***
Лютик чувствует вину за происходящее, хоть здесь он был ни при чем. То что выпалил Геральт, оставило немаловажный душевный шрам, который не затянется так быстро. У поэта не появилось желания петь, как это обычно бывает. Он с головой был погружен в свои мысли. Его ноги направлялись в ближайший кабак, где он не так давно исполнял свою знаменитую балладу о Ведьмаке и чеканной монете. Он вспомнил первую встречу с мясником из Блавикена, безэмоциональный и отдаленным на тот момент. Юлиан сам не до конца понимал, почему его так тянуло к своей противоположности. Геральт был прямолинейным, холодным и острым на язык, но это не помешало барду пойти за ним. Тот день был глотком свежего воздуха в жизни барда: понял, что Белый Волк не такой уж жестокий и беспощадный, как о нем гласили слухи. Его было вообще сложно прочитать, он, в отличие от певца, не раскрывал все козыри сразу. А трубадур был любопытной личностью и хотел узнать его получше. Спутник ведьмака беспамятно «влюблялся» во всех, и зачастую эта «любовь» заканчивалась не всегда хорошо. Он, как щенок, был одержим чуть ли не каждым, и Беловолосый не исключение. Сперва чувства к нему были исключительно дружеского характера. К сожалению, Ведьмак не считал его другом. За те дни, что они проводили вместе, Геральт нередко говорил в сторону второго нелестные высказывания и фразочки, но несмотря на это, Белый Волк всегда помогал ему, даже если от этого не будет какой-либо выгоды. Белоголовый редко привязывался к кому-либо, кроме Плотвы, возможно, потому что боялся близости. Он был словно роза: таким притягательным, что хотелось прикоснуться, но если быть неаккуратным — получишь лишь раны с багровой кровью от шипов. Постепенно для Лютика их случайные встречи имели более важное значение, чем прежде. Если раньше он хотел побродить с охотником на чудовищ по просторам различных земель в поисках монстров ради открытия для себя нового и общения со спутником, то теперь — ради Геральта. Все эти приключения стали для трубадура наркотиком. Исподволь Юлиан стал замечать в себе то, что он часто смотрит на ведьмака. Не потому что он как-то не так выглядел, нет, наоборот, для барда в нем все было так. Эти выраженные скулы, глаза цвета янтаря, шелковистые волосы (если они не в кишках шелки и прочих), которые были приятнее, чем у многих девушек. Он все чаще хотел слышать его голос, невзначай трогать кожу покрытую безобразными увечьями, да и просто быть рядом. Это нельзя назвать дружеской симпатией, это было нечто большее. Любовь…***
За это время Лютик дошел до трактира. Зайдя в заведение весь этот гвалт и гомон заставил барда вернуться в реальность. То, зачем он пришел - это 2 бутылки эля, чтобы заглушить свои проблемы. Лютик в таких ситуациях предпочитал прислушиваться к сердцу, нежели разуму. Первую бутыль он решил опустошить еще в здании, присев в безлюдный угол, подальше от этой суеты. Пока он ее пил, пьяницы уже успели размять кулаки об челюсти друг друга, но трубадура это волновало меньше всего. В памяти всплывал он, и от этого становилось тяжелее. "Почему он так поступил? Разве Лютик заслужил такого к себе отношения?" Боль, которую он испытывает, когда Белый Волк целует Йеннифер, она ведь его попросту недостойна. "Чародейка создаёт столько проблем, почему он постоянно бегает за ней?" Хотя, ХА, кто бы говорил. И, чтобы отогнать навязчивые вопросы, все больше выпивал пойла, пока в сосуде не осталось от слова совсем ничего. Теперь все, о чем думал — говорил вслух. Иногда даже бил по столу от злости. Посетителям было все равно на него, ведь он такой не первый, кто плачется о невзаимных чувствах в подобных заведениях. "Как я устал от всего этого! Я так стараюсь, но всё равно ничего не понимаю! Что он ко мне чувствует? Взаимна ли моя любовь?" Тут взгляд Лютика падает на его любимую лютню, которую не использовали уже несколько дней. Может из-за градуса, может из-за нахлынувших воспоминаний - ему снова захотелось петь. И в голове рождается идея, глупая, но чёрт подери идея. Сейчас бард был готов на всё, лишь бы заглушить переживания и боль, которая съедала его изнутри. Вдохновение накрыло певца с головой и, чтобы подбросить дров в разгорающийся огонь наития, решил пойти в лес, ибо оттуда была видна луна с поляной сверкающих звезд. Большую часть он сделал — дошел до леса без приключений на свою задницу, осталось всего ничего. Он доходит до озера, находящегося в центре дубравы. В воде играют отблески, а болотные жабы наквакивают свои песни. Бард присел под деревом и начал совместно с бутылкой лёгкого алкоголя думать о балладе.Оставь терзать мои струны. Уж месиц уходит с небес. Проч из головы, Но только, увы, Я не хозяин себееееее. Я мог бы быть тем, кто утешит Раны, и боль — на дваих. Но ЕБАТЬ
В этот момент из воды выпрыгивает утопец, который хотел затащить парня в озеро. — БЛЯТЬ ТЫ ХТО ТАКОЙ? Отойди от тебя пасёт как от, как, как от этой, ну эмм ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААааа Бард не растерялся и взял в руки лютню - единственное, что попалось под руки первым. Чудовище было не страшнее бешеной дворняги, но, в отличие от последней, были острые когти, которые представляли уже серьезную опасность. Лютик орал от страха, пытался отмахнуться от твари инструментом, чтобы оглушить. Но он не знал, а точнее пропустил именно это мимо ушей. Мясник из Блавикена рассказывал ему про них, про то, кто они, где обитают, и, конечно же, к чему имеют иммунитет. Но, конечно, он не слушал, да и как можно внимательно слушать человека с такими прекрасными белыми сияющими на солнце волосами. Лютня с треском разваливается на щепки, но, к сожалению, от такой жертвы не было смысла. Монстру было все равно, он замахнулся лапой, и одежда рвется, когти создают на коже барда рваные уродливые раны, из которых сочится кровь. Внутрь тела попадает трупный яд. Его кожа побледнела, стала чуть ли не чисто белой, волосы прилипали ко лбу из-за холодного пота. Он пытается убежать от утопца, но его ноги заплетаются из-за градуса, ударившему в голову, и падает на землю. Видит, как утопец готовится накинуться на тело певца. Все, это конец. Неужели он умрет так, один, беспомощный и никчемный? Темнота стремительно обволакивает взгляд. Последние слова, которые он произносит это: — Прости Геральт, ты был прав… Потеря сознания.