну да, конечно, этот бака не мог догадаться, что о нём могут волноваться! Наруто пыхтел и почти дымился, чувствуя себя кипящим чайником. Он и кипел. От праведного гнева! Вот так пропадать после вызова от учителя… — Это… Это… Это было без-от-вест-вен-но, вот! И это что, протектор шиноби? Как у тебя… Эй, Саске, ты чего? Ну ты как девчонка, даттебайо!.. Спрыгнув на бетонный пол татаки, в два шага перешагнув негласный барьер правил приличия, Наруто не нашел ничего лучше, чем просто обнять друга. Потому что так поступают близкие люди, когда хотят подбодрить. Потому что Саске никогда его не отталкивал. Неловко замерев на полушаге, Саске с тихим вздохом закрыл глаза. На смену бесконечным попыткам делать то, что нужно, пришла усталость. Если бы он хоть раз сделал шаг за грань чужого отчуждения, могло ли это что-то изменить? Если бы не считал чем-то унизительным взять мамину руку? Если бы не мирился с той стеной, которой отгородился ото всех отец? Если бы продолжал обнимать Итачи, так же, как в детстве, каждый раз, когда он возвращался домой?.. Если бы он просто был таким же сильным, как Усуратонкачи, этого было бы достаточно. Если бы просто умел ценить по достоинству то, что имел, у него уже был бы шанс это сохранить. А теперь сожалеть уже поздно. Остаётся только не повторять своих и чужих ошибок. — Нэ, Саске… Ты все еще считаешь, что быть шиноби… Не круто, да? — Слова почему-то давались с трудом, но этот вопрос был слишком важен — Наруто не мог промолчать. Тихо зашуршала ткань — Саске обнял его в ответ. Крепко, почти до боли — откуда только силищи столько в похожем на девчонку Учихе? В голове мелькнула крамольная мысль попросить пощады — но шиноби никогда не сдаются!.. — Если быть шиноби — значит, никогда не сдаваться, тогда это — круто. Пусть он не мог ничего изменить в прошлом, пусть он уже упустил все свои шансы, пусть всё уже произошло так, как произошло… Саске усмехнулся, подталкивая Усуратонкачи обратно в дом. Сейчас у него был тот, кого он мог бы назвать семьей. Провозившись с готовкой до позднего вечера, они решили поужинать на улице и, скорее всего, коллективно проспать — Учиха искренне надеялся, что эта шутка останется шуткой. Почти полная луна уже стояла высоко над уровнем деревьев и крыш. Малодушно оставив посуду на завтра, Саске погасил на кухне свет, и вернувшись на веранду, бесшумно опустился на её край. В полутьме бледными огоньками зажглись светлячки, в порядком заросшем дворе во всю трещали цикады. На небе понемногу сгущались облака. Протектор непривычно оттягивал своим весом шею. — Так это потому, что ты закончил это, как его, рас-се-до-вание?.. — Усуратонкачи вопросительно наклонил голову, лежа на животе на нагревшимся за день деревянном полу и опираясь на локти. — Ты поймал злодея, да? — азартно уточнил он. В книгах добро всегда побеждало зло. В реальности не было ни того, ни другого, и хорошим Саске не мог назвать ни себя, ни Хокаге, ни кого бы то ни было ещё во всей деревни… Хотя нет, кого-то мог бы. Усуратонкачи всегда был искренен в своей наивной любви к хорошим концам. Безжалостно переврав уже с десяток старинных сказок, Учиха определенно начинал входить во вкус. Вера в лучшее всегда была губительна для шиноби, но имело ли смысл рубить её на корню? Была ли она свойственна всем детям просто по их природе?.. — Не совсем, — Учиха неопределенно дёрнул плечом, не зная, как сформулировать «конец главы» даже для самого себя. — Точнее, пока не совсем. Проблема состояла в том, что факт подготовки диверсии был лишь вершиной айсберга. Во-первых, оставалось слишком много вопросов к используемой «торговцами» схеме, а во-вторых… Во-вторых внутри государственного аппарата деревни с огромной вероятностью находился предатель, а возможно, и не один. Буквально через пару дней наблюдения за Северными Воротами, Саске получил результат. Его даже заметили и попытались прогнать шиноби под хенге — скрытый под маской шаринган уловил знакомую моторику движений. Впрочем, цель была достигнута — на колесе повозки остался незаметный след в виде эмблемы Страны Огня. Эту технику Учиха называл про себя «огненной подписью» и в глубине души очень гордился возможностью снова использовать стихийные техники. Ещё две метки — Молния и Ветер, через каждые два дня. На шестой день в следах от колес остались вполне различимые символы пламени. Простая логистика: примерная скорость и вполне известное время. Из трёх возможных мест идеально подходило ближайшее. Странным было ещё и то, что в обратный путь повозки отправлялись не менее тяжелыми. Вывод напрашивался всего один. — И какой? — Наруто наморщил лоб, вопросительно наклонив голову. Пусть такая история и не была настолько же интересной, как и обычно, зато она была реальной. И даже здесь мальчика преследовала биджуева математика!.. — Чтобы изготавливать оружие путем переплавки, нужно откуда-то брать сырье, — констатировал очевидный факт Учиха. — А где сломанного оружия найдется больше, чем в скрытой деревне, где едежневно тренируется множество шиноби? На первый взгляд, так оно и было, с одним лишь допущением — Коноха сама же и занималась вторичным использованием металолома. Это было экономически выгоднее, чем постоянный импорт. Сбором, учётом и транспортировкой занимался один из отрядов снабжения. Если часть металлолома уходила на сторону, то кто-то должен был подделывать отчеты. Помимо этого, все ещё не хватало информации насчет того, кто и как проводил такое огромное количество сделок по краткосрочной аренде. От количество вопросов и предположений у Саске просто пухла голова. Начал — доводи до конца, и пусть теперь у него была поддержка, это не сильно успокаивало, даже напротив. Край сознания продолжало царапать непонятное дежавю. Ему бы хоть одну зацепку, чтобы распутать эту сеть… — Эй, Саске… — Учиха прервался на полуслове, почему-то чувствуя иррациональную неловкость. — Значит, ты больше не придешь в Академию, да?.. Не то, чтобы Наруто не знал ответ, просто… — Ауч, Саске-бака! Да что у тебя за привычка дурацкая, даттебайо?! — О глупостях каких-то думаешь, вот почему. — Да ты даже не дал мне договорить! — Пф. Фыркнув, Узумаки показательно отвернулся, давя лезущую на лицо улыбку. Ха! И вообще, то, что Саске — уже генин, не значит, что они никогда не будут в одной команде. Нужно всего лишь постараться изо всех сил, и всё получится. — Таков мой путь ниндзя, даттебайо! Саске, теме, а ну не смейся! Облака окончательно закрыли диск практически полной луны. Ночью пошёл дождь. Капли стучали по карнизу над окном в кабинете Хокаге. На краю стола догорала свечка — как в прошлые времена, когда электричество ещё никому и не снилось. Тяжелый дым стелился по столу и бумагам. Курить такую дрянь на рабочем месте — последнее дело, но что, если и правда — последнее? Хотя бы на сегодня. После всех этих лет, после всех жертв, на которые Хирузен шёл бесчисленное множество раз, он всё ещё помнил, ради чего Первый основал эту деревню. Сохранить жизни, подарить детство тем, кого привыкли отправлять в бой — это ли не мечта, за которую стоит умереть? Стоит. Он и сам так считал, что стоит. Однажды перед Хокаге встал выбор: сохранить деревню или сохранить её предназначение. Подобно обоюдоострому копью, оба варианта противоречили сами себе. Третий выбрал будущее. Вернуться к утерянной идее возможно, если есть, кому возвращаться. Говорят, с возрастом приходит опыт. И вот, основываясь на своём опыте, Хирузен мог бы плюнуть этому мудрецу в лицо. Желательно — огненным шаром. С возрастом пришли морщины, цинизм и привычка пренебрегать своими принципами, если это выгодно. Фугаку воспитал двух детей без детства. Деревня услужливо добавила сверху непомерную ответственность и бесконечные обязанности. Сарутоби нужны были кадры, нужны были союзники — потому что иначе всё влияние на внутренние дела Конохи окажется в руках человека, забывшего, что вообще такое Воля Огня. Многие теперь считают эту фразу лишь абстрактным и не слишком содержательным лозунгом. Не так просто объяснить словами то, что видели дети Эпохи Воюющих Кланов. Времена изменились. И что толку? Потеря близких — это опыт. Месть — следствие, построенное на желании восстановить порядок вещей. Жизнь за жизнь. Времена изменились, а люди остались прежними. С фотографии в резюме смотрел ребенок, загадавший Хокаге одну загадку: — Как разорвать то, у чего нет начала и конца?