Подарок от брата: Волчонок

Больше двух тысяч лет шла война между вампирами древней империи. Ее начал старый король Седик. Ему было мало властвовать на своих землях, он хотел получить все и сразу, поэтому поднял армию нежити против короля северных земель Мейдека. Так и началась эта битва, коей не было конца. Минуло две тысячи лет, и Мейдек наконец-то победителем вошел в город Потерянных камней. На верхушке башни развевался его флаг с гербом изображающем парящего в небе сокола. Мейдек ехал на вороном коне во главе отряда "Темных", облаченных в черные доспехи с серебряными вставками. Мало кто из вампиров решился бы на украшения из серебра. Это пугало и приводило в трепет народ поверженного города. Король сверкал глазами, холодно глядя на побежденных вампиров. Мейдек потерял много друзей в этой битве, и возлюбленный остался прахом на подступах к замку. Великий воин не испытывал жалости к тем, кто вероломно сам пришел к нему с мечом и был побежден. Но он уважал их доблесть и силу, с которой враги сражались против его многочисленной черной орды. Да и жалеть их, значит принижать. Он победил, и теперь ворота были настежь открыты для него. Его верный спутник вороной, красиво изогнув шею, двигался неспешно и грациозно. Когда-то он гарцевал под седлом возлюбленного Сироку, а теперь был единственным, что осталось на память об умершем супруге. Мейдек хорошо заботился о животном, до последнего защищавшем своего хозяина. Сейчас в памяти короля еще слишком свежи воспоминания, и перед глазами легко оживали те мгновения. Бой был жаркий, и их каким-то неуловимым маневром разделили с супругом. Никогда ранее такого не случалось, всегда два правителя северных земель сражались спина к спине. Когда Мейдек смог пробиться в окружение, увиденное заставило его ужаснуться. Сироку, залитый кровью, не успевал излечится от многочисленных ран. Вороной пытался спасти своего хозяина, бил противника мощными копытами, кусался и подставлял свой бок под очередной удар, чтобы оградить друга, поэтому и он так же был залит кровью и с трудом дышал. Мейдек все еще слишком хорошо помнил тот момент, когда серебряная стрела, пущенная одним из арбалетчиков, пробила исковерканный доспех возлюбленного и пронзила сердце, остановив его стук навсегда. Сироку схватился за древко, выронив меч, и попытался вынуть стрелу, но не смог. Проклятый металл быстро забрал силы вампира и его умение заживлять раны. Мейдек кричал супругу, чтобы он держался, не смел умирать и прорубался сквозь строй противников, но понимал: поздно, любимого уже не спасти. Падая, Сироку посмотрел на супруга, их глаза встретились на миг, одни голубые, как водная гладь, с застывшей в них болью, и вторые черные, подобно ночи, с просьбой дождаться. Любимый рассыпался в прах за мгновение до того, как Мейдек смог коснуться его, буквально от прикосновения и превратился в пыль. Ветер разнес прах по земле. Боль и гнев Мейдека были так сильны, что он истребил всех, кто был жив, двадцать противников положил в исступлении, и ему было мало. Король желал еще и еще боя, смерти, крови, чтобы смыть тот посмертный взгляд, что навсегда поселился в душе. Мейдек желал стереть из вечности тех, кто забрал у него любимого и проклял на одиночество. Страшнее участи для вампира и не было. Мейдек хотел бы уйти вслед за любимым, но не мог, этим он принизит смерть супруга, она будет напрасной, а так великий воин-король никогда бы не поступил. Ради Сироку надо победить и взять этот город... И Мейдек победил, город пал к его ногам, старый король Седик был обезврежен и развоплощен. Может, это и жестоко, но правильно. Нельзя оставлять врагов в живых, иначе они могут вернуться вновь и нанести очередной удар в спину. Мейдек сам лично обезглавил Седика, сохранив врагу честь и в смерти.В тот же день, как воин-король шагнул внутрь крепости, он был провозглашен новым правителем двух земель и коронован, как император Мейдек Серебряный, а сама империя получила новое название - Сироку. Теперь во взятом городе шел пир во славу захватчика. Император восседал на массивном троне, даже не сняв доспехов, опустив на подлокотник руку в перчатке с серебряными когтями. Металл зловеще сверкала в изменчивом свете свечей. Серебро смертельно для вампиров, поэтому этой длани, облаченной в страшную перчатку, боялись как свои, так и чужие. Вампиры веселились, а Мейдек был как никогда мрачен и угрюм. Нет в его сердце больше любви и жажды жизни. Тот, кто давал ему свет и счастье, был мертв, а без него все казалось серым и пустым. Боль переполняла сердце нового императора, и душа скорбела и плакала, но он великий воин и никто не смог разглядеть снаружи за маской холодности того, что творилось внутри. - Император, мы кое-что нашли в одной из тайных комнат. Перед Мейдеком стоял молодой вампир, почти дите по сравнению с ним. - Что там, Калос? Неси сюда свою находку. - Я не могу, мой повелитель, он не дается в руки, уже троих покусал в кровь, и после его укусов раны плохо затягиваются. - Хорошо. - Мейдек поднялся со своего трона. – Веди меня. - Наконец-то его хоть что-то заинтересовало. Идти далеко не пришлось, в одной из стен тронного зала оказалась ниша, а в ней… Мейдек видел всякое в своей жизни: и битвы, больше похожие на месиво, и драки, где часто гибли вампиры, и сами смерти не пугали его, да и много что еще, но что б такое. Даже у него перехватило дыхание. Единственное, что пришло ему в голову, это лишь одно слово – Волчонок. Прямо на голом, каменном полу сидел обнаженный ребенок, не больше одиннадцати лет, хотя точный возраст вампир ему бы не дал, настолько он был истощен и грязен. Из-под сальных, встрепанных, длинных волос непонятного цвета на него смотрели перепуганные, затравленные серые глаза. Парнишка рычал и скалился, вот-вот готовый броситься. Тонкие руки дергали широкий металлический ошейник. В углу стояла одна миска с какой-то засохшей едой и вторая, совершенно пустая. Мальчика, как собаку, держали прикованным на массивную цепь к стене. - Когда же ел и пил этот ребенок в последний раз? - ужаснулся воин. Причина удивлению была понятна всем, парня страшно касаться, кажется, тот может от любого прикосновения просто сломаться пополам. И все же самым жутким было совсем не это, нет, не это. За спиной ребенка под замысловато-странным углом торчали белые изломанные крылья. «Какую же боль он испытывал, когда какой-то садист ломал хрупкие кости крыльев. Какой же ужас… Кто мог сотворить такой с ребенком?» - думал император, хотя хорошо понимал, лишь один и мог сотворить подобное, и Мейдек сейчас очень жалел, что подарил Седику чистую и славную смерть воина. Император сделал шаг вперед, и, как только мальчик это увидел, тут же заскулил и, заплакав, попытался забиться в стену, еще больше раня крылья. - Тихо-тихо, малыш, я ничего тебе не сделаю, клянусь. Только помогу и все. Ну же, успокойся. Ребенок даже не слышал вампира. Он продолжал скулить, подвывая и биться в истерике, карябая стену, будто хотел прорыть себе ход, но лишь обламывал ногти с мясом. Воин понимал, медлить нельзя, чем дальше ждет, тем только хуже, поэтому он одним рывком настиг ребенка и сгреб его, стараясь прижать руки плотно к телу, не задеть крылья и избежать острых зубов. Нелегкое дело. - Тихо, Волчонок, я ничего тебе не сделаю, хочу лишь вылечить. Калос! – крикнул император. – Снимай живо ошейник. Молодой вампир, не медля, сделал, как приказали. Ребенок рвался из рук, сопротивлялся, мычал, шипел, рычал, но так и не сказал ни слова. Хрупкое тело в руках Медека сотрясала дрожь страха и ужаса. - Успокойся, маленький, скоро все будет хорошо. Великий воин приподнял ребенка, и тот наконец-то затих, как-то обреченно расслабился, и глаза у него стали совершенно пустыми. Такой взгляд напугал Мейдека еще сильнее, уж лучше там бы горела ненависть и злость, чем такая пустота. - Калос, воду в мои покои и целителя. Живо! Что же они с тобой делали, малыш? - Ребенок не ответил вампиру и даже не посмотрел на него.- Ничего, Волчонок, я сделаю все, чтобы ты поправился и забыл все, что было. По крайней мере, постараюсь, - Мейдек наклонился ниже к лицу ребенка, и тот вздрогнул, зажмурившись. – Т-сыы, все будет хорошо, я обещаю. Осторожно придерживая поврежденные крылья, император сам на руках нес находку в свои покои и совсем не был уверен, что все будет хорошо. Он понимал, с ребенком, возможно, чего только и не творили. По одним ожогам, что покрывали руки и ноги, стало понятно, малыша не жалели и даже пытали. И еще совсем не факт, что психику ребенку не исковеркали безвозвратно, и малыш не станет обычным умалишенным. Такие мысли не понравились императору, и он постарался выкинуть их из головы. Этот ребенок будил в нем странные чувства. Нет, то была не похоть и не плотская любовь, что-то намного, более чистое, он взывал к его… отцовству. Мейдек видел в мальчике свое дитя, а для вампира это означало лишь одно, родной он или нет, неважно, он защитит его любой ценой. - Как тебя зовут, малыш? Тишина была ему ответом. - Тогда я буду называть тебя Волчонком, а потом ты выберешь себе имя сам, то, которое понравится и будет достойно моего будущего преемника и сына. Так в побежденном городе император Мейдек потерял любимого супруга, но нашел сына, которому и подарит ту любовь, что осталась в его сердце. «Сироку… Он бы тебе понравился, любимый», – думал великий воин, глядя на свою находку.