Сон в зимнюю ночь

Наутро Андрей проснулся с тяжелой головой. Вставать не хотелось, но выбора не было – сегодня был очередной сбор в Зималетто. Очередной бесполезный сбор. Да и работу никто не отменял. Он не может себе позволить просто так валяться дома и ничего не делать, компанией нужно руководить, он как-никак президент Зималетто. Пока ещё президент... Андрей заварил себе крепкий кофе и как мог привёл себя в порядок. Голова ныла, но отражение в зеркале выглядело вполне сносно. Вчерашний разговор со странным собеседником казался чем-то нереальным. Это же надо было до такого дообсуждаться! Хорошо ещё он никакого контракта с пьяных глаз не подписал, а устную договоренность можно обратить в шутку. Ну, перепил, с кем не бывает! Наверное, не очень хорошо, что он рассказал всю историю их с Катей отношений совершенно незнакомому человеку, но хуже от этого уже не будет. Просто потому, что хуже некуда. В Зималетто все было точно так же, как и в предыдущие дни. Его попытки сосредоточиться на работе. Презрительные взгляды отца, когда двери в конференц-зал были закрыты – при рядовых сотрудниках компании отец себя все же сдерживал. Пока сдерживал. Подколы Ромки, не оставившего надежду его встряхнуть. А какой смысл встряхиваться? Он уже проиграл по всем фронтам. Единственным приятным моментом была встреча с партнерами, куда он поехал с Малиной. Встреча прошла успешно, контракт они продлили. Ровно на тем же условиях, как и были прежде. Тех же самых условиях, которые Катя для них выбила в октябре. Но все удовлетворение от удачной сделки было перечеркнуто сказанной партнерами фразой, уже при прощании: – Кстати, передавайте привет Екатерине Валерьевне. Жаль, что она не пришла на встречу. Андрей кивнул настолько хмуро, что Ромка поспешил сгладить ситуацию: – Екатерина Валерьевна в отпуске. Нам ее очень не хватает. Отпуск ценных сотрудников – зло! Но, увы, зло неизбежное, – пояснил Ромка с беспечной улыбкой. От этой лжи стало ещё гаже на душе. Конечно, Ромка прав: версия «помощник президента сейчас в отпуске» для партнеров звучит гораздо лучше, чем правда о кошмаре в Зималетто. А когда ситуация с проклятой доверенностью разрешится, и отец передаст управление Сашке... что ж, вполне логично, что у нового президента будет новый помощник. Вечером Ромка уговаривал его поехать вместе в бар, Андрей согласился, но выдержал там не больше получаса. Раздражало все. Абсолютно все. И Ромкины шуточки, и громкая музыка, и радостно улыбающиеся «рыбки», так и норовящие приобнять его за плечи. Прежде ему всегда нравилось это ощущение, когда красивая и яркая женщина стремится обнять и поцеловать, хотя бы в щеку. Настроение от этого поднималось, кровь бурлила, жизнь казалась чудесной. А теперь все это до боли напоминало ужин в «Лиссабоне». Когда какая-то модель – он и имени-то ее не помнит навскидку! – точно так же приобняла и поцеловала его при Кате, а он сидел и едва не жмурился от удовольствия, которое было как луч солнца в тяжёлом разговоре с Катюшей. Если бы он тогда все знал! Катенька же говорила ему о своих обидах прямым текстом, а он не сообразил сложить два и два. Испугался поцеловать ее прилюдно. По сути, дал ей понять, что стесняется ее, стесняется их отношений, считает их постыдной тайной. А ведь если бы не струсил тогда, все могло бы сложиться иначе. Да, пошли бы слухи, что он спит со своей «нестандартной» помощницей. Да, Шестикова доложила бы Кире все в подробностях. Но зато у него был бы шанс поговорить с Катей начистоту. Она наверняка рассказала бы ему в тот вечер про инструкцию, а он бы все объяснил, убедил ее в своей искренности. До того момента у него ещё был шанс все изменить, а теперь... А теперь было тошно до невозможности. Пока ехал домой, поймал себя на мысли, что если ехать по этой дороге глубокой ночью, когда машин на порядок меньше, можно разогнаться, выжимая из своего Porsche по максимуму, а потом на мосту резко свернуть в сторону и врезаться в ограждение, все закончится. Если повезёт, получится даже яркий красивый взрыв. Только вот где гарантии, что у него все получится? Остаться после такой попытки беспомощным калекой хотелось бы меньше всего. Да и прав его вчерашний собеседник, что, если его попытка кого-то зацепит? Каким бы эгоцентричным и самовлюбленным дерьмом он ни выглядел в Катиных глазах, он меньше всего хотел бы стать причиной аварии другой машины или чужой смерти. Окружающие не виноваты в том, что он подличал и лгал, а теперь пожинает плоды. Дома он какое-то время слонялся из угла в угол, не зная, куда себя деть и чем заняться. Мысли то и дело возвращались ко вчерашнему разговору. А может то предложение не такое уж и абсурдное? В словах Виктора Владимировича было очень много того, о чем он прежде и не задумывался. Тот же факт, что своими попытками поквитаться с самим собой он может навредить случайным людям. Но все же одно дело самому ввязаться в драку с неравными силами или же направить машину на полной скорости в столб, чем согласиться на такое. Словно от тебя вообще уже ничего не зависит, словно он – пассивная жертва, а то и вовсе – преступник, причём в какой-нибудь дикой стране. Андрей промаялся до самой ночи, но так ничего и не решил. Наутро же ему пришло в голову, что Виктор Владимирович мог над ним просто-напросто пошутить, посмеяться. Или выдумать все на ходу, чтобы предотвратить драку. Например потому, что знает владельца того бара. Или же ещё по какой-то причине. Никакого звонка и никакой помощи от него не будет, ни сегодня, ни завтра. Нечего решать! Легче от этой мысли не стало, скорее, наоборот – Андрей понял, что внутри уже давно согласился с предложением странного знакомого, просто никак не мог найти внятных аргументов, почему это решение верное. А аргументы ему потребуются наверняка – ему же ещё с Ромкой об этом говорить. Если будет о чем говорить, конечно. День тянулся бесконечно. Работа, работа и ещё раз работа. И короткий разговор с отцом об отсутствии каких-либо новостей о Кате. Отец говорил сухо и отчужденно, словно едва сдерживался от того, чтобы устроить очередную выволочку. Наверное, лучше бы устроил. Хотя, это уже не изменило бы ровным счётом ничего. Вряд ли сейчас вообще можно что-то изменить. Что от него сейчас вообще зависит? Имитация нормальной работы компании? Да, пожалуй. Но с этим мог справиться и Ромка. Или отец. А все остальное – нет. Он может только плыть по течению и ждать новостей. Хоть каких-нибудь. Бездействие было невыносимо, и на следующий день Андрей не выдержал и снова поехал к Пушкаревым. Столкнулся во дворе с Зорькиным, думал – повезло, удастся разговорить его, выудить хоть какую-то информацию. Зорькин смотрел волком и сразу же послал его в дальние дали, а когда Андрей попытался уговорить его рассказать хоть что-то о Кате, выпалил со злобой, мол, не стоит Андрею сюда ходить, Катя давно уже за границей, а НикаМода вовсю ведет процесс по захвату Зималетто. Для Андрея это было как гром среди ясного неба. Хотелось придушить этого сморчка на месте, но тут из подъезда появились Катины родители. Первым порывом Андрея было кинуться к Валерию Сергеевичу и высказать все, что он думает о выходке Кати. Он ей доверил компанию отца, а она все же решила ее присвоить! Да, он чисто по-человечески виноват перед ней, но при чем тут другие акционеры?! Он уже сделал первый шаг в сторону Пушкаревых, но зазвонил мобильный. Номер не определялся, как это было, когда отец звонил из гостиницы. Уже знает? Андрей принял звонок и произнес как можно спокойней: – Алло? – Добрый день, молодой человек. Это вас Виктор Владимирович беспокоит. У меня есть все необходимые данные, я готов обсудить с вами наши планы. – Спасибо, но это уже не актуально, – ответил Андрей со злой усмешкой. Пушкаревы шли к своей машине, упускать эту возможность поговорить с Катиным отцом он не хотел, поэтому попытался вежливо свернуть разговор: – Извините, но мне нужно идти. – Молодой человек, ваше право. Мне только любопытно, почему вы так резко переменили свое мнение. Можно в двух словах. – НикаМода активизировала процесс против Зималетто. Катя все же решила украсть компанию, она... – Чушь, – оборвал его Виктор Владимирович, – это исключено. – Мне это сказал Николай Зорькин. – Молодой человек, если вы изменили свое решение – воля ваша. Но мой вам совет, не делайте в этой ситуации резких движений, о которых вы можете после очень пожалеть. Я более чем уверен, что Николай вам солгал. Понимаю, что для вас это срочно, и готов встретиться с вами через час в центре. Опять же, эта встреча не обязывает вас следовать моему сценарию. Андрей растерянно кивнул в ответ на приветственный кивок Пушкарева – Катин отец заметил его, когда собирался сесть в свою машину. Во взгляде Пушкарева не было ни злорадства, ни вызова. Так здороваются с дальними знакомыми, например, бывшим начальником дочери. Значит… До чего же хочется верить, что Катя его не предавала! Может, и вправду это был всего лишь злобный выпад Николя?! – Молодой человек? – Извините, задумался. Куда мне подъехать? Виктор Владимирович назвал адрес ресторана и распрощался, а Андрей еще несколько минут стоял во дворе Катиного дома, пытаясь успокоиться. Только бы оказалось, что Зорькин солгал! Катя… Катенька не могла – так. Она слишком честный и чистый человек для подобной подлости… До нужного места Андрей доехал быстро, а вот найти место для парковки оказалось почти что невыполнимым квестом, поэтому он пришел в ресторан всего за пару минут до встречи. Виктор Владимирович ждал его за столиком в глубине зала. Приглушенный свет, высокие белые свечи в черных чугунных подсвечниках, черные с золотым ободком чашки. – Присаживайтесь, молодой человек. Кофе? Его тут варят отменно. Особенно черный с корицей. Я вам на всякий случай заказал, попробуйте. А я пока расскажу, что узнал. – Спасибо, – выдавил Андрей. Он внезапно почувствовал себя провинившимся школьником, которого вызвали к директору. – После нашего с вами разговора я попросил еще раз проверить ситуацию с НикаМодой, и как раз пару минут назад мне подтвердили, что адвокаты НикаМоды не предпринимали никаких действий последние недели. Процесс тормозится НикаМодой, и для вас, полагаю, это очень хорошая новость. Андрей быстро кивнул. – Плохо в этом то, что Николай решил вам солгать именно на эту тему. Вы понимаете, что это скорее всего означает? – Вы думаете, он знает всю историю? – Я в этом уверен. Итак, ваша Катя не покидала страны. Она договорилась о новом месте работы, но проект, на который ее планировали задействовать, отодвинулся на некоторое время по вине заказчика. В качестве извинения, заказчик предложил той фирме путевку в элитный санаторий, и достался этот утешительный приз именно Кате. Так что скорее всего, ее новый работодатель знает, что у Кати последнее время были проблемы и посочувствовал, – мужчина чуть усмехнулся и продолжил: – Чтобы вас успокоить, уточню, новый работодатель – женщина, и дело там не в любви. Скорее в милосердии. Иногда совершенно неожиданно и коварно оно проникает в самые узенькие щелки.* Так что если Катя от кого-то и скрывается, то исключительно от вас лично. Вашей компании ничего не угрожает. Собственно, это все, что я хотел бы с вами обсудить. Мне было бы жаль, если бы вы устроили бурю на ровном месте всего лишь из-за слов друга детства той женщины, которую вы оскорбили. Счастливо оставаться, молодой человек. Кофе вам сейчас принесут. – Виктор Владимирович, мы же договаривались! – выпалил Андрей, чуть повысив голос. – Вы снова изменили свое решение, молодой человек? – заговорил Виктор Владимирович с усмешкой. – Вы удивительно постоянны. – Извините, меня очень выбило из колеи заявление Николая, поэтому я… – Андрей почувствовал себя неуютно под изучающим и насмешливым взглядом собеседника, стушевался и недоговорил фразу. – Хорошо, тогда вернемся к тому, что я собирался предложить вам час назад. Катя вернется в Москву через пять дней, вечером. Вот вам сценарий, который я хочу реализовать, ознакомьтесь. Если есть возражения – говорите. Точное место я смогу сообщить через пару дней, а вот точное время зависит от многих факторов. Владимир Викторович протянул ему лист бумаги с текстом, написанным размашистым, но легко читаемым почерком. Андрей пробежал текст глазами и покачал головой: – Мне кажется, что Катя посчитает это слишком театральным, очередной игрой, ложью. И я совершенно не понимаю, зачем мне и моему другу фиксировать руки. Сопротивляться я не собираюсь, так что это может выглядеть бутафорией. Тут еще до полноты картины не хватает завязать мне глаза. – Насчет театральности не соглашусь, молодой человек, – рассмеялся Владимир Владимирович. Веселья в его смехе не было, но было что-то неприятное, даже жуткое. – Даже в таком действии должно быть что-то красивое. Не забывайте, что казни прежде были во многом именно зрелищем, а не только наказанием за преступления. Завязывать вам глаза не имеет никакого практического смысла, а вот насчет рук… В случае вашего друга для меня важно одно – чтобы он не попытался вмешаться в самый неподходящий момент. Впрочем, мы можем обойтись обычным крепким заграждением. В вашем же случае все сложнее. Чем меньше у вас шансов дернуться, пошевелиться, тем легче гарантировать, что удар придется именно туда, куда планировалось, и плеть не рассечет кожу слишком глубоко. Вы же не хотите заработать багровый рубец на видимой части тела? Или вы думаете, что все остальное будет инсценировкой? Это было бы бессмысленно. Вот уж что, а такие вещи ваша Катя может почувствовать интуитивно. – Не думаю, – ответил Андрей практически сразу же. – Но я в себе уверен. Не дернусь. А если что-то пойдет не так – что ж, бывает. Претензий у меня не будет. – Уверены? – переспросил Виктор Владимирович с иронией. – Или хотите иметь возможность прервать экзекуцию, если решите, что не выдержите? – Уверен. И я хочу пойти до конца. Можете считать это ездой по встречке, но мне это важно. Просто все эти варианты со связанными руками кажутся мне унизительными. Не в смысле, что я боюсь уронить себя перед Катей – падать ниже мне уже все равно некуда, дно. Мне кажется, что это обесценит, принизит само действие. Словно это не казнь, а ролевые игры какие-то. Не любитель. Виктор Владимирович неожиданно расхохотался, язычки пламени на свечах задрожали. – Какие у вас непрактичные ассоциации, молодой человек! Будь по-вашему. Но если что, пеняйте на себя. И имейте в виду, что приехать вам нужно будет заранее, чтобы вас как следует проинструктировали. Будет жаль, если вы покалечитесь по собственной глупости. И не забудьте предупредить моих людей заранее, будет ли вас сопровождать ваш приятель. На этом предлагаю все же закончить, если у вас нет ко мне других вопросов. – Вопросов нет. Буду ждать вашего звонка, – отрубил себе пути к отступлению Андрей. От этого стало неожиданно легко. Будь что будет, но он должен попытаться сделать все, что может, чтобы достучаться до Кати. Бездействие – это не для него.