Тёмный город

      Убийца подошёл к ней сзади, совсем не слышно, будто безликий призрак старого поместья из готического романа. Или ужастика. Он грубо взял ее за волосы и приставил к ее горлу острый нож. Чуть надавил. По ее хрупкой шее потекла алая, невероятно горячая кровь. По щекам Огневой текли слезы не только от дикой боли, но и от потери. Он же обещал, что никогда ее не оставит… обещал…       Девушка слишком громко всхлипнула и прерывисто вздохнула, чем привлекла внимание Мастера теней. Он снова безжалостно порезал ее бледную кожу, чуть больнее, но не касаясь сонной артерии. Из новой глубокой царапины полилась ещё кровь, а в глазах потемнело. Она не умрет, нет. Жертва под номером «50». Наверное, она будет жить, если не потеряет слишком много крови. А это вряд ли…       Василиса потеряла сознание от боли, на что убийца лишь хищно усмехнулся, нежно проведя рукой по ее рыжим блестящим волосам, скулам и влажным дорожкам на щеках от слез. Он осторожно взял тело девушки на руки и понес его к дому мэра. ***       Тем временем, в большом белом доме Миракла и его жены, сидел Огнев. Он говорил с хозяевами дома, что делать, потому что убийца не останавливался. А ещё, он постоянно был в тени и исчезал с места преступления незаметно, что злило Нортона. Он лучший следователь в области! А тут какой-то монстр решал жизни мирных горожан. На стеклянном столе стояли бокалы с элитным ледяным вином. Ничего не предвещало беды…       Как вдруг отключили электричество! — Черт! — воскликнул Миракл, который уронил свой напиток от неожиданности. Ну что такое, даже пообщаться со старым другом не дадут! Через десять минут в зале, где сидела троица, вновь зажегся свет. Даже подозрительно… — Все нормально, видимо перебои подачи энергии, — успокоила мужчин Лисса. Прекрасноликая рыжеволосая особа перевела взгляд на экраны видеонаблюдения и… Ее бокал тоже разбился на миллион осколков. — Что случилось? — нервно спросил Нортон, глядя на побледневшее лицо бывшей жены. — Там… На… пороге, — она начал заикаться, а из васильковых глаз потекли слезы. От страха, — кто-то… Есть…       На этих словах мужчины подскочили с мест и побежали к входной двери. Посмотрев через глазок, шеф полиции ничего не увидел, но на всякий случай достал оружие. Дверь медленно, скрипя, словно ей поручили проводить адские пытки, открылась. На пороге действительно кто-то лежал.       Рыжеволосая девушка в красивом серебристом платье, испачканное чем-то красным, но далеко не краской и кетчупом. О черт! На левом плече расцветало бордовое пятно, а шея… Была пересечена двумя глубокими жуткими порезами. Из них, не переставая, текла алая кровь. Руки сложены на грудной клетке, и в них лежал нож. Совершенно чистый. «50» без яда.       Миракл, нервно вздохнув, пошел вызывать скорую, пока Огнев проверял пульс у рыжеволосой особы, которая дважды приезжала в участок. Слабый, но есть. — Нортон, пропусти! — жена мэра встала в дверях. Увидев девушку, Лисса вскрикнула так, что дорогая ваза на кухне треснула. — Ты знаешь ее? — шепотом спросил Огнев, придерживая женщину за локоть. Она стала белее мела, а глаза начали закрываться. — Это наша дочь, — так же тихо ответила она и упала в обморок, но ее подхватил Миракл. — Я вызвал, скоро они приедут. Что с ней? — Это наша дочь, Миракл. Помнишь, Лисса рассказывала о ней? — мэр утвердительно кивнул, — так вот. Это Василиса, да та самая, которая приходила в участок. Где скорая? ***       Белые стены, белый потолок, здесь все чисто-белое-до-отвращения-противное. Прошло 8 дней с тех пор, как погиб Марк, а его раненную возлюбленную оставили лежать перед дверью дома мэра. Новостные каналы твердили об этом, не смотря на траур. Конечно, погиб единственный сын небезызвестного хирурга-миллионера- Фальклора Ляхтича.       Все эти восемь дней Василиса спала, и это состояние покоя не менялось. Ее навещали многие: Лисса, Нортон и Миракл, Ярис и Диана. Последняя ещё не отошла от гибели сводного брата, как потеряла лучшего друга по духу. Марка было очень жаль, он прожил короткую, но насыщенную жизнь. А ещё приходил Фэш. Его голубые глаза словно погасли, остекленели. Он потерял родную сестру. И чуть не потерял Василису. Драгоций часто и подолгу сидел у ее кровати, печатая роман о «Мастере теней». Обычно, его жертвы умирали быстро и практически безболезненно, но Василиса была исключением. Он видел ее шею, которую покрывали бинты, пропитанные кровью. С плечом хуже. Видимо, убийца ранил его случайно, но тем же оружием, что и убил до этого Марка. Почему? Там был яд, но его не очень много, не смертельно. Это было очень подозрительно. — Где… Он? — тихий хриплый до жути шепот разрезает наигранную тишину. Фэш обернулся и увидел, что Василиса открыла глаза. — Марк? — Зачем он задал такой глупый вопрос? Конечно, она говорит про него! — Василис, он погиб. Завтра состоятся похороны…- как-то виновато говорит это Драгоций, а Огнева отстраненно смотрит в окно. Он мертв. — Как? — пораженно поинтересовалась Огнева, упирая свой лихорадочный взгляд в стену. — Ты не помнишь? — негромко спросил Фэш, — его убил мастер теней, Марк сорок девятая жертва. — А «50?» — Неужели, это была она сама?.. — Это ты, — подтвердил ее догадку Драгоций. — Но… я жива! — Это так, — устало кивнул парень, — Просто… Черт! Я не знаю, как это сказать, проще показать, — на прикроватной тумбочке лежало небольшое зеркальце. Он подал ей его, и Василиса стала осматривать хрупкую шею.       Драгоций не любил слезы, особенно слезы женщин. Но и не любил их глухое молчанье, которое пугает намного больше, чем безмолвье смерти. Огнева нервно поджала бесцветные губы, всматриваясь в открытые шрамы на горле. — Они заживут? — как-то голос звучит сильно наивно, не смотря на хриплость.       Девушка устало закрывает глаза, намереваясь открыть их снова, но вместо этого послышался противный писк каких-то приборов. ***       Она падала в необъятную бездну, окружающую ее со всех сторон. Василисе не было страшно, ведь эта темнота напоминала глаза погибшего возлюбленного. Иногда Огнева хотела в них утопать, впрочем, сейчас это вполне реально. Проходит минута, одна и другая. Невероятное спокойствие от падения в роковую пропасть сменяется панической жутью, перерастающую в мелкую дрожь. Вдруг, ее подхватил какой-то лучик света, приятно греющий сердце.       Перед ней стоял Марк, но что-то изменилось в пепельноволосом, будто это одновременно он и кто-то другой. Наверное, на это повлияли ангельские крылья за спиной. Они пылали Небесным огнем. — Василиса, ты должна вернуться, — голос источал нежность и ласку. — Зачем я там? — Если ты останешься в этой вечной бездне, то ты никогда не сможешь увидеть свет. А еще, тут будет хуже, чем в аду. Если там есть шанс увидеть знакомого, то тут ты одна. В этом вся «прелесть» этого места. «Anyone listening Тут кто-нибудь слышит? Is anyone around to see? И видит ли кто?» — А ты? — вдруг спросила Огнева, смотря прямо в черные родные глаза. Это сон. Она никогда больше не увидит их… — Я уйду. Навсегда. Через 25 секунд… Но прежде, — Ляхтич подошёл к ней и поцеловал ее в губы. Нежно и до бесконечности любяще. «That I'm doing it all for you Я делаю это для тебя, I'm doing it all for you Всё это ради тебя, I'm ready to go Я готов уйти. I'm ready to go Готов уйти. I'm doing it all for you Я делаю это всё ради тебя, I'm doing it all for you Всё это ради тебя. I'm ready to go Я готов уйти, I'm ready to go Готов уйти. I said, 25 seconds, your heart will stop resting! Я сказал: 25 секунд, и твоё сердце забьётся быстрее, Your body starts shaking! А тело пробьёт дрожь! Your mind not ready to go! Твой разум пока не готов, Ready to go! Не готов!» *** — Василиса! — облегченно воскликнул Фэш, когда Огнева нехотя открыла глаза. Зачем ей этот мир? Если есть тот, где Марк жив, и он ангел…- как я рад, что ты жива! Я так волновался, — он вымученно, но добро улыбнулся. — Что случилось? — Клиническая смерть. Поверь, твои родители мечтали бы уволить всех врачей, если тебя бы не откачали… — Родители? Фэш, может ты ошибаешься, но…- в комнату вошли двое. Рыжеволосая женщина лет 40 и светловолосой мужчина. Лисса Броннникова и Нортон Огнев, -мама? — отчаянно шепчет Василиса, через боль качая головой. Это ещё один сон. — Василиса, это ты… Доченька-нежно говорит Лисса, едва заметно всхлипывая. — Мам, это сон? Я уже там, в раю? — глупая улыбка. Огнева-младшая перевела взгляд на Фэша, стоящего у окна. Кстати, на улице шел дождь. Такой бесконечный и беспечный.       Василисе вдруг захотелось выбежать на улицу и встать под дождем. Просто наслаждаться прохладными каплями на лице, кайфовать от раскатов грома в далеко и радоваться дымке тумана. Гулять по мрачному Драголису, собирать полевые цветы в полях, фотографировать водопады. Быть счастливой. А ещё чувствовать запах влажного асфальта, как в детстве. Где не было ни проблем, ни Мастера теней, и тем более потерь. Ей хотелось жить и наслаждаться этим. — Нет, милая, — вмешался в их разговор Нортон, подходя к кровати дочери и гладя ее по спутанным волосам, немного потерявшим свой прежний блеск из-за болезни. — Теперь все будет хорошо? — с надеждой спросил Василиса у обретенных родных родителей. — Конечно, — ответили они хором, не сдержав счастливые улыбки. *** «Our love is six feet under Наша любовь закопана в шести футах под землёй, I can't help but wonder Я не могу не задаваться вопросом, If our grave was watered by the rain Полил ли нашу могилу дождь? Would roses bloom? Зацвели бы на ней розы? Could roses bloom Расцвели ли бы розы Again? Вновь?» — Ты скучаешь по нему? — после долгого молчания, спросил вдруг Фэш. — Конечно… а знаешь, я его видела. Он был ангелом, — как-то мечтательно и грустно ответила Огнева. — И что он сказал? — заботливо поинтересовался Драгоций. — О том, что он уйдет. Ради меня. Через двадцать пять секунд. Мне нельзя на похороны? — Нет, но я могу попробовать поговорить с врачом… Может, для тебя доктора сделают исключение… — Спасибо, Фэш, — искренни поблагодарила его девушка. — Не за что, Василек, — он натянуто улыбнулся, — Спи, завтра будет долгий день… ***       Если бы Мастера теней спросили бы, о чем он сожалеет больше всего, то он бы без сомнения сказал: «49 жертва. Он не должен был умирать так рано и не от моей руки». Почему, почему он убил именно Марка? А не того же Яриса, или Диану. Да даже сына Миракла- Данилу Бронникова. Почему именно пепельноволосый парень?       Он сожалеет об убийстве Марка гораздо сильнее, чем о своей неразделённой любви ***       Василису выпустили из больницы только через несколько дней после похорон и то на несколько часов под контроль Фэша. Но тот не смог сам поехать, ссылаясь на занятость на работе. Но Огнева не возражала, лишь настояла на том, что он потом ее заберёт. Ей хотелось побыть в одиночестве с мелодией дождя. Он, не переставая даже на час, шел уже неделю. Как говорил Нортон, это, к счастью, в городе. Счастье… Его так порой не хватает. Его можно обрести и потерять, но невозможно забыть его.       На кладбище царила странная атмосфера, не живая и не мертвая. Страшно-пугающе было находиться здесь.       И тут Василиса заметила кое-что неподходящее этому месту. На могиле Маркуса Ляхтича цвели белые розы. Которые он любил и удивлялся их чарующему аромату. — Василиса? — рядом с деревянным крестом стоял Марк, но сильно бледный. Призрак. — Я скучаю. Я хочу к тебе…- как-то растерянно произнесла девушка. — Василек, ты должна жить. Ради меня. Я люблю тебя во всех мирах и жизнях, знай это, — приведение говорило нежно, как и Марк. Это действительно он. — Я тоже люблю тебя, Пепел, — призрак-Марк подошёл к ней совсем близко и жадно впился в ее губы. Она ответила на поцелуй, хоть это и было нереально. Кто поверит в поцелуй с призраком? — Прощай, — он исчез, оставляя за собой лишь воспоминания и лёгкий запах роз. Исчез так легко, как дымка растворяется в воздухе. «Retrace my lips, erase your touch Провожу по губам, стирая твои прикосновения, It's all too much for me Всё это слишком для меня. Blow away like smoke in air Растворяешься, словно дым в воздухе. How can you die carelessly? Как ты можешь так беззаботно умирать?» *** — Mi Cornflower*- вдруг прозвучал голос, где-то из стороны ангелов. — Кто вы? — озираясь по сторонам, словно зверь в ловушке, спросила Огнева. — Мы знакомы давно, и ты знаешь мое настоящее имя. Но сейчас я Мастер теней. — Зачем вы убиваете? — поинтересовалась она первым вопросом, который ей пришел на ум, услышав кто это. — Мне иногда кажется, что прошлые жизни я прожил зря. Обе кончались неудачно и вечными проблемами со здоровьем. Сейчас я хочу не только мести, но и справедливости. Думаешь, mi Cornflower, я хотел убивать? А жертвы так и невинны? — А что плохого натворил Марк, чтобы вы его убили?! Захарра? Ник? — Не поверишь, но… Я сожалею, что убил его. Но сделанного не воротишь, и теперь Маркус мертв. — Вы правы, я вам не верю. Только вопрос, зачем вы убил его? — Мне пришла мысль убить собстве… Марка. Назовем это так. Но, когда я понял, что натворил, мне было действительно жаль. — Вы даже не знали его! — надрывно кричала девушка, чтобы собеседник услышал ее через гром и шум ливня. — Ошибаешься, Василиса. Я знал его лучше, чем его родной отец… — Зачем вы тут? –кричала оглушительно Огнева, теряя всякое терпение. Да еще и этот дождь… — Я просто-напросто хотел предупредить тебя, чтобы ты уехала. В этом городе слишком опасно, особенно для беззащитных васильков. — Кто вы такой, чтобы обо мне заботиться? — Ты так наивна и глупа, как и Лисса в твои года. И мне кажется, в этом ты похожа на нее, раз не узнала меня. До скорого, если ты не уедешь…       Ниоткуда заиграла музыка. Грустная, печальная, но любимая. Это песня Марка и Василисы. Та, под которую состоялась их первое свидание… «They're playing our sound Звучит наша песня Laying us down tonight Во время наших похорон этой ночью, And all of these clouds И эти облака Bringing us back to life Возвращают нас к жизни, But you're cold as a night Но ты холоден, как эта ночь. Six feet under Наша любовь закопана в шести футах под землёй, I can't help but wonder Я не могу не задаваться вопросом, If our grave was watered by the rain Если бы нашу могилу полил дождь, Bloom Зацвели бы.? Bloom Расцвели ли бы… Again Вновь? Help, I lost myself again Помоги, я вновь запуталась в себе, But I remember you Но я помню тебя…       В глазах появилась неприятная темнота, и за секунду до полной потери чувств, Василиса увидела взволнованные голубые глаза, сияющие искренней любовью и отчуждённой болью…