Предположительно 24–25 сентября, понедельник–вторник
Прошёл месяц с тех пор, как Ричард впервые очутился в больнице. Все эти 4 недели были похожи на ад. У него оказался перелом руки и неслабое сотрясение. Ему пришлось пройти через всевозможные капельницы, антибиотики, физиотерапия, обезболивающие. Но теперь, "пройдя" через все круги ада, он наконец-то смог так или иначе самостоятельно ходить. Это было огромным счастьем. Хоть далеко он не ходил — до туалета и обратно — но всё же… Это не могло не радовать. Кушать без посторонней помощи он тоже более-менее научился. Хотя ел он очень плохо, ссылаясь на то, что у него нет аппетита. Когда ты утрачиваешь самую важную функцию для восприятия мира, жить, без посторонней помощи, становится довольно сложно. Теперь шестнадцатилетнего парня окружает лишь темнота, ведь функцию для восприятия, которую он утратил, являлось ничто иное, как зрение. Нет, глаза у него на месте, но… Затылочная доля мозга, которая отвечает за зрение, во время аварии была повреждена, поэтому мозг, грубо говоря, просто перестал воспринимать информацию в виде изображения. В медицине это называется «корковой слепотой». На вопрос, как это можно исправить, врачи лишь с сочувствием качали головами. В медицине ещё не научились справляться с этой "болезнью". Ведь, как не крути, повреждён мозг, а значит и операция требуется именно на него, но кто решится быть подопытным кроликом?
Единственное, что внешне изменилось в Ричарде, так это цвет его глаз. Из насыщенно-синих они изменились в бледно-голубые. Врачи не смогли дать этому какое-либо научное или медицинское объяснение. Главное, что этот факт никак не влиял на самочувствие пострадавшего. Физически парню становилось лучше — кости довольно быстро срастались, да и голова приходила в норму, но с душевной травмой всё было ровно наоборот. Каждый день он был вынужден осознавать свою беспомощность, обременительность, а главное вину. Если бы он не был таким безответственным, не был таким равнодушным, не был таким эгоистичным, не был бы… Всего этого могло бы не произойти. Сначала он искал виноватых. Винил всех: друзей, которые позвали его на заброшку, охранников, которые их спалили, мусоров, которые их поймали, водителя грузовика, который действительно был виноват в случившемся. Ричард даже пытался винить отца из-за того, что тот был, по его мнению, чересчур придирчивым и строгим. Но каждый раз подросток приходил к выводу, что виноват только он. Что это всё его вина.
Каждый день Райт вынужден осознавать, что его существование приносит одни проблемы для матери. Чем дольше подросток находился в больнице, тем больше он злился. Его бесила своя же беспомощность и ничтожность. Он так старался получить независимость, а в итоге стал ещё больше зависеть не только от матери, а вдобавок и от общества в целом. Рич часто задавался вопросом: «Почему он?». Почему именно с ним это произошло? Чем он заслужил такую участь? Неужто это его наказание за собственный упёртость и безалаберность?
Не выдерживая давления своих же мыслей, он срывался. Мог накричать на врачей. Мог на эмоциях швырнуть поднос с едой. Иногда он кричал даже на мать. Это было редко, но когда это происходило, Ричард осекался и мысленно кричал себе, что она не виновата. Она тут вообще не причём! В такие моменты слепой медленно опускал голову и замирал. Он бормотал извинения, а из глаз начинали течь слёзы. Это были приступы оцепенения. Но такое происходило гораздо реже, чем вспышки гнева. Выплёскивание эмоций в виде агрессии было самым доступным и самым знакомым для него способом. В парне было много негодования. В основном его окутывали чувства вины и злости.
Матери кое-как удавалось сохранять самообладание, хотя у неё тоже не хило пошатнулась психика. Мало того что она навсегда потеряла любимого человека, так ещё её сын приобрёл инвалидность. Она много плакала за пределами палаты своего ребёнка. Иногда у Сары, мамы Ричарда, проступали слёзы и в палате сына, пока тот спал. При пробуждении он в ужасе звал её и она тут же брала его за руку, участливо обозначая своё присутствие фразой:
— Я здесь. Я рядом.
От этого хотелось плакать ещё больше. Сара боялась представить, как её сыну сейчас больно и страшно. Когда он бодрствовал, то мать изо всех сил пыталась показывать, что жизнь не кончена, что всё будет хорошо и они со всем справятся. Хоть самой ей в это верилось с трудом. Оба по началу пили большое количество психотропных таблеток по типу транквилизаторов и нейролептиков. Миссис Райт взяла отпуск на полтора месяца, чтобы хоть немного погоревать обо всём этом ужасе и разобраться с последствиями злополучной аварии.
После происшествия сразу же открылось уголовное дело. Проводилось расследование и многочисленные комиссии. Сара всё это время не отходила от сына. Она не хотела покидать его ни на секунду. Не сейчас.
Позже выяснилось, что грузовик, участвующий в аварии, принадлежал одной строительной компании. Водитель вёз стройматериалы. Предположительно он находился в алкогольном опьянении.
На протяжении всей реабилитации парня к нему пытались пробраться всевозможные юридические работники и правоохранительные органы, чтобы расспросить пострадавшего. Но миссис Райт преграждала им дорогу со словами:
— Моему сыну сейчас нужен покой и тишина, поэтому со всеми вопросами обращайтесь ко мне или ждите его полного восстановления.
Спустя полтора месяца состояние пострадавшего относительно пришло в норму. Сотрясение прошло и кости срослись, но от корковой слепоты, которую приобрёл Ричард, вылечиться было невозможно. Поскольку парень пришёл в норму, можно было устроить судебное заседание. Этим все и занимались. Миссис Райт, едва успевая переводить дыхание, бегала и узнавала, куда и зачем идти. В который раз оговаривала дело с прокурором. Так же был проведён разговор между прокурором и Ричардом, т.е. пострадавшим.
***
24 октября, среда
Спустя 7 недель пребывания в больнице Ричарду, наконец, позволили перейти на домашний режим. Правда, врачи были не в особом восторге насчёт ухода шатена, но тот уже просто на стенку лез от всей окружающей его атмосферы. Ехали Райты на такси, что было довольно проблематично. Как оказалось у парня появилась некая фобия по отношению к машинам. Стоять рядом, слушать работающий мотор было нормально, но вот сидеть в таком транспорте… было ужасно.
Как только такси тронулось, младший тут же вцепился в ручку авто и всю дорогу не разжимал пальцы. Мать обеспокоенно смотрела на сына, уже успев понять, что садиться в такси, с её стороны, было ошибкой. Она несколько раз мягко гладила его по плечу и говорила, что всё хорошо, что ему не обязательно так отчаянно держаться за ручку, но Ричард ни в какую не хотел расслаблять пальцы.
Спустя полтора часа такой езды Райты наконец приехали в пункт назначения. Голубоглазый, как только ему открыли дверь, буквально вывалился из машины. Он тяжело и жадно вздохнул, будто его только что душили, а потом ослабили хватку и дали набрать в лёгкие желанную дозу кислорода. Сердце бешено стучало. Мать тут же взяла ладонь парня и положила к себе на локоть. Они направились к парадной. Во время того, когда Ричарда кто-то вёл, он всегда максимально вытягивал руку и старался идти как можно дальше, чтобы не наступить на ноги ведущему. Также он частенько ссутулился, на подсознательном уровне боясь удариться об что-нибудь головой, ведь его мать была ниже него, и вероятность удариться лбом так или иначе была. Ричарду казалось, что он не был дома целую вечность.
Преодолев коридоры и лифт, шатен, наконец, ступил на порог родной квартиры. Он немного постоял и попытался обрисовать то, что находилось бы в его поле зрения. Миссис Райт закрыла входную дверь. Как только оба сняли уличную одежду, мать предложила свою помощь в поиске домашней одежды. Тот неуверенно согласился. Хозяйка квартиры нежно погладила парня по плечу и сказала, что сейчас придет. Ответом послужил молчаливый кивок, а после, держась за стенку, направился в сторону своей комнаты. Распахнув дверь комнаты парень обнаружил, что в ней довольно прохладно. На ощупь он добрался до окна и закрыл его. В комнату зашла миссис Райт.
— Я кое-что купила тебе. Вот, возьми, — сказала она и положила предмет в руки сына.
— Что это? — вопросил тот, но, получше ощупав предмет, ответ сам пришёл на ум.
— Белая трость, — всё же озвучила догадку Ричарда мать, — Врачи сказали, что с помощью неё ты сможешь в дальнейшем сам перемещаться по улице.
— С-спасибо…
***
26 октября, пятница
Накануне злополучного дня судейства Райты присутствовали на кремировании Уильяма Райта. Хорошего отца и заботливого мужа. Пускай он и, возможно, был жаден на тепло, то его поступки всегда говорили громче, нежели слова. Ричард не до конца это понимал в силу возраста и подросткового максимализма, но Сара прекрасно знала своего мужа вдоль и поперёк. Во время кремирования она даже не пыталась сдерживать свои слёзы. Они просто катились крупными каплями по её щекам, а дыхание никак не могло прийти в норму. Она столько плакала за последний месяц, что даже сама дивилась тому, что у неё ещё есть чем плакать. Ричард же не проронил не слезинки. Он мрачно вслушивался в звук горящего огня и периодическое шмыганье маминого носа. Он хотел как-то поддержать её в эту минуту, но просто не мог. Настал день суда. Миссис Райт собрала сына и они на трамвае добрались до судебного участка: лезть в машину парень не хотел ни под каким предлогом. После женщина довела своего пострадавшего мальчика до нужного места.
В зале суда постепенно начали собираться люди. Подросток периодически от волнения тёр руки и щёлкал пальцы. Несколько ударов молотком по столу и все замолкли.
— Встать, суд идёт, — начал секретарь, — Прошу садиться. В судебное заседание явились подсудимый Винс Моррис, пострадавший Ричард Райт со своей матерью Сарой Райт, представители государственного обвинения и представители защиты…
Судья дождался, когда секретарь закончит и начал свой монолог:
— Подлежит рассмотрению уголовное дело по обвинению Винса Морриса в совершении преступления предусмотренного пунктами уголовного кодекса страны, а именно в совершении ДТП с погибшим и пострадавшим лицами. Сторону обвинения представляет прокурор…
«Что я здесь вообще забыл?» — пронеслось в голове у слепого.
Мать держала его за руку и внимательно следила за происходящим. У парня начала болеть голова. Вся эта обстановка и такое большое количество голосов… Всё это было огромным ударом на нервную систему младшего Райта.
— Пострадавший, встаньте, — фраза судьи прозвучала будто из далека.
Ричард встал. Его уведомили что несёт за собой предоставление ложных показаний или отказ от их предоставления.
— Даю возможность прокурору начать допрос потерпевшего, — сказал вновь всё тот же голос.
Шатена немного зашатало и боль в голове стала более ощутимой. Прокурор начал задавать стандартные вопросы. После нескольких Ричард побледнел. Голову резко обдало жаром, а в ушах засвистела оглушительная тишина. Связь с реальностью постепенно начала пропадать… Последнее, что подросток запомнил, так это ощущение падения.
